***
Яна проснулась под вечер. Она, наверное, спала бы и дальше, если бы хорошо знакомый запах не попал в ей в нос, разжигая при этом её аппетит. Приятным потягушкам после более чем приемлемого по качеству сна (к слову, лучшего, что был за последнее время), помешала столешница. Молчанова смачно блякнула, прижимая к груди руку, которой она неслабо ударилась. — И тебе доброе утро, — простодушно отозвался Влад, который, видимо, за это время уже переоделся в «домашнее». Яна повернулась к нему, стараясь не думать о том, как могла сама сейчас выглядеть. Пучок на голове наверняка распался на невнятные пушистые пряди, а на щеках краснели вмятины и складки отпечатавшейся подушки. Ну и пусть. Чай, не на шоу «Холостяк» попала. Хотя… Влад сидел в трикотажной белой майке и серых трениках. Не Тимати, конечно. Лучше. Рельефные плечи и руки, обтянутая тонкой тканью грудь говорили о регулярных тренировках в спортзале. Может быть, даже несколько раз в неделю. На столике перед ним красовалась полистроловая квадратная «тарелка» дошика. Конечно, только говяжий «дош» может так пахнуть. Глаза, честно говоря, разбегались. Слюни тоже вот-вот потекут. Всё-таки попутчик чертовски хорош собой, а ещё этот голод… Лапша быстрого приготовления, красивый взрослый мужик — Молчанова изголодалась во всех смыслах. Ела она последний раз сутки назад, сексом с мужчиной занималась — полгода назад. А так, чтоб ещё и с удовольствием, вообще не могла вспомнить. — Хочешь? Этот простодушный вопрос довёл Яну до кратковременной внутренней истерики. Он издевается? А про что он вообще спрашивает? — Хочу, — неуверенно отозвалась Молчанова, стараясь прогнать навязчивые мысли и надежду на двусмысленность предложения. — Вы же про ужин? — Ну, да… Про что ж ещё то? Влад искренне ничего не заподозрил, и теперь растерялся уже он, но не стал долго заморачиваться. — Кстати, давай на «ты», — он с характерным шуршанием распаковал маленькую пластиковую вилочку. — Оба люди взрослые, в отцы я тебе не гожусь уж точно. Сколько тебе лет? — Двадцать пять… — Ну вот, а мне тридцать один. Так что давай без этого. Яна смущенно кивнула, и начала торопливо приводить себя в порядок, заглядывая в зеркало на двери со своей полки. Всё не так уж и страшно. Влад тем временем достал из своей сумки ещё одну упаковку лапши и встал со своего места. — Да, я сама могу сходить… — Сиди уж, — попутчик шутливо отмахнулся, — видел я как ты рукой грациозно треснулась. Кипяток тебе не доверю, расплескаешь — вместо Владика в ожоговое придётся ехать. Дверь задвинулась. Яна посмотрела на своё отражение и торопливо распустила, поправляя пряди, длинные чёрные волосы. Так лучше. Впервые за долгое время ей вдруг захотелось выглядеть хорошо. Не для выхода «в люди», не для похода в кафе или клуб, а сейчас — в купе поезда дальнего, очень дальнего следования. Такой странный прилив сил… Неужели дневной сон дал свои плоды? Молчанова вскочила и потянулась к сумке на верхней полке. Когда Влад вернулся в купе, осторожно держа в руках обжигающий пальцы контейнер с лапшой для Яны, на столе его ждал приятный сюрприз. За каких-то несколько минут, что его не было, девушка умудрилась превратить эту холостяцкую убогую столешницу в полноценный обеденный стол. В небольших открытых стеклянных контейнерах лежали нарезанная колбаска, сыр, порванный на аккуратные ломтики лаваш, даже лёгкий салат из огурцов, помидоров с кубиками брынзы. Сама Яна скромно сидела в углу купе на своей половине и, как ни в чем ни бывало, смотрела на попутчика. Красивая. — Вот это поляна, — Влад искренне широко улыбнулся от удивления. Потом он всё-таки вспомнил, что в его руках был кипяток, и поспешил поставить своё скромное угощение на чудом оставшееся свободное место. — Повезло мне. Еду с такой хозяйственной девушкой. Яна смущенно отмахнулась: подумаешь. Но ей было очень приятно. Когда её кто хвалил последний раз? Родная мать сказала: «молодец, потеряла ребёнка», когда узнала про выкидыш, но это ведь не считается. Бывший пару дней назад зачем-то позвонил бухой и сказал: «молодец, съебываешься от проблем, как и всегда», но это ведь тоже не то… — Ты прям готовишься ко всему в этой жизни, да? — восторг Влада всё ещё не проходил, пока он собирал себе рулетик из лаваша, колбасы и сыра. — И тапки в дорогу, и нарезка… — Так этого бы всё равно дольше, чем на пару первых дней, не хватило. — Ничё, у меня целый запас бич-пакетов, с голоду не помрём. Приятного аппетита! — У вас через неделю от них дырка в желудке будет, — Яна осеклась, поймав на себе шутливый упрёк попутчика. — Ну, у тебя. Влад с удовольствием ел салат, полностью сосредоточившись на приёме пищи. Почему-то вспомнились бабушкины слова: «Нормальный мужик должен хорошо есть.» Все они поесть вкусно любят, а толку? Бывший таким куском говнища оказался, хотя жрал с аппетитом как не в себя… Жалко, что бабули больше нет. Она ведь была единственным человеком, кто искренне поддерживал и любил. Роднее матери была. А сейчас она, наверное, где-то там, может, нянчит на руках так и не родившегося правнука… Мысли о бабушке всегда добивали Молчанову, и теперь она невольно задумалась над своей лапшой, медленно наматывая ту в сотый раз на вилку. Отстраненный и вмиг поникший вид девушки не остался незамеченным. — Эй, — мягко позвал её Влад, слегка подаваясь вперед, чтоб заглянуть ей в лицо. — Ты чего? Я ж не буду всё доедать… Как трогательно и мило прозвучали его слова. Как осторожно он попал в её личное пространство. Янка не выдержала, и от его тона вдруг расплакалась. Как будто у неё спросили: «Ты как?», когда она уже и так была на грани. Слёзы тихо скатились по её щекам, и она подняла на Влада свои глаза цвета тёмного бирманского нефрита. Влад посмотрел в них и вдруг заметил, сколько же в них таилось боли и усталости. Странно вообще, что она не рыдала на весь вагон. Нет, он не был настоящим психологом. Но он был очень чутким человеком. Достаточно чутким и эмпатичным, чтоб заметить состояние Яны. Людей, у которых всё в целом в порядке, на ровном месте вот так не «переключает». А ещё он не боялся женских слёз, они не раздражали его. Эта девушка не была похожа на взбалмошную истеричку, даже если судить по инциденту со столкнувшимися днём чемоданами. И на фоне этого она, так-то, ехала начинать новую жизнь, как выяснилось уже позже. Что ей мешало обматерить его напоследок там, у входа на вокзал? У кого хватит выдержки перед неизвестностью и риском начать всё с нуля не сорваться? У человека, которому довелось хапнуть дерьма от этой жизни. Настоящего дерьма. Такие не станут распыляться из-за мелочей вроде упавшей сумки. Наверное. А Молчанова вдруг ощутила всю степень своей опустошенности и моральной измотанности. Едет в поезде за три пизды, в чужой город, где нет ни знакомых, ни дома — ничего. Есть лучшая и единственная подруга с раскладным диваном для гостей и предложением просто попробовать устроиться на работу к их начальнику, который, по её словам, «вот такой мужик». Кристина прям так и показала большой палец, поднятый вверх, по видеосвязи. Матери плевать на отъезд, бабули больше нет, выкидыш волновал только саму Яну, в то время как бывший вообще наверняка радовался ему, и это после нескольких лет и без того скотского отношения к ней. Ей двадцать пять, у неё нихуя нет кроме прикольных тапочек и ноутбука. Ни четкого плана действий хотя бы на ближайший месяц, ни финансовой «подушки безопасности», ни человека, который бы её любил и оберегал. А ей так хотелось бы просто, блять, быть счастливой. Она смахнула пальцами слёзы и по-детски шмыгнула носиком: — Я не знаю. Я просто… Яна мотала головой, толком не понимая, что хочет или может сейчас сказать в оправдание своего поведения. — Виноватый тон убираем, — с наигранной и мягкой строгостью в голосе Влад протянул ей салфетку. — В душу лезть не буду. Но про игру в психолога я говорил вполне серьёзно. Мне кажется, что тебе надо прям выговориться.2.
22 февраля 2024 г. в 01:43
Яна лежала в наушниках, пытаясь хоть немножко поспать. Ночь перед отъездом была бессонной, и теперь, в покачивающемся поезде, усталость дала о себе знать. Ну и что, что день в самом разгаре? Всё равно из-за смены часовых поясов режим собьётся. Можно подумать, что до этого с ним было всё в порядке.
На самом деле, мучительная бессонница начала преследовать Молчанову достаточно давно. Тогда она узнала, что беременна от человека, отношения с которым были уже не просто в тягость, а настоящей пыткой. Было страшно и непонятно. Две полосочки на тесте стали началом жирнющей черты, после которой жизнь стала совсем невыносима. Может, если б не они, она бы через полгода не купила билеты в один конец…
Яна повернулась к стенке, чтоб дневной свет не бил в прикрытые веки. Сон как будто всё никак не мог догнать её, хотя был уже совсем близко. То ли поезд ехал слишком быстро, то ли навязчивые мысли, пробивавшиеся сквозь мелодию песен группы «Три дня дождя», не давали ей хотя бы вздремнуть.
Она бесцельно разглядывала синюю обивку перед глазами, как вдруг в купе стало немного темнее. Яна подняла голову и повернулась к своему спутнику, сдвинув наушник с одного уха.
— Так свет мешает уснуть ведь, — Влад пояснительно указал оконную шторку, которую сам только что опустил до упора. Он сидел за ноутбуком. Деловой человек.
— Да, нет, не в свете дело, — девушка устало вздохнула, принимая сидячее положение, поджав колени.
Ой, вот надо же было ляпнуть. Сейчас расспрашивать начнёт. Ну, конечно.
— А в чём, если не секрет?
Такой простой этот Влад, конечно. Ничего ему Яна рассказывать не станет. По крайней мере, не после первых трёх часов пути.
— Да, мысли всякие лезут, — Молчанова отмахнулась. — Видимо, мы ещё не далеко от Москвы уехали.
— Беглянка что ли? — Влад догадливо прищурился, не до конца прикрывая ноутбук, видимо, в предвкушении интересной истории.
— Ага, в новую жизнь.
— Всегда думал, что для начала новой жизни едут как раз в Москву, а не из…
— Ну, у меня вообще всё через задницу, не как у всех.
— А как — у всех?
Такого вопроса Яна не ожидала. Обычно, после подобный фразы, собеседники начинают настырно успокаивать её тягучими «ну, ты
чего», «всё наладится». Она привыкла к этому, и порой намеренно «роняла» такие слова, чтоб услышать хотя бы такое дежурное (а в этом она не сомневалась) сочувствие. И оправдывалось это закономерно тем, что если б люди знали всю правду, то реакция была бы совсем другой. Никто не скажет на такое «ну, ты чего». Обычно в ахуе сидят. Они, может, и были бы рады выразить сочувствие, но без такого опыта на собственной шкуре это было и неуместно, и ещё менее искренне. А так — хоть как-то пожалеют…
А Влад вот не стал. Совсем без эмпатии что ли?
Но Молчанова почему-то не испытывала раздражения. Её как будто застали врасплох. Нет, она ни в коем случае не преувеличивала своих проблем, но ей как будто предложили посмотреть на них с другой стороны.
— Вы психолог что ли? — почему то спросила Яна, не зная что и ответить на его вопрос. Её тон был откровенно растерянным.
Влад глубоко и бархатисто рассмеялся в костяшки подставленного под подбородок кулака, и его плечи, обтянутые рукавами бежевого худи, сдержанно вздрогнули. Красивый мужской смех, чёрт возьми, — очень привлекательная черта.
— Нет, — он помотал головой, прикрыв глаза. — Но если хочешь, я могу им побыть для тебя на эту неделю.
Яна усмехнулась, завороженно глядя на попутчика.
А что она, собственно, теряет? Чем рискует? Сойдут с поезда и больше никогда друг друга не увидят.
Но ощущение, что ещё слишком рано, и что она не готова делиться пережитым, пока никуда не девалось. Не только с Владом. А вообще с кем-то. Она и в настоящую-то терапию только поэтому и не смогла пойти. А тут как игра какая-то. А, может, в этом и «прикол»?
— Это совершено бесплатно, — мужчина убедительно кивнул, будто взаправдашний специалист.
— Н-не, — Молчанова всё-таки отрицательно покачала головой, смущенно улыбнувшись. — Пока что.
— Понял, — Влад поднял ладони, демонстрируя отступление. — Давить не буду.
И снова эта обаятельная улыбка, обрамлённая ямочками на щеках с пару-тройку-дневной щетиной.
Яне стало даже как-то досадно. Влад снова открыл ноутбук, и его карие глаза, едва прищурившись, сосредоточенно забегали по строкам на экране.
Она даже не заметила, что продолжила смотреть на него. Красивый мужик. Без кольца на безымянном. Наверное, снял в командировке. Классика.
Да, Молчанова настолько разочаровалась в мужиках, что вариант с тем, что Влад вообще мог быть не женат, даже не посетил её настрадавшуюся голову.
Интересно, сколько ему лет? На вид от двадцати семи до хорошо сохранившихся тридцати шести-семи. Почему именно эти цифры пришли ей на ум? Яна не знала. Она не умела вот так «на глаз» определять возраст. Она вообще, как показала жизнь, в людях не разбиралась.
Влад поднял на неё вопросительный взгляд из-за верхнего края ноутбука. Заметил, что она «залипла».
Яна в панике забегала глазами по купе, усугубляя неловкость ситуации. Конечно же, мужчина улыбнулся и, не желая ещё больше смущать попутчицу, снова погрузился в работу.
Молчанова, вся красная, поспешила вновь лечь, отвернувшись к стенке. На удивление, спустя несколько минут преувеличенных раздумий о своем незначительном позоре, она всё-таки провалилась в сон.