2 142 год.
За окном простилалась ночь, город окутала тьма. Но глаза давно привыкли к темноте, так что это не приносило дискомфорта. Грядут морозы, а это значительно может усложнить многие планы. Для жителей Арк-драйдена, конечно. Роботы холода не чувствуют. Они вообще не способны чувствовать. Для Яниса же важно, чтобы его не подвел отряд миротворцев. Люди слабые. Они сдаются под весом множества факторов. Парень знает историю, и знает, что многие войны были проиграны по вине диких холодов и морозов. Именно поэтому нет никого лучше бездушных машин. Им не нужно тепло, не нужна еда или вода. Они не устают и соответственно не станут голословить о своих правах. Только с ними можно достигнуть цели. Им неведомо сочувствие. Ни одна машина не пощадит своего противника, когда тот будет находится на грани смерти. Беспомощный и безоружный. Краем глаза юноша заметил движение справа от себя. Девушка заворочалась сильнее обычного. Ей снится нечто неприятное. Янис, ведомый своим желанием, решил ее успокоить. Он запустил ладонь в мягкие и шелковистые волосы. Гладил, успокаивал. Габи вздрогнула, резко подорвавшись с дивана, заставив Яниса от неожиданности отдернуть руку. Девушка глубоко и быстро дышала. Взглядом нервно осматривала помещение, в котором спала уже несколько часов, будто позабыв где вообще находится. — Я разбудил тебя? Услышав посторонний голос, Габи резко обернулась на него. Потихоньку в ее глазах читалось осознание происходящего. Напряжения, что сковало ее тело медленно спадало. Девушка заметно успокаивалась. — Нет. — выдохнула она и облокотилась на спинку дивана. — Сон неприятный приснился. — Что за сон? Габи нахмурилась. Брови ее сошлись в переносице. Казалось, она вот вот заплачет. Что же за сновидение пошатнуло ее и без того нервное состояние? — Мне снился отец. — ответила девушка, всеми силами сдерживая слезы. — Каждый раз я вновь оказываюсь на том стадионе. Повсюду вооружённые миротворцы. И отец. Стоит и смотрит на меня, знает, что скоро погибнет. Я пытаюсь бежать к нему, но не выходит. Вновь и вновь стараюсь спасти его, но не выходит. Мне уже в который раз приходится наблюдать, как его бездыханное тело падает на землю, окрашивая траву в алый цвет. Это все моя вина. — девушка всхлипнула. — Моей идеей был собрать всех на стадионе, я виновата в смерти близкого человека. Янис молчал, послушно выслушивая откровения девушки. Ему безумно льстило, что она сейчас открыла ему свою душу. Рассказывает о своей боли, обо всех терзаниях, которые мучают ее по сей день. — В этом нет твоей вины. — юноша вновь взял в свою руку локон светлых волос девушки. — Я не могу понять твою боль потери, ведь не был так близок с отцом как ты. Но я осознаю, насколько тебе тяжело. — она смотрела на него своими голубыми, полными слез глазами. Не отталкивала его, позволяла перебирать ему свои волосы. Ей нужна была поддержка, они оба это понимали. — Порой случаются вещи, на которые мы не в силах повлиять. Ты не могла знать, что корпус Мира прознал о вашем плане. К тому же, у тебя еще есть люди, которые беспокоятся и любят тебя. — Нет. — сказала Габи. — Я не знаю где сейчас мама с Анджеем и живы ли они. Я не знаю. Девушка утёрла слезы. Ей больших усилий стоит сдерживать себя, чтобы не сломаться окончательно. — Они живы. — продолжал успокаивать Янис. — Я уверен. Габи с благодарностью посмотрела на парня. Прямо сейчас перед ней сидит враг. Юноша из корпуса Власти, что на протяжении многих лет угнетала жителей верхнего города. Он был другим, она это чувствовала, она ему доверяла. Янис в силах изменить их будущее в лучшую сторону. — А свою маму ты помнишь? — парень вздрогнул от внезапного вопроса девушка. Та заметила перемены в его лице и уже винила себя за свою прямоту. — Извини, я не должна была... — Все хорошо. — взял себя в руки юноша. — Я помню ее. У нее были такие же светлые волосы, как у тебя. — он продолжал гладить ее волосы, наматывать на палец локоны, затем отпускать. — Эта книга. — Янис протянул ее Габи. — Все, что у меня от нее осталось. Девушка взяла книгу в руки так осторожно, будто опасалась повредить или порвать ее. — Она часто читала тебе ее? — Нет. Никогда. — Почему? — Я не знаю. Габи удручённо выдохнула. Она понимала, что Янис не спешит делиться с ней какой-то сокровенной тайной. Но давить на него не стала. Девушка открыла книгу, пролистала несколько страниц и прочитала: — «Когда даешь себя приручить, потом случается и плакать.» Они просидели в тишине еще некоторое время. Никто из них не хотел, чтобы та атмосфера, что они создали вокруг себя не испарялась. Желание продлить такой интимный момент пришлось подавить из-за гнета жестоких обстоятельств, так резко взвалившихся на плечи. — Я, наверное, пойду. — сказала Габи и поднялась с дивана. — Если утром меня не обнаружат в комнате, возникнут вопросы. — Стой. — Янис, не желая отпускать девушку подорвался с кресла и хватил ее за руку. Габи ждала, но парень молчал. В голове его крутилось тысяча мыслей, но ни одну из них он так и не осмелился произнести. Просить ее остаться было бы слишком эгоистично, пускай она и пребывала здесь в качестве заложницы. Но девушка и не торопилась уходить. Смотрела в серые глаза юноши, терпеливо ожидая, что тот вымолвит хоть слово. — Я... — осмелился Янис. — Я все вспоминаю нашу прогулку в зимнем саду. — девушка в изумлении глядела на парня. Щеки ее невольно окрасились в пунцовый цвет. — Мне все хотелось спросить, почему ты согласилась? Почему не ушла, зная, что мы с тобой по разные стороны? Почему ответила на поцелуй? — Янис. — она зажмурилась, ведь сама не до конца осознавала свои чувства к парню. Понимала, что неправильно, но ничего не могла с собой поделать. — Просто ответь. — Я не хочу видеть в тебе врага. Ты другой, я вижу это. Мне хочется верить тебе. Знать, что под твоим началом нас — жителей Арк-драйдена ждет светлое будущее. И помогаю я тебе не только из желания выбраться из заточения, но и потому что... — девушка замялась. Произнести слова, о который и думать страшно — невозможно. Невыносимо сложно. Ей не страшно ринуться под пули, дабы спасти друга, не страшно проникнуть в сердцевину вражеской территории, но как же боязно признаться в собственных чувствах к человеку, к которому ничего нельзя испытывать. — Потому что..? — спросил Янис и провел ладонью по щеке девушки, обводя большим пальцем скулу, переходя к подбородку. Желание услышать заветные слова пересиливало страх. Он понимал чем терзается девушка. И ему было страшно оступиться и потерять ее навсегда. И несмотря на то, что он ее почти не знает, успел привязаться. Влюбиться. Янису хотелось удостовериться, что и Габи разделяет его чувства. — Я не понимаю, что чувствую к тебе. — честно призналась девушка. — Может быть это поможет понять? И только она хотела спросить, что именно, как ее губы накрыли чужие. Нежно и осторожно. Он целовал ее трепетно, боясь спугнуть: сначала нижнюю губу, затем верхнюю. Поцелуй становился все напористее и Янис почти потерял надежду на взаимность, так как не чувствовал отдачи от девушки. И только он хотел отстраниться, как ему ответили. Также с осторожностью, проверяя то ли его, то ли себя. В груди потеплело, сердце забилось в три раза быстрее от нахлынувших чувств. Его руки слегка дрожали, он обнял ими девушку, перекрывая ей путь к побегу. Она зарылась ладонями в его ярко - рыжие волосы, которые так сильно выделялись на фоне мрачности и мрака комнаты. Поцелуй стал напористым, глубоким. Двое таких взрослых, но в душе все ещё маленьких детей нашли спасение друг в друге. Разделили собственную боль и горе. Янис прижимал ее к себе так сильно, будто опасался, что она исчезнет, испариться. Хотел стать с ней единым целым. Быть больше, чем временные союзники. Хотел, чтобы она разделяла его точку зрения, поддерживала цели, которым он придерживался. Ведь самое болезненное для него было осознание собственной лжи. Обманывал, недоговаривал, водил Габи за нос, манипулировал ею и ее друзьями. А она сейчас такая открытая перед ним, готовая ответить на чувства взаимностью. Кислорода становилось все меньше. Парень перебрался к шее, зацеловывая, оставляя мокрые полные желания поцелуи. Из уст девушки послышался первый стон. Еще немного и грань будет пройдена. Здесь больше не будет врагов и соперников. Будут только они — настоящие, жаждущие тепла и любви разгоряченные тела. Янис уже не стеснялся в своих касаниях. Руки его блуждали по девичьему стану, с талии на бедра, с бедер к груди. И когда он был готов избавить девушку от стесняющей ее одежды, та резко выдохнув, отстранилась. Поспешил, перегнул палку. Все же спугнул. Они смотрели друг на друга и осознание произошедшего медленно укладывалось в головах обоих. — Я все же пойду. — поправляя на себе одежду, Габи выскользнула из кабинета, оставив парня на едине с собственными мыслями и болезненным возбуждением. Сжав руки в кулак, он ринулся к шкафу и со всей силой ударил по книжным полкам, заставляя книги сотрясаться от бушующей ярости парня. Несколько книжонок попадали на пол. Прозы, романы, научная литература не удостоилась чести вернуться на место. Янис не обратил на них никакого внимания. Совладав с собой и своими эмоциями, вернулся в кресло, захватив «Маленького Принца», который после изучения Габи так и покоился на диване. Строчки из книги гласили: «Он не ответил ни на один мой вопрос, но ведь когда краснеешь, это значит «да», не так ли?»***
2 128 год.
Четверо человек медленно шагают по красиво вымощенной плитки Алькасара. Одиннадцатилетний мальчик шел рядом с матерью, изредка бросая на нее взгляд. Она изменилась. Янис полностью не мог понять в чем именно, но что-то в ней было не так. Стефан и Данар шли неподалёку, но все же на заметном расстоянии от них. Видя, как весело они беседуют, никто бы и не понял, что пунктом их назначения было городское кладбище. Значимый член совета корпуса Власти — Гордий Николич скончался от неизлечимой болезни, что настигла его так внезапно. Врачи говорили, проживет еще немало лет, но, видимо, ошиблись. В свои 66 лет болезнь унесла с собой его жизнь. — Что ж, Стефан. — начал Данар. — Несмотря на столь скорбное для тебя событие, спешу тебя поздравить. Занять место в корпусе Власти может далеко не каждый. Там, поглядим, и лидером станешь. — Стану, Данар, стану. Янису было невдомёк, почему потеряв близкого человека, никто не скорбит и не плачет. Он успел прочесть немало книг и знает, что значит потерять человека, которого любишь. Даже смерть любимого книжного персонажа вызывает неподдельные эмоции грусти, но чем же эта ситуация отличается? Безразличие со стороны родителей уже вошло в привычку и мальчику казалось, что равнодушия уже бояться не стоит, но он ошибся. Получается, в этом мире есть нечто важнее человеческой жизни. На похоронах бывшего члена совета собралось немало людей. То были и его коллеги, и приятели, с которыми он нередко выпивал в местных барах. Но ни у кого из них Янис не приметил мокрые от слез глаза. Зато прекрасно слышал шепот и сплетни незнакомых ему людей: — Эта жизнь не щадит никого. — Весьма не вовремя, он так и не вернул мне карточный долг. — Интересно, кто займёт его место? — А ты не знаешь? Его сынок уже готов взойти на все готовенькое. — Ну, по крайней мере, теперь никто не будет мне говорить как правильно жить. И подобного было много. Никто не стеснялся высказать свое мнение об умершем. Мальчик не услышал ни слова соболезнования. Но что уж говорить о незнакомцах, когда самые близкие люди не проронили и слезы́? И в чем была его слава, если после смерти никто и словом добрым не обмолвился? Вот и вся власть, вот и все уважение. Церемония захоронения продлилась недолго. Никто не хотел оставаться здесь дольше положенного, ведь и пришли сюда, чтобы не показать своего неуважения. Просто данность. И когда все сделали одолжение погибшему, придя сюда, медленно направились на выход, обсуждая свои обыденные дела, затевая светские разговоры. — Уже есть идеи как провести этот вечер? — поинтересовался Данар. — Предлагаю отправиться в бар и отдать почтение своему покойному отцу. Его друг спорить не стал. Стефан, посмотрев на свою жену и сына, направился к выходу, так ничего им и не сказав. Янис взглянул на мать. Она смотрела в небо и улыбалась. Он не мог понять, что творилось у нее в голове, но поведение весьма пугало. Она никогда не улыбалась, не была такой спокойной как сейчас. Марьям менялась, но, казалось, заметил это только маленький мальчик. Остальные же, были озабочены собственными потребностями и не замечали ничего вокруг. Янис понял — отцу безразличны все, кроме него самого. Он жил в собственном мире, где не было ни сына, ни жены. Простояв у могилы еще около минуты, они направились обратно в дом, что для них обоих значился тюрьмой. Со стороны видно, как молодая девушка прогуливается вместе с ребёнком, но на деле же: они вынуждены быть вместе, играть роль матери и сына. В их квартире не было уюта. Дорогое убранство не могло скрыть несчастье проживающих здесь людей. — Добрый день, миссис Марьям. — встретила их дом работница. — Добрый. Что у нас на ужин? Я ужасно голодна. — Жареная фуа-гра с овощами. Подготовить два прибора? — Да, пожалуйста, будь так любезна. Домработница опешив, быстро кивнула и удалилась на кухню. Марьям было не узнать. Все вокруг привыкли видеть ее затворницей, не желающей ни с кем разговаривать. Она была скупа на вежливость, считала всех своими врагами. Что вдруг изменилось? Этого не понимал и Янис. Прямо сейчас он наблюдает непривычное для матери поведение: легкая, скромно улыбающаяся. Она менялась, вот только причина была не ясна. Янис еще не знал, что за собой понесет столь резкое изменение в поведении матери.***
Научный корпус в Алькасаре весь стоит на ушах. На каждом углу, за каждым поворотом можно услышать, как ученые то и дело обсуждают предстоящую проверку. Стефан уже официально занял место в совете и сегодня в компании Кассии Яцек и своего сына, наведался в лаборатории. Яниса он берет с собой не просто так. Отцовские амбиции сделали свое дело и работали не только в сторону его самого, но и в сторону сына. Ему была нужно, чтобы мальчик с ранних лет познавал все тонкости правления корпуса Власти. Стефан надеется (скорее требует), что сын пойдет по его стопам и продолжит править в совете по принципам и идеям своего отца. Они прошли в зону отдыха, отделенную от лабораторий. Здесь их уже ожидал Йохан. — Стефан, Кассия, Янис, добрый день. — Не сказала бы, что добрый, Йохан. Ты прекрасно знаешь по какой причине мы здесь. Ученый замялся под пристальным взглядом суровой женщины, являющейся важным членом в совете. — Знаю, конечно. — тихо кашлянул Йохан, прочищая горло. — Но прежде, прошу представить вам... — взахом руки он указал в сторону софы́. И только сейчас представители корпуса Власти заметили пятнадцатилетнего юношу, который все это время находился вместе с ними в комнате. — Молодой и способный паренёк, мой будущий ассистент и помощник — Бастиан О'Рейли. — тот вежливо поприветствовал комиссию. — У него весьма неплохие идеи для наших будущих проектов. Вы говорили, что нам нужны достойные и предприимчивые молодые ученые, он как раз... — Все это очень интересно, Йохан, но у нас есть дела поважнее. — перебил ученого Стефан. — Несколько недель назад в подземном городе Грайволле вспыхнул бунт. Мы были уверены, что мятеж нескольких дилетантов устранят сразу же, однако на днях нам сообщили весьма печальные новости. Хайлейк, что находился над Грайволлом затопило по причине подрыва плотины. Мы предполагаем, что и от нижнего города ничего не осталось. Члены совета крайне обеспокоены, и чтобы не допустить подобной диверсии у нас, стоит ужесточить контроль в Арк-Драйдене. Мы требуем от вас более высокофункциональных роботов, которые будут работать слаженнее, а в битве устойчивее. — Мистер Стефан. — подал голос Бастиан. — Если вы не против, я готов продемонстрировать несколько своих идей по разработке роботов. — Какого амбициозного ты юношу отыскал, Йохан. — ухмыльнулась Кассия. — Однако, боюсь у нас нет на это времени. Но чтобы не губить ваши таланты, можете внести свой вклад в разработку более примитивных особей. В ее голосе слышалась явная издёвка. Она не считала Бастиана способным. Перед ней скорее стоял юноша, возомнивший себя способным ученым, обычный выскочка. Янис испытывал ко всем, кто его окружает презрение. Единственное, что действительно интересовало мальчика здесь — роботы. Он вспомнил того самого зверя, который находился в одной из лабораторий. Воспользовавшись моментом, пока никто не обращает на него внимания, мальчик быстро и бесшумно выскользнул из помещения. Хоть коридоров научного корпуса было немало, Янис долго не плутал. Следуя за незнакомым ученым, он быстро очутился среди множества лабораторий. Быстро отыскав ту самую, мальчик вошел внутрь. Среди десятков стеллажей и витрин с многочисленными пробирками и колбами, в самом углу и находилось сей удивительное творение. Металлический волк безмолвно покоился на своем месте. Настоящая машина для убийств, она вселяет в людей страх, а соответственно, людьми становится очень легко управлять. Мальчик скривился. Жёсткие методы отца и корпуса Власти не вызывали у него восхищения. Нет, он не сочувствовал людям наверху. Просто все, чтобы ни сделал Стефан, Янис не поддерживал. Просто из принципа. Засмотревшись на железного монстра, он не сразу увидел чужое присутствие в лаборатории. Краем глаза заметив мельтешение, Янис вздрогнул и от испуга отскочил. — Что, робота испугался? То оказалась маленькая рыжеволосая девочка, чуть младше самого Яниса. Она с ехидством разглядывала мальчика, ее веселил его испуганный вид. — Ничего я не испугался. — Ну да. — хохотнула девочка. — Что ты здесь вообще забыл? — То же я могу спросить у тебя. — фыркнул Янис. — Ф-ф. Мой папа здесь работает. Сейчас он занят своими роботами, а я пока жду здесь. — Не боишься, что этот робот оживёт и сожрет тебя? — съязвил мальчик. — Еще чего! Кто ты такой, чтобы умничать? Я знаю, как работают эти роботы, они не включаются просто так, тут специальный пульт нужен. — Неужели? — Янис осматривал полки, столы. Эта беседа не имела смысла, он просто пытался себя чем-нибудь занять, чтобы скоротать время. — Да, мне папа показывал. — Кто твой отец? — Йохан Анселль. Он лучший учёный здесь! Янису было безразлично чья она дочь. Эта рыжая девчонка все равно его мало интересовала. — А меня Беата зовут. — продолжила девочка. — Ну а ты то кто? Тебе вообще можно здесь находиться? — Янис. Да, мне можно здесь находиться. Я вообще могу пойти туда, куда захочется. — Этот ещё почему? — Мой отец состоит в совете корпуса Власти. Девочка и бровью не повела. Ей было в привычку видеться с детьми влиятельных горожан Алькасара. — А это что? — Янис взял в руку механическую птицу. Вертел ее в руках, рассматривал. — Бастиан ее сделал, положи на место. Но мальчик не послушал. Таких роботов он еще не видел. Неужели можно создавать нечто подобное, декоративное? Вряд ли эта птичка смогла бы убить человека. Он стукнул ее по клюву. Дергал за механические крылышки и, видимо, случайно нажал на какую-то кнопку, активировав это железное создание. Та запищала, замахала крыльями. Янис, не ожидая, выронил ту из рук, но она не упала, взлетела, наворачивала круги по периметру лаборатории. — Лови ее, лови! — закричала Беата. — Я говорила не трогай! Янис пытался за ней угнаться, подпрыгивал, дабы схватить, но ни одна попытка не увенчалась успехом. Со стола свалились документы, в стеллажах от топота тряслись пробирки. Вся эта какофония звуков начала раздражать. Птица никак не хотела приземляться и, наконец, успокоится. Но долго эти догонялки не продлились. В лабораторию вбежал обеспокоенный шумом Бастиан. Видимо, их крики доносились до самого коридора. — Нет! Нет! — ошарашенный происходящим, парень в панике принялся ловить птицу. И вскоре ему это удалось. Облегченно выдохнув он посмотрел на детей, что, притихши, стояли в ожидании нотаций. — Кто это сделал? Без лишних слов Беата указала пальцем на Яниса. Тот мигом нахмурился, разозлившись на столь подлую подставу. — Нельзя без разрешения брать чужие вещи! — Бастиан прижимал механическую птичку к себе к груди, стараясь защитить ее от внешних раздражителей в лице непослушных детей. — Она лежала здесь бесхозная. — парировал Янис. — Это моя канарейка. Я оставил птицу здесь на время. А если бы ты ее повредил? Мальчик насупился, но извиняться не спешил. Ничего ведь такого не сделал, подумаешь. Не сказав больше ни слова, и не попрощавшись, он вышел из лаборатории, раздраженный и обиженный. Вскоре за ним пришел отец и они покинули научный корпус.***
Марьям сидела у окна в своей спальне, нервно сжимая пальцы. Она была чем-то непривычно взволнована. Яниса все больше пугало ее состояние. Сейчас он смотрит на нее и не может понять как подступиться. Лицо ее спокойное, умиротворенное. Задумавшись о чем-то совсем, глядела на звездное небо. Легкими шагами, мальчик подошёл ближе. Она заметила движение возле себя и обернулась. В ее движениях не было резкости и топорности, скорее легкая меланхолия. Марьям смотрела на мальчика, который являлся ее сыном как-то болезненно. В ее взгляде читалась усталость. Усталость от собственной жизни, от мира, в котором живёт. Она все еще не признавала в этом ребенке своего сына, и сейчас Янис понял, что никогда не признает. Девушка закрыла глаза, откидывая голову на спинку кресла и слабо улыбнулась. Не желая больше тревожить свою мать, мальчик ушел, не заметив, как по щекам Марьям скатывались слезы радости. На следующий день она пропала. Просто испарилась. Ее не было ни в комнате, ни в кухне, ни в гостиной. Пустовала ее холодная постель и излюбленное кресло у окна. Она ушла, даже не оставив записку. Янис не находил себе места. Все задавался вопросом, что же он сделал не так? Почему так и не заслужил внимания и ласки от собственной матери? Он так и не стал ей сыном. А она не научилась быть мамой. Стефан принял эту новость без удивления. Однако более своего безразличия не показывал. Он откровенно злился. Кричал и проклинал ту женщину, что была его женой. Сыпал проклятиями, клялся найти. В ящике ее стола нашлось множество писем от парня с корпуса Охоты. Тот признавался ей в искренности своих чувств, обещал спасти, забрать ее из цепких рук мужа тирана. Она убежала с ним, нашла лазейку. Бросила всех и вся ни о чем не сожалея. Вот только побег ее длился недолго. Подключив миротворцев, влюблённую пару отыскали быстро. Жива была только Марьям. Она сидела подле своего возлюбленного, которого безжалостно растерзали животные. Марьям рыдала, захлебываясь слезами. Миротворцам пришлось силой оттаскивать ее от трупа, та брыкалась, сопротивлялась, кричала, что не оставит его, а уйдет вместе с ним. Она готова была умереть там же, на жухлой выцвевшей траве, но ее лишили и этой возможности, вернув обратно в золотую клетку под названием Алькасар. Янису было страшно на нее смотреть. Худую, растрепанную, дерганную, ее вели в госпиталь. Она все шептала ве́домые только ей слова. Не удержавшись, мальчик пошел следом. Смотрел, как ее усаживают на одну из коек больничной палаты, поили лекарствами. То было поистине отвратительное зрелище. Янис понял, что она не в себе. Когда-то шелковистые светлые волосы, теперь спутавшись, свисали бесцветными клочьями, закрывая лицо. Руки ее покрывали царапины и ссадины, оставшиеся после неудачного побега. Они безостановочно тряслись, как и вся она, в общем. Кожа ее приняла нездорово серый цвет. Даже если бы Янис хотел, он не смог с ней поговорить. Казалось, она вообще потеряла способность разговаривать. Не желая больше лицезреть столь мерзкую картину мальчик покинул госпиталь. Это был последний раз когда он видел ее живой. Спустя полгода она скончалась. То ли от тоски, то ли от безумия. Услышав эту новость, ни единый мускул на лице Яниса ни вздрогнул. Раньше бы он испугался собственного безразличия, но не теперь. Ему было все равно на судьбу матери. За все свое детство он не получил и грамма любви от нее. На ее холодность, он ответил холодностью. Янис только и помнил ее вечно грустную, запуганную, не желающей выйти из кокона, который она сама себе соорудила. В свои уже двенадцать лет мальчик понял, что подобные стены вокруг себя сооружает каждый взрослый. Без защитной раковины тебе не выжить в этом страшном и жестоком мире. Если он что-то и унаследовал от матери, так это тот же непробиваемый кокон, в который никого и никогда не пропустит. "Твоя мать всегда была безумна, этого следовало ожидать" сказал ему отец, когда Янис вернулся с госпиталя. Он ничего ему не ответил. Заперся в своей комнате, вспоминая еще здоровые черты лица своей матери. Теперь он никогда ее больше не увидит.***
2 142 год.
«Мы в ответе за тех, кого приручили». Прочитал Янис из книги. Кому больше походила эта фраза? Отцу, что по собственной воле взял когда-то Марьям в жены. Или же матери, что родила ребёнка. И дозволено ли вообще употреблять эту фразу в отношении людей? Только сейчас Янис понял, что отцом все время двигало собственное самолюбие. Он не любил проигрывать, всегда добивался своего. Побег матери пошатнул его мужское достоинство. Он просто не мог смириться, чтобы девушка из снабжения предпочла ему (члена совета корпуса Власти) какого-то охотника. Стефан ведь никогда ее не любил. А Янис был для него всего лишь глупым недоразумением — последствием извращенной любви. Невольно парень провел параллели. Его отец насильно удерживал мать подле себя, также, как Янис сейчас удерживает Габи. Нет! Глупости! Он не похож на него. С охотницей у них сугубо взаимовыгодные отношения. Она самовольно согласилась помогать ему в поиске убийцы. И все же не клеилось. Как бы юноша себя не обманывал, понимал: Габи не осталась здесь, если бы у нее был выбор. Эгоистично оправдывать себя, зная, что расследование их — фальш. Эти мятежники для него не более, чем подопытные крысы. Он наблюдает за ними, анализирует их действия, делает выводы: заслуживают ли они право на жизнь и борьбу. Так чем же он тогда отличается от отца? Единственное, что Янис мог сказать точно, Габи он любил. По своему, так, как умеет, но любил. И он, как бы не хотел, отпустит ее, если она того пожелает. И все же в глубине души теплится надежда. Он видит как девушка смотрит на него, видит, что старается доверять. Янис абсолютно уверен в правильности своих действий. Теперь же, настало время заверить в этом и Габи. «Любовь – это когда ничего не стыдно, ничего не страшно, понимаете? Когда тебя не подведут, не предадут. Когда верят.»