Нарушая грани

Весь вчерашний вечер, ночь и нынешнее утро принесли Хвасоку неимоверно большую дозу стресса. Мальчик планировал вечером наведаться к Чонгуку с Сокджином, чтобы угостить их печеньем, которое на этот раз даже не подгорело! Но в комнате «696» он застал только директора Пака и высокую нервную девушку, торопливо искавшую что-то среди вещей некроманта. Так Хвасок и узнал, что с одним из его близких друзей приключилась большая беда. После долгих слёзных уговоров директор под безучастным взглядом незнакомки согласился впустить мальчишку в лазарет. Сокджину несказанно повезло, перо, пробившее его глаз, лишь чудом не задело мозг. По прогнозам врачей академии, студент в скором времени должен очнуться. Хвасок совершенно не представляет, как отреагирует Джин, когда проснётся без глаза и с наполовину забинтованной головой, будь его воля он давно бы ушёл, чтобы не видеть на чужом лице боли или отчаяния, но совесть не позволяет. Хвасок так и остался подле его койки, всю ночь не сомкнул глаз, в точности как и та самая незнакомка. Девушка устроилась на соседней койке и не сводила глаз с некроманта. От её взгляда по телу мага пробегал холодок. Мальчик не знал, кто она такая, но ясно осознавал, что при виде искалеченного Сокджина незнакомка испытывала необъятное чувство боли. Хвасок заснул уже под утро. Сам не заметил, как, уронив щёку на простынь в области колен друга, провалился в сон. Да до того крепкий, что не проскользнуло ни одно сновидение. Ну почти. «…эй» Послышался чей-то обманчиво ласковый шепот. Хвасок даже не сразу обратил на него внимание, мало ли, что может выкинуть уставший от переживаний мозг. «…ну же, драгоценный, откликнись» Постепенно мальчик стал приходить себя, или ему так казалось. Он ясно ощущал, как открывает глаза, но, осмотревшись, понял, что место ему не знакомо. Вокруг много зелени, ярко светит солнце, а сам Хвасок сидит, облокотившись спиной на многолетний дуб. Приглядевшись, можно различить небольшие деревенские домики совсем поблизости, но если всмотреться в даль, то… дыхание перехватывает. Там, в удалении от деревушки, виднеется обрыв. Это пропасть, бездна, в которой варится вся разъярённая чернь. Её пляски видно невооружённым глазом. «…опусти глаза, драгоценность» Тяжело сглотнув, Хвасок неосознанно коротко кивает на просьбу неизвестного и опускает взгляд, неподдельно удивляясь, когда натыкается на знакомое лиловое создание. Хэвон мирно лежит на траве, улыбается и глядит своими большими яркими глазами. Мальчик невольно умиляется, прямо как и всегда. Хэвон всегда был слаб перед милыми существами и вещами. Два раза он даже пытался протащить котёнка в общежитие, но в первый раз его сдал сосед по комнате, а во второй котёнок сбежал и столкнулся с директором, после чего сразу оказался вышвырнутым за ворота академии. «…как думаешь, мы друзья?» Вновь послышался мужской голос. Только теперь до Хвасока дошло, что он принадлежит ящеру. Сразу вспомнились слова Чонгука об истинной натуре Хэвона, и, пожалуй, именно теперь мальчик готов поверить в правдивость тех слов. Маг попытался ответить, но уста не разомкнулись. Как бы он ни пытался, губы оставались сжаты, словно его ответ на самом деле не требуется, будто его никто не ждёт. «…друзья должны помогать друг другу, не находишь?» Расплывшись а подобии улыбки, ящер подполз чуть ближе и склонил голову на один бок. «…видишь обрыв? мне нужно туда. Тебе всего лишь необходимо поднести меня к нему, о большем просить не стану. Там мой дом, матерь бездна зовёт сво…» Всё пространство в одночасье сжимается, сменяясь полной пустотой, а следом Хвасока выбрасывает в реальность. Мальчик, задыхаясь, подорвался с кресла, чуть не пнув койку Сокджина, но тут же потерял равновесие от сценки, представшей перед глазами, и приземлился на прежнее место. Незнакомка, грубо удерживая ящера за две задние лапы головой вниз, бессердечно трясла зверька, пока тот визжал как резанный. — Чёртов паразит, — процедила она, скривившись. — Что вы делаете? Ему же больно! — спохватился Хвасок, подлетая к девушке. Но та обвела мальчишку недовольным взглядом и увела руку с ящером в другую сторону. — Совсем дурной? — прикрикнул она. — Этот паразит тебе в голову влезть пытался, а ты защищать его лезешь. Что, он успел уже мозги тебе промыть? — Что? Н-нет! — проговорил маг с заиканием, отступив на шаг от чужого напора, а голос его уподобился овчинному блеянию. Хвасок всё ещё нежный, добрый, наивный мальчик, он не привык, чтобы на него кричали или злились, а любое недоброжелательное отношение в свою сторону он воспринимает с огромным трудом и болью. Эта девушка с самого начала показалась недружелюбной, лицо у неё хмурое, взгляд тяжёлый, по своему желанию маг никогда бы в жизни с ней не захотел познакомиться. Хотя, всё же, есть в ней некий шарм. Она высокая, на голову выше самого Хвасока, широкоплечая, с длинными блестящими волосами, отличающими на свету аппетитным шоколадным оттенком, а татуировки по всему её телу придают образу альфы щепотку чего-то сексуального, что ли, горячего. Она кажется крутой. Хвасоку несвойственны подобные размышления, он априори никогда не обращал внимания на альф, за исключением профессора Кима на первом курсе, и уж тем более не любил замечать знаки внимание от них в свою сторону. Вероятно он просто был слишком мал для такого, его никто не цеплял. До сего дня. Эта незнакомка зацепила мальчика, он раньше почти не встречал женщин альф, а тут ещё и кто-то из близких его друга. Ещё и кто-то настолько привлекательный. — А… к-как вас зовут? — голос Хвасока дал петуха. Девушка вновь посмотрела на мальчишку, цокнула языком и откинулась спиной на хлипкое изголовье соседней койки. — Паразита не отдам. Почему все воспринимают простое желание познакомиться как что-то с меркантильной составляющей? Что Ева, что эта мрачная девица. Хвасок ведь просто хотел спросить имя… — Но я хотел п-познакомиться, — нижняя губа мальчишки против воли затряслась. К глазам стали поступать непрошенные слёзы. От вида больших заблестевших глаз мага девушка растерялась. Чёрт побери, что уже стряслось? До чего же нежный мальчишка! Прежде девушку окружали более устойчивые люди. К превеликому счастью, ситуацию спас директор Пак, вовремя явившийся в лазарет. — Чимин-а, если эта тварь мне ещё хоть раз попадётся на глаза, то я не побоюсь Тэхёна и лично прихлопну гадину! Хвасок, сжав губы в тонкую полоску, только и мог, что сочувственно наблюдать за ящером, судорожно извивающимся в чужих грубых руках. — Не мели чепуху, — цокнул директор, прикрыв за собой дверь. — Ты лучше меня знаешь, как этот чокнутый реагирует, когда идут наперекор его желаниям. — Он, вообще-то, твой друг, — усмехнулась девушка, — а ты о нём так плохо отзываешься. — Будешь мне нотации читать, Ёнха? Серьёзно? Лучше бы ты с таким же рвением согласилась хоть разок поужинать со мной. Двусмысленность фразы было сложно не уловить. Хвасок почувствовал себя лишним в этой обстановке. Стало до чёртиков стыдно и нечто болезненное скрутило сердце при виде намекающего взгляда директора Пака. Отвратительно, по коже пробежался холодок. Ёнха, явно не единожды находившаяся в такой ситуации, отступает на шаг назад и, сморщив нос, невнятно говорит: — Прости, я копрофилией не увлекаюсь, нам не по пути. Заигрывающая улыбка сползла с лица директора в считанные секунды, а в его глазах отразилась задумчивость. Хвасок филигранный отказ девушки расшифровал явно быстрее Чимина и теперь, разинув рот, пытался понять, кто же эта незнакомка, раз так открыто осмеливается оскорблять именитого мага, стоящего в руководстве самой престижной академии в империи. Потратив минуту на натужное размышление, директор Пак, округлив глаза, возмущённо выкрикивает: — Ты меня говном назвала? Места нелепым подкатам директору Паку не оставили, образовалась очередная перебранка, которую Ёнха выносила с максимальной отчуждённостью, в то время как мужчина возмущался и припоминал ей что-то из прошлого, дабы приспустить девушку на землю, но это не возымело эффекта. Хвасок напоследок окинул красивую незнакомку печальным взглядом и переместил своё внимание на неподвижного Сокджина. Вид у него, конечно, неважный. Интересно, что сейчас с Чонгуком? Где его носит?

~•°✴️💀✴️°•~

Минувшая ночь выдалась тяжёлой. Сердце не на месте, мечется в груди, разнося волнение по венам. Тэхёну впервые настолько тревожно за кого-то другого. Перед глазами всё ещё стоит опустевший взгляд неизменно прекрасных глаз, на дне которых совсем тускло мерцали родные голубые огни. Лицо в слезах, одежда, пропитанная чужой кровью, и крик рвущейся на части души, полный сожаления, раскаяния и страха из-за собственных действий. Больше никогда в жизни Тэхён не захочет видеть свою настырную гарпию в столь скверном состоянии. Пострадавшего Сокджина быстро доставили в академию. Астролис всегда обеспечивал высококлассное лечение для студентов в случае критических ситуаций, ни в одном месте в империи никто бы не позаботился о некроманте так, как смогла бы академия. В общежитие альфа мальчишку так и не вернул. Не хватило сил, как бы стыдно ни было в этом признаваться, даже самому себе. У Ким Тэхёна не бывает по-другому, у него нет слабостей, он опасный и сильный чародей. Или был таковым до недавних времён? Сути это не меняет и ясно лишь одно — Чонгук делает его слабым. Тэхён его жалеет, идёт на невидимые другим уступки и лишний раз глаз не сводит. Всё, лишь бы отгородить неопытную ведьму от ситуаций, подобных сегодняшней. Тэхён сам в своё время проходил через до подлого похожие ситуации, он прекрасно знает и чувствует, как подобные события отпечатываются на душе. Оставлять ведьму в таком состоянии одну было бы опрометчиво. Тэхён забрал мальчика в дом семьи, лично внёс омегу в свою комнату, игнорируя полный непонимания взгляд матери и Хосока, споткнувшегося об собственные ноги при виде столь неоднозначной картины. Никто из них двоих не ожидал, что в доме Кимов, столько лет закрытом от посетителей, произойдёт нечто настолько из ряда вон выходящее. Со стороны это выглядело настораживающе, и если бы не напряжение, привнесённое Тэхёном, то можно было бы надумать невесть что. Было бы куда правильнее забрать Чонгука в свой дом, но время переваливало за полночь, а поместье Кимов находилось как раз между столицей и академией. Мальчик проспал всю ночь и даже не ворочался. Выбился из сил. Тэхён не отходил от него ни на шаг, сидел рядом, перебирал скопившиеся бумаги из бюро левой рукой, в то время как правую, прижав к себе, обнимал Чонгук. Его состояние понятно, он использовал много магии, эмоционально перетрудился и выплакал все слёзы, непременно при этом виня себя. Надолго бумажная волокита чародея не отвлекала, взгляд то и дело приковывался к расслабленному бледному лицу мальчика. Его веки опухли от слёз, под глазами залегли синие тени. Тонкие пальцы, некогда тщательно обмотанные бинтами, освободились от вечных белых оков. Этого и следовало ожидать, не без горечи думается Тэхёну. Чародей, поджав губы, смотрит на собственные руки, обтянутые кожаными чёрными перчатками. Он точно также скрывает за ними с годами приобретённое уродство, как и Чонгук своими бинтами прячет следы страшных ожогов. Отличие лишь в том, что руки Тэхёна покрыты старыми рубцами, в то время как ведьма всё ещё, периодически ошибаясь на практике, приобретает новые ожоги. Чародей не привык кого-то жалеть, не привык переживать и бояться. Не привык любить и страшиться любой потенциальной опасности для его несносной гарпии. С Чонгуком у мужчины много чего произошло впервые, даже смешно становится. Особенно смешно с двух человек, притаившийся за дверью комнаты. Борам и Хосок, чуть ли не прильнув ушами к стене, подслушивают в надежде узнать хоть что-нибудь. Тэхён предпочитает делать вид, что не замечает чужого присутствия. Эта парочка простояла там почти девять часов с момента возвращения чародея, совсем им, что ли, делать нечего? Чонгук просыпается, когда время переваливает за десятый час утра. Опухшие веки тяжело разлепляются. Он с большим усилием отнимает голову от подушки и оглядывается, находя себя в странном положении в обнимку с чужой рукой. Но, по правде, ему так всё равно. В теле преобладает слабость и тратить оставшиеся силы на смущение кажется неразумным. Тем более, когда голову занимает всего один вопрос: — Где Сокджин? — хрипит Чонгук и пугается собственного голоса, полными надежды глазами уставившись на хмурого мужчину. Страшнее всего сейчас услышать о смерти друга. — В академии, под присмотром. Нет нужды волноваться, — тон мужчины сделался непривычно мягким. — Так он… — Жив, — вздохнул Тэхён и, стремясь успокоить ведьму, осторожно зарывается пальцами в чужие растрёпанные вьющиеся волосы и мягко надавливает, вынуждая вновь прильнуть щекой к подушке. — Сейчас без сознания, но с ним его старшая сестра и директор. Чонгук облегчённо выдыхает и прикрывает глаза, расслабляясь благодаря теплу чужих рук. Оказывается, профессор Ким может быть и таким, трудно поверить. Но отпустить себя не дают воспоминания, нахлынувшие на мальчика хлёстким потоком. Из памяти не выходят хруст костей, крики гарпии, её полный ненависти и боли взгляд. Чонгук был намерен её убить, истерзать и вынудить молить о скорейшей смерти. Всё к этому и близилось, ещё бы доля секунды и… Мальчик всем телом сотрясается. Дыхание учащается, сердце пускается в болезненный пляс. Альфа терпеливо наблюдает изменения в состоянии ведьмы и прекрасно знает, что у неё сейчас на душе. Противостояние голоса разума и истинных желаний собственной магии. Чонгука ломает изнутри, как когда-то давно ломало Тэхёна. — Я-я не хотел! — заикаясь, хрипит мальчик. — Это в-ведь не я, мне бы в г-голову никогда не пришло! Всхлипывая, ведьма сворачивается на простынях, зарывается своими руками в корни волос, сбивая руку чародея, и оттягивает пряди. Умышленно причиняет себе боль, царапая удлиняющимися когтями кожу головы. Теперь Чонгуку известно, от какого существа ему досталась такая особенность. Задумавшись на долю секунды, Тэхён недовольно цокает языком и хватает ведьму за запястья. Не хватало ещё, чтобы он себе все волосы повыдирал. — Взгляни на меня, — чародей вынужденно повышает голос, но его просьбу всё равно нагло игнорируют, — не отворачивайся. Вот ведь упрямец! — мужчина постепенно выходит из себя. Ким Тэхён нетерпеливый, вспыльчивый и грубый человек. Он не умеет быть мягким и ласковым, но всё равно вынуждает себя смягчиться и подавить настойчиво стучащую в двери агрессию. С Чонгуком иначе нельзя. Только не сейчас, когда мальчик в таком шатком состоянии. Поджав губы, ведьма поворачивает голову, сталкиваясь своим колючим взглядом с чужим непроницаемый. Нос щекочет настойчивый запах орехов и табака, по которому сквозь призму собственного волнения Чонгук понимает — Тэхён взволнован. — Хочу, чтобы ты понял одну несложную истину, — постепенно чародей и сам расслабляется, когда понимает, что дыхание и сердцебиение ведьмы приходят в норму, — в случившемся нет твоей вины. — Но я же!.. — Если бы не ты, то Сокджин мог в итоге оказаться не единственной жертвой, — отсёк Тэхён, сильнее сжав запястья мальчика. — Гарпия не от скуки вылезла из бездны, чтобы прогуляться по лесу нашей дивной империи. У неё была какая-то цель, до которой ты ей не дал добраться. Она не мертва, увы. Истерзана и взята под стражу, чуть позже её подвергнут допросу. Считаешь, что поступил с ней жестоко? Как настоящий монстр, я прав? Советую выкинуть эту чушь из своей головы. Я не дал тебе прикончить гарпию лишь потому, что счёл нужным сохранить ей жизнь до допросить. Верно, они враги. На месте Чонгука никто бы не поступил с ней мягче. Ведьма хотела бы себя этим оправдать, но память о тех ощущениях ещё слишком свежа. Он помнит тот восторг, который испытывал, пока магией ломал конечности гарпии. Помнит и не узнаёт в этих ощущениях себя. Это неправильно. Он не должен жалеть этих существ, но всё же… Чонгук поднимает свою руку над лицом и, прищурившись, выпрямляет пальцы. Спустя пару коротких секунд по велению мысли светлые аккуратные ногти чернеют и постепенно удлиняются. В этом мире существа также делятся на три расы: человеческую, животную и стигматическую. Первые физически полноценные люди, туда входят маги, заклинатели, ведьмы, чародеи, некроманты и многие другие, вторые также полностью оправдывают своё название. Животная раса включает в себя оборотней, ликанов, вампиров, русалок, гарпий и тому подобных созданий. Стигматическая раса самая неоднозначная, к ней причисляют тех, кто не вписывается в первые две, это феи, гномы, нимфы, самый бесконфликтный и немногочисленный народ. И теперь Чонгук искренне благодарен Юнги за вдолбленные на первом курсе знания по теории видов. Временами упоминается четвёртая, непризнанная раса. Биморфы. Что-то вроде смеси двух разных видов. Как если бы вампир и некромант решили создать семью. В восьмидесяти процентах случаев дети от их союза будут той же расы, что и более магически развитый партнёр, подавляющая магия которого в последствии и повлияет на формирование ядра младенца. Но остаётся ещё двадцать процентов, которые как раз и входят в определение биморфов. Застрявший между. Одновременно и то, и другое, но вместе с тем ничто. И лишь теперь, девятнадцать лет спустя, Чонгук получает возможность самостоятельно осознать, что именно всё это время оставалось скрыто от его глаз. Отец и тётя не просто недоговаривали, они нагло утаивали правду. Но что толку, зачем всё это было нужно? Чтобы, повзрослев, ведьма сама раскрывала секреты своих родителей и всё сильнее в них разочаровывалась? Кем Чонгуку себя считать? Ведьмой? Гарпией? Или, может, никем? — Может, мне стоит вернуться домой? — прошептал мальчик, отвернув голову. Тэхён, как некстати, нависает сверху и смотрит пристально, прожигающе. Уже не удерживает, просто наблюдает, расставив руки по обе стороны от лица ведьмы. — В вечнозелёный лес? Поджав губы, Чонгук смолчал, но спустя пару секунд отрицательно качнул головой, после чего сразу же столкнулся с недовольным хмурым взглядом. — К отцу, — выдохнул мальчик, — в мир без магии. Это ведь из-за неё я становлюсь… таким? — омеге не хватает слов, чтобы правильно описать ситуацию. — Не будет магии — не будет проблем. Чонгук кожей чувствовал чужой тяжёлый прожигающий взгляд. Тэхён его не осуждал, ни в коем случае, просто… понимал. Ему знакомо желание сбежать от самого себя, в свое время он бы всё отдал, лишь бы найти такой мир, мир без магии. Сощурившись, чародей подцепляет подбородок омеги пальцами и поворачивает его лицом к себе. Приближается слишком близко для приличного разговора, настолько, чтобы зрительный контакт нельзя было так легко прервать. — И чего же ты этим добьешься? — вскинул брови мужчина, подмечая, как ведьма нервно жуёт губы, то сжимая в тонкую полоску, то терзая зубами. — Примет ли он тебя обратно? Вероятно, да. Но всё будет также, как и прежде. Вновь будешь убивать время в одиночку в пустом доме и пересекаться с отцом в лучшем случае раз в год. Разве не от этого ты бежал? Не из-за этого ли пересёк грань между двумя мирами, взбудоражил моё сознание и перевернул академию с ног на голову? Тэхён прекрасно помнит тот день пять лет назад, в ночь с седьмое на восьмое марта, когда всего на пару секунд, в момент, когда Чонгук пересёк границу ведьминой лавки, сумел ощутить, как к сухому отростку его души прикоснулись нечто родное, но давно забытое. Словно слепцу позволили всего на миг вновь взглянуть своими глазами на мир, полный ярких красок, а затем вновь вернули в привычное невидение. — Хочешь отказаться от магии, — всё не унимается Тэхён. Чонгуку больно от этих слов, это ясно по скорбному выражению юного лица, но мальчику необходимо это услышать, ведь если этого не скажет Тэхён, то не скажет уже никто. — Отказ от собственной магии равносилен смерти, — рука мужчины коснулась груди ведьмы, в том самом месте, где сердце загнанной птицей в грудной клетке бьётся, — у твоего пламени есть личность, отличная от тебя и со своими желаниями. Жестокими желаниями, как ты уже выяснил, но она твоя и ничья больше. Даже если сейчас вы с ней в конфликте, — взгляд опускается на изувеченные руки мальчика, — она всё равно часть тебя, просто более искренняя и честная, чем ты сам. Не делай того, о чём в последствии пожалеешь. Глаза вновь застилают слёзы, но на сей раз Чонгук не позволяет себе рыдать. Всё действительно не так плохо и, вероятно, Тэхён прав. Во многом. Вернувшись домой, он наверняка вновь провалится в рутину и погрязнет в удушающем чувстве ненужности и одиночества. С отцом он вновь будет унылым простым мальчишкой, который бесцельно живёт день ото дня, а вход в ведьмину лавку ему теперь будет закрыт. Здесь же, в академии и вечнозелёный лесу, у него есть друзья, чудаковатая бабуля и любимый человек. Он может заниматься тем, чего действительно хочет и ему даже на короткое мгновение не дают заскучать, и уж тем более почувствовать себя одиноким. И меньше всего он хотел бы так глупо распрощаться с Тэхёном. Теперь, остынув и получив словесную оплеуху, омега понимает, что его слова звучали слишком опрометчиво. Ляпнул на эмоциях, не задумываясь о последствиях, погорячился. Не уйдёт он никуда, точно не без чародея. Сморщившись, чтобы не проронить непрошенные слёзы, Чонгук поддаётся внезапному желанию и закидывает руки за шею мужчины. Тянет на себя, вынуждая лечь рядом, и утыкается носом в горячую шею Тэхёна. Стоит больших усилий сдержать удовлетворённое мычание, когда лёгкие словно дымом заволакивает будоражащий запах. Он заставляет трепетать, и вместе с тем успокаивает. Тэхён замирает в одном положении, с застывшими в воздухе руками. Чонгук сам потянулся, такого прежде не случалось, альфа самостоятельно настойчиво разрушал между ними границы, пока мальчишка активно выражал своё несогласие, но при этом никогда не сопротивлялся. Краснел щеками, выл внутренне от переполняющих эмоций, но упорно делал вид, будто любые контакты с чародеем нежеланны, совсем не подозревая, что Тэхён давно разгадал паттерн его поведения, раскусил истинные эмоции. Теперь он сам шагнул навстречу, без особого пинка со стороны мужчины. Широкая улыбка стремится расцвести на вечно серьезном лице чародея, сдержать её стоит больших усилий. Наверняка, если смотреть со стороны, его мимика будет выглядеть по-идиотски влюблённо, но Тэхён ничего с собой поделать не в силах. — Если я тебя сейчас обниму, ты не сбежишь? — шепнул альфа. Зарывшись лицом в чужую грудь, Чонгук отрицательно качнул головой. Плевать, толку теперь строить из себя недотрогу? Ведьме и без того понятно, что все её эмоции для мужчины как на ладони. Моноспектакль какой-то. Чонгук никуда больше не уйдёт. Даже насильно не вынудите. Тэхён обнимает его крепко, без какого-либо подтекста. Сейчас обоим не до этого. Повисшая тишина им не в тягость, а просто безмолвно лежать в обнимку, оказывается, безумно приятно. Сразу так спокойно на душе, в тепле объятий, в звуке быстро стучащий сердец, в коконе необычной смеси двух отличных друг от друга запахов, но звучащих вместе слишком правильно. Именно за это ощущение омега готов глотки рвать. Ради этого он готов вновь ещё раз поддастся желаниям своей магии, сожжёт до тла любого, кто воспрепятствует. Чонгук тихо рокочет, прикрывая глаза и не прекращая глубоко дышать любимым ароматом, пока тёплая рука Тэхёна перебирает его отросшие волосы, добираясь до седых прядей, умышленно скрываемых верхними уцелевшими волосами. Но внезапно рука мужчины замирает и он отстраняется. Чонгук недовольно фыркает и поднимает хмурый взгляд опухших глаз на исказившееся в непонимании лицо чародея. — Ты урчал, — проконстатировал Тэхён. До ведьмы не сразу дошёл смысл чужих слов, а как дошёл, то любые звуки с её стороны, включая дыхание, прекратились. Глаза чародея загорелись смущающими, предельно ясными эмоциями. Восторг. Магические твари животной расы не издают подобных звуков в присутствии посторонних. Это нечто интимное, доступное только для слуха самых близких. Маленькие дети часто рокочут в тепле родительских объятий, омеги в течку, прижимаясь к паре, также не стесняются громко урчать. Это проявление привязанности, старомодное, но до невозможности очаровательное. — Чонгук, — вновь зовёт Тэхён, — ты… — Не было такого, — перебивает мальчик и, насупившись, спешит вырваться из чужих рук. Недовольно цокнув языком, чародей вновь опрокидывает мальчишку, преграждая все пути к отступлению. Любит же он сбегать в самые неудачные моменты. — Было, — настаивает Тэхён. — Нет уж, — рявкнул Чонгук, не прекращая брыкаться. — Галлюцинации на старости лет замучили? Профессор, может, вам на пенсию пора? Там, всё ещё стоя за дверью, тихо прыснула в кулак миссис Ким, но благо, что осталась незамеченной. И Хосок туда же, вместо того, чтобы вразумить госпожу, стоит, прижав чайник к груди, и глупо улыбается. Этот мальчишка им обоим заведомо нравится. Язвительные высказывания ведьмы проходят мимо ушей мужчины. Чужие колкости его не задевают и лишь наоборот, распаляют. Знает ведь, что за язвительностью Чонгук скрывает свои стыд, неловкость и панику. Знает, что только он один вызывает в мальчишке подобные эмоции и время от времени умышленно дразнит, чтобы получить кучу капризов и отталкивающей грубости. Пожалуй, в Тэхёне всё же присутствует определённая доля мазохизма. За дверями слышатся шорохи и торопливый топот ног. У чародея, только приблизившегося к лицу Чонгука, начинает нервно дёргаться глаз. Ну почему именно сейчас? Мужчина уже знает, что происходит снаружи. Честно признать, он ждал появления этого человека в доме Кимов. Борам и Хосок неохотно отрываются от полюбившегося занятия и бросают гневные взгляды на прибежавшего домработника. Хисын — приёмный отец Хосока, он здесь и за дворецкого, и за повара с нянькой. Застал ещё живого Чхве Шихо и лично нянчил маленького господина Кима. Старик видно торопился. Весь запыхался, лоб покрылся испариной. Он опирается рукой об стену и, отдышавшись, проговаривает почти без запинки: — Г-господин Ли Шан ждёт вас в гостиной. По ту сторону двери, при упоминании чужого имени сознание одной ведьмы заполняет чистый гнев. В памяти всё ещё свежа недавняя встреча с отцом, она хоть и померкла на фоне приключившегося с Джином несчастья, но неприятный осадок всё же остался. Хотя, «неприятный» ещё слишком мягко сказано. — Мне нужно к отцу, — голос омеги, приукрашенный хрипотцой, звучит непривычно низко. По телу Тэхёна пробегают мурашки. — Ты хочешь вернуться к нему? — спрашивает спокойно, без лишней эмоциональности. Мужчине бы крайне не хотелось услышать утвердительный ответ. Воспрепятствовать омеге он не сможет, кому угодно, но только не ему. Он не в праве ограничивать Чонгука, насильно мил, как показала жизнь, не будешь. — Ни за что, мне и сейчас неплохо живётся! — воскликнула ведьма и, воспользовавшись моментом, ускользнула из комнаты. За порогом спальни Чонгук сразу же наткнулся на трёх совершенно незнакомых людей. Те явно перепугались, когда двери внезапно распахнулись. — Сирра?.. — ахнула женщина, прикрыв губы ладонью, но, присмотревшись, странно вздохнула. — …похож. — Где гостиная? — сразу переходит к сути Чонгук. — А, да, ээ… первый этаж, вторая дверь слева от входа. Чонгук проходит мимо, не проронив больше и слова. Все трое остались в противоречивых эмоциях. Потерев лоб ладонью, Борам заглядывает в старую комнату сына и, поколебавшись с минуту, спрашивает: — Это же ведьма? Твоя ведьма? — всё предельно очевидно, но услышать устное подтверждение женщине всё же хотелось. Тэхён лишь загадочно ухмыляется, порождая ещё больше вопросов. Ох, чует Борам, что с Шаном и этим мальчиком они не скоро смогут спокойно вздохнуть. Чонгук находит гостиную достаточно быстро. Мужчина действительно здесь, даже в той же накидке, что и при встрече в сквере. Откинулся на мягкую спинку дивана и, закинув ногу на ногу, неторопливо отпивает из чашки с кофе. Маг поднимает глаза, сталкиваясь взглядом со смутно знакомым мальчишкой, весь вид которого говорит о его скверном настроении. Ли Шан всё ещё не узнаёт сына, от того в жилах Чонгука вскипает кровь. Ещё чуть-чуть и может рвануть. — Давно не виделись, отец.