Общие места памяти

Негодяй засунул крылья в карман И понес их сдавать в ломбард. И на эти деньги купил себе Колоду крапленых карт. Возвратился назад и ему предложил Снова поставить на кон, А небо украдкой смотрело на них Из-за высоких окон.

      В ванную старост Драко направляется не сразу, сначала — все-таки в гостиную Слизерина, как можно быстрее, пока слишком много народу не пошло принимать свой вечерний душ. Как только он исчезает из наиболее забитых коридоров — почти сразу же переходит на не самый быстрый бег. Нехорошо, некрасиво, но быстро и… И почему-то хочется сделать именно так.        Зеркало над умывальником встречает его собственным лицом. Немного безумным, нужно сказать — щеки чуть раскраснелись, а что выражает взгляд — не ясно ни Богу, ни черту.        Так, ладно, успокоиться — просто нужно успокоиться, и там уже смотреть, какие есть возможности. Явно не стоит идти прямо в таком виде. Драко дежурно напоминает себе, что заклинаниями пользоваться не стоит — хотя было бы продуктивнее освежиться именно так. Будет странно, что он воспользовался всякими очищающими заклинаниями, а потом отправился в ванную старост — вполне может быть, что «следилка» реагирует не только на магию, но и видит его расположение.        Оставить палочку, да, было бы полезно просто оставить палочку, мол, я такой приличный мальчик и даже ложусь спать сразу после ужина, смотрите, вымотался по Вашим, мисс директриса, делам бегать! Пожалейте меня, погладьте по голове, решите, что я более не подозрителен.       Ладно. Драко расстегивает рубашку, снимает и вешает на крючок. Вряд ли Поттер позвал его просто помыться, конечно, в пьяную голову что только не придет, но… Драко все-таки умеет отделять фантазии от реальности, осознавать, что скорее всего это просто разговор, разговор с живым человеком. Хочется попросить себя быть проще и не демонстрировать такой… Идеальной вылизанности? ***        Впрочем, Драко все равно уделяет слишком серьезное внимание собственному внешнему виду, разве что рубашку не переодевает — многовато чести. Застревает на какое-то время перед дверью в ванную старост, в голову лезут мысли не самого приятного содержания. Все-таки в прошлом Поттер слишком уж много внимания уделял попыткам ему насолить, что, если сейчас это — часть большой шутки? Идиотской авантюры?        С одной — уставшей и как-то слишком рано повзрослевшей — стороны, Драко действительно верил в то, что прошедший год немало изменил Поттера, равно как и его самого, но с другой… С другой стороны, слишком многое уже произошло, и сколько бы Драко не фантазировал, у него никогда не получалось думать о недавних временах, оставляя без внимания события последних двух лет. Мерлин, при каком-нибудь ином раскладе он вполне мог бы и убить Поттера? Ну, не с точки зрения обладания должными моральными силами, возможно, если бы ему и вправду пришлось убить человека, здесь бы он не стоял. Даже не потому, что закончил бы в Азкабане в камере напротив отца, а потому, что едва ли от его психики осталось бы хоть что-нибудь.        Ладно — он поднимает руку и коротко, дважды стучит в тяжелую деревянную дверь. На стук никто не откликается, и остается только нешироко открыть дверь, так, чтобы хоть как-то пролезть можно было.        Если бы ванную старост использовали по прямому назначению — пахнуло бы теплым, почти тягучим воздухом, но нет — только прохлада, и даже сквозняк. Выходящее на озеро окно открыто, большая ванна, почти бассейн, не набрана, перед ней расположился Поттер в одной футболке, той же, что была на нем и утром, а на полу, как выразился бы крестный, — чересчур скромная поляна:        Драко замирает в дверях на секунду, чтобы осмыслить происходящее. Так, вот Поттер, вот его дурацкая улыбочка, вот разложенная на плитке на манер скатерти клетчатая рубашка. На рубашке, конечно, бутылка и одна железная кружка, и бутылка пока что с трудом опознается, но, как кажется, это что-то крепкое.       — Ха, ты все-таки пришел!        Поттер выглядит чрезвычайно обрадованным, даже вскакивает с пола и подбегает к Драко — улыбается.       — Как видишь, — Драко кривит рот в ответ, может, это даже сойдет за улыбку.        «Поляна» не внушает доверия, но раз уж пришел — вежливым будет задержаться. Он автоматическим движением тянется к вороту рубашки, не глядя его поправляет, усаживаясь перед скатертью-рубашкой, строго напротив Поттера.       — И, — он тянется рукой к бутылке, поворачивая ее к себе этикеткой. Название не внушает доверия, как минимум потому, что оказывается совершенно незнакомым, хоть какую-то информацию предоставляет лишь карикатурное изображение пирата и подпись, гласящая, что перед ним «ром со специями», — почему ты меня позвал?       — А, — Поттер выглядит (или хочет казаться) удивленным вопросом, отводит взгляд, но быстро перестает сдерживать рвущееся наружу искусственное веселье, — у меня есть некоторое количество интересного, и не в одиночку же.       — «Не всегда же в одиночку», ты это хочешь сказать?        Драко прекрасно осознает, что это колкость, и что эта колкость может быть обидной, может ранить. Если бы ему кто так сказал, по поводу… Да по любому поводу, то вышло бы крайне неприятно. Но так сказало бы его альтер-эго из фантазий, и, может, даже публичное альтер-эго из довоенного прошлого.        Он изображает самую социально одобряемую улыбку из возможных — легкую, ненавязчивую, так, даже не столько улыбается, просто рот чуть растягивает, самую малость приподнимает брови. В целом ощущает себя очень напряженным, как будто бы его не выпить позвали, а участвовать в каком-то чрезвычайно официозном светском рауте, от результатов которого зависят весьма реальные последствия. Все чувства обострены, он абсолютно не расслаблен, просто пытается изобразить максимальную расслабленность, естественность, все, как учили. Как в детстве — если быть маленькой копией отца, то все будет в порядке, то ничего не сможет расстроить, ничего не залезет куда-то под одежду и даже под кожу.       — Ха, нет, по правде я почти никогда не пью один, — ложь. — и я правда хотел тебя пригласить.        Поттер тянется к бутылке и, открутив крышку, щедро наливает темно-золотую жидкость в жестяную кружку. На лице — тоже полуулыбка, возможно, скопированная с самого Драко. Хочется в это верить.       — Хорошо, и откуда такие, с позволения сказать, богатства?        Драко, не давая ему успеть отпить первым, забирает кружку. Возможно, умным ходом было бы отпить сразу, но подносит сперва к носу — ладно, та еще дрянь. Скорее всего — маггловское производство, по аромату — буквально спирт и химозные специи неопознанного рода.        Глоток на пробу делает уже под слова Поттера, сперва просто позволяя жгучей субстанции оказаться на языке.       — А. это еще из закромов Сириуса, такое долго может стоять! Вкус у него был что надо — можно пить вообще не разбавляя.        Силящийся проглотить этот «темный ром со специями» Драко не слишком с ним согласен — его усилия больше направлены на то, чтобы не кривить лицо, потому что единственные слова, с которыми он по этому поводу находится — «ебучая бормотуха». Знать Поттеру об этом необязательно, и, проглотив, уже ощущая, как жгучее медленно опускается в желудок, он прикрывает лицо рукавом мантии.       — Ха, слабак.        Поттер… Вот же! Черт, что за, еще и насмехается, ему там как, на вершине привилегий «героя войны» живется? Может, стоит хотя бы минимальные приличия гостю оказывать?       — Да сам ты… — Драко пока справляется с последствиями — первый глоток пошел как-то нехорошо, может, от тревоги, а может, и вовсе потому, что ранее ему не случалось сталкиваться с напитками крепче вина. Нет, было дело, крестный предлагал ему кофе с щедрой порцией ликера, но но — кофе с ликером! А это что такое вообще?       — Да ладно, я смеюсь! Но, — Поттер прям силится изобразить из себя улыбчивую серьезность, хотя руки и взгляд выдают легкое подпитие с головой, — со специями вот можно пить прямо так. Нужна только некоторая сноровка.       — Тренировался?        Этот подкол ему, впрочем, удается достаточно красиво парировать — и хорошо, возможно, хоть какой-то толк от разговора есть. Не то, чтобы Поттер как-то прям взял и разительно поменялся (и мог бы поменяться, мягко скажем, не в лучшую сторону), но хотя бы не превращает простой обмен «любезностями» в магическую дуэль.       — Самую малость.        Повисает молчание, Поттер «показывает класс», и отпивает какой-то чрезмерно большой глоток, явно пытаясь продемонстрировать собственную стойкость. Удается с трудом — и Драко решает все-таки показать ему, что не такой он и слабак. Глупо, очень глупо — снова едва ли не давится, отпивая больше пары капель.       — Ох.        Рот обжигает, горло обжигает, но специи со второго глотка не кажутся уже такими мерзкими. Драко решает добавить еще один — совсем небольшой. Скорее запить, чем выпить. Пока приходит в себя, снова отмечает открытое окно, и задает прямой вопрос:       — Здесь, курят, правда?        Не то, чтобы очень хотелось курить — скорее все еще было нервозно, приходилось справляться с ощущениями от выпитого. Объективно Драко не мог сказать, что он уже сколько-то опьянел — скорее он пытался представить, что это произошло, ожидая от испробованного в первый раз крепкого алкоголя каких-то разительных изменений в собственном самочувствии. Да и в голове уже была стойкая ассоциация, почти картинка того, как настоящие взрослые сидят, потягивают что-то крепкое и янтарное и курят сигары. Здесь нет ни сигар, ни пузатых бокалов, в которых сорокоградусному положено согреваться от тепла руки — только они двое. Драко уже знает, что пройдет какое-то время, и он будет думать об этом вечере как о чем-то донельзя забавном.       — Курят, курят, — Поттер извлекает из кармана еще одну пачку, и эта поновее, — бери, я же знаю, что у тебя одна, да и та — моя. И рассказывай, что нового.       — Спасибо, — очень быстрым движением Драко нашаривает в кармане мантии и зажигалку и закуривает сигарету, но что сказать? Определенно ничего личного, но: как бы не вышла неловкость, — но мне особенно нечего рассказать. Ты все, по сути, знаешь.        Он переводит взгляд на Поттера и автоматическим, не слишком контролируемым движением подтягивает колено к груди. Желание закрыться, спрятаться еще не достигло рационального восприятия, но Драко ловит собственное движение, запоминает. Нужно контролировать себя.        Поттер же для него — не закрытая книга, нет, вполне себе открытая, но только как будто написанная на другом языке. Вот строчки — понятно, вот графическое свидетельство диалога, буквы тоже, вроде как, из латинского алфавита, но понятны только отдельные слова. И то не факт, что значат они то же самое на чужом языке — возьмешься разбираться, можешь и угадать, и опростоволоситься.       — Только формальности. И… Я не то, чтобы активно следил.        Теперь и Поттер закурил, сидя совсем, как будто, в расслабленной позе, но договорив — вовсе отводит взгляд, смотрит куда-то в окно. Озеро и небо хорошо видно, пока не совсем стемнело. Зажечь свечу? В ванной старост их ну слишком как будто много, только магически их прямо с началом заката не поджигают, как остальные. Но не будет ли слишком уж клишированно?        Драко слишком уж хочется почувствовать себя героем чего-то приторного и подросткового.       — Ну, — стремясь дистанцироваться, удалиться от того, что сейчас произнесет, он зажимает зубами фильтр, и снимает с бортика ванны-бассейна подсвечник с прогоревшей наполовину толстой свечой, поджигает, — отец в Азкабане. Мать в бумагах.        Он не дает себе произнести «про Северуса ты знаешь», понимая какой реакции добьется — не столько от Поттера: от самого себя. Иррациональным образом Драко винит его, Гарри, равно как и себя, слишком сильно закапываясь в поиске хоть кого-нибудь виноватого. Отказываясь признавать, что смерть крестного была предопределена, что в последние годы он сам себя, быть может, считал уже смертником.        Последняя мысль, завершающая это рассуждение, остается непроговоренной даже в рамках внутреннего монолога Драко — он отказывается ее произносить, гонит от себя, стремясь не испортить окончательно вечер. Не завести еще одно чрезвычайно наполненное воспоминаниями место. На его ментальной карте едва ли остались места, не связанные ни с чем черным.        Повисает явно какая-то пауза, и Драко переводит свое внимание на это. Не думай о внутреннем, сосредоточься на внешнем, каждую секунду нужно производить впечатление. Это очень простая и в корне неверная мысль, позволяющая переживать почти что угодно без видимых потерь.        Он натягивает на лицо улыбку, и тянется одной рукой к кружке, другой — затягивается, стремясь сделать это как можно изящнее. Эстетствует.       — Только не говори, что тебе жаль, хорошо? Мне это не важно. Расскажи что у тебя и что за заклинание на карман наложил?        Драко щурится и улыбается, надеясь, что со стороны это выглядит иронично и задорно. Отпивает, и чувствует, что бодяга уже все-таки делает свое грязное дело — разговор идет проще, даже почти не хочется провалиться прямо на месте или убежать, отгородиться собственными фантазиями от всего внешнего.        Что-то неуверенное проскакивает в меняющимся выражении лица Поттера. Ему тоже сложно?       — Карман? Это не я сделал, но я пользуюсь! У меня там много разного, вот, смотри.        Он копается в кармане какое-то время, пока Драко наблюдает за ним и курит. Достает какой-то коричневый сверток — ах, конечно же, это знаменитая карта Мародеров. Совсем небольшая, нужно сказать — так, карманная версия.       — Сейчас она почти бесполезна, я уже выучил, что где и кто когда ходит, — горделиво сообщает Поттер, — мы вот здесь. И в коридорах, как видишь, никого нет.        На карте множество точек с подписями. Вот, рядом, в спальнях Хаффлпаффа, большое скопление — все спят, и еще одна точка застряла в центре гостиной. Наверное, кто-то учится. Все имена записаны черным, голубым горит имя Поттера, и, рядом, красным, — самого Драко.        Явно заметив его замешательство, Поттер комментирует:       — А, да, я тебя пометил. Раньше на карте было больше меток, — он сразу же убирает карту, как будто бы оступился, показал того, чего не хотел.       — Ты пометил меня?        Драко проговаривает это намеренно удивленно, и, не давая Поттеру найтись с ответом, придвигает к нему кружку, продолжает. Ох, вот бы он не допился до нытья, но, по скудному опыту Драко, если начнет трезветь — точно пойдут прахом его надежды.       — Мне это приятно, ты позвал меня не как случайного собутыльника.        Сегодня не хотелось становиться чужой жилеткой — да и едва ли ему бы позволили.       — Нет, конечно, ни в коем случае не как случайного! Черт, ты что, думаешь, я пью со всей школой?        Поттер принимает кружку, отхлебывает, и Драко намеренно смотрит ему в глаза сквозь стекла видавших виды очков.       — Нет. Я тебя в целом почти не вижу в школе, ты как призрак, ходишь, где хочешь, и почти всегда в этом году, ты ходишь один.       — Как ты?        Кружка снова возвращается в руки Драко.       — Да.        Не отводя взгляд, Драко пьет. Скорее демонстративно. Ко вкусу уже привык, вот только делать нужно маленькие-маленькие глотки. Даже химозные специи стали казаться скорее приятными.       — Ну я правда не понимаю, что мы тут делаем и зачем, я прям… Я думал о твоих словах, нас в клетке заперли, и удивляются, что мы еще чем-то недовольны.       — Объективно, — это Драко говорит тихо, — они опасаются, что будет, если нас выпустить в мир. Хотят, чтобы мы посидели и немного привыкли к новому миру.       — Новый мир строится без нас!       — И не факт, что мы в него хотим.        Поттер не понимает намек, или просто соскакивает на другую тему:       — Многие пролезли в маггловский мир, потому что по возрасту мы вполне себе подходим для того, чтобы учиться в выпускном классе. Там спокойнее, и там ничего этого не было — представляешь, никто не узнает на улицах? Программу только выучивать… Но на тройки, в целом…        Драко остается только улыбнуться — нет, правда, его тоже знают в лицо в магическом мире, но теперь все-таки с другой стороны. Он намеренно не ходил даже по магазинам, и нужды не было, и в целом взглядов хватало. Его сторонились.       — Я никогда не жил среди магглов, понимаешь? И никогда не ходил в маггловскую школу, думаю, из школы меня бы отчислили сразу же. Но мне нравится думать о том, сколько всего интересного сделали магглы — одеваются они и вправду лучше волшебников.       — Не знаю, — Поттер усмехается и запускает руку в волосы, но этому, вероятно, пару дней не мытому гнезду уже едва ли что-то поможет, — думаю о том, что я мог бы завести там друзей. Черт, я, можно считать, никогда не бывал на свиданиях, никогда не сбегал, чтобы, знаешь, просто повеселиться.        Как интересно.       — Разве? Мне казалось, у вас там любовь с… — нельзя сказать «девчонкой Уизли», ох, нет, никак нельзя, непозволительно. Но Поттера его замешательство, кажется, даже веселит.       — Джинни? Ха, не смеши меня, ой! Это все придумала себе тетушка Молли, чтобы я чувствовал себя «совсем как дома». А с Чжоу ерунда какая-то была, честно, не считается.        Драко все-таки озвучивает свои мысли:       — Кажется, понимаю: это был бы династический, традиционный брак. И этого тебе и не хочется от магической Англии, правда? Быть мальчиком с плаката?       — Да, — как будто чуть сдавленно произносит Поттер… Гарри? Сейчас он выглядит почти уязвимо, и Драко ощущает легкий укол совести.       — Тебе не обязательно. Нет, правда, ожидания…        Его реплика явно Поттеру не интересна, и Драко замолкает. Ладно, если так, то играть будем по чужим правилам. Тому, кажется, больше хочется помечтать — вот только мечты у них, как будто, сходятся. Жалко, что не в точности.       — Мне просто хочется побыть нормальным. Просто жить, просто, знаешь, чтобы было весело. Но кого я позову на то же свидание? Все будут, ой, вот, просто пытаться превратить это в «идеальные отношения», где на втором же свидании «мальчик-который-выжил» должен будет им предложение делать.       Он выговаривает собственное прозвище с таким нескрываемым отвращением, что Драко пробирает до мурашек. Нестерпимо хочется и второе колено к груди подтянуть, совсем-совсем в комок сжаться. Но можно сделать кое-что другое.       — И чтобы ты непременно на одно колено упал в самом людном месте, не стесняясь тратить бесконечное по их мнению состояние?        Драко иронизирует, но Поттер явно сильно оживляется. Да, да, получилось! Вот чего герою надо, оказывается? Просто побыть человеком, повстревать в неприятности, и желательно такие, чтобы все вокруг оказались совсем не в восторге?        В хорошо початой еще на момент начала встречи бутылке остается совсем немного рома, и Драко, усмехнувшись, опустошает ее в жестяную кружку.       — Хочешь приключений?       — Чего? — Поттер смеется в ответ, явно маскируя этим свое замешательство.       — Сыграем в бутылочку. Правда или действие. Если правда — задают вопрос, на него или отвечаешь, или пьешь. Только по-хорошему, не маленький глоточек. Если действие — загадывают что-нибудь выполнимое: или делаешь, или пьешь.       — В это же в компаниях играют, разве нет?       — Ну, имеем, что имеем. Начнешь? — Драко чуть прищуривает глаза и наблюдает за реакцией. О да, кажется, он все сделал правильно.       — Хах, ну… Бутылка нам тут правда не нужна, только два игрока, — Поттер чисто символически раскручивает бутылочку, и, когда она останавливается, сдвигает так, чтобы горлышко указывало все-таки на Драко, а не на дверь, — правда или действие?       — Правда, — с полуулыбкой отвечает он.       — Тогда, — Гарри явно задумывается, — почему ты не взял с собой ни сигарет, ни зажигалки?        Вполне безобидно — видимо, никому и не хочется, чтобы игра превратилась во взаимное унижение. Мир слишком хрупок, вокруг, и вправду, ни одного знакомого и хотя бы чуточку приятного лица, полный коммуникативный вакуум.       — Я и выпью, и отвечу, — Драко отпивает, — жучки. Очень-очень много жучков, которые делают разные вещи — мать находила. Если так, то и мои вещи могли досматривать. Не стал брать вообще ничего подозрительного или нарушающего правила.       — А в итоге шмонали?       — Какой ты любопытный, Поттер! Только один вопрос. Теперь я, — Драко даже не трогает бутылку, просто задает вопрос, ведь ритуал уже соблюден, — правда или действие?       — Тоже возьму правду.       — Кто в школе приторговывает?       — Блейз, — сразу же отвечает Поттер, и тоже отпивает.       Ожидаемо, совершенно ожидаемо. Ладно, пусть это будет последним «безопасным вопросом», все-таки Драко не было никакого интереса играть без цели. Ну и, раз Поттеру охота приключений — он их получит. Если не испугается за свою безупречную репутацию, если и вправду готов лезть в воду, не зная броду.       — Правда или действие?       — Снова выберу правду.       — Ну какой ты скучный. Сейчас придумаю… Можно же любые вопросы задавать?        Драко невольно усмехается — все всегда этим и заканчивается. Того он и ожидал:       — Да, представляешь, можно.       — Тогда скажи мне, ты выбираешь «правду», потому что боишься действий?       — Может быть, и, боюсь, это засчитывается с моей стороны как проигранный раунд.        Драко забирает у него кружку, ненамеренно, но очень удачно дотрагиваясь до пальцев Поттера. Очень холодных — как будто несмотря на объем выпитого, он все равно нервничает, и пальцы подрагивают.       — Не буду жульничать, — он действительно отпивает немало, уже ощущая, что, может быть, выпил немного сверх меры. Морщится и закрывается рукавом, представляя, как наверное ехидно разулыбался Поттер в ответ на его реакцию, — Ладно, теперь ты.       — Правда, — он разводит руками.        Драко уже почти начинает злиться — ну что за игра в правду и правду? Но, нужно признаться, почти весело, и находиться рядом с Поттером… По крайней мере интересно. Ладно, пропади все пропадом — нужно все-таки выговорить это, пока не стало мучительно стыдно.       — Пойдешь со мной в Хогсмид так, чтобы все остальные подумали, что это свиданка?       — Хуйня.       — Слабо?       — Пошел ты, — он явно злится, и это только забавит, только больше раззадоривает Драко.       — Нет, тебе слабо, сам приключений хотел. Ставлю бутылку хорошего виньо верде, тебе слабо.       Сначала Драко кажется, что Поттер тянется за кружкой, но рука в итоге ложится на его челюсть, заставляя чуть податься вперед. Что? Вот прямо так? От удивления Драко невольно чуть приоткрывает рот и широко раскрывает глаза.       Да, черт, его целуют, и очень странно — очень смазанно. Драко сам себе напоминает мраморную статью. Отчего-то не получается двинуться, лицо Поттера ощущается где-то мягким, где-то шершавым. Вряд ли он уделяет слишком много внимания бритью. Губы тоже шершавые, теплые, а дыхание — очень горячее, отдающее выпитым ромом и почти неразличимым для курящего Драко табаком.       Все очень быстро — не больше десяти секунд, в течение которых совсем не получается, придумать, что нужно делать. Только Драко придумывает — Поттер отстраняется, глядя на него с явной гордостью. Чертов победитель.       — Повторяю для идиотов: пошел ты. Так не играют.       — Ты… Выиграл пари? — совершенно потерянно произносит ошарашенный Драко. Он невольно тянется рукой к лицу, касается пальцами губ и подбородка. Да как так?