Попутчик «Москва-Владивосток»

Янке было и стыдно, и по-барабану одновременно. Вообще, она очень часто ловила себя на том, что её эмоции всегда шли в перемешку. И всё бы ничего, если бы она не истосковалась по радости. Чистейшему, первосортному чувству радости без каких либо примесей вроде ожидания подвоха или вины. Нервная система была настолько расшатана, что уже попросту не вывозила даже чего-то хорошего и простого. Реакция на слова Влада прекрасно это продемонстрировала. С чего этот Влад вообще такой милый? Люди не бывают милыми просто так. Люди не бывают добрыми просто так. Они друг другу никто, а его даже не смутили её слёзы. Может, потому что он уже взрослый состоявшийся мужчина? Он что — психологически зрелый человек? А такие, что? Существуют? Может он просто хочет показаться хорошим? А на что, в таком случае, идёт расчёт? Попутчик достал из своего чемодана бутылку вина и твердо поставил её на стол. Вот на это и расчёт. — Под такое дело нужен катализатор, — пояснил Влад, кажется, совершенно не смущаясь своего поступка. — Катализатор чего? — недоверчиво спросила Яна, замечая, как собственные слёзы останавливаются на фоне проснувшейся пока где-то внутри тревоги. Можно подумать, на её месте любая другая адекватная девушка бы не напряглась и не подумала, что спутник хочет её попросту напоить и потом воспользоваться этим. — Катализатор вывода негатива из разума, — серьезно парировал Влад. — Да не бойся ты. Оно вон даже запечатанное. Я тоже пить буду. А приставать не буду. Кажется, заметил её страх. Ещё бы — Молчанова даже села поглубже на свою «полку», подсознательно пытаясь увеличить расстояние между ними. Они смотрели друг на друга молча. Влад — спокойно в ожидании любого ответа, Яна — в полной уверенности в том, что попутчик оказался очередным серийным мудаком, каких клепают, видимо, на одном огромном заводе и тиражируют по всей стране. — Думаешь, я напьюсь и всё тебе выложу? — Молчанова вдруг перешла в нападение, и в её голосе лязгнула прохладная сталь. Одна бровь харизматично приподнялась в лучших традициях сцен вестернов, когда противники встречаются лицом к лицу для дуэли. — Думаешь, нет? — Влад вдруг ухмыльнулся и полностью отзеркалил её мимику. — Можем даже начать с чего-то отвлеченного. Например, с «правды или действия». — Тебе десять лет? — А тебе что, уже пятьдесят? Между ними проскочила искра. Азартная искра. Янка уже решила, что ни за что не даст себя прочесть, как открытую книгу, а Влад — во что бы то ни стало разговорить эту красивую упёртую барышню. Для её же блага. — Правила? — Выбираешь правду — отвечаешь на вопрос. Не хочешь отвечать — пьёшь. Выбираешь действие — пьёшь. — Тогда игра должна называться «говори или бухай», — Молчанова прищурилась, — это нечестно. — Зато интересно. Ты либо напьёшься, либо расскажешь о себе. Мне в любом случае будет интересно. Опять эта его красивая улыбка, но глаза… Лукавые, будто сам дьявол сидел сейчас с ней в купе. Хуй с ним. — Погнали, — выпалила Яна, облокачиваясь на стол. В эту самую секунду она осознала, что проиграет, хотя здесь где даже не может быть победителя или проигравшего. Но «давать заднюю» уже поздно. Влад с откровенно самодовольным видом налил вино в стаканы с классическими железными подстаканниками, какие бывают в поездах. Бутылка, в горлышко которой он вставил скрученную салфетку, отправилась под стол. — Яна, правда или действие? Молчанову внутренне вздрогнула, услышав своё имя. Это прозвучало так странно, так проницательно и так… По-особенному? Он будто попробовал её имя на вкус. Хотя скорее всего это было простой уловкой «обратись к собеседнику по имени, и он подсознательно начнет тебе доверять». Дёшево, Владислав, дёшево. — Правда, — Яна невольно прищурилась, но даже не моргнула в ожидании очень личного или коварного вопроса. — Какой совет считаешь самым глупым? Вот так просто? Да, не совсем стандартно, и всё-таки — ничего провокационного. Даже досадно. — «Не грусти», — Молчанова ответила не задумываясь. — Правда или действие? — Правда, — Влад уверенно кивнул, откидываясь на стенку с мягкой синей обивкой и скрещивая руки на груди. — Ты женат, или, может, девушка есть? — Яна изо всех сил старалась, чтобы вопрос прозвучал ненавязчиво, но в итоге облажалась. Прозвучало как будто даже немного обиженно. — Так вооот что тебе интересно, — с самодовольной ухмылкой протянул Влад. — Нет, у меня никого нет. Но мне приятно, что ты спросила. Щеки Молчановой обдало жаром от возмущения. Приятно? Это что за новости? Хотя, по сути, новости-то для неё неплохие… — Теперь ты. Правда или действие? — Правда. — Как давно закончились твои крайние отношения? — С чего ты взял, что у меня никого нет? — Яне захотелось дать понять своему спутнику, что она вообще не может быть в нём заинтересована, но забыла об одном моменте… — Мы уже выяснили, что ты беглянка в новую жизнь. Обычно туда с собой не берут ничего из прошлой, кроме чемодана вроде твоего. Так когда? Логично. Наверное, такая попытка набить себе цену выглядела прям нелепо. Всё-то он помнит! Но это даже мило. Интересно, а почему он тоже спросил о её «статусе»? — Чуть больше полугода назад, — девушка зачем-то посмотрела на полку над собой, проводя в голове поверхностные подсчёты. — Да, так и есть. — Из-за чего? — Второй вопрос подряд — это не по правилам, — отрезала Яна с такой серьёзностью, будто позабыв, что это всего лишь игра. — Твоя очередь. Правда или действие? — Действие, — абсолютно не задумываясь ответил Влад, быстро отпивая из своего «бокала». Правда или действие? — Правда. — Из-за чего расстались? Красивые глаза Яны невольно распахнулись от такой наглости и неожиданности. В прочем, вполне ожидаемой. Её вот так просто развести? Он просто быстро выпил и сразу задал тот же вопрос, от которого она ушла. Вот так просто и незатейливо Влад добился своего. Теперь она либо ответит, либо выпьет. Ситуация настолько глупая, что даже ловушкой это не назовёшь. Развёл как ребёнка. Браво, Молчанова. У тебя на лбу, видать, написано, что ты лохушка со стажем. Она настолько растерялась, что забыла, что можно и соврать. Проверить Влад никак не сможет, да, и зачем ему это. Быстро придумай что-нибудь. Изменил? Хотя, это отчасти правда. Наркоман? Слишком неправдоподобно, ты даже в этой теме не разбираешься. Умер? Хотелось бы, только скоты вроде него, как назло, живут непозволительно долго по сравнению с хорошими людьми. Да и скорбь придётся изобразить, а это будет трудновато. Капитан дальнего плаванья, времени мало уделял? Молчанова, ты же не ребенку сказки про нерадивого папашу рассказываешь. Ребёнок… Яна не осознавала, что этим перебиранием вариантов молчит уже минуту, уставившись на Влада. После такой паузы любая вещь покажется выдумкой. От мыслей о ребёнке что-то снова сжалось внутри, и глаза предательски заблестели. Она машинально потёрло переносицу, когда ощутила очередное покалывание в уголках глаз: опять подступили слёзы. Это вообще законно вот так в душу лезть? — Аллё, — мягко щелкнул пальцами Влад, — ну ты чего? Вопрос повторить? — Иди в задницу, — вдруг раздраженно выпалила Яна, бросая в его сторону яростный взгляд. Она быстро сунула ступни в тапки, вытащила из кармана пальто пачку сигарет и практически вылетела из купе. Дверь за ней механически, с громким ударом, сама вернулась в исходное положение. В тамбуре, как и полагается, стоял металлический грохот несущегося по рельсам поезда. Тяжеленная железная махина. А Молчанова вот не железная. Дрожащими пальцами она вытащила из пачки сигарету с зажигалкой. Собственная несдержанность удивила её саму не меньше, чем попутчика. Сидит, наверное, сейчас там и думает, что она ебнутая малолетняя хамка. И обидно, и стыдно, и вообще, как в мультфильме «Дом»: злогрустно. У Яны не было привычки вот так срываться на людей, тем более посылать добродушных и малознакомых. Но объяснить свою выходку сейчас у неё не получалось. Мысли и так хаотично метались в голове, а их ещё и раздражающе дробил лязг поезда. Стоящий здесь сквозняк безуспешно разгонял накапливающийся под потолком дым по кругу. — Девушка, — в дверях показалась полненькая проводница, и её тон не предвещал ничего кроме претензии, — курение в поезде запрещено. — Девушка, — непроизвольно громко парировала Молчанова, чтоб её здесь точно было слышно, — нам ехать неделю. Вы мне предлагаете вешаться каждый час-полтора без сигареты? Гори сарай, гори и хата. Раз уж понесло, зачем останавливаться? Влада послала, с этой ещё посрись давай. Неделю потом на верхней полке можно провести, чтоб не отсвечивать. — Ты тон на меня не повышай, я проводницей работаю дольше, чем ты на этом свете живешь, — женщина поставила руки в боки, каким-то удивительным образом удерживая своё тучное тело в равновесии качающемся вагоне. — Я с быдлом знаешь сколько общалась? — Оно и видно. Яна выпусила струйку дыма прямо ей в лицо, и снова мысленно ужаснулась от самой себя. Руки до сих пор дрожали, и истерическое состояние не отпускало. Ноздри проводницы раздулись от возмущения, и она уже хотела зачем-то сделать шаг в направлении нарушительницы, как вдруг дверь снова приоткрылась, и из-за неё показалась голова Влада. — У вас всё нормально? — Тут юная дива курит и хамит. Вам чего? — рявкнула женщина. — Тоже подымить пришли? — Ну, она же просто курит. В тамбуре, не в купе. Курит сигареты, а не травку, — Влад полноценно зашёл в «помещение». Его тон звучал непривычно сухо и равнодушно. Он что, решил заступиться? Проводница запыхтела ещё больше, уже глядя этого пассажира снизу вверх. Кажется, она была одной из тех, кого слово «травка» доводит до инфаркта. Она вытаращила свои глаза и не сразу нашла что ответить, хотя губы явно собирались выдать возмущение. Яна поймала себя на мысли, что проводница чем-то стала похожа на тихо кудахтавшую курицу, особенно с таких полным и дрябленьким подбородком. Ещё эти руки в боки… — Я должна ей спасибо сказать? — дар речи наконец-то вернулся к проводнице, но всё же она как-то беспомощно схватилась за стенку тамбура. — С такими разговорчиками я сейчас полицию вызову… Влад с откровенно заскучавшим видом сунул руку в карман своих серых треников и достал оттуда сиреневую, сложенную пополам, купюру. — Всю жизнь в тамбурах курили, особенно в «дальняках», — парень протянул деньги женщине, которая сразу же замолкла. — Официального прейскуранта за такую договоренность не знаю, но думаю, что пятьсот рублей точно закроют этот вопрос. Яна молча и напряженно уставилась на Влада. Что за рыцарство? С чего вдруг? Денег до жопы? Проводница, едва сдерживая ухмылку, взяла своими пухлыми пальчиками купюру, элегантно положила её в нагрудный кармашек своей тёмно-синей униформы и удалилась из тамбура как ни в чем ни бывало. Человека как подменили. Видимо, ради такого исхода вся шумиха и затевалась. — Теперь у тебя абонемент в эту курилку на неделю, — парень спиной и затылком опёрся о прохладную железную стенку. Улыбка тенью мелькнула в его глазах, и он продолжил рассматривать Яну. Красивая девушка. Хрупкая, хотя очень хочет уметь противостоять этому миру с его несправедливостью. Злился или обижался ли он на её слова перед тем, как она вылетела из купе? Ни капли. Она тогда сама своего поведения как будто испугалась. И сейчас с таким же детским виноватым испугом поглядывает на него, но молчит, докуривает. — Мало каким девушкам идут сигареты, — он слабо и задумчиво прищурился. — Тебе идёт этот процесс. — Обычно я курю, — ещё с небольшим раздражением фыркнула Яна, пытаясь не поддаваться смущению, которое начало окутывать её от этого взгляда Влада. Такой цепкий, но мягкий. Хитрый, но не несущий угрозу. Уверенный, но не давящий. Молчанова почувствовала, как её эмоциональное кипение внутри затихает под этим взглядом. От Влада веет спокойствием, к которому она не привыкла, но которое бы не помешало обрести. Как будто даже грохот поезда рядом с ним не так сильно по ушам шарашит. — Ты извини меня, — вдруг тихо произнесла Яна, чувствуя, как от лихорадочной взвинченности не осталось и следа. — Я не хотела тебе грубить. Я не знаю, почему это вырвалось… — Забыли, я не обижаюсь, — спокойно отмахнулся Влад. — Мне не стоило на тебя давить, видел же, что ты пока не хочешь говорить… — Я ребёнка потеряла из-за него и своей глупости. А разойтись надо было ещё раньше, может, и беременность бы не прервалась. Внутреннее сопротивление ушло. Нависшая пауза почему-то не ощущалось неловкой. Влад не изменился лице, даже затылок от стенки не оторвал, но в его взгляде разлилось тихое и искреннее сострадание. Яна смотрела в эти карие глаза и не хотела отрываться от них. Если отвернётся — наверняка расплачется. Опять. Так странно. Молчанова была благодарна своему попутчику за такую реакцию. Никаких вытаращенных глаз, «охов» и «ахов», никаких театральных покачиваний головой или поджатых губ — ничего из того, что обычно делали люди, когда узнавали эту историю. И всё же, Владу не было всё равно.