Все сидели в напряженном молчании. Каждый думал о своем и считали минуты, когда Майки успокоиться и сможет снова к ним вернуться. Больше всех нервным выглядел Санзу. Ведь, для него Сано Манджиро король, а он верный пес своего хозяина. И теперь господин Харучие неизвестно где и все из-за Сенджу. Эта сучка всегда все портит для него и короля, даже находясь в могиле.
– Долго еще?! – не выдержав, вскрикнул свой вопрос средний Акаши.
– Не очень, – ответила ему Атропос.
– Мы попросили кое-кого помочь успокоить Манджиро, – молвила Лахесис.
– Когда все получиться, ваш глава снова появиться в своем кресло-мешке, – сказала Клото.
– А мы можем узнать кто именно помогает нашему боссу? – вступил в разговор Какучо. Он чувствовал, Санзу может сказать что-то такое оскорбительное, что заставит этих трех пожилых дам действовать самым неприятным для них образом.
– Всему свое время, – одновременно произнесли ответ Мойры мужчине.
И снова наступила абсолютная тишина.
– Дорогие Судьбы, – обратился к сестрам лорд Хаос.
– Да, милорд? – отозвалась Клото.
– Будут ли у нас еще гости? – поинтересовался бессмертный.
– Возможно, – проговорила Лахесис.
– Но еще не скоро, – добавила Атропос.
Через несколько минут — сорок, если быть более точным — появился спящий Майки. На его лице было видно спокойствие и умиротворение. Он будто наслаждался сном, а ведь раньше он сделал бы все, чтобы не допустить своего засыпания.
– Он спит, – заявил Мочизуки.
– Да, мы сами это прекрасно видели, – раздраженно проговорил Коконой.
– Нет,ты не понял. Майки спит, и ему не сняться кошмары, как обычно бывает, – пояснил Канджи. После этих слов, другие тоже обратили на эти факты свое пристальное внимание.
– Как это стало возможным? – шокировано спросил Такеоми.
– Видимо, кто-то слегка перестарался, – виновато молвил Посейдон. Царь Атлантиды и Бог воров и путешествий ощутили на мужчине знакомое присутствие.
– Это не важно, – произнесла Лахесис. – Будите его, нам нужно продолжать.
К спящему человеку подошел Коконой и стал его будить. Это было довольно сложной задачей, ведь мужчина совсем не хотел просыпаться.
– Босс, просыпайтесь, – спокойно щаговорил Хаджиме. – Ну же, подъем, – Майки заворчал, но, все же, медленно встал и потер руками свои сонные глаза.
– Что, аааххх, случилось? – потерянно, со зевком, задал вопрос глава Бонтен.
– Вы уснули, – нашелся, что ответить Риндо Хайтани.
– Да? – удивился Сано.
– Угу, – промычал Ран.
– Ладно, а почему сразу не розбудили? – подозрительно поинтересовался Манджиро.
– Мы дали указание не тревожить тебя, – выручила смертных Клото.
– Понятно, – пробормотал мужчина.
– Теперь, можем начинать? – сказала Атропос.
– Конечно, – отозвался старший Хайтани. – Давайте я буду читать? – предложил свою кандидатуру Ран. Ему молча передали книгу.
– Ага, вот, слушайте:
Глава 3: Гроувер неожиданно теряет штаны, – образовалась тишина.
– Чего? – не понял Коконой.
– Как можно потерять штаны? – спросил Мочизуки.
– Эти названия глав все страннее и страннее, – тихо молвил Риндо.
– Окей, читай дальше, а то так ничего не понятно, – отозвался Такеоми.
Признаваться, так уж начистоту: я бросила Гроувера, как только мы доехали до автовокзала.
– Чего и нужно было ожидать, – проговорил Какучо.
Я знаю, знаю. Это было невежливо. Но он достал меня своими странностями: то глядел на меня, будто я покойница, то бормотал: «Почему это всегда случается?» и «Почему это всегда должен быть шестой класс?»
– Ну, здесь дело уже не в вежливосте, а в здравом смысле, – отозвался Коконой.
– Гроувер ее пугал, – согласился с человеком Хаос.
Когда Гроувер расстраивался, у него всегда срабатывал мочевой пузырь. Поэтому я не удивилась, что, как только мы вышли из автобуса, он снова заставил меня пообещать, что я его подожду, и ринулся в ближайший общественный туалет. Вместо того чтобы ждать, я схватила чемодан, выскользнула из автобуса и поймала первое попавшееся такси, которое ехало в направлении жилых кварталов.
— Ист-Сайд, угол Первой и Сто четвертой, — сказала я водителю.
– Умничка, – похвалил девушку Ран.
– Весьма продуманый поступок, – согласился Коконой.
– Но опасный, – недовольно сказал Такеоми.
– Мало ли, что могло случиться с одиноким ребенком, – подтвердил Майки.
– Скорее всего, у Сенджу не было иного выбора, – возразил Риндо.
* * *
Пару слов о моей матери, прежде чем ты с ней познакомишься.
Зовут ее Салли Джексон, и она самый замечательный человек на свете, что только доказывает мою теорию: замечательным людям всегда чертовски не везет. Ее родители погибли в авиакатастрофе, когда ей было пять лет, и воспитывал ее дядя, который не слишком-то о ней заботился. Мама хотела стать писательницей, поэтому в старших классах копила деньги, чтобы поступить в колледж, где учили бы творчеству и сочинению книг. Потом у дяди нашли рак, и маме пришлось бросить школу на последнем году обучения, чтобы ухаживать за ним. Когда он умер, она осталась без денег, без семьи и без диплома.
Единственным светлым пятном на этом фоне было то, что она встретилась с моим отцом.
– Пока ее описани звучит хорошим, – отозвался Мочизуки.
– Посмотрим, что будет дальше, – холодно молвил Манджиро.
Конечно же, речь идет о моем настоящем отце, а не о Райдэне Акаши. Мама со своим первым мужем потому и разошлись, что глава семьи Акаши узнал об измене жены, хотя сам не раз ходил на лево и практически не общался и виделся со своей супругой.
– Вот это страсти! – удивилися Ран.
– Ты знал об этом, дядя? – тихо обратился олимпиец к своему родственнику.
– – Лишь в общих чертах, – так же негромко ответил Посейдон.
Узнать о том, что я не родная дочь Райдэна Акаши было тем еще шоком, но это очень многое мне объясняет.
О своем родном отце я практически ничего не помню, кроме следа от его мягко светящейся улыбки. Мама не любит говорить о нем, потому что всегда расстраивается. Фотографий от него тоже не осталось.
– Мда, неприятная ситуация, – пробормотал Риндо.
Понимаешь, дело в том, что они так и не поженились. Мама рассказывала мне, что он был богатый и важный человек и отношения у них были тайные. Затем он однажды отправился через Атлантику в какую-то важную поездку, да так и не вернулся.
– А женщина умна, – заметил Гермес. – Она выбрала не лежь, но и не правду, что-то среднее, – похвалил Салли олимпиец.
Пропал в море, так говорила мама. Не погиб. Пропал в море.
– А почему нельзя сказать правду о втором родителе? – спросил Какучо.
– Та же причина. Полубог понимает кто он и поэтому привлекает сильнее и больше монстров, – пояснил лорд Хаос.
– По сути, палка в двух концах, – произнес Майки.
– Верно, – согласился бессмертный.
Она бралась за любую работу, какая подвернется, вечерами ходила на занятия, чтобы получить диплом об окончании средней школы, и воспитывала меня сама. Она никогда не жаловалась и не выходила из себя. Ни разу. Но я знала, что я — трудный ребенок.
– И мама, каким-то образом, умудрялась и нам помочь хоть чем-то, – заметил Такеоми. Он начинает сожалеть о том, что не обратился к матери за помощью в деле Санзу и Сенджу. А когда она узнала было слишком поздно.
– Пока что она мне нравиться, – сказал Риндо.
Наконец она вышла замуж за Гейба Ульяно, который был замечательным парнем в первые тридцать секунд нашего знакомства, а затем проявил себя во всей красе как первоклассный подонок.
Все вокруг затряслось, а лорд Посейдон крепко сжал руками свой трезубец, что снова появился у него в руках. Смертные боялись что-то сказать, ведь понимали, любое слово может спровоцировать Владыку Морей на действия.
– Читай дальше, – сквозь зубы произнес божество.
Когда я была ребенком, то прозвала его Вонючка Гейб. И действительно, от этого парня так и разило, как от подгоревшей пиццы с чесноком в тренировочных штанах.
– Так вооот почему Салли вышла за этого мужчину замуж, – задумчиво молвил лорд Гермес.
– О чем вы? – осторожно спросил Ран. Зал перестало сильно трясти, но он продолжал слегка вибрировал и мужчина опасался причинить новую.
– У полубогов есть особый запах, который улавливают монстры и таким образом они находят полукровок. Чем сильнее запах, тем больше для них вероятность нахождения подобных детей, – пояснил Хаос. – И да, я повторюсь, но Салли действительно очень умная женщина.
– Умная? Согласен. Но разумная? Это врядли, – произнес Манджиро.
– Тоже верно, – поддержал Сано Вакаса Имауши.
Оба мы сделали жизнь мамы совершенно невыносимой. То, как Вонючка Гейб третировал ее, то, как мы с ним ладили… в общем, мое возвращение домой — хороший пример.
– Причем здесь Сенджу? – раздраженно задал вопрос Такеоми.
– Она всегда причем, – гневно пробурчал Харучие.
– Я в этом сомневаюсь, – сказал в ответ Санзу Коконой.
Я вошел в нашу квартирку, надеясь, что мама уже вернулась с работы. Вместо этого я застал в гостиной Вонючку Гейба, игравшего в покер со своими дружками. Телевизор орал на полную катушку. Чипсы и пивные банки были разбросаны по всему ковру.
– Обстановка доя воспитания ребенка шикарная, – иронично отозвался Мочизуки.
– Разве нельзя было найти иной выход из данной ситуации? – поинтересовался Риндо.
– Он будет найден, но позже, – ответил младшему Хайтани Вакаса.
Едва взглянув на меня, Гейб сказал, не вынимая сигары изо рта:
— Ну, вот ты и дома.
— А где мама?
— На работе, — ответил Гейб. — Деньжата есть? В этом был весь он. Никаких тебе: «С возвращением! Рад тебя видеть. Как жизнь?»
– Теперь понятно, почему она подрабатывает, – тихо произнес Какучо.
– Лорд Посейдон, вам дать время, чтобы отдохнуть? – спросила Клото у бога.
– Не нужно, – грубо сказал Посейдон. – Я хочу, чтобы это по-скорее прочитали, – за грубостью женщины заметили скрытую нервозность.
Гейб располнел. Он походил на моржа без клыков в одежде из магазина уцененных товаров. На голове у него было три волосины, которые он аккуратно зачесывал на лысый череп, как будто это его хоть сколько-нибудь красило.
– Ну, прям писаный красавец, – саркастично сказал Ран.
– У Сенджу действительно хорошее чувство юмора, – молвил Риндо. Мужчины больше не могли терпеть и по комнате прокатился заразительный смех.
Когда все успокоились, старший Хайтани продолжил читать.
Вообще-то он работал менеджером в супермаркете электроники в Квинсе, но почти все время торчал дома. Не пойму, почему его оттуда давным-давно не выставили. Он регулярно получал зарплату, тратя деньги на сигары, от которых меня воротило, и, конечно, на пиво.
– Он еще и алкоголик, – усталр выдохнул Такеоми. Веселая атмосфера снова изменилась на мрачную, почти угрожающую. Ран быстро проскочил глазами текст... и резко напрягся. Его поведение заметил младший брат.
– Ран? – назвал мужчину Риндо. – Что с тобой?
– Леди Судьбы, надеюсь, у вас готово больше одной комнаты для снятия напряжения? – обманчиво ласкаво обратился к Мойрам смертный.
– Мы предусмотрели и это, – спокойно ответили женщины вместе.
– Хорошо, – и страший Хайтани продолжил читать.
Пиво, пиво и пиво. Когда бы я ни оказался дома, он ждал, что я пополню его игровые фонды. Он называл это нашим «секретом отца и дочери». Что в переводе означало: если я проболтаюсь маме, он устроит мне хорошую выволочку.
Первым среагировал лорд Хаос.
Мужчина переместил каждого, кто был в невероятной ярости в свою собственную специальную комнату.
После, об этих смертных и бессмертных на час можно было забыть.
Создатель вселенной переместил всего семь живых существ. А именно: Сано Манджиро, Посейдон, Гермес, Хайтани Риндо и Хайтани Ран, Какучо, Акаши Такеоми. Если Вакаса не отреагировал, потому, что уже знал об этом факте и успел задолго до этого времени выпустить пар, то Санзу — просто желал узнать по-больше подробностей, чтобы насладиться прекрасным осознанием мучений дражащей сестры. Мочизуки же просто сумел удержать себя под контролем.
Звуки из комнат напрягали. Грохот, рычаеие, маты — это наводило на неприятные мысли.
И вот, наконец, на своих местах по очереди стали появляться исчезнувшие мужчины. На их лицах можно увидеть облегчение. Но долго ли оно пробудет?
Ран Хайтани удобно уселся на свое место, взял в руки книгу, подождал, пока все остальные тоже комфортно устрояться, и начал читать.
— Деньжат нет, — ответила я.
Гейб поднял сальные брови.
– Лучше ему сейчас ничего не делать, – тихо молвил Вакаса.
Он чуял деньги, как гончая, что удивительно, поскольку его собственный запах должен был перебивать все остальные.
– Это точно, – согласился с книжной Сенджу Риндо.
– Ему бы в душ сходить, – скривился Мочизуки.
Именно в этот момент начало свое действие проклятие бессмертного.
– Что за странный запах? – с отвращением спросил Санзу.
– Он не странный, он отвратительный, – уточнил Майки.
– Мое проклятие начало действовать, – ухмыльнулся Хаос. – Теперь вы ощутите то, что и Сенджу, кроме ее эмоций, – пояснил мужчина.
— От автобусной остановки ты ехала на такси, — заявил он. — Возможно, заплатила двадцатку. Значит, шесть-семь баксов сдачи у тебя должны были остаться. Всякий, кто рассчитывает жить под этой крышей, должен вносить свою лепту. Верно я говорю, Эдди?
– Он меня бесит, – отозвался Харучие. Санзу сам не ожидал от себя подобных чувств, поэтому и выглядел он крайне удивленным.
Эдди, управляющий многоквартирным домом, бросил на меня взгляд, в котором промелькнула симпатия.
– Чего это он так на меня посмотрел? – насторожено задал вопрос Какучо.
– Ничего такого, просто человек он неплохой, но слабохарактерный, – сказал Имауши. Услышав ответ Белого Леопарда, мужчины облегченно выдохнули.
– Ты в этом уверен? – нетвердым голосом задал вопрос Такеоми.
– Абсолютно, – подтвердил свои слова Вакаса.
— Да брось ты, Гейб, — сказал он. — Парень только приехал.
— Верно я говорю? — повторил Гейб.
Эдди нахмурился, уставившись на миску с посыпанными солью крендельками. Два остальных парня одновременно пукнули.
– Фу, – озвучили мужчины разом.
– Это просто отвратительно, – сказал Мочизуки.
– Вонь просто термоядерная, – произнес общую мысль Риндо.
– Вонь, да? – тихо пробормотал сам себе Манджиро.
— Ладно, — сказала я и, вытащив из кармана смятые доллары, швырнула их на стол. — Надеюсь, ты проиграешь.
– Мы тоже на это надеемся, Сенджу, – поддержал книжную версию своей сестры старший Акаши.
— Я тут кое-что про тебя слышал, умница, — крикнул он мне вслед. — Так что на твоем месте я не стал бы задирать нос.
– Он ей еще и угрожает?! – гневно произнес риторический вопрос Ран.
– Давайте уже быстрее то прочитаем? – попросил Санзу.
Я изо всех сил захлопнула дверь в свою комнату, которая на самом деле была не моей. Пока я была в школе, Гейб устроил здесь свой «кабинет». В «кабинете» этом хранились разве что его старые автомобильные журналы, но зато он обожал рыться в моих вещах в кладовке, ставить свои грязные башмаки на мой подоконник и делать все, чтобы комната провоняла его мерзким одеколоном, сигарами и прокисшим пивом.
– Какой, однако, мерзкий смертный, – отозвался лорд Хаос.
– Нужно проследить, чтобы подобных случаев больше никогда не происходило, – молвил Посейдон.
– Полностью с тобой согласен, дядя, – мрачно высказался Гермес. – Мы не можем допуститт, чтобы наши дети страдали от рук их опекунов. Никогда больше, – последнюю часть своей речи мужчина произнес шепотом.
Я бросила чемодан на кровать. Дом, милый дом!
– Это вовсе не дом, Сенджу, – прокоментировал Какучо мысли младшей Акаши.
Запах Гейба был едва ли не хуже кошмаров про миссис Доддз или клацанья ножниц старой дамы, перерезавшей пряжу.
Но стоило мне подумать об этом, как я почувствовала слабость в коленях. Я вспомнила, как запаниковал Гроувер, как он заставил меня пообещать, что я не пойду домой без него. Неожиданно я вся похолодела. Я почувствовала, как кто-то — или что-то — наблюдает за мной прямо сейчас и, возможно, тяжело поднимается по лестнице, стуча длинными, жуткими когтями.
– Очень надеюсь, что это лишь ее воображение, – нервно сказал Риндо.
– Не волнуйся Рин-Рин, никаких монстров, – успокоил своего брата старший Хайтани.
— Сенджу? — услышала я мамин голос.
Она открыла дверь спальни, и мои страхи моментально растаяли.
– Это мило, – молвил Мочизуки.
– Ничего особенного, – шепотом пробурчал Харучие.
– Тише ты, - упрекнул мужчину услышавший его Коконой.
У меня могло подняться настроение только оттого, что мама просто вошла в комнату. Глаза ее искрились и меняли цвет в зависимости от освещения. Улыбка согревала, как теплое стеганое одеяло в холодную ночь. В маминых длинных каштановых волосах появилось несколько седых прядей, но я никогда не считала ее старой. Когда мама смотрела на меня, казалось, что она видит во мне одно только хорошее. Я никогда не слышала, чтобы она повышала голос и попрекнула кого-нибудь, даже Гейба.
– От вроде и хорошее качество, но в случае с Гейбом оно явно лишнее, – раздраженно заметил Какучо.
– А Сенджу весьма сильно привязана к матери, – сказал Манджиро.
– Ты даже представить себе не можешь насколько, – ответил ему Вакаса Имауши.
— Ох, Сенджу. — Она крепко прижала меня к себе. — Просто не верится. Да ты выросла с Рождества!
Ее красно-бело-синяя униформа пахла всеми самыми замечательными вещами на свете: шоколадом, лакрицей — всем, чем она торговала в кондитерской «Гранд централ». Она принесла мне большой пакет «бесплатных образцов», как делала всегда, когда я возвращалась домой.
– Не сладости ей нужны, а безопасность от Гейьа, – гневно прикрикнул Такеоми.
– Отозвался сильно правильный, – саркастично молвил Белый Леопард.
– Хочешь сказать, что я не прав? – напирал на мужчину советник Бонтен.
– Ты не знаешь всей ситуации, а судишь, – ответил Имауши. – Я не говорю, что согласен из Салли, но и ее понять тоже могу. Вся ситуация с монстрами вовсе не облегчает жизнь. Принять решение в таком стрессе может призвести до фатальных последствий, – выразил свое мнение Вакаса.
Мы сидели рядышком на краю кровати. Пока я уплетала кисленькие брусничные пирожки, мама ерошила мне волосы и требовала, чтобы я рассказала ей все, о чем не писала в письмах. Она ни словом не упомянула, что меня исключили. Казалось, это ее не волнует. Но зато маму интересовало, в порядке ли я, все ли хорошо у ее девочки.
Я сказала маме, что она меня задушит, что ей нужно отдохнуть и всякое такое и — по большому секрету — я правда очень рада была видеть ее.
– Ну, хоть что-то, – тихо молвил Какучо.
– Неужели женщина все это терпела лишь заради запаха? – внезапно спросил Манджиро. Все удивленно на него посмотрели.
– Верно, – сказала ответ Майки Клото.
– Ео почему? – поинтересовался Мочизуки.
– Запах Гейба перебивал запах полубога, – произнесла Атропос.
— Эй, Салли, — крикнул Гейб из другой комнаты, — как там насчет чего-нибудь пожевать?
Я заскрежетала зубами.
Моя мама — прекраснейшая женщина на свете. Ей бы выйти замуж за миллионера, а не за такого подонка, как Гейб.
– У нее теперь есть Пол, – сделал коментарий Вакаса.
Для ее же блага я описала свои последние дни в Йэнси в самых жизнерадостных и оптимистических тонах. Сказала, что не очень-то переживаю из-за исключения. Почти весь год я держалась молодцом. Завела несколько новых друзей. По латыни стала одной из первых. И, если честно, ссоры и драки были вовсе не такими ужасными, как расписывает директор. Школа в Йэнси мне нравилась. Правда. Год у меня получился просто радужный, так что я чуть было сама в это не поверила. У меня чуть слезы не навернулись, когда я подумала о Гроувере и мистере Браннере. Даже Нэнси Бобофит вдруг показалась не такой уж дрянью.
До той экскурсии в музей…
– Ей не стоило лгать об этом, ‐ суворо проговорил Риндо.
– И да, и нет. Сенджу просто хотела не волновать свою мать, – защитил маленькую девочку лорд Посейдон.
— Что? — спросила мама. Глаза ее так и лезли мне в душу, пытаясь выведать все мои секреты. — Тебя что-то испугало?
— Нет, мама.
– Хотя вот здесь нужно было сказать правду, – заметил лорд Гермес.
Врать было неприятно. Мне захотелось рассказать ей про миссис Доддз и трех старых дам с пряжей, но я подумала, что это прозвучит глупо.
– Не глупо, но бредово это точно, – прокоментировал Коконой.
Мама надула губы. Она понимала, что я что-то скрываю, но не хотела на меня давить.
— У меня для тебя сюрприз, — объявила она. — Мы едем к морю.
— В Монтаук?
— На три дня… в тот же домик.
— Когда?
— Как только я переоденусь, — улыбнулась мама.
Я просто не верила своим ушам! Мы с мамой не были в Монтауке последние два лета, потому что Гейб говорил, что денег не хватает.
– Сенджу настолько любит пляж? – удивленно спросил Такеоми.
– Она не просто любит, она их обожает. Все из-за своего происхождения, – объяснил Имауши и посмотрел на самодовольного царя Атлантиды.
– Она же моя дочь, – просто сказал Посейдон.
Появившись в дверях, он проворчал:
— Так дашь нам что-нибудь пожевать, Салли? Ты что, оглохла?
Я хотела было ему врезать, но встретилась глазами с мамой и поняла, что она предлагает мне сделку: потерпи Гейба еще немного, будь с ним поласковей. Только пока она не подготовиться к поездке в Монтаук. А потом — только нас и видели!
– Лучше бы Сенджу ему врезала хорошенько, – со злостью молвил Ран, оторвавшись от чтения книги.
– Подожди, то ли еще будет, – со злой ухмылкой сказал Имауши. Мужчина с предвкушением будущих событий продолжил читать.
— Я уже иду, милый, — сказала она Гейбу. — Мы просто разговаривали о поездке.
— О поездке? — Гейб сузил глаза. — Так ты что, серьезно об этом говорила?
— Так я и знала, — пробормотала я. — Он нас не отпустит.
— Конечно отпустит, — ровным голосом возразила мама. — Твой отчим просто беспокоится из-за денег. Только и всего. А кроме того, — добавила она, — Габриелю не придется беспокоиться о том, что ему пожевать. Я наготовлю ему фасоли на целый уик-энд. И гуакамоле. И сливочный соус.
– Салли его жена, или же кухарка? – риторически спросил Мочизуки.
– Мне ю, почему-то, хочется оторвать этому мужику голову, – яростно проговорил Харучие. На него обратились неверующие взгляды. – Что вы на меня смотрите? Читайте дальше.
— Значит, деньги на поездку… мы вычтем из денег, отложенных на тряпки? — Гейб немного смягчился.
— Да, милый, — ответила мама.
— И ты возьмешь мою машину, только чтобы доехать туда и обратно?
— Мы будем очень осторожны.
— Может, если ты поскорее что-нибудь приготовишь… — Гейб поскреб двойной подбородок. — И если девчушка извинится за то, что прервала нашу партию в покер.
– А может ему ноги и руки поломать, чтобы думал, к кому он их простягивает? – злобно поинтересовался Такеоми.
«Может, я дам тебе хорошего пинка, — подумала я. — Найду уязвимое место, так что будешь у меня целую неделю петь сопрано».
– Это тоже весьма хорошая идея, – весело произнес Коконой.
– Она же это сделает? – с волнением молвил Ран.
– Нет, – с усмешкой ответил ему Вакаса.
– Нууу..., – обиженно засопел мужчина.
– Читай давай, – поторопил Риндо своего старшего брата.
Но мамины глаза предупредили, чтобы я перестала его злить.
Зачем только она спуталась с этим парнем? Мне хотелось завопить. Почему она так заботится о том, что он подумает?
– Нам тоже интересно это узнать, – торжественно сказал Коконой.
— Извиняюсь, — пробормотала я. — Я правда извиняюсь, что прервала твою невероятно важную игру в покер. Пожалуйста, возвращайся к ней.
– Малышка Сенни умеет язвить, как чудесно, – нежным тоном голоса сказан Ран Хайтани.
Глаза Гейба сузились. Вероятно, он пытался сообразить своим умишком, нет ли в моих словах какого подвоха.
– Он слишком тупой, чтобы этот подвох найтм, – пробормотал Манджиро.
— Ну, так и быть, — согласился он.
И вернулся доигрывать партию.
— Спасибо, Сенджу, — сказала мама. — Как только приедем в Монтаук, там и наговоримся, и ты расскажешь мне все, что забыла сказать, ладно?
На мгновение мне почудилось, что я увидела промелькнувшую в ее глазах тревогу — такой же страх, какой я видела на лице Гроувера, когда мы ехали в автобусе, — словно мама тоже почувствовала в воздухе странный холодок.
Но потом она улыбнулась, и я подумала, что ошибаюсь. Мама взъерошила мне волосы и пошла готовить Гейбу его жратву.
– У Сенджу есть один огромный недрстаток, – уверенно произнес Майки.
– И какой же? – с интересом обратил свое внимание на мужчину лорд Хаос.
– Она не обращает внимания на свои ощущения, – ответил бессмертному Сано.
– В этом ты прав, – согласился с ним Хаос.
***
Через час мы были готовы.
Гейб даже прервал игру, чтобы самолично проследить, как я складываю мамины сумки в машину. Он все ныл и охал, что ему будет не хватать кухарки, а самое главное — его «камаро» весь остаток недели.
— И не вздумай хоть чуть-чуть ее поцарапать, умник, — предупредил он меня, когда я складывала последнюю сумку. — Чтоб ни одной крохотной царапины.
– Он действительно думает, что Сенджу будет вести машину? – шокировано спросил Какучо.
– Видимо да, – сказал Риндо.
Как будто я собиралась вести машину! Мне было всего двенадцать. Но для Гейба это не имело никакого значения. Если бы чайка случайно нагадила на его свежевыкрашенную машину, он нашел бы способ обвинить в этом меня.
– Мужчина точно тронулся умом, – твердо заявил Такеоми.
Глядя, как он ковыляет обратно к дому, я до того взбесилась, что сделала нечто, чего сама до сих пор не пойму. Когда Гейб дошел до двери, я поступила точно так же, как Гроувер в автобусе. Я повторила его жест, предохраняющий от зла: словно когтями вырвала сердце и швырнула в Гейба. Решетчатая дверь захлопнулась с такой силой и так звонко шлепнула его по заднице, что Вонючка буквально взлетел по лестнице, словно в него выстрелили из пушки. Может, это был порыв ветра или что-то приключилось с петлями — узнать я уже не успела.
– Это... как это? – удивился Гермес.
– Разве это что-то не возможное для вас? – непонимающе спросил Коконой.
– Это магия сатиров, – пояснил лорд Гермес. – Полубоги не могут ее использовать. Но тут...
– Сенджу всегда ломала принятые нормы и делала то, что считается не возможным, – произнес гордый отец. Смертные в шоке уставились на него. Они думали о том, насколько девушка сильна на самом деле.
Забравшись в «камаро», я открыла маме дверцу.
– Она так сильно заботится о матери, – спокойно молвил Какучо.
– Это уж точно, – согласился с ним Имауши.
– Сенджу столь заботливая не только по отношению к Салли, но и к своим близким и друзьям, – с теплотой произнес Гермес. Он вспоминал, как девчушка утешала его, когда мужчина узнал о предательстве собственного сына.
Лачуга, которую мы снимали, стояла на южном берегу, недалеко от оконечности Лонг-Айленда. Это был крохотный синий домишко с выцветшими занавесками, наполовину заметенный песком. Простыни тоже всегда оказывались в песке, и повсюду кишели пауки, а море чаще всего было слишком холодным, чтобы купаться.
Я любила это место.
Мы ездили сюда с тех пор, когда я была еще совсем маленькой. А мама и того дольше. Она никогда ничего определенного не говорила, но я знала, что этот пляж для нее особенный. Это было место, где она встретилась с отцом.
– Это правда, – подтвердил царь Атлантиды.
– Скажите, а почему вы заинтересовались именно нашей матеръю? – задал вопрос божеству Такеоми.
– Все очень просто, – начал говорить Бог Морей. – Она была грустной и сидела на пляже, мне стала интересна причина этого и мы разговорились. Мне понравилась ее личность, ну, а дальше сами понимаете, – объяснил лорд Посейдон.
Чем ближе мы подъезжали к Монтауку, тем моложе становилась мама, годы бесконечных тревог и тяжелой работы куда-то исчезали. Глаза у нее приобретали цвет моря.
– Она сама не совсем человек, не так ли? – вопросительно обратился лорд Гермес к своему дяде.
– Мы этого никогда не проверяли, – осторожно произнес Посейдон.
– Подождите, хотите сказать, что нага мать тоже полубог? – истерически спросил Харучие.
– Не полубог, нет, скорее очень дальнее наследие, – пояснил свою мысль олимпиец. Такеоми и Санзу сидели будто их ударило молнией, настолько они были шокированы подобными новостями. – Но без проверки сложно что-то утверждать.
Мы приехали на закате, открыли все окна и, как обычно, принялись за уборку. Потом мы пошли на пляж, стали кормить чаек синими кукурузными чипсами, а сами тем временем лакомились голубыми жевательными драже с фруктовой начинкой, голубыми солоноватыми ирисками — словом, перепробовали все угощения, которые мама бесплатно принесла с работы.
– Синяя еда? – заинтересовался Риндо.
Кажется, мне следует объяснить про синюю еду.
– Вот сейчас ты и получишь ответ на свой вопрос, Рин-Рин, – ответил брату Ран.
Видишь ли, Гейб...
– Да почему все сводиться к этому толстяку? – раздраженно отозвался Санзу.
– Узнаешь, если не будешь пкребивать, – сказал ему старший Хайтани.
... как-то сказал маме, что синей еды не бывает. Они разругались, что по тем временам казалось мелочью. Но с тех пор мама просто помешалась на том, чтобы абсолютно все продукты были синие. К дням рождения она пекла синие торты. Она взбивала черничные муссы. Она покупала синие кукурузные лепешки и приносила из магазина синюю выпечку. Все это — вместе с тем, что она сохранила девичью фамилию Джексон и никогда не называла себя миссис Ульяно, — означало, что Гейбу не удалось прижать ее к ногтю. В ней, как и во мне, была мятежная жилка.
– Жилка?! – неверяще переспросил Вакаса. – Даму Сенджу не просто жилка, у нее банк этих жилок! – закричал расстроенный Имауши.
– Почему ты так остро отреагировал? – задал вопрос Риндо.
– Из-за этой "мятежной жилки" у мелкой столько проблем было, что и не со считать, – устало сказал Вакаса.
Когда стемнело, мы развели костер. Стали жарить хот-доги. Мама рассказывала мне про те времена, когда была ребенком, еще до того, как ее родители погибли в авиакатастрофе. Мама говорила о книгах, которые собиралась написать когда-нибудь, когда она скопит достаточно денег, чтобы уйти из кондитерской.
Наконец я набралась мужества спросить о том, что всегда было у меня на уме, когда бы мы ни приезжали в Монтаук, — о своем отце. Взгляд мамы затуманился. Я понимала, что она расскажет мне то же, что всегда, но я никогда не уставала слушать это.
Царю Атлантиды было очень приятно, что его дочь интересуется им и тем, как он встретился с ее мамой. Мужчину лишь огорчало, что он сам не мог сделать этого. Не мог воспитывать ее, не мог общаться с ней и так далее.
– Это мило с ее стороны, – заметил Гермес. Посейдон молча с ним согласился.
— Он был добрым, Сенджу, — сказала мама. — Высокий, красивый, мужественный и сильный. Но и мягкий — тоже. Ты знаешь, тебе достались от него белые волосы и зеленые глаза. — Мама вынула из сумки горсть жевательных драже. — Хотелось бы мне, чтобы ты увидела его, Сенджу. Он бы так тобой гордился.
Я удивилась тому, что она это сказала. Что во мне такого замечательного? Дислексия, гиперактивность, сплошные тройки в табели успеваемости — девушка, которую выгоняют из школы в шестой раз за шесть лет.
– Я всегда гордился и горжусь каждым своим ребенком, – твердым тоном голоса произнес Бог Морей.
— Сколько мне было? — спросила я. — Я имею в виду, когда он уехал.
Мама поглядела на пламя.
— Он провел со мной только одно лето, Сенджу. Вот здесь, на этом пляже. В этом домике.
— Но… он знал меня, когда я была маленькой?
— Нет, милая. Он знал, что я жду ребенка, но никогда не видел тебя. Ему пришлось уехать до твоего рождения.
– Дурацкие законы о не вмешательстве, – гневно высказался Посейдон.
– Какие законы? – задал вопрос Какучо.
– Потом узнаете более подробно, но, пу сути, они запрещают иметь любой контакт богам со своими детьми, – грустно ответил Гермес.
– Это не правильно, – прокоментировал Коконой.
Я постаралась увязать это с тем, что помнила об отце: теплое свечение, улыбка.
– Ты навещал ее, дядя? – с удивлением поинтересовался олимпиец.
– Разумееться, она мое дитя, – холодно молвил Посейдон, будто говоря: "Попробуй мне возразить!".
Я всегда считала, что он знал меня ребенком. Мама никогда прямо этого не говорила, но я все же чувствовала, что это так. И вот теперь услышать, что он никогда меня не видел…
И тут я рассердился на отца. Может быть, и глупо, но я упрекала его за то, что он отправился в свое океанское путешествие и что у него не хватило мужества жениться на маме. Он бросил нас, и теперь хочешь не хочешь, а приходится жить с Вонючкой Гейбом.
— Ты снова собираешься меня куда-нибудь отправить? — спросила я. — Еще в какой-нибудь интернат?
Мама ворошила палкой огонь.
— Не знаю, милый. — Голос у нее стал низким, грудным. — Я думаю… Я думаю, мы найдем выход.
— Потому что ты не хочешь, чтобы я путалась у тебя под ногами?
Я пожалела о своих словах, едва успела сказать их.
– Не стоит Сенджу далеть о своих эмоциях. Это то, что она чувствует. Мы не можем решать, что нам испытывать, какую эмоцию чувствовать, пэтому и винить Сенджу в ее чувствах не имеем никакого права, – заявил Сано Манджиро. После его слов никто ничего так и не произнес.
Нарушил образовавшуюся тишину Ран, что продолжил чтение книги.
На глазах у мамы блеснули слезы. Взяв меня за руку, она крепко сжала ее.
— Ох, Сенджу, нет. Просто я… я должна, милая. Для твоего же собственного блага. Я должна отправить тебя куда-нибудь.
Ее слова напомнили мне то, что сказал мистер Бруннер: для меня только лучше уехать из Йэнси.
— Потому что я — с отклонениями от нормы, — сказала я.
— Ты говоришь так, будто это плохо, Сенджу. Но ты не понимаешь всей своей важности. Я думала, что пансионат Йэнси достаточно далеко. Думала, что ты наконец-то будешь в безопасности.
— В безопасности от чего?
Мама встретилась со мной взглядом, и на меня нахлынули воспоминания — все странное, пугающее, что когда-либо происходило со мной и что я старалась забыть.
В третьем классе какой-то дядька в длинном черном плаще погнался за мной на игровой площадке. Когда учителя пригрозили вызвать полицию, он ушел, злобно ворча, и никто не хотел мне верить, что под шляпой с широкими полями у него был всего лишь один глаз — прямо посередине лба.
– Это действительно тревожно, – сказал Какучо.
Случай с игрушкой Майки, где тот же одноглазый мужчина снова мне показался и ужасные последствия после.
А перед этим — очень-очень давно. Я училась тогда в подготовительном классе, и учительница положила меня вздремнуть в кроватку, куда заползла змея. Мама пронзительно закричала, когда пришла за мной, но увидела, что я играю с безвольной чешуйчатой веревкой: мне каким-то образом удалось задушить змею своими толстыми, неуклюжими ручонками.
– Ничего себе! – шокировано воскликнул Риндо. Остальные же просто молча переваривали услышанное.
В каждой школе случалось что-то жуткое, что-нибудь небезопасное, и я все время была вынуждена переводиться из одного места в другое.
Я понимала, что мне следовало бы рассказать маме о трех старых дамах за фруктовым прилавком и о миссис Доддз в художественном музее, о своей странной галлюцинации, что ударом меча я обратила в прах свою математичку. Но я все никак не могла решиться. У меня было странное чувство, что эти новости прервут нашу поездку в Монтаук, а мне этого не хотелось.
— Я старалась, чтобы ты держалась как можно ближе ко мне, — вздохнула мама. — Но они сказали мне, что это ошибка. Но есть только один выбор, Сенджу… место, куда тебя хотел послать отец. А я… я просто не могу это вынести.
— Отец хотел отправить меня в спецшколу?
— Не в школу, — мягко проговорила мама. — В летний лагерь.
Голова у меня закружилась. Почему папа, который даже не захотел задержаться, чтобы увидеть мое рождение, сказал маме про какой-то летний лагерь? И если это было так важно, почему она ни разу не упомянула об этом прежде?
– Именно из-за подобных решений множество полубогов и погибают, – мрачно заявил лорд Хаос.Сказать было нечего, ведь мужчина абсолютно прав.
— Прости меня, Сенджу, — сказала она, поняв, что выражали мои глаза. — Но я не могу говорить об этом. Я… я не могу отправить тебя туда. Возможно, это означает распрощаться с тобой навсегда.
— Навсегда? Но если это только летний лагерь?..
Мама отвернулась к огню, и по ее лицу я поняла, что, если буду расспрашивать дальше, она заплачет.
– Даже я могу понять, что это ужасное решение, – искренне заявил Хару.
– Сложно винить мать в подобном желании, но... – все понимали, что после "но" хотел сказать Коконой. Ведь правда, сколько таких матерей, которые своим желанием не отпускать чадо, приносят только больше проблем и больше опасных ситуаций.
***
В ту ночь мне приснился яркий, отчетливый сон.
– Только не это, – простонал Вакаса.
– Что уже теперь не так? – изнуренно отозвался Такеоми.
– Сны полубога не просто сны, – сказал Хаос.
– Всмысле? – настороженно спросил Манджиро.
– Сны полубогов россказывают о прошлом, настоящем, а иногда и о будущем, – ответил Посейдон.
– И у Сенджу эти сны самые худшие, – угрюмо заявил Имауши.
Штормило, и два прекрасных животных — белая лошадь и золотой орел — бились не на жизнь, а на смерть у полосы прибоя. Орел камнем бросался вниз и вспарывал лошадиную морду мощными когтями. Лошадь разворачивалась и, брыкаясь задними ногами, старалась переломать орлу крылья. Пока происходила битва, земля тряслась, и какой-то чудовищный голос хохотал под землей, науськивая животных друг на друга.
– Что-то ничего не понятно, – шепотом произнес Мочизуки.
– Насколько я понял, то здесь необходимы знания мифов, чтобы вникнуть в суть этого сна, – произнес старший Акаши.
– Верно, – подтвердила Лахесис.
– Если я правильно помню, то получается, что Лошадь — это лорд Посейдон, а Орел...
– Ты все правильно понял, Орлом выступает мой младший брат, Царь Богов, – перебил Бог Морей Такеоми до того, как он назовет имя правителя олимпийцев.
– И получается, что у вас с ним некая ссора? – вопросительно обратился советник Бонтен к царю Атлантиды.
– Это не просто ссора, но вы об этом узнаете из книги, – постановил Посейдон.
– Откуда ты столько знаешь, Такеоми? – задумчиво поинтересовался Коконой.
– У меня лишь один ответ — Сенджу, – просто сказал мужчина в ответ на вопрос Хаджиме.
Я бросилась к ним, понимая, что должна остановить смертоубийство, но бежала я как в замедленном кино. Я понимала, что опоздаю. Я видела, как орел ринулся вниз, целясь клювом в широко раскрытые глаза лошади, и я завопила: «Нет!»
Проснулась я как от толчка.
– Ого, это всегда так? – недоумевал Риндо.
– Это еще цветочки, ягодки пойдут гораздо позже, – заверил мужчину Вакаса.
Снаружи действительно штормило: такой шторм ломает деревья и сносит дома. На берегу не было ни лошади, ни орла, только молнии, озарявшие все как днем, и двадцатифутовые волны, с грохотом разрывающихся снарядов рушащиеся на дюны.
Следующий удар грома разбудил маму. С широко раскрытыми глазами она села на кровати и промолвила только одно слово: «Ураган!»
Я понимала, что это безумие. В начале лета над Лонг-Айлендом никогда не бывает ураганов. Но, казалось, океан про это забыл. Сквозь рев ветра я расслышала вдалеке утробный звук, полный злобы и муки, от которого волосы у меня встали дыбом.
– Что происходит? – спросил Майки.
– Ответ тебе вряд-ли понравится, – мрачно отчеканил Белый Леопард.
Затем, уже куда ближе, раздался странный звук — будто кто-то бил по песку молотком для игры в крокет. И чей-то отчаянный голос — кто-то пронзительно вопил, стуча в дверь нашей хибары.
Мама выскочила из постели в ночном халате и откинула задвижку.
В дверном проеме на фоне сплошной стены ливня стоял Гроувер. Но это был не… был не совсем Гроувер.
— Я искал всю ночь, — задыхаясь, произнес он. — О чем вы думали?
Мама в ужасе посмотрела на меня, не потому что испугалась Гроувера, а оттого, зачем он пришел.
– Причем здесь вообще Гроувер? – нетерпеливо задал вопрос Мочизуки.
– Вы весьма удивитесь, – ухмвльнулся лорд Гермес.
— Сенджу, — она старалась перекричать дождь, — что случилось в школе? Почему ты мне ничего не рассказала?
Я застыла как вкопанная, глядя на Гроувера. Я не верила собственным глазам!
— O Zeu kai alloi theoi! — возопил он. — Оно прямо за мной! Ты не рассказала ей?
– Что это был за язык? – молвил Коконой.
– Греческий, – ответила Клото.
– А что не так с Гроувером? – снова задал вопрос Хаджиме.
– О чем ты? – обратился к смертному Хаос.
– Почему Сенджу так странно реагировала на своего друга? – уточнил мужчина.
– Ответ в книге, – произнесла Атропос.
– Меня эта ыраза уже бесит, – пробурчал Какучо так, чтобы его не услышали. Но его слова, конечно же, уловили, однако решили просто проигнорировать.
Я была слишком ошеломлена, чтобы обратить внимание на то, что он выругался на древнегреческом и я прекрасно его поняла. И слишком потрясена, чтобы задуматься над тем, как Гроувер сам добрался сюда посреди ночи. Потому что на Гроувере не было штанов, а вместо ног у него были… вместо ног у него были…
– Что? – хором спросили смертные, кроме Вакасы и Рана.
– Не перебивайте и все узнаете, – гневно ответил им старший брат Риндо.
Мама сурово посмотрела на меня и произнесла таким тоном, какой я слышала от нее впервые:
— Сенджу! Скажи мне немедленно!
Я, запинаясь, стала нести что-то про старых дам за фруктовым прилавком и миссис Доддз, а мама в упор уставилась на меня, и лицо ее во вспышках молний было мертвенно-бледным.
Схватив сумочку, она швырнула мне мой дождевик и скомандовала:
— В машину. Оба. Немедленно!
Гроувер побежал к «камаро», но сказать «побежал» было бы не совсем точно. Он скакал рысцой, тряся лохматыми бедрами, и внезапно история о мышечном расстройстве его ног обрела для меня совершенно иной смысл. Я поняла, как он мог мчаться с такой скоростью и при этом хромать при ходьбе.
Потому что вместо ступней у него были раздвоенные копыта.
– Какого...? – шокированно отозвался Санзу.
– Гроувер монстр? – задал вопрос Какучо.
– Нет, он сатир, – с усмешкой сказал Гермес.
– Итак, глава окончена, – объявил Ран Хайтани. – Что теперь?
– Теперь у вас перерыв, – заявила авторитетным голосом Клото.
