Общие места памяти

Стал не тот демон Азатот, себя хуже во сто крат, я доппельгангер

      — Ты и вправду можешь сделать, что захочешь.        Слова гулко отдаются в груди, и Драко прекрасно видит, как меняется взгляд Поттера, будто тот готов прямо сейчас… Наброситься? Блядь.       — Две секунды.        Драко встает, не слишком видя, куда идет, делает слишком широкие шаги в направлении того-конкретного-шкафчика. Открывает дверцу коленом — латунная ручка больно впивается в коленку, но как же все равно. Он наклоняется, даже не опускаясь на корточки. Ничего не демонстрирует, не вертит задницей — все еще не снял мантии, куда там? Просто действует, что-то делает, сам себе напоминает шарнирную куклу, с которой играет какой-то глупый мальчишка.        Он не помнил, о чем фантазировал в свои тринадцать, но почему-то сейчас хочется представить себя героем этой фантазии.        За дверцей много початых бутылок чего-то крепкого — не интересует. На полке чуть ниже — некоторое количество закупоренных бутылок вина. Драко соврал про виньо верде, он понятия не имел, что было у крестного в закромах, — просто вытаскивает бутылку с отвинчивающейся крышкой наугад, и тут же разворачивается обратно к Поттеру.       — Этого хотел, да? Подойди и забери. И, знаешь, это тебе нужно прекращать ссаться.        Драко резко откручивает крышку, кладет ее куда попало, и, не глядя, что там этот Поттер еще делать будет, отпивает из горла. Намеренно задирает голову повыше, поворачивается в профиль, чтобы было хорошо видно, какой из него прекрасный ледяной принц получается, насколько уставшим, будто высохшим, стало лицо за последнюю пару лет, как красиво выделяется на шее всегда слишком уж торчащий кадык.        Поттер и вправду подходит к нему, и вправду сильно цепляется за бутылку в руке Драко. Он намеренно напрягает руку, фальсифицируя, подделывая борьбу — но только роняет капли на воротник и шею.        Это розе — и Драко не может сказать больше ничего по одному вкусу, тем более в таком состоянии.        — Ну хорошо, Поттер.        Он резко отпускает бутылку, и уже Гарри приходится обливаться розе. В тайне Драко надеется, что вино попало ему в нос. Хочется почувствовать боль, распространить боль.        Гарри, — ох, пусть будет Гарри, — не надел рубашки, и Драко приходится притянуть его к себе за ворот футболки, чтобы даже не поцеловать, нет, злобно укусить. Хотелось бы, чтобы у него отобрали контроль, чтобы не он был кукловодом. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, сделай что-нибудь.        Поттер, — и теперь он Поттер, — не кусает его в ответ, приходится отстраниться, возможно, с совершенно потерянным видом.       — Блядь, — Поттер выругивается, и отпивает из бутылки еще.        Драко смотрит на него самыми потерянными глазами, будучи готовым в любой момент забраться на оконную раму, вот только вместо драматичного прыжка он сможет совершить, как ни крути, только позорный побег.       — То есть, ты не болтал, и я вправду могу сделать…        Голос Драко не слушается, удается выговорить только что-то шелестяще-невразумительное:       — Что пожелаешь.       — Говоришь, что пожелаю?        Дно бутылки удается об стол, и рука Поттера смыкается на его шее. Нет, не сильно — ему скорее удается пригвоздить Драко к шкафу, заставить его встать так, чтобы одна из ручек впивалась куда-то между ребер.        Драко тянется к руке на его горле, и с усилием проводить ногтями, вместе с тем языком докасаясь до указательного пальца Поттера, легшего ему на подбородок. Ведет языком, заставляя подставить палец поудобнее, так, чтобы Драко мог пройтись кончиком языка по всей длине, мог взять в рот, чуть втягивая щеки. Он щурит глаза, надеясь, что это со стороны смотрится достаточно сексуально.       — Вот прямо так, да?       Поттер только сильнее сжимает его горло — только на секунду, не задушить, но, видимо, припугнуть. Драко не совсем понимает, зачем, только с губ срывается хриплый звук. Пока что не стон, что-то не слишком определенное.       Хочется сделать вид, что не держат ноги, просто что-нибудь, чтобы сцена «заработала». С одной стороны, это очень горячо, но чего-то явно не хватает, что-то не даёт Драко расслабиться, и он по-прежнему чувствует много нервозности.       — Отпусти на секунду, — он намеренно занижает тон, при этом шепча Поттеру на ухо, — если, конечно, позволишь.       Драко шепчет, приближая губы близко-близко к уху Поттера, надеясь, что это производит правильный эффект. Хватка на шее ещё чуть ослабляется, и он определенно понимает, чего не хватало, как только совершает следующее действие. Его Драко определенно боится. До трясучки.       Сама идея чужого хуя пугала до усрачки, а уж взаимодействовать с ним… Рукой-то страшно. Но Драко заставляет себя согнуть ногу в колене, медленно ведя вверху внутренней стороне ноги Поттера. Да, именно так. Чем ближе к хую, тем горячее ощущается тело под растянутыми и, возможно, ещё и давно не стиранными брюками.       Драко закусывает нижнюю губу — отчасти из-за собственной неловкости, а отчасти надеясь, что со стороны это выглядит горячо.       — Ну отпусти, — на выдохе произносит он Поттеру прямо на ухо, сразу после этого коротко, быстро проводя кончиком языка по ушной раковине.       Стоит Поттеру убрать руку с его шеи, как он перехватывает его за талию. Может, чуть грубее чем Драко того бы хотелось — как будто собирается продырявить живот большими пальцами, слишком сильно натянуть кожу на тазовые косточки. Будто щупает, пытается посмотреть, что же там, не снимая одежды. Как будто ждёт полноценного приглашения, команды.       Драко тянется за бутылкой — потому он и просил его отпустить. Другой рукой мимоходом стаскивает с Поттера очки, и тот с секунду часто моргает. Может, с несколько секунд: этого Драко уже не видит, поскольку пытается влить в себя столько вина, сколько вообще получится, если при этом не переводить дыхание. Поттер чуть не заставляет его захлебнуться — он с усилием подаёт вперёд бёдра, так, чтобы упереться хуем сквозь джинсы в ширинку Драко.       И Драко, конечно, закашливается, и обливается ещё немного, — но не теряется и передает бутылку Гарри, чтобы немного уравнять условия. Поттер пьет, но только стоит оторваться от горлышка, как Драко его немедленно целует. Выходит, что сначала они стукаются зубами —- немного больно, удар отдает в нос. Но становится интересно, и Драко позволяет себе пустить в ход язык, с жадностью исследователя натуралиста облизывая губы, нос, зубы, подбородок Гарри, — все, что подвернется, все, до чего дотянется.       Первые двадцать секунд — чертовски интересно, но сразу после становится неловко, странно, страшно. Драко отстраняется, пытается поймать взгляд Поттера, сфокусироваться на нем, понять, все ли он делает правильно. Все ли ему нравится? Что ещё Драко может предложить, но такого, чтобы не опозориться прямо сейчас, чтобы его продолжили хотеть.       Пожалуйста, скажи что я тебе нравлюсь, покажи, что это так, мне правда страшно, и я делаю это даже не потому, что на самом деле этого хочу.       Но ты никогда об этом не узнаешь.       Поттер делает все и легче, и сложнее одновременно:       — Это твой первый раз?       Получается только соврать:       — Нет.       Все очень непонятно, и с одной стороны Драко хочется раздеть Поттера, но он никогда никого не раздевал, и сама идея стаскивания с другого человека одежды ощущается слишком странно. Вообще все ощущается странно, и ему чертовски надо, чтобы сказали, что делать. Не потому, что он не знает, а потому что любое несанкционированное Поттером действие ощущается так, будто Драко ему его навязывает.       — Докажи.       Поттер явно над ним издевается, нешироко улыбаясь, он сначала оглаживает обеими руками Драко по лицу, спускается кончиками пальцев на шею. Пробирает дрожь, и очень резко — и Драко не понимает, происходит ли это от возбуждения, или, наоборот, из-за того, что это слишком интимно. Но Поттер не останавливается, он расстегивает верхние пуговицы рубашки, приникает к шее губами. Дыхание уже обжигает, ох черт, так вот как оно?       Хочется то ли дернуться, то ли совершенно порнографически выгнутся, гнуть шею и поясницу, и еще в таких ситуациях принято начинать стонать. Не во весь голос, коротко, тихо, на ухо. Драко сначала неловко, но стоит Поттеру начать долго, длинно, как будто бы очень затянуто, очень, слишком откровенно, слишком как-то по взрослому целовать его шею, он все-таки решает, что пора, и издает что-то очень… Излишнее. Сразу становится стыдно, но нельзя выходить из роли.       Драко кажется, что он делает очень мало, что стоит почти что неподвижно, не понимает, куда деть руки, осознает, что сейчас самое время натянуть все стремящуюся упасть на пол маску обратно. Улыбнуться, да, широко улыбнуться, может… Осторожно провести Поттеру ногтями по спине? Драко делает это, и совсем не понимает, с какой силой нужно нажимать — проводит как идет, возможно, слишком легко, — и чувствует, как Поттер с силой сжимает его бедра сначала одной, а потом обеими руками.       — Какой ты! — Поттер не конкретизирует, какой он именно, и Драко очень хотелось бы все-таки уточнить, но он опасается сделать и этого, только силится заглянуть ему прямо в глаза, установить визуальный контакт, и снова широко улыбается, затем чуть приоткрывает рот.       Приглашение срабатывает, его снова целуют, и выходит уже лучше, получается расслабиться и как-то наугад действовать. Поттер беспорядочно шарится руками по его телу, но вдруг убирает обе. Как только Драко отстраняется, он видит, что Поттер зачем-то возится со своей футболкой, пытается не то снять, не то просто задрать ее вверх. Одна рука тянется к ширинке.       Вот зачем.       — Дай-ка, — произносит Драко, и опускается на колени. Мысль ощущается дикой, и он не уверен, что ему хватит храбрости.       Руки дрожат, очень сильно дрожат, они почти бесполезны. Что же… Значит, придется рисковать.       Джинсы Поттера держатся на бедрах только за счет затянутого на последнюю дырочку ремня. Над ремнем — голая, горячая кожа, не доходя до пупка поднимаются лобковые волосы, выглядывая из-под джинс и трусов. Что же делать… С пару секунд получается только тупо пялиться на пряжку, на натянувшуюся джинсовую ткань поверх… Да, определенно, поверх хуя, Драко следует начать называть вещи своими именами, если он думает о таких вещах.       Повинуясь какому-то внезапному импульсу, Драко зацепляется зубами за заправленный в железную пряжку ремень, стукает об металл. Ощущается странно, очень-очень грязно, очень неправильно, как будто неконвенционально. Ему никогда не приходилось видеть, чтобы кто-то делал нечто подобное. Зубами стаскивают чулки с девчонок, и трусы — с них же. Но Драко стоит на коленях перед поттеровской ширинкой, и чувствует, что действительно, по-настоящему возбуждается из-за того, что во рту у него солоноватый, горьковатый, но в целом почти что безвкусный кожаный ремень, а кончик носа упирается живот Поттера, и чуть курчавые лобковые волосы щекочут ноздри.       Вырабатывается слишком много слюны, еще чуть-чуть — и потечет Драко по подбородку. Еще малость — и начнет подташнивать, приходится крепче сжать зубы, упереться руками Поттеру в бедра, насилу вытащить конец ремня из пряжки, то и дело случайно проезжаясь зубами по частям пряжки. Дело за малым, — если уж положил руки на бедра, может, получится чуть сдвинуть кисть, положить ее поверх паха, чуть надавить? Получается, но с давлением — пока не очень, пока страшно, и Драко позволяет себе провести пальцем вдоль ширинки, там, где под слоем ткани находится молния. Он хочет отвести взгляд, и придумывает лучший способ сделать это — поднимает глаза наверх, пытаясь поймать взгляд Поттера. Тот выглядит будто даже и чуть сбитым с толку, или, может… Может он просто получает удовольствие, может, Драко удалось угадать?       Он никогда не думал, что первый секс будет напоминать игру в «сапера», когда не совсем понимаешь, по каким правилам она вообще ведется, к чему в ней цифры. Сделаешь еще один ход?       Осталось руками полностью расстегнуть ремень, и впереди — только пуговица на джинсах. Руками, зубами? Как это сделать? Хочется попробовать зубами, Драко склоняется над этой несчастной пуговицей, прихватывает зубами край ткани, чувствует, какая она соленая от пота, тянет на себя. Ничего не получается с первого раза — он только слюнявит Поттеру штаны и живот, и тот опускает руку, сам расстегивая свои штаны.       — Все, хорош, сюда иди.       Поттер произносит это почти без интонации, довольно смазано, а затем хватает Драко за плечи, заставляя встать. Теперь ноги не слушаются по-настоящему, в результате чего Драко уже взаправду чувствует себя игрушкой, куклой, с которой можно делать что угодно.       Ему расстегивают Брюки, которые тут же оказываются где-то в районе обуви, делается холодно и странно. Драко упирается Поттеру лбом в плечо, обхватывает за плечи, тянет наверх футболку — не более того. Когда тот начинает дрочить сначала одному Драко, а потом им обеим — скорее молча дает согласие, позволяет делать это. Но вместе с тем — отводит взгляд, занимает себя еще чем-нибудь, чтобы отвлечься, чтобы не нервничать слишком сильно, чтобы не кончить прямо сейчас. Слишком уж бьет по мозгам этот несчастный ремень, во рту все еще как будто остается металлический привкус. Может, Драко и вправду разбил себе губу, а может — просто придумал.       Он старается держать себя в руках, все еще выглядеть хорошо, хоть большая часть его тела скрыта одеждой. Хорошо, что так, вот только вся одежда ощущается пиздец некомфортно, равно как и то, что теперь он еще и без штанов, позволяет на себя смотреть, себя трогать. Дрочить себе.       Драко боится отвлечь себя слишком сильно — Поттер уже обхватил рукой оба их члена, и дышит достаточно шумно, чтобы это было слышно. Что можно еще сделать, как еще отвлечься? Драко делает неловкий шаг назад, бедрами упираясь в стол. Да, можно еще так, да:       — Сейчас…       Он не конкретизирует, что именно сейчас — на секунду отстраняется от Поттера, скидывает брюки, выпутывая из них ботинки. Когда будет снова надевать, то непременно обнаружит пыльные отметины подошв на черной ткани. Сделав это, сразу забирается на стол, садясь на край, и задирает одну ногу на столешницу.       — Иди сюда.       — Не думаю, что на это мы готовы пойти прямо сейчас, — Поттер усмехается, но подходит ближе, носком кроссовка отодвигая лежащие на полу брюки Драко в сторону.       — Сейчас и не нужно.       Щеки Поттера раскраснелись, и, усилиями Драко, прическа даже беспорядочней обычного. Стыдно представить, как он сам выглядит со стороны, но ему явно как будто очень жарко — приходится быстро расстегнуть оставшиеся пару пуговиц на рубашке.       Стоит Поттеру подойти ближе, как Драко закидывает обе руки ему на плечи, втягивая в мокрый и громкий, почти животный поцелуй. Для этого Поттеру приходится над ним склониться, а одно колено согнуть, упереть в край стола. В таком положении он продолжает дрочить им обоим, уже не стремясь растянуть удовольствие, действия из соблазнительных или просто направленных не только на физическое удовольствие становятся исключительно механическими, функциональными. Конечно, не всегда идеальным, не всегда идеально подходящими самому Драко, но оттого не менее возбуждающими интерес. Кажется, что он может кончить просто из-за всей ситуации, ее неправильности, того, что это он ее начал, спровоцировал.       Уже чувствуя приближение финала, ощущая, что и Поттер довольно близок, что движения переросли из мало-мальски выверенных в хаотичные, Драко закидывает ногу Поттеру на поясницу. Это заставляет склониться еще ближе, как будто бы они не просто друг другу дрочат, а… Возможно, он был не против, если бы его прям поимели на столе. В фантазии — можно и без должной подготовки, но это фантазии. И Драко кажется, что он сходит с ума, в самый разгар процесса, уже кончая, продолжая придумывать сюжеты. Теперь уже не такие нереалистичные.       Вероятно, он обкончал и свою рубашку, и футболку Поттера, последнюю минуту то и дело касавшуюся живота Драко.       — Я сейчас, — сдавленно шепчет Поттер, чуть приподнимаясь, ускоряя движения руки вокруг собственного члена, и Драко остается за этим только наблюдать.       Драко внезапно чувствует себя очень счастливо, это не продлится долго, это совершенно нормально, это физиологично. Но в глубине сознания вся ситуация кажется ему престранной, ведь теперь Поттер просто дрочит, глядя на него, судя по бегающим глазами — шарясь взглядом по его телу. Видно не слишком много, но Драко полулежит на столе, опираясь на локти, в совершенно блядской позе, лежит посреди личных вещей крестного, заляпанный спермой, раскрасневшийся. И одной ногой — все еще обнимающий Поттера за поясницу.       После того, как Поттер кончает, конвенционально приемлемых объятий не происходит.       Драко решает описать все произошедшее самым простым и, вместе с тем, иррациональным способом — он издает смешок, и тянется за бутылкой, все еще сидя на столе полуголым, в одной наброшенной на плечи рубашки, и, конечно, ботинках и носках. Как забавно. Он чувствует себя определенного грязным, причем не только физическим.       Делая глоток, наблюдает за Поттером из-под ресниц — тот почти что сразу вытаскивает палочку, применяя очищающее. Черт, Драко хотелось бы сделать то же самое. Или, наоборот, не делать, отказаться от этого, чтобы ощущение собственной грязность, выпачканности усилилось, и ужет потом сходить в душ как нормальный человек. Но все же тогда узнают? Или?       — И мне помоги.       — Ха, конечно, — Поттер взмахивает палочкой еще раз. Невербальное? Где только выучился, что, тоже пока по лесам год таскался и заебался мыться по кусками на заправках, где в доступе только раковина и чуть теплая вода? — ну ты даешь, конечно! Где только научился.       Драко определенно польщен — и в частично очищенном виде будто даже чувствует себя почти расслабленным, почти довольным.       — Теперь ты уж точно обязан пойти со мной в Хогсмид, — выдает он, делая вид, что говорит так, шуточку. Не более того.       — Но жениться не обязываюсь, уволь, — Поттер оглядывается по сторонам, натягивает брюки и застегивает ремень. Окно по прежнему открыто нараспашку, и Драко очень надеется, что издавал в процессе не слишком много звуков. Хотя, зная себя, он скорее всего молчал как рыба большую часть времени, — так правда что Снейп так курить и не бросил? На младших курсах от него изрядно, конечно, воняло. У него же точно не стоит здесь никаких дымовых предупреждалок и прочих следов чрезвычайно озабоченности вопросами курения руководства?       — Ты чего, нет конечно.       Драко отмахивается, и пытается не улыбаться слишком уж откровенно. Работает, все работает, план-фантазия претворяется в жизнь. Как будто реализовались сразу несколько пунктов воображаемого списка всех вещей, которые нужно успеть до выпуска из школы.       А если себя отвлекать вот так, то ни о чем черном даже не думаешь, да?       — Мне тоже стрельни, — он бесцеремонно крадет сигарету из пачки Поттера.       — Конечно, как еще.       И тут Поттер приобнимает его за плечо. Вот ни с того, ни с сего — и это ощущается настолько интимно, что, кажется, и без того трясущиеся после секса руки совершенно перестают слушаться. И так тоже можно? Правда-правда можно?       — Ну ты, дай все-таки помогу. Ты все сигареты решил переронять? А микробы?       Поттер явно иронизирует, когда забирает сигарету у него из рук и зажимает губами вместе со своей. Чтобы прикурить сразу обе, конечно, но стоит Драко это увидеть — сердце как будто пропускает удар.       — Держи.       Толком не смысля, что происходит, Драко забирает зажженную сигарету. Вот это правда очень лично, очень интимно, в голове бегущей строкой проносится что-то идиотское в стиле «А-а-а-а Гарри держал ее во рту! Прикурил для меня! Заботится обо мне! Все-все для меня». Действие ощущается почти рыцарским, и вместе с тем — эдаким признанием того, что общие нормы, касающиеся личного пространства, больше к ним не применяются.       Драко концентрируется на этом так, будто не далече, чем пять минут назад не совал Поттеру язык в рот, будто и не стоит перед ним в одной рубашке на плечах.