Кулак, истребляющий демонов

      Монолитная лужа белого света на горизонте всплыла и сформировалась в ровный круг жёлтого светила. Ветер всколыхнул мокрую от утренней росы траву — с юга на академию надвигалась массивная сизая туча, норовившая в ближайшие два часа накрыть весь небосвод. Одним словом, атмосфера была мрачноватой. Как снаружи, в тишине рассветного лёгкого тумана, накрывавшего ближайший лес, — так и внутри, в главном штабе истребителей.       Напряжение во взглядах некоторых столпов сверкало острым огнём. Камадо, зайдя внутрь, оглянулся, задержав взгляд на Кагае, и сел на свободное место рядом с Шинобу. Убуяшики… был совсем плох. Половина лица была бледной, даже сероватой, и морщинистой; поражённая кожа на лбу дошла до глаз и переносицы, а сами зрачки посветлели. Мужчина начинал слепнуть. Немного похудел, осунулся и заметно постарел. Но всё-таки ещё не сдавался. Всё-таки в его бледных глазах светился пускай и призрачный, но живой энтузиазм.       Из присутствующих были все Столпы, кроме Ренгоку: Танджиро бросил взгляд на пустое кресло и сжал зубы. Приглашёнными были вполне живые и здоровые Зеницу и Иноске по праву лучших студентов на своём курсе, заслуживших доверие и допущенных до совещания. Ещё Генья — преемник Санеми и его брат; и Канао Цуюри — молчаливая девушка с тёмными волосами и преемница Шинобу. Танджиро, бывало, пересекался с ними во время обучения, но особого пиетета не испытывал. Генья вечно был угрюмым и показательно игнорировал Камадо. Впрочем, как и остальных. Однажды Иноске умудрился с ним подраться, но явного победителя не вышло — их разняли. По внешнему сходству Танджиро понял, что он младший брат Санеми, только вот у последнего на этот счёт было своё мнение — он не признавал Генью. А Шинадзугава-младший всё силился доказать обратное, постоянно тренируясь.       Кажется, та битва, где Танджиро и Столп ветра избили друг друга, повлияла на Столпа, и что-то между братьями поменялось, раз Санеми решил назначить Генью преемником. Сейчас они сидели рядом со спокойными лицами, ожидая начала собрания.       Канао же сидела рядом с Шинобу. На их лицах были совсем лёгкие, доброжелательные улыбки. Камадо пересекался с Цуюри на общих тренировках и отмечал, что движения девушки были довольно чёткими, быстрыми и техничными, но вместе с тем… Словно нёсшими в себе элегантность и красоту. Будто цветок, с виду неопасный и лёгкий, впивается шипами тебе в плоть, когда ты этого не ожидаешь. Однажды Кочо поведала Камадо, что раньше у неё была старшая сестра и по совместительству столп цветка, которая спасла тогда ещё маленькую Цуюри из рабства и приютила, начав её тренировать. Но Канаэ — так звали сестру Шинобу, — убила одна из Высших лун.       И сейчас, сидя рядом и ловя краем глаза улыбку Кочо, Камадо отчётливо видел — она наиграна. Улыбка запечатывала злость, ярость, желание отомстить, и все эти эмоции Шинобу направляла на благое дело. Именно так она и стала лучшим врачом и специалистом по ядам среди людей. Именно она поручилась за Канао, продолжив дело своей сестры и ведя девушку по нужному пути.       — Здравствуй, Танджиро, — сипло сказал Кагая, словно бы силясь говорить нормальным голосом, потому что от слабости, кажется, даже это давалось с некоторым трудом. — Рад, что с тобой всё хорошо. Нам нужно… — он обвёл взглядом всех людей, что сейчас тут были. — Поговорить. О многом.       Жена, сидевшая рядом с Убуяшики, бросила на него тревожный взгляд и сжала его ладонь. Четыре маленькие дочери и сын похлопали глазами, но больше никак не отреагировали. Помимо семьи Кагаи, здесь также был Урокодаки всё в той же маске тенгу. А ещё… Тамаё, неподвижно сидящая неподалёку.       Видимо, всё настолько серьёзно.       — История рода Убуяшики своими корнями уходит глубоко в прошлое на целые века, — начал Кагая, и его губы задрожали. — День за днём, месяц за месяцем, год за годом, столетие за столетием… Наша организация всё это время отдавала всю себя на уничтожение нечисти. Её конечная цель — искоренить демонов из нашего мира, уничтожить Мудзана… Раз и навсегда. — Он поднял тяжёлый взгляд на Танджиро. — И сегодня… Впервые за сотню лет, впервые в истории нашей организации Высшая луна, — он сжал дрожащий кулак и поднял его перед собой, — была побеждена. Мы… Можем сражаться. Надежда и правд… — он закашлялся и слегка завалился набок, и жена тут же поддержала его. С тяжёлой отдышкой мужчина поморщился, вытерев рот от крови. — Надежда… и правда есть. Танджиро… — он полным благодарности и мокрым от слёз взглядом посмотрел на парня, не переставая триумфально улыбаться. — Спасибо тебе. Я, как девяносто седьмой глава рода Убуяшики, официально… нарекаю тебя званием Столпа. Да, надо было сделать это раньше, но времени не было. Ты достоин этого звания как бы кто ни было. И доверие наше ты заслужил в полной мере.       Камадо, молча выслушав мужчину, хмуро кивнул, давая понять, что это ещё не конец.       — Доверие? — с вызовом повторил Игуро, сверкнув взглядом в сторону Камадо.       С самого начала Танджиро заметил, как Обанай то и дело щурился в его сторону, и как его сердце стучало чаще, чем обычно. И чувствовал, что его дыхание было глубоким, тревожным, напряжённым.       — Как ты смог одолеть Высшую? — спросил змеиный столп, исподлобья взглянув на Камадо.       — Игуро злится, и-и-у-у! — пискнула Мицури, восхищённо взглянув на Столпа.       — Отрубил голову, — пожал плечами Танджиро.       — Правда? — прошипел он, схватившись за рукоять.       — Успокойся, Обанай, — громко сказал Тенген, нахмурившись       — Я спокоен. — Столп сверкнул хищным взглядом в сторону Узуя. — У нас умер Ренгоку, объявились Высшие луны и количество нападений демонов возросло в десятки раз. — Ровным, спокойным, сквозящим обвинениями тоном продолжил Обанай. — В одном лишь квартале красных фонарей были тысячи погибших людей. И всё это началось, когда объявился ты. — Разноцветные глаза опасно сузились на Танджиро. — Ты использовал полный потенциал Дыхания грома, будучи не обученным ему, ты голыми руками смог практически уничтожить тело высшей луны, ты используешь… Сразу несколько стилей одновременно, причём и в рукопашной битве тоже. Твои раны заживают гораздо быстрее, чем у любого из Столпов. Там, где ты должен был умереть, ты выживаешь. Так ответь же… — Игуро глубоко вздохнул, обостряя свои чувства почти до максимума, и его взгляд резко помрачнел. — Кто ты такой?       Возникла гробовая тишина. Часть Столпов нахмурилась, но промолчала. Узуй лишь покачал головой. Санеми же был мрачнее тучи. И все глядели на Танджиро.       — Прежде всего, я — человек. — Голос Камадо отвердел и слегка погрубел. — Но если ты намекаешь, что я предатель… — парень оскалился. — То мне бы не составило труда перебить вас всех прямо сейчас.       По воздуху пробежала волна силы, вызванная напряжением всех сидящих Столпов. На миг комната будто погрузилась в густой чёрный туман, и лишь горящие глаза сильнейших людей сверкнули яростным пламенем.       — Я вам не враг. Думаешь, меня не бесит то, что произошло с Ренгоку? — Камадо поднялся с кресла, яростно уставившись на Игуро. — Я лично отомщу твари, которая убила его.       Обанай непроизвольно вздрогнул, когда голос Танджиро ощутимо ударил ему по ушам. Он был негромкий, но нёс в себе такую силу и ярость, что отзывался в душе неприятной вибрацией.       — Я родился таким. Я родился сильным, чтобы стать сильнейшим. И я стану сильнейшим, чтобы избавить мир от Мудзана. Разве я мало сделал? — Камадо оглядел весь зал жёстким взглядом. — Ну раз так, то поверьте — это только самое начало.       — Как только ты здесь появился, ты был не сильнее нас, — продолжил Игуро. — На финальном экзамене ты смог побить Санеми. И, вернувшись с горы Натагумо, ты тоже стал немного сильнее. Но неделю назад… — он покачал головой. — Резкий скачок — и теперь ты гораздо сильнее любого из нас. Даже без метки.       — Таким я родился… — повторил Камадо, в этот раз задумчиво, словно что-то вспоминая. — Чем больше меня бьют, тем сильнее я становлюсь.       — И правда, адаптационные способности твоего тела поражают… — с некоторым восхищением произнесла Шинобу, мягко улыбнувшись. — Господа, лично я думаю, что это эволюция техник дыханий. Кто знает, может, через сотню лет любой человек будет владеть им с рождения, словно бы это неотъемлемая часть его организма?       — Кстати, а ты будешь Столпом чего именно? — спросил Узуй, предвкушающее сверкнув глазами. — Может, Столп грома? Это было блестяще впечатляюще!       Камадо пожал плечами с небольшой улыбкой.       — Тоже мне… — фыркнул Игуро, сложив руки на груди и задумчиво уставившись в пол.       — Успеем с этим, — холодно сказал Томиока. — У нас есть вещи посерьёзнее. План Мудзана.       Вновь стало тихо, а взгляды Столпов и других приглашённых устремились на Стола воды.       — Ты прав, — признал Кагая. Затем глубоко и медленно вздохнул. Посмотрел на Тамаё.       Женщина тихо кашлянула в кулак, привлекая внимание. Поднялась с кресла, не сводя глаз с Танджиро.       Камадо, в свою очередь, смотрел на неё. И чувствовал, как тревожно и быстро бьются оба её сердца. Но грудь женщины была неподвижна… Она не дышала. Демонам не нужен воздух как людям. Клетки существовали за счёт иных процессов псевдожизнедеятельности.       Теперь-то Камадо отчётливо видел, насколько демон отличается от человека. Возросшая сила парня затрагивала не только примитивные физические параметры, но и все человеческие чувства, возводя их в экстрасенсорный спектр. Танджиро даже казалось, что при сильном напряжении он сможет увидеть её тело насквозь.       Столпы смотрели на неё… Странно. Камадо не мог найти подходящих слов, но взгляды людей были спокойными и в то же время осторожными, изучающими, ожидающими. Прищуренными. Готовыми в ту же секунду напасть на Тамаё. Мрачнее всех выглядел Санеми, но даже он не выказывал враждебности. Кагая пользовался огромным уважением, и только лишь поэтому Столпы вели себя мирно.       — Когда я освободилась из-под контроля Мудзана, первое, что я увидела… — Женщина поёжилась, чуть сжала кулачки, неровно вздохнула. — Нависающего надо мной Ёриичи. И я чувствовала… Такую мощь. Такую силу. В ту же секунду я ждала, что он снесёт мне голову. Но Ёриичи этого не сделал. Он лишь посмотрел на меня с сочувствием. Я не понимала, почему он меня не прикончил. Не понимала, почему он меня простил. Всё, что он сказал тогда: «Теперь твоя миссия — посвятить себя искоренению этой угрозы».       — Вы были с ним знакомы? — спросил Камадо с потаённой надеждой. — Вы видели, как он использует дыхание Солнца?       — Не видела, — ответила Тамаё. — Вся наша встреча длилась несколько минут. И за эти несколько минут в схватке они превратили целую гору в ровное плато. Но Мудзан сбежал. Этот трусливый… — в её глазах на миг вспыхнула животная ярость, но Тамаё тут же осеклась. — Он проиграл Ёриичи и смог как-то сбежать. Я помню грустный взгляд этого мечника. Я помню его слова. Именно поэтому я здесь. Я не заслуживаю прощения за то, что сделала, но доведу дело до конца.       — Так ты была знакома с Мудзаном? — холодно заметил Санеми.       — Практически вся память до избавления от проклятья у меня была стёрта. — Тамаё спокойно взглянула Столпу в глаза. — Лишь смутные образы… Но при помощи… лекарств… я кое-что восстановила. — Она постучала пальцем по виску и улыбнулась.       — И что ты помнишь? — спросила Шинобу.       Женщина задумалась. Хорошо так, серьёзно. Очень серьёзно, от чего повисло тягучее неприятное молчание.       — Даже из кратких обрывков можно выудить информацию, если сопоставлять её с фактами, — после паузы произнесла Тамаё. — Мудзан, он… — она приподняла руки и растопырила пальцы, будто держа что-то круглое и невидимое перед собою. — Он не просто злой древний демон. По своей натуре я бы назвала его… Экспериментатором. Учёным. Он был жесток, но эта жестокость не в привычной вам форме понимания. Для него наш мир — как поле экспериментов, а люди в нём — расходный материал. И он всё время что-то делает, ищет… Не знаю.       — Что делает? Какая у него цель? — спросила Кочо, от улыбки которой не осталось и следа. Лишь хмурый, осторожный взгляд.       — Я не знаю, какая у него цель. Но он постоянно над чем-то работает. Большую часть времени он посвятил изучению демонов. Их клеток, генома, способностей и потенциала. То, что вы зовёте магией крови… Это создал Мудзан. Создал ещё давно. И он даровал эти способности другим демонам, от чего в наше время примерно половина из них владеет той или иной магией. Я была одной из них. Он даровал мне магию сокрытия. И я довела её до совершенства, покрывая всю нашу территорию незримым барьером. — Тамаё прикрыла глаза, чуть приподняв голову. — Я уверена, что даже Высшие луны не смогут её обнаружить.       — А Мудзан? — спросил Камадо.       Тамаё печально посмотрела на парня. Вздохнула.       — Полагаю, что сможет.       — Вы так говорите, будто он едва ли не всемогущий, — чуть тише проговорил Танджиро. — И почему он до сих пор не избавился от… Истребителей?       — У меня тот же вопрос, кстати. — Голос Узуя вдруг стал глухим, жёстким. — Я знаю, что даже Низшие луны сильны, и что с ними может справиться лишь Столп. Но Высшие — это совершенно другой уровень. Я видел одну из них в действии. — Он скользнул взглядом по Камадо. — И если Мудзан, которому тысяча лет и который ЕЩЁ сильнее, то…       Тамаё внимательно посмотрела на Столпа звука, чуть прищурившись. Слегка помрачнела, словно думая о чём-то неприятном. Затем, коротко вздохнув, сказала:       — Полагаю, что особой угрозы для него вы не представляете.       В зале, наполненным лёгким ароматом цветущей сакуры, в комнате, залитой мягким тёплым светом, в штабе, где стены были толстыми и звуконепроницаемыми, облицованными деревянными панелями и дорогими обоями… Повисла гнетущая, давящая тишина.       — Извините, но эта битва длится несколько столетий и она не может быстро закончиться. Да, вы развиваетесь, вы улучшаете стили дыханий, вы разрабатываете новые способы, но на это всё требуется много времени. Здесь и нескольких поколений не хватит. — Голос Тамаё был беспристрастен, был ровным, не нёсшим в себе ни единой эмоции. Он излагал, он безжалостно ставил перед фактом, и он обнажал потаённые страхи Столпов, потому что сейчас все они глубоко в душе понимали — это правда.       — Почему он до сих пор от вас не избавился? Помимо того, что я уже сказала, думаю, ему интересно за вами наблюдать. Это тоже своего рода… Эксперимент. Опыт. Что человечество сможет противопоставить нечестной силе.       Камадо непроизвольно сжал кулак так, что от него начал идти пар. Слова о нечестной силе его взбесили, навевая неприятные воспоминания, обжигающие его душу раскалёнными углями и распаляя желание расправиться с Мудзаном.       — Вот же сука… — тихо прорычал Санеми, тоже сжав кулак. — Выродок…       Его даже никто не упрекнул. Потому что злость, тягучей густой аурой пропитывая воздух, исходила от всех, кто сейчас находился на собрании.       — Откуда взялся Мудзан? — спросил Танджиро, сам не понимая зачем. — Откуда вообще… Взялись демоны? Он же ведь был первым? Как?       — Ох, если бы я знала. Это загадка. — Тамаё медленно покачала головой. Затем вновь посерьёзнела. — В последнее время Мудзан стал активнее. Появления Высших лун, участившиеся нападения демонов, инцидент с кварталом красных фонарей… Всё это какой-то план. И с чем он связан…       — Вы говорили, что Незуко, моя сестра, она… — Камадо замолчал, глядя на женщину.       — Солнце ей не страшно, — уверенно сказала Тамаё. — А лекарство… Уже почти готово. Её кровь оказалась очень ценной, и мало того, я заметила в ней кое-какие задатки магии.       — Что за магия? — спросила Шинобу.       — Что-то связанное с пламенем. Необычным пламенем. Но это неважно, потому что лекарство уже почти готово. Осталось завершить пару приготовлений. Танджиро, — Тамаё посмотрела на парня с искренней радостью, — она сможет стать человеком.       Танджиро выдохнул и улыбнулся. Печально, но искренне и по-светлому. Ведь его сестра, единственная, кто остался у него из родных, сможет жить почти по-нормальному… Единственное, что осталось сделать — избавить мир от нечисти, чтобы Незуко смогла жить полноценно и ничего не боясь. Чтобы Момо перестало отравлять чувство мести и неисполненного долга и чтобы девушка смогла отпустить свою боль.       — Я правильно понимаю, что Мудзан хотел создать новых демонов, которым солнце не страшно? — прошептала Кочо. — И Незуко — лишь его эксперимент?       — Вероятно, да. Вероятно, сейчас он как раз и работает над этим. — Тамаё взглянула на Столпа насекомого.       — Это же… Нечестно, — процедил Шинадзугава. — Эта мразь… Эти твари… Вы хотите сказать, что теперь они и днём смогут разгуливать?!       — Тяжёлые времена идут… — впервые за всё собрание заговорил Каменный столп. В этот раз из глаз его не шли слёзы, но Гёмей сидел неподвижно, всё в той же позе молитвы. — Совсем скоро…       — Вы о чём? — спросила Шинобу. — Химеджима-сан?       — В этом мире не осталось бога света… — в трансе прошептал Каменный столп. — Солнце… Не имеет силы… Бог огня… Погиб. И грядёт… Бог тьмы.       Внутри груди Танджиро будто взорвалось что-то маленькое. Бог…       «Бог?.. Танец бога огня?»       — Над чем ещё работал Мудзан? — резко вскрикнул Камадо, подскочив. — Тамаё!       — Т-танджиро, ты чего… — Шинобу непроизвольно заикнулась, когда ощутила, как напряглись мышцы парня.       — Я… — Тамаё, кажется, была чему-то удивлена. Задумалась. — Я рассказала всё, что помню. Магия крови и устойчивость к солнечному свету это самые грандиозные его эксперименты. Может, было и ещё что-то, я не знаю… Но… Но… — она прикрыла глаза. Камадо ждал. По спине пробежал неприятный холодок. Причём в прямом смысле — в комнате вдруг как-то стало прохладно.       — Я не знаю, но, кажется… — шептала женщина, что являлась демоном и одной из приближённых Мудзана в прошлом. — Он… Точно. — Она впилась взглядом в глаза Камадо. — Я так и не поняла, что это. Но у Мудзана постоянно при себе был какой-то странный куб. Обычный, непримечательный, размером с ладонь, из пурпурной стали. Я его не касалась, но выглядел он именно так. И он его прятал. Надёжно. В нескольких восстановленных фрагментах памяти проскакивал этот куб, но я не придала этому значения.       — Куб? — одновременно спросили все Столпы кроме Гёмея, и голос их смешался в конгломерат эхо, заставив тяжёлый холодный воздух на миг завибрировать.       — Это очень плохо… — прошептал Химеджима, когда в комнате стало тихо.       — Давно с ним так? — спросил Томиока и поёжился.       — Не знаю… Последние несколько дней он сам не свой, — пробормотала Мицури, с волнением глядя на Химеджиму. — Он будто… В транс впал. — Она поёжилась и укуталась в хаори, взяв себя за плечи. — Почему так холодно?       Давящее чувство усилилось.       — Вы обеспечили безопасность собрания? — как-то резко спросил Кагая.       — Да, я навела дополнительные иллюзии вокруг… — Тамаё нахмурилась. Выдохнула…       Изо рта её вышел лёгкий пар. Воздух в штабе стал зимним, чересчур свежим.       — Что-то тут не так. — Игуро лёгким, почти незаметным движением обнажил катану и напрягся, рыская глазами по всему залу.       Камадо же недоумевал.       Куб?       Почему у него возникало стойкое ощущение, будто что-то ему это напоминает?       Бог?       Нет, не может быть… Это же другой мир, это же не может быть тот самый…       А почему, собственно, не может?       И почему вдруг Гароу вспомнил ту самую встречу с Бластом, его слова о Боге, и как это всё может быть связано с кубом и Мудзаном?