Falling, fading away
I'm crawling to sleep to dreams
I couldn't keep
Breaking, slipping away
Where you are so near,
and we're back at the start
If this dream should last forever,
I pray to...
Спертый воздух тяжелой золой оседал в легких. Кожа плавилась и болела от того, как усердно языки пламени облизывали темные волоски на тонких руках. Даже если не дышать, не смотреть, можно было почувствовать, как тяжело и жарко становилось телу, как болели легкие и как рябило в глазах от огня, отливавшего голубым, насквозь пропитавшего кроваво-кирпичные стены и отражавшегося от раскаленных поверхностей, куда бы ни метнулся взгляд. Хотелось одновременно и прикрыться слоем чего-нибудь, чтобы пламя не дотянулось до тела, и наоборот снять с себя все слои кожи, лишь бы она перестала гореть и приносить адские мучения. Все горело. Везде горело. - От огня не спрячешься. Никто не спрячет, не спасет… Незнакомый голос врезался в мозг. Одинокий юноша возник рядом, держа в голых руках самый настоящий, собранный в искрящийся клубок огонь. Так, словно это была самая дорогая и хрупкая вещь на свете, он сжимал его крупными ладонями и смотрел куда-то сквозь непроницаемым взглядом. Его черные глаза недобро блестели в красном свете, а густые брови были нахмурены. Весь его вид источал глубокую задумчивость или даже отрешенность. Терновый венок крепко вплелся в его длинные темные волосы, волной спадавшие по обожженным плечам, а на веревке в горящих руках мирно покачивался деревянный крест. Огонь словно обходил его стороной, волнами огибая и не цепляя ни потрепанную бечевку, ни потёртое дерево. Глубоко погрузившись в собственные размышления и не замечая ничего вокруг, парень наблюдал, как сила, запечатанная в крестовидном обереге, защищала от сокрушительной стихии. Он не знал - этот крест в самом деле спасал, или стоит ему снять эту деревяшку и выкинуть подальше, как он обречет себя на муки? Вряд ли он хотел гореть в собственном котле... Ни сейчас, ни потом. А пока огонь, что он держал в руках, не обжигал, лишь дарил приятное тепло, и за это, наверно, стоит быть благодарным?.. Он почувствовал на себе чей-то обеспокоенный взгляд и поднял голову, ловя его. Напряжение почти исчезло с его лица, когда он с улыбкой протянул кому-то огненный шарик, демонстрируя, что ему совсем не больно и даже забавно. Тепло весело переливалось внутри иллюзорного стекла и пламя тихо потрескивало, как угли в камине, словно иронизируя над деревянным крестом, до которого языкам огня было не дотянуться. Парень в ожидании стоял с вытянутой рукой, пока искорки плясали в черных глазах и скромная улыбка освещала его молодое лицо. Однако стоило пальцам коснуться шарика и почувствовать тепло от стихии, жестокая агония вселилась в сердце, наваждение исчезло и перед глазами появилась совершенно другая картина. Разрисованные ожогами руки сцепились в отчаянной молитве, а кирпичная крошка впилась в колени. Крест на шее давил все ближе и ближе к земле, заставляя склониться, призывая покаяться и признать свою ничтожность. Волосы растрепались и слиплись от пота, венок, короной украшавший волосы, сполз набок, а ладони словно приклеились друг другу, и стоило больших усилий не столкнуться лбом с землей. Лицо юноши изображало жестокую войну со своим телом и своими мыслями. Деревяшка, висящая на шее, уже не была тем оберегом, спасающим от пекла, наоборот, огонь тянулся к кресту, как жаждущий бежит к воде, и пожирал тонкое тело, пока оно сгорало от адских мук. Оставляя уродливые ожоги, огонь расползался по коже, сводил судорогой мышцы и парализовывал голос. Жар накрыл тело с головой, пламя почти поглотило его, скрывая за яркими вспышками напряженную спину. Юноша хотел бы что-то сказать, но не мог. Если его так наказывали, то в чем он провинился, что сделал не так? Его молитвы были наполнены болью и слезами, но причиной их были не его страдания. Он бросал в разные стороны взгляд, полный сожаления и просьб о прощении. Нет, не просьб. Он умолял кого-то простить его и не забывать, но молитвы были направлены не тому, кто повесил на его шею адский якорь, который тянул вниз, с небес на землю, на самое дно...***
Николас открыл глаза и выключил разрывающийся над ухом будильник. Он заснул в том же, в чем и приехал - на нем была мятая рубашка, галстук оттянут, пиджак валялся под головой. Виски ломило от мигрени - Ник уже несколько ночей не мог нормально поспать. Его стали мучить кошмары. Он помнил не все, но некоторые из них въелись в память настолько, что Ник мог визуально воспроизвести картинку в точности, как она привиделась во сне, только он не мог объяснить природу этих снов и вгонял себя в состояние хронического недосыпа и перманентной усталости. На работе он целиком посвящал себя анализу новых картин и стабильно два часа в день отводились полотну, висящему в его гостиной. Поздними вечерами после работы он искал способы избавиться от бессонницы и кошмаров и несколько раз ловил себя бездумно уставившегося на винное пятно на паркете, которое грозился убрать еще в тот же день. В зеркале душа на него смотрел уже не влиятельный бизнесмен, посвящающий себя и свое время любимому делу, а генеральный директор компании, на плечи которого рухнули все тяготы бизнеса и мира в придачу. Глубокие мешки засели под глазами, и он уже по привычке садился за статьи о неком Себастьяне, неосознанно готовясь к горящим от напряжения глазам и к головной боли на утро. Собственно, это и начало его беспокоить, стоило сну рассеяться. - Скажи Винсенту, чтобы не приезжал за мной. Сегодня меня в офисе не будет, - это была самая первая мысль, пришедшая ему в голову. Если состояние не рабочее, зачем мучить и так замученную голову и ехать в офис. - Поняла вас, мистер Руффило. У вас сегодня одна встреча по поводу выставки, которая пройдет через две... - да-да, очередная встреча, на которой толку от Николаса сегодня будет еще меньше, чем от его присутствия на рабочем месте. - Перенеси на другой день, - быстрая речь, произнесенная немного писклявым голос Анны, врезалась в гудящий мозг, вызвав очередную волну боли и заставляя в скрытом раздражении прервать важное напоминание своего секретаря. Анна старалась, он, как ее непосредственный начальник, это очень хорошо видел. Ник даже сказал бы, что на данный момент она справляется лучше, чем кто-либо до нее, но что-то внутри по неизвестной причине брезгливо морщилось от одного только упоминания ее имени. Он всячески избегал столкновений с ней на фоне его личной неприязни, старательно делал вид, что ему безразлично ее присутствие, пока однажды Винсент не намекнул, что Анна влюблена в своего начальника, и своей неприступностью и по большей части игнорированием каких-то черт ее характера он только раззадоривает ее интерес. Тогда он предпочел проигнорировать это, и, к счастью, водитель больше не разговаривал об этом, возможно, даже из солидарности. - На завтра пойдет? А недалеко оттуда есть неплохой ресторан... - Анна. - Да, извините. Я перенесу на завтрашний день на то же время, - после утвердительного мычания послышались короткие гудки. Николас отбросил телефон в сторону и откинулся на спинку дивана, потирая лицо ладонями. После сна они были горячие, казалось, будто горит все тело. Для достоверности Ник потрогал лоб и щеки тыльной стороной ладони, жар был ощутим. Окно было приоткрыто, шумел дождь и свежий прохладный воздух спокойно гулял по гостиной, но этого было не достаточно. Естественно, в доме холостяка было невозможно найти что-то похожее на лекарства или банально градусник, поэтому Ник прибегнул с самому классическому способу борьбы с недугом - теплому чаю. Но стоило жидкости коснуться языка, всю полость рта обожгло, как от кипятка, несмотря на то, что вода была разбавлена. Ник выплюнул чай и кинулся за ледяной водой, всегда стоящей в холодильнике. Облегчение наступило спустя пару мгновений. Пожар во рту прекратился, а все тело перестало гореть только после целого стакана воды. Еще раз потрогав голову ладонями, Николас обнаружил, что температура стала нормальной, как будто лицо не горело пару минут назад в лихорадочном жаре. - Возможно, стоит пересмотреть свой график… - Он устало рухнул на тот же диван, на котором проснулся. Его яркий цвет на фоне гораздо спокойных оттенков в интерьере раздражал уставшие заспанные глаза. Вздохнув, он бесцельно уставился перед собой. Полотно, что висело на стене, вновь приковало к себе взгляд, но Николас решил отбросить рассуждения, просто любуясь мастерством художника. Прошло немного времени, как он повесил картину, но что-то в его жизни однозначно поменялось. Все шло не так, он стал слишком раздражительным. Раньше его не беспокоил жар, не бесил цвет дивана, купленного по наитию, он лучше спал и не пропускал работу. Можно сказать, все шло идеально. Была ли это черная полоса в его жизни или он просто перетрудился в последнее время, сбил себе режим и увлекся работой? Может, действительно стоило убавить нагрузку на мозг и больше отдыхать? Как обычно люди отдыхают? Проводят время с семьей? - Кстати, я ведь обещал Калебу и Лиле, что покатаю их… - Он вновь потянулся к отброшенному в сторону мобильнику и набрал номер сестры. - Да, Никки? - несмотря на утреннее время, ее голос был бодрым и, как показалось Николасу, взволнованным. Ник слегка нахмурился. Даниэль еще с самого детства предпочитала молчать о своих беспокойствах, и чаще всего Николас узнавал о ее проблемах только благодаря своему некоему чутью старшего брата. Многое из того, что он узнавал, оставалось исключительно между ними двумя, и Даниэль особенно сблизилась с братом после смерти мужа, потому что загадочным образом он понимал ее даже без слов, всегда в нужный момент оказываясь рядом. Когда она ловила панику или банально когда не могла приготовить еду и все валилось из рук, если бы не Ник, она не дошла бы до невролога, доведя себя до тяжелой формы истерии. Поэтому Ник очень отчетливо ощутил, что Даниэль что-то беспокоит - Дэни, привет. Как ты, как дети? - Все хорошо… - возникла неловкая пауза, Ник ждал более развернутого ответа. И через пару секунд сестра вздохнула и продолжила, уже не скрывая страха в голосе, - Ник, Калеб, он… Ему стало плохо сегодня ночью, я в больнице. - Скажи мне адрес, я приеду - Ник напрягся, шарясь вокруг себя в поисках одежды. - Нет, стой, пожалуйста, езжай к нам домой, Лила осталась одна там. - Одна? А где мама? - Пожалуйста, просто езжай к Лиле… - были слышны сдерживаемые слезы в ее словах. Ник не знал, насколько ситуация была критична, но, быстро собравшись, он уже ехал по знакомой дороге, явно превышая скорость. Дождь шел, как из ведра, закрывая водной стеной весь обзор на дорогу, но Ника это почти не волновало. Мыслей не было, только странное, сосущее в груди незнакомое чувство, тревога… Или ожидание чего-то? Сопровождаемый громким раскатом грома, он вырулил на парковку, не заботясь о безопасном маневре на гравийном покрытии, и вбежал в дом. Было тихо. Только в глубине дома слышалось какое-то шуршание. Лила сидела заплаканная в своей комнате, волосы растрепались, маленькие ручки дрожали и размазывали слезы по щекам. В окно долбили крупные дождевые капли и молнии опасным холодным отсветом озаряли темные тучи. Гроза разошлась не на шутку. - Лила, милая, ты в порядке? - Ник подбежал к девочке и взял ее ладошки в руку, другой ласково приобнимая девочку. Ее страх чувствовался на расстоянии, а стоило ощутить ее дрожь своими руками, как тут же захотелось укрыть ее от всех опасностей мира, которые могли бы поджидать маленькую девочку в темном углу шкафа. Ник поймал себя на странном чувстве - он редко ладил с детьми, ему казалось, что он для них не является чем-то большим, чем богатым дядей, но то, как Лила льнула к нему в поиске защиты, топило его сердце, - Все в порядке, я тут, не плачь. Почему плачешь, малыш? - Братику очень больно было, мама плакала и кричала… Мне страшно, дядя Никки, а бабушки уже долго дома нет. - Калебу станет лучше, мама сейчас с ним, следит, чтобы все было хорошо. А я с тобой побуду, как тебе идея, нравится? - Николас не мог представить, что могло случиться с ребенком и матерью и каково девочке было наблюдать за всей паникой. Страх змеей медленно заползал в его сердце, но он старался не думать о плохом, насколько это возможно, пребывая в неизвестности. И тихий вздох облегчения сорвался с его губ, когда он услышал в ответ тихое детское «угу», в контрасте с грозным рокотом непогоды, и тонкие ручки крепче обвились вокруг него, ища безопасности и утешения в объятиях. Ник оставался с Лилой до самого вечера, и Даниэль не то что не появилась дома, она даже не отвечала на звонки. Держать под уздой собственную тревогу становилось все тяжелее, не говоря уже о том, чтобы поддерживать дух ребенка. Но ближе к полуночи усталость Лилы одержала победу над ее страхами, и девочка заснула под боком у дяди. Мысли одна за другой приходили Нику в голову, совершенно не помогая отвлечься и хоть немного расслабиться. Рабочая привычка держать все под контролем держала сознание в боевой готовности, особенно рядом посапывало маленькое создание, но, сломленный собственной усталостью, вскоре задремал и сам Николас. От огня не спрячешься… И снова жар, вечный огонь, адская пытка. Боль взрывала мозг и разрывала сердце, дарила невыносимые муки, сковывая напряженное тело, но зачем-то держала крепкой хваткой, не давая проснуться. На краю сознания витала мысль, что это всего лишь сон и нужно вернуться в реальность, что он должен открыть глаза, иначе случится что-то плохое, но веки сомкнулись плотнее от обжигающего глаза пламени. Ему нужно было пробудить запутавшийся в кошмарах мозг, вынырнуть из этого ада, но он был поглощен лихорадочной мечтой настолько, что был просто не в состоянии проснуться. Никто не спрячет… Эти руки, где-то он их уже видел… Они тянулись в его сторону, перекрывали кислороду доступ, даже не касаясь. В ладонях, испещренных ожогами, тлел огонь, который безобидно и так по-детски потрескивал, словно камин в рождественскую ночь. Только Ник уже откуда-то знал, как это пламя выжигало душу, вытряхивало и опустошало, лишая эмоций и даря только нестерпимую боль и море, море слез, высыхающих моментально. Никто не спасет… Отчаяние пробиралось в те уголки души, которые, казалось, Ник спрятал уже очень давно и даже забыл об их существовании. Детский звонкий крик вырвал Николаса из цепких лап кошмара. Оглушенный, он пытался отдышаться, в темноте нащупывая пространство вокруг себя. Голова гудела и шла кругом, осознание чего-то ужасного обрушилось на него, словно глыба, скатившаяся по крутому склону. Племянницы не было нигде рядом. - Лила? Лила, ты тут? - зажегся свет, глаза быстро метались из стороны в сторону, в панике стараясь зацепиться за маленькую темную макушку, но вместо этого Ник почувствовал дикий сквозняк и только тогда увидел распахнутую настежь дверь, которой остервенело игрался ветер, а сквозь дверной проем пробивался алый свет и запах электричества. - О нет-нет… Ливень ускорялся с каждым грохотом грома, молнии сверкали все ярче и чаще - стихия разогналась не на шутку. Шуткой не было и то, что молния попала в дерево, стоящее на краю двора, и сломала грузную ветвь. Кажется, все случилось как раз в тот момент, когда Лила выбежала во двор, и ветка упала прямо на хрупкую девочку. Пахло горелым, ливень потушил едва начавшийся пожар, но ситуацию лучше это не делало. "Зачем? Зачем ты выбежала? Как так вышло?" - ураган мыслей пронесся в ту секунду, когда Ник рванул с места и побежал к дереву, представляя себе самые разные вещи от потери сознания до переломанного позвоночника. Сердце стучало где-то в горле, готовое вот-вот взорваться от адреналина, хлынувшего в крови. - Черт, черт, Лила! - Ник в панике звал девочку, толстый сук придавил ее к земле, но сама Лила лежала без движения. Он постарался аккуратно снять с нее ветку, но множество листьев и мелких влажных сучьев мешали ухватиться и сдвинуть дерево в сторону. Ботинки скользили по лужам, и, когда мужчине всё-таки удалось сместить ветвь, он припал к девочке, аккуратно тормоша ее. Она не отзывалась. Подстегиваемый страхом, Ник дрожащими руками вынул из кармана мобильник, чтобы вызвать службу спасения, и только тогда заметил на ярком экране красные отпечатки своих пальцев. - Кровь? Нет-нет, милая, пожалуйста, только не это... Молния блеснула больным светом, освещая на долю секунды двор. Рядом оказалась высокая сутуловатая фигура в черном плаще. Человек стоял, возможно, не решаясь подойти ближе, он только прожигал черными, скрытыми за мокрой челкой глазами маленькую девочку и ничего не предпринимал. - Помогите! Ее придавило деревом! - не понимая, зачем он зовёт незнакомца, который вряд ли мог чем-то помочь, Ник кричал ему и, только услышав свой зов и взглянув на человека, ощутил, что что-то здесь совсем не так. - Бедный ангелочек.