Разбитое стекло, словно разбитое прошлое — сейчас это лишь воспоминания.
***
Тяжёлый прокуренный воздух заполнил собой весь бар, громкие голоса посетителей сливались в неясную какофонию, а официантки с недовольными лицами сновали между столами и на посетителей смотрели, как на личных врагов. Оно и не удивительно, ведь большинство клиентов не знали границ: то могли совсем «случайно» коснуться девушек в непотребном для них месте, некоторые верещали, мол, официанты ведут себя неподобающе, а девушки постоянно флиртовали со смазливыми мальчиками-барменами, пытаясь вытянуть из уставших работников их номер телефона. Именно в этом шумном, многолюдном месте темноволосая девушка, сидящая в дальнем углу, искала убежище от съедавшего одиночества. Если бы рядом была лучшая подруга, то она не сидела бы в душном помещении, где пахло чем-то мерзким и непонятным, но Ёну месяц назад переехала к своему жениху в Австралию, поэтому от сдавливающих стен и томящей тишины квартиры, Джиён спасалась в прокуренном и шумном баре. «Сегодня его день рождения… — крутилось в голове. — День рождения…» Эти слова крутились в голове целый день, и было больно от того, что она не может поздравить, обнять и поцеловать. Не может быть рядом с ним. Ни сейчас, ни впредь. Никогда. Два года назад она потеряла любимого человека, и до сих пор не смогла смириться с потерей. «Это я виновата в его смерти, только я», — ежедневно крутилось в голове Джиён, отчего девушка постоянно повторяла это, словно какую-то мантру, пытаясь убедить себя в том, что она действительно была виновата в его смерти. Глупая ссора из-за пустяка привела к непоправимым последствиям, привела к его гибели. С того злосчастного дня ей хотелось лишь одного — отмотать время назад, чтобы вместо упрёков и криков обнять парня, попросить прощения и никуда его не отпускать. Поступи она так тогда, он бы не ушёл, громко хлопнув дверью, не сел бы за руль и не врезался бы во встречный автомобиль. Виной его гибели был её упрямый характер, глупый женский каприз, который он прощал ей миллион и один раз. Парень пытался наладить пошатнувшийся бизнес отца, а Джиён же настаивала на долгожданной, запланированной поездке на Мальдивы. Он хотел отложить поездку, но она и слушать об этом не желала. Ссора, крики, упрёки, звук отъезжающей машины и телефонный звонок. Он погиб в автокатастрофе и скончался на месте… Перед глазами предстал образ улыбающегося парня, которого впервые она увидела давно, ещё в средней школе второго класса. Появление новенького красавца вызвало между одноклассницами соперничество, но Джиён оказалась единственной, кто не обратил на него внимания. Это не могло не задеть мальчика, который среди слабого пола привык пользоваться популярностью, именно поэтому на следующий день он сел рядом со Снежной Королевой, сделал «комплимент» её кроличьим зубам, о чём вскоре успел пожалеть — из-за приклеенной жвачки новые джинсы были испорчены без надежды на восстановление. Между ними завязалась война «кто кого». Бедные учителя хватались за головы, родители могли идти в школу с закрытыми глазами, ведь дорогу успели выучить всего лишь за пару месяцев, и вздрагивали при каждом звонке. Уборщица устала гоняться по школе со шваброй и вытирать разлитую воду, а двое проказников продолжали доказывать друг другу, кто хитрее и смелее. В конце-концов, отец парнишки не выдержал регулярных встреч с учителями — перевёл сына в другую школу и войны прекратились. Шли годы. Хонджун и Джиён забыли о существовании друг друга, но их знакомство возобновилось в университете. Увидев бывшую одноклассницу, вошедшую в аудиторию, Ким широко улыбнулся, выпячивая нижнюю губу. — Эй, кролик! — окликнул он Бён с улыбкой на пол лица, внутри радуясь тому, что предстоящие несколько лет явно не будут скучными и серыми. На этот раз вёдра не летали, преподаватели и уборщицы за головы не хватались, но зато однокурсникам было весело, особенно на семинарах, когда эти двое пытались обогнать друг друга в уме и знаниях. Правда, иногда преподавателям приходилось напоминать о существовании приличного словарного запаса, с помощью которого тоже можно выразить свои мысли, но в целом им нравилось слушать двух молодых студентов, которые рассуждали здраво и логично, являясь одними из умных на потоке. Правда, Хонджун всё равно был первым, чем неимоверно гордился, как бы Джиён не старалась обогнать его — ничего не получалось, хотя сам парень понимал, что удерживать позицию первого номера в университете долго не сможет. Отношения Ким Хонджуна и Бён Джиён стали меняться на втором курсе, когда их группа собралась у Чон Уёна, чтобы отпраздновать окончание зимней сессии. Слегка выпившие студенты были навеселе, и Уён предложил сыграть в бутылочку. Он давно хотел увидеть столь яркую пару вместе и во имя благой цели решил помочь их отношениям сдвинуться с мёртвой точки. Другие его желание разделили с радостью, и в результате игры Бён должна была поцеловать Хонджуна на глазах у кучи студентов. — Слабо, — Хонджун тут же продемонстрировал ряд белых зубов, но под пристальным взглядом девушки принял решение замолчать, чтобы не дай бог не отхватить по первое число. — Ты серьёзно так думаешь? — Ён твёрдо направилась к парню и схватила того за густую шевелюру в районе затылка, всматриваясь тёмными глазами в хитрый прищур бесстыдных, но до безумия глубоких, глаз темноволосого. Джиён ненавидит проигрывать. А ещё ненавидит выскочку Ким Хонджуна — первого и самого популярного красавца всего университета, к которому перестали липнуть даже самые назойливые девушки, предпочитая держаться подальше от этой безумной парочки. Все знали чем всё в конце-концов обернётся. Это было ясно ещё с самой первой их встречи. В комнате воцарилась тишина, все сидели, затаив дыхание. Джиён медленно и соблазнительно провела по губам кончиком языка, приблизилась к лицу остолбеневшего однокурсника и поцеловала его. Поцеловала требовательно и настойчиво, так, что Хонджун даже пошевелиться не смел, но когда язык девушки просунулся между его зубами — расслабился и, забыв о существовании окружающих, принялся с жаром отвечать на поцелуи. Отвечал он жадно, будто изголодался, а его руки тем временем пустились в увлекательное путешествие под короткую юбку с манящими изгибами. Они так увлеклись, что даже не заметили вспышку фотоаппарата — это довольный Уён решил для истории запечатлеть столь важное событие, чтобы потом тыкать этим фото друзьям в лицо. Но неожиданно тишину прервал громкий визг Хонджуна. — Твою мать, Джиён! — он молниеносно отпрянул от брюнетки, после касаясь нижней губы длинными пальцами, на которой выступили алые пятна крови. Джиён довольно улыбнулась, словно выиграла приз в миллион вон. Но это ощущение, когда Хонджун грозно посмотрел на неё, было несравнимо ни с чем на Земле. И приносило дикое удовлетворение. — Как видишь, мне не слабо, — Бён мило улыбается, отчего в ту же секунду показывается небольшая ямочка на её щеке. — Блин, больно же! — Руки не надо было распускать! — Да он готов распустить не только эти конечности, — Уён громко засмеялся, и другие последовали его примеру. Хонджун в ту же секунду стукнул друга по голове, отчего тот болезненно ойкнул, хватаясь правой рукой за пострадавшую макушку, и недовольно что-то бурча про себя. — Ну так помоги ему, — сквозь смех произнесла Джиён. — Бедняга ждёт не дождётся такой помощи. — Нет, спасибо, у него две руки есть, — девушка забавно морщит нос, когда Уён произносит это вслух, а Киму остаётся только, сцепив зубы, отвести взгляд. Весь вид темноволосой свидетельствовал о самодовольстве, но вот внутри творилось чёрт те что… С этого дня ей каждую ночь снились губы парня, его глаза, а днём воображение рисовало неприличные картины. Джиён ругала себя, одёргивала, называла дурой безмозглой, но наглый парень преследовал её круглосуточно. Бён умело избегала встреч с Хонджуном, пытаясь загрузить себя всякими олимпиадами, дополнительными или просто отлынивала, притворяясь простуженной. Хонджун же быстро оклемался от той вечеринки и принял боевую позицию, не желая сдаваться какой-то глупой девчонке. Почему? А он и сам не знал… Ему было в удовольствие бесить, раздражать её: видеть Бён Джиён в гневе было самым любимым занятием для парня. Ему просто нравилось доводить девушку до белого каления и слышать как она материт его на чём свет стоит, а затем в груди возникало такое непонятное чувство, от которого ноги сводило, тело немело, а сердце ускоряло ритм, готовое выпргынуть из груди: хотелось притянуть эту истеричку к себе, обнять и поцеловать, чтобы она заткнулась хотя бы на пять секунд. Но Хонджун одёргивал себя от этого, заведомо зная, что эти мысли и желания его будут преследовать каждый день. — Скучала без меня? — он подсел к девушке, которая сидела в столовой и, подперев голову руками, смотрела в окно. Перед ней стояла пустая чашка. — Конечно скучала, я жажду твоей крови, — усмехнулась Джиён и посмотрела на его губу — рана почти зажила, остался едва заметный след, напоминающий о той ночи. — Ты уверена, что только крови? — нагло усмехнулся Хонджун, вальяжно расположившись слева от неё. — Да пошёл ты к чёрту, придурок! — взорвалась девушка и резко подскочила. Вот надо ему говорить об этом именно сегодня! Ночью ей как раз приснился такой откровенный сон, за который она возненавидела себя ещё больше. Полутёмная комната, широкая кровать, два переплетённых тела, шелест простыней, грубые и приятные движения, и… — Опа, в десятку! — Хонджун победоносно посмотрел на однокурсницу, а затем его губы тронула едва заметная хитрая ухмылка. — Надо же, да ты в меня втрескалась! — Мечтать не вредно, — фыркнула та, чувствуя как внутри всё переворачивается с ног на голову. Ну что за парень? Появился в её жизни, перевернул всё вверх тормашками, и пытается ещё чего-то добиться. Только непонятно чего. — Детка, — Хонджун придвинулся чуть ближе, опаляя женскую щеку до невозможности горячим дыханием. Джиён сразу же уловила привычный сладкий аромат лавандового геля для душа, который так любит парень, и который так ненавидит она, — ты от меня без ума, покоя себе не находишь, мечтаешь о моих прикосновениях, и ненавидишь себя за это. — Его рука очертила контуры выреза и скользнула ниже. Скользнула медленно и соблазнительно. Джи сидела и изо всех сил пыталась сохранить спокойствие. Не дёрнуться, не покраснеть, дышать ровно, чтобы он понял — она к нему равнодушна, его прикосновения её ни капли не возбуждают. Ни капельки. Совсем-совсем. А на самом деле… На самом деле возбуждают. До дрожи, до безумия, так что крышу сносит под самый фундамент. Хочется схватить его руку и усилить давление. Почувствовать напор, почувствовать тяжесть. Но она сидела ровно, и дышать пыталась спокойно. Пыталась изо всех сил. Нельзя выдать себя, нельзя показать, что она хочет… Хочет его до безумия. И еле сдерживается, чтобы не наброситься на него с поцелуем. Пальцы парня остановились на левой груди, давление усилилось, и Джиён чуть не застонала от наслаждения. Ей понадобилась вся сила воли, чтобы скрыть лавину огненных чувств, которые охватили её с ног до головы. — Только не говори, что ничего не чувствуешь, — прошептал Хонджун, вновь обжигая её лицо горячим дыханием. — Твоё тело не может скрыть это. Я чувствую, что ты хочешь меня. — Не озвучивай свои мечты, — прошипела Бён, а сама молилась, чтобы он одновременно и убрал руку, и продолжал держать её, пока никто не смотрел в их сторону. — Это типичное нападение влюблённой девушки, которая пытается скрыть свои чувства, — с видом психолога, серьёзно заявил парень. — Я? Стесняюсь своих чувств к тебе?! — воскликнула Джи и отвесила ему звонкую пощёчину. Ей стало вдруг стыдно за своё поведение; особенно за то, что позволила этому наглецу лапать себя. А ещё больше она ненавидела себя, ненавидела за предательскую реакцию своего тела на его прикосновения. — Теперь понял? — бросила она грубо. — Я всегда показываю парням, что испытываю к ним. Хонджун ничего не ответил, лишь смотрел девушке в глаза, из-за чего она начала злиться ещё больше. — Чего замолчал? — продолжала бушевать темноволосая. — Не хочешь продолжить свои глупые теории по психологии или язык проглотил? Посмотрев на красную щеку парня, она довольно улыбнулась. Неплохо. Сначала за губу укусила, потом пощёчину влепила. Скоро он нарвётся так, что будет корчиться и загибаться от боли пополам, когда она врежет ему между ног. — И тебе не следовало устраивать весь этот цирк, чтобы потрогать меня. Я и так знаю, что ты от меня без ума, — с этими словами девушка, с гордо поднятой головой, вышла из столовой, оставляя озадаченного парня сидеть в полной растерянности. Следующие полгода они с завидным упорством оттачивали друг на друге свои острые язычки, но всё резко изменилось, когда Джиён оказалась в больнице с перфорацией слепой кишки. Боли начались внезапно, когда она до часу ночи не могла уснуть. Ворочилась с боку на бок, ища подходящее положение, надеялась, что обезболивающее поможет, но, в конце концов, Джимин — её соседка по комнате, вызвала скорую. Ён отвезли в больницу и там, в ожидании врача, от сильных и резких болей ей хотелось умереть. Кое-как удалось подняться и сдать анализы, затем поставили капельницу, вкололи обезболивающее, и стало легче. Ночью удалось поспать, а утром провели операцию, которой так боялась девушка. На следующий день к больной пришла почти вся группа, только Хонджуна не было. И это, на удивление, до жути расстроило Джи. Она лежит тут ослабшая, с температурой после разорванного аппендикса и перитонита, была на грани смерти, а он не соизволил хотя бы явиться! Даже Чонхо и Сонхва пришли, а она с ними, на минуточку, только здоровалась и никогда ни о чем не разговаривала! А этот, как в мыслях выразилась девушка, козёл, даже не соизволил засунуть свою гордость в задницу и явиться к ней, чтобы… А Джиён и сама не знала почему ждёт его. Хонджун ей не брат и не парень, чтобы приходить к ней с фруктами в больницу, а лишь однокурсник, который ненавидит её. В больнице девушке предстояло пролежать неделю. Её пичкали таблетками, температура спадать не желала, руки были исколоты, а от вида больничной еды становилось тошно. Каждый день проходил точно так же, как и предыдущий: таблетки, безэмоциональный взгляд в окно и сон. На мир Джиён смотрела сквозь серые очки и была лишена всякого оптимизма. Внутри зияла чёрная дыра и мысли не покидало лишь то, что к ней всё никак не приходи Ким Хонджун. А Джиён ведь ждала. Ждала до последнего, каждый день смотря в окно и надеясь увидеть этого высокомерного идиота, но никого, кроме незнакомцев Ён не видела и подавно. За день до выписки, Джиён услышала скрип открывающейся двери. Приоткрыв глаза, она тут же закрыла их обратно. Хонджун?! Всё-таки пришёл. Видимо, совесть совсем его замучила. Открывать глаза девушка не решилась: пусть думает, что она спит. Парень подошёл к кровати, сел на стул и взял в свою ладонь бледную, худую руку. — Слава богу с тобой всё хорошо, — послышался тихий, облегчённый голос, от которого сердце притворяющейся девушки сжалось ещё сильнее. Таким она видела Хонджуну впервые. Заботливым и… любящим. Джиён подождала несколько минут, наслаждаясь его близостью и теплом, затем резко открыла глаза и улыбнулась так, что парень от неожиданности прифигел, подлетел и бросился к выходу, словно за ним гонится тысяча чертей. Дверь за ним захлопнулась с такой силой, что задребезжали окна, и в коридоре послышался чей-то недовольный голос. Девушка поднялась с кровати с целью догнать удравшего парня, но не успела дойти до порога, как дверь открылась, и в палату снова, правда боязливо, заглянул Хонджун. Он понял, что не по-мужски это убегать, поджав хвост, и решил вернуться. — Ты проиграл, — мягко пометила Джи и положила руки на его плечи. В её голосе не было прежних издёвок и насмешек, а взгляд говорил намного больше, чем могли сказать бы слова. С этого дня их отношения приняли крутой поворот. Правда, тарелки и чашки иногда летали по дому и соседи не раз звонили в полицию, но подобные сцены всегда заканчивались бурно и страстно, и соседи мучились уже не из-за ссор, а из-за тонких стен, через которые было слышно примирение. Они вместе окончили университет, получили дипломы экономистов, хотели пожениться. Вместе пошли работать в компании его отца. Вместе… А теперь его нет… Осталась лишь одинокая могилка и воспоминания… Джиён устало подняла голову и обвела взглядом многочисленных посетителей, чьи лица излучали жизнерадостность и улыбки. Смех, веселье, шутки — эти люди пришли сюда расслабиться, пообщаться с друзьями, пришли отдохнуть от повседневной суеты и проблем. Им было с кем провести время… Тут взгляд девушки остановился на одиноком парне, сидящем за угловым столиком. Над ним поднималось облако дыма, в полупустом бокале плескалась красная жидкость. Взгляд, направленный в одну точку, поникшие плечи и наполненная окурками пепельница — всё это было знакомо. Знакомо до боли. Недавно она выглядела точно так же, выкуривала одну сигарету за другой, пила и думала, думала, думала… Размышляла, какая же судьба жестокая злодейка, раз отняла у неё Хонджуна. Джиён принялась наблюдать за незнакомцем. Симпатичный, мужественный, лет двадцати шести. Парень в расцвете сил, но в его жизни произошло что-то, отчего он сидит здесь, а не в компании любимой девушки и друзей. Наблюдая за ним, Ён почувствовала в нём родственную душу. Ей захотелось познакомиться и поговорить, но тут к нему подошла платиновая блондинка на пятнадцатисантиметровых шпильках, разодетая в красную откровенную блузку и мини-юбку, которая едва скрывала длинные, стройные ноги. Она села напротив, закинула ногу на ногу, но уже через минуту поспешила смыться с его поле зрения. В течении получаса к нему подошло пять девушек в надежде развеселить и подцепить одинокого и свободного парня, но никто не задерживался рядом с ним дольше пяти минут. Набравшись смелости, Джиён поднялась и направилась к незнакомцу. Парень, заметив краем глаза ещё одну особу, покушающуюся на его одиночество, оторвал взгляд от сигареты, посмотрел на очередную назойливую муху, и Бён на мгновение застыла — на неё смотрели серые глаза, полные бездонной пустоты и лишённые смысла жизни. — Можно сигарету? — попросила девушка, присаживаясь напротив. Она пыталась побороть вредную привычку, но бросить курение окончательно не получилось. Однако, результаты попыток всё же были — она уже не дымила, как раньше. Парень взглянул на неё хмуро, но желаемое протянул. Несколько минут они сидели молча. Джиён опасалась, как бы её не послали далеко и надолго, но незнакомец ничего не говорил. Он даже не смотрел на неё и, казалось, вовсе забыл о её существовании. Разглядывая его сквозь облако серого дыма, Джи размышляла, что произошло в его жизни, что от одиночества он спасается здесь. Разбитый, сломленный и подавленный, он искал утешения в бокале, а от угнетающей тишины пришёл сюда — в шумное и многолюдное место. Также, как и она. — Ну что, не гожусь? — вдруг спросил он и резко посмотрел ей в глаза. Девушка на мгновение растерялась, но быстро собралась с мыслями. — Надеешься, что исчезну так же быстро как и остальные? — Ты за мной наблюдала, — заметил он недовольно. — За тобой многие наблюдали. Если бы я искала мужчину на ночь, то выбрала бы вон того блондинчика, — она указала на улыбающегося парня, на руках которого устроилась та самая платиновая блондинка, которая полчаса назад с разнесчастным видом ушла от её неразговорчивого и хмурого собеседника. — Дерьмо эта жизнь, — вздохнула Джиён, притушив тлеющий между пальцев окурок. Парень взглянул на неё настороженно, подумав, что это новый метод обольщения, но взгляд девушки был настолько искренним, а грустный голос неподдельным, что подозрение в его глазах исчезло. — Ты еще жизни не видела, — сказал он горько, а сам размышлял, почему такая молодая девушка столь печальна. Только сейчас он заметил боль в её глазах. Боль глубокую и сильную. Вначале он принял её за очередную вертихвостку, но теперь, присмотревшись, понял, что она не из породы похотливых девиц. Что-то привело её сюда — в это прокуренное и оживлённое место. — Два года назад я потеряла жениха, — тихо произнесла темноволосая. — Прости, я не знал. — Ничего, — девушка зажгла новую сигарету, выпустила кольцо дыма и продолжила: — Мне казалось, что я смирилась с его смертью, но сегодня… Сегодня его день рождения. Вокруг них стоял галдёж, играла музыка, смеялись посетители, а они сидели молча и задумчиво смотрели на поднимающееся облако дыма. — Что случилось? — спросила Джиён еле слышно, словно боялась, что этот вопрос разорвёт тонкую, хрупкую нить, возникшую между ними. — Измена… — глаза парня гневно сверкнули. — Два года… Два года обмана, притворства и лицемерия. Столько лжи и фальши. Один умник сказал, что если любишь, то простишь… Бред. Это невозможно. Невозможно простить измену, особенно, когда видел своими глазами… — чувствовалось, что ему хочется выговориться, выплеснуть всё, что скопилось, мучило и тяготило. «Обычно в таких случаях говорят что-то вроде: «Ты ещё встретишь другую, гораздо лучше», — подумала брюнетка, но вместо банальных, заезженных слов инстинктивно накрыла его руку своей. — Надо же, девушки! Хитрые, коварные существа! — в сердцах воскликнул он, забыв, что перед ним сидит представительница данного пола. — Так умеют врать и выкручиваться! Заводят на стороне романы, бессовестно лгут, шепчут лживые слова любви, изображают образцовую девушку, а ты ничего не замечаешь… Вот он! — воскликнул он вдруг с ненавистью и злобно уставился в одну точку. Джиён проследила за его взглядом. В бар как раз вошёл Уён и, судя по траектории его движений, уже успел выпить. — Что он тебе сделал? — не поняла она. — С этим гадом спала моя девушка, — парень решительно поднялся и направился к любовнику девушки с явным намерением разукрасить тому физиономию, но удивлённый голос девушки остановил его. — С Уёном? — Ты его знаешь? — Да, он жених моей подруги… — Отлично! Пошли, познакомишь нас, — он засучил рукава, и Джиён стало не по себе. — Нет, постой! — она схватила парня за руку, удерживая его на месте. — Не делай этого! Пожалуйста! — Этот мерзавец должен ответить за свои поступки! Ему это с рук не сойдёт, — если взглядом можно было бы убить, то Уён был бы уже мёртвым. Сам Чон не заметил подругу, которая удерживала незнакомца, не подозревал, что на него разгневанно смотрит парень его бывшей любовницы. Он свалился на первый свободный стул и подозвал официанта. Обманутый парень попытался освободить свою руку, но хрупкая на вид девушка держала его крепко. — Не надо, прошу тебя! Не трогай его, пожалуйста! — в голосе Бён зазвучали слёзы. Это подействовало. Парень взял её за подбородок и посмотрел в заплывшие от слёз глаза. — В чём дело? — Оставь его в покое. Прошу тебя. Он… Он уже заплатил за свою ошибку. — Чем? От него ушла невеста? И правильно сделала! — Он потерял ребёнка, — Джиён вытерла скатывающуюся по щеке слезу тыльной стороной ладони. — Потерял не родившегося ребёнка. Дара узнала об измене, они поссорились, и она упала с лестницы. Её еле спасли, но ребёнок погиб. Сейчас она в больнице, а Уён… Он покоя себе не находит. Во всём винит только себя, — девушка шмыгнула носом. Теперь стала понятна причина ссоры между молодожёнами. Измена… А она ведь думала, что поссорились они из-за мелочи. «Если бы Хонджун был жив, то Уён пошёл бы к нему, — грустно думала Джи. — Пошёл бы к лучшему другу и не искал бы утешения в алкоголе» Убитый горем, он не хотел никого ни видеть, ни слышать и её попытки поговорить пресекал на корню. Выслушав девушку, парень ещё раз посмотрел на любовника своей бывшей девушки, который за три секунды опустошил налитый доверху бокал. Былая решительность наказать его исчезла. — Спасибо, — поблагодарила его Джиён и посмотрела на Уёна. Было бы хорошо увести его отсюда, пока он на пьяную голову не полез драться. Она уже вытаскивала его отсюда, как побитую собаку, вон, на лице «красуются» следы от вчерашней драки — под левым глазом большой яркий фингал, и многочисленные синяки. — Мне нужно идти, — повернулась она к парню. — Приятно было познакомиться, э… — Чхве Сан, — учтиво представился он. — Бён Джиён. — Уже уходишь? — в его взгляде промелькнуло разочарование. — Надо вызвать такси и забрать отсюда Уёна, пока он ещё держится на ногах. — Я на машине, могу подбросить, — предложил Сан, но, заметив, как насторожился взгляд новой знакомой, улыбнулся: — Не переживай, я делаю это не в целях узнать его адрес, чтобы в твоё отсутствие нанести ему визит. Тяжело вздохнув, Джиён всё же кивнула. Пока она дождётся такси, Уён уже успеет влезть в очередную драку. Наградил же Бог эту бестолочь крикливым характером! Не теряя ни минуты, они вдвоём направились к Уёну, который допил второй бокал, но получить третий ему не дали — подошедшая подруга и незнакомец решительно вывели его из бара и усадили на заднее сиденье автомобиля, а через полчаса он уже спал в своей постели. Едва его голова коснулась подушки, как он тут же вырубился. — Спасибо, что подвёз, Сан, — темноволосая стояла на пороге и с благодарностью смотрела на нового знакомого. — Точно не записал его адрес? — спросила она, хитро сощурив янтарные глаза. — Я его запомнил, — улыбнулся парень. — Тебя подвести? — Я останусь с ним. Его нельзя оставлять одного. — Будешь охранять его от меня? — Угадал. Не хочешь зайти на чашку чая? — предложила Джиён. Ей не хотелось отпускать его, хотелось поговорить. Не важно о чём, главное — не остаться наедине с тишиной. С этой томящей, угнетающей тишиной, которая утаскивала девушку в свою мрачную бездну каждый день. — Нет, спасибо, мне пора ехать, — Сан взглянул на часы. — Работа ждёт. Отец не будет рад тому, что я пропущу его «важный», — забавно проговаривает парень, пальцами изображая кавычки, — вечерний семинар. — Что же, тогда лети. Надеюсь, ты не заскучаешь, а отец останется довольным, — Бён смешно морщит нос, а затем расплывается в улыбке. Попрощавшись, Сан направился к машине и, когда чёрный «Мерседес» скрылся из виду, Джиён вошла в дом. Чтобы хоть чем-то занять себя, она включила телевизор и погрузилась в мир детектива.***
Стоял холодный ноябрьский вечер. Промозглый ветер, налетевший на город резкими порывами, заставил прохожих поднять воротники и поспешить укрыться в тёплых уютных домах, где их ждал согревающий чай и плед с телевизором. Солнце, ярко светящее днём, скрылось за свинцовыми тучами, не пропускающими ни единого лучика света. Некогда многолюдные улицы сейчас пустовали, и лишь изредка можно было встретить одинокого прохожего, который торопился спрятаться от приближающегося дождя. В этот непогожий осенний вечер мало кто желал навестить своих близких, отошедших в мир иной, и на городском кладбище находился только один посетитель, который пришёл сюда, невзирая на мрачные тучи и холодный ветер. Перед могилой Чон Боры стоял парень и смотрел на свежий холмик, покрытый венками, белыми розами и лилиями. Цветы, ещё недавно издававшие приятные ароматы, грустно опустили свои головы. Позавчера… Парень горько вздохнул. Он до сих пор не мог поверить, что совсем недавно похоронил свою девушку. Казалось, будто прошла целая вечность — дни тянулись медленно. Мучительно медленно… Положив свежие розы рядом с увядшими цветами, парень присел на край скамейки и устремил взгляд на фотографию улыбающейся девушки. Он искал виновного — обвинял Бору, обвинял Уёна, но только не себя. Себя он видел в роли обманутого парня, и решил, что имеет право судить других за их поступки. Он считал, что они должны заплатить за свои ошибки, но свои в упор не видел. Остальные за свои грехи расплатились, теперь настал его черёд. Он виноват в том, что Бора изменяла ему, ведь основная причина кроется именно в нём. Он слишком много работал, всё своё свободное время уделял исследованиям, разъезжал по городам, посещал конференции отца, чтобы тот не разочаровался в своём сыне, с головой погрузился в научные книги и опыты. Работа захватила его полностью, он всё реже и реже вспоминал о своей любимой девушке, и лишь кольцо, сверкающее на безымянном пальце, напоминало, что дома его ждёт будущая жена. «Это не просто украшение, — вспомнил он слова, услышанные от Боры. — Кольцо — символ бесконечной любви и верности» Верности… На губах Сана появилась горестная улыбка. Бора не раз пыталась серьёзно поговорить с ним, хотела спасти пошатнувшиеся отношения, но ему эти разговоры не нравились. Он находил оправдания, говорил, что сейчас надо накопить денег, прочно встать на ноги, а потом, когда у них будет полноценная семья, можно взять отпуск и сократить количество рабочих часов. Он твердил, что главное — обеспеченная жизнь, но это была ложь. Работа увлекала его, но он знал, что Бора не поймёт любви к науке, поэтому прибегнул к обману. Однако, жизнь всегда наносит ответный удар, и его трудоголизм привёл к непоправимым последствиям. Когда ему анонимно прислали фотографию на которой была изображена его Бора, целующая полуобнаженного молодого парня, он пришел в ярость. Встретил её прямо на пороге, устроил скандал, обвинил во всех смертных грехах, и в порыве злости даже шлюхой обозвал, не задумываясь, что в случившемся бо́льшая доля вины лежит именно на нём. «Хорош же я, — с горечью подумал Сан — Обращался с ней, как с вещью, с неодушевленным предметом, а не как с живым человеком, который нуждается во внимании и любви. Господи, в кого она превратилась? И виноват в этом я…» На свадьбе его лучшего друга рядом с ним стояла счастливая Чон Бора с сияющими от любви глазами. Его окрыляла любовь к своей невесте, надежды на скорую свадьбу и будущее, мечты, планы, но через два года в один вечер он вдруг заметил рядом с собой уставшую, поблёкшую молодую девушку, в глазах которой не было прежнего блеска. Он был так занят, что даже не заметил изменений, произошедших в близком ему человеке. Бора была самой молодой учительницей младших классов, дети выматывали все нервы, но и дома её ждало одно разочарование… Парень опустил голову, не в силах больше смотреть на изображение невесты, на губах которой застыла печальная улыбка, словно она винила его с того света. Ему вспомнился далёкий зимний день — их первый день знакомства…***
Парковка, расположенная около крупного торгового центра была полностью забита машинами. Водители, ругаясь и проклиная всё, на чём свет стоит, кружили по ней в отчаянных поисках свободного места. На улице стоял предпоследний день уходящего года, и люди вдруг вспомнили, что близким нужно еще подарки купить, и теперь в магазинах царил шум, вокруг стояла суматоха, а длинные очереди испытывали нервы покупателей. Самые наглые умудрялись пробраться вперёд, чем вызывали громкую ругань и скандалы. Так приближалась новогодняя ночь. Наконец-то долгие поиски, в течение которых был повторен весь словарный запас крепких слов, увенчались успехом — неподалеку, через два ряда, освобождалось долгожданное место, и водитель «Хонды» поспешил заполучить его. Он свернул на главную дорогу, по сторонам которой располагалась парковка, и сильнее нажал на газ, увидев, что ему навстречу спешит «Мерседес», водитель которого тоже заприметил то же самое место. Он лихо вывернул руль влево прямо перед носом «Мерседеса», удачно вписался в поворот и, подъехав к медленно выезжающей «Вольве», принялся ждать. Постукивая пальцами, Сан посмотрел в зеркало заднего вида и увидел за рулем «Мерседеса», остановившегося в двух метрах от него, светловолосую девушку. Затем он перевел взгляд на «Вольву», которая, выезжая темпами черепахи, чуть не задела рядом припаркованный автомобиль. За рулем сидела блондинка и Сан с интересом принялся наблюдать за её попытками благополучно покинуть парковку. После многочисленных манёвров, девушка в конце концов вырулила без происшествий, чем удивила Сана. Он-то был уверен, что она обязательно кого-то цапанёт. Когда место наконец-то освободилось, он нажал на газ, однако припарковать машину не удалось — блондинка, вместо того, чтобы уехать с концами, почему-то решила резко затормозить. Сан среагировал моментально — резко нажал на тормоз, но вот водитель «Мерседеса» явно не обладал быстрой реакцией и в результате произошло столкновение. — Бля! — выругался парень, выскакивая из машины. Левая фара его новенькой «Хонды» была разбита, а бампер помят. Парень перевёл разгневанный взгляд на «Мерседес», из которого бойко вышла светловолосая красавица, а вот водитель «Вольвы», пользуясь моментом, поспешил убраться восвояси. — Это было моё место, урод! — заявила девушка. — Посмотри, что ты сделал с моей машиной! — Я ещё и виноват? Ты что, купила права, овца? — он усмехнулся. — Ещё скажи, что кто первый, того и тапки. Он сжал руки в кулаки. Жаль, что сейчас канун Нового Года и настроение себе портить отнюдь не было никакого желания, да ещё и перед ним стояла представительница противоположного пола, а так бы Сан заговорил по-другому. Девушка подошла к чужой машине и, дотронувшись до вмятины, посмотрела на свирепого хозяина пострадавшего автомобиля. — Не все так ужасно, чтобы злиться. Может, перед Новым Годом сделаешь незнакомке подарок и простишь этот пустяк? — спросила она и пустила в ход своё нежное обаяние: заулыбалась, захлопала чёрными ресницами, откинула прядь волос назад, но её старания не принесли желаемого результата. — Послушай, милая, — начал Сан рассерженно, — даже в честь Нового Года я не сгораю от милосердия и любви ко всему роду человеческому. Сейчас я вызову полицию, и мы подпишем нужные бумаги. Его уверенный, категоричный ответ разочаровал девушку и она заметно погрустнела. «Чёрт, моя страховка!» — с досадой подумала она. Через полчаса бумаги были подписаны, но прежде, чем сесть в машину и уехать, Сан ещё раз взглянул на девушку, которая уныло направлялась к своему автомобилю. Страховка хоть и покроет все расходы, но новогоднее настроение всё равно было безнадёжно испорчено, поэтому он не сдержался и бросил напоследок: — В следующий раз надень кабулки повыше! Девушка резко обернулась и наградила его гневным взглядом. — Как раз хотела купить, но из-за твоей проклятой тачки придётся подождать до следующей получки! — выпалила она. — И не путай тормоз с газом, в критических ситуациях жми посильнее на правую педаль! — дал он ещё один «дельный» совет, за что был отблагодарен фразой «иди нахуй, кретин». Он думал, что больше не увидит эту нахалку, но судьба распорядилась иначе — Новый Год они встретили в одной компании, в доме его друга Минги. Оказалось, что Бора подруга Юны — девушки Минги. Девушки работали в одной школе — Бора была учителем младших классов, а Юна преподавала старшеклассникам биологию. Увидев в толпе гостей виновницу помятого бампера и разбитой фары, Сан направился к ней, однако девушка, увидев его, перестала улыбаться и нахмурилась. — Надо же, ты меня преследуешь? — насмешливо поинтересовался Чхве. — Я тебе ещё не приснился? — Размечтался, — усмехнулась Чон. Сан покачал головой с видом строгого отца, который собирается отчитать провинившегося ребёнка, и укоризненно произнёс: — Нехорошо скрывать свои чувства, когда их можно прочесть по лицу. — Тебе никто не говорил, что ты… Ты… — Бора пыталась подобрать нужное слово, но он пришёл ей на помощь и довольно улыбнулся: — Что я неотразим? Я знаю. Он заметил, как побелели кончики её пальцев, держащие бокал, и решил на всякий случай ретироваться. Но в течение праздника Бора сменила свой язвительный тон на дружеский. Присмотрелась к парню, чья улыбка её покорила; разузнала, что он свободен, и начала действовать. Она то подсаживалась к нему, пытаясь завести непринуждённый разговор, при этом как бы нечаянно касаясь его руки и ноги, то широко улыбалась другим парням, пытаясь вызвать в нём ревность, то заливисто смеялась, когда он находился неподалеку, но все старания оказались напрасными — Сан их не замечал. Но это было не так. Он прекрасно всё видел и понимал, но хотел помучить её и посмотреть, какие попытки она предпримет ещё. Через две недели они снова встретились в этом же доме на вечеринке, которую Минги устроил в честь дня рождения своей девушки. Теперь Сан стал замечать, что его взгляд то и дело скользит по гостям в поисках светловолосой красавицы, что его слух из множества голосов ловит только её заливистый смех. Но он не хотел сдаваться так просто и, на новые попытки Боры сблизиться, реагировал равнодушно, даже холодно, хотя чувствовал, что надолго его не хватит. Он видел, с какой надеждой Бора смотрит на бокал вина в его руках, и понимал, что её надежды возлагаются на спиртное, которое бы раскрепостило парня. Но и здесь её ждало разочарование. В этот вечер он почти не пил и до конца праздника остался трезвым. Мало того, что он игнорировал девушку, но ещё и громко, перед всеми, прокомментировал её «отличное» умение водить машину, а изрядно напившийся Минги добавил, что у Боры просто дар притягивать к себе аварии. Сан заметил краем глаза, как вспыхнуло её лицо, и тут же пожалел о сказанном. Бора покинула вечеринку с поникшей головой, а Чхве Сан еле сдержался, чтобы не догнать её. Через неделю они встретились на пустой дороге. Сан ехал с подработки и на обочине заметил знакомую машину, хозяйка которой гневно пинала спущенное колесо, словно от её действий оно просто обязано исправиться само собой. Он остановился, чтобы предложить свою помощь, но его появление явно не обрадовало девушку. Не обращая внимания на протесты «Я сама, блять, справлюсь», Сан достал запасное колесо и поменял его под проклятия, которые сыпались на бедный телефон, батарея которого умудрилась разрядиться в самый неподходящий момент. — Ну всё, можешь ехать, — проговорил Сан после десятиминутной работы. Чон с опасением взглянула на новое колесо, затем на парня, словно в его поступке обязательно кроется подвох и по его милости она скоро окажется в кювете. — Боишься, что я желаю отправить тебя на тот свет? Можешь поехать на моей машине, а я сяду в твою. Подозрительность в глазах девушки исчезла, а после в них появилась благодарность. — Даже не знаю, как отблагодарить тебя, — проронил он тихо. — Можешь поцеловать меня, — Сан довольно улыбается, видя как краснеет Бора. — Ещё чего! — воскликнула она с негодованием, но покрасневшие щёки выдали её истинные чувства. — Ладно, так уж и быть, — парень небрежно пожал плечами. — Придётся тогда ограничиться чашечкой чая. Сегодня в восемь у тебя дома. — Тебе не кажется, что ты в конец обнаглел? — Не хочешь отблагодарить меня? — Сан цокнул языком и осуждающе покачал головой. — Плохо родители воспитали тебя, очень плохо. За помощь всегда нужно благодарить. — Ладно, тогда в восемь, — сдалась блондинка, чувствуя, что этот наглый парень нравится ей ещё больше и нельзя упустить шанс поужинать с ним. — Не передумал? — спросила она, когда Чхве с довольным выражением на лице направился к своей машине. — Не могу оправдать твои надежды, — прозвучал уверенный ответ. — Так что жди меня. Сан помахал на прощание, но Бора остановила его: — Подожди, ты же не знаешь мой адрес! Парень положил руку на сердце и подмигнул: — Оно мне подскажет. Он добыл у Минги адрес и, ровно в восемь, чувствуя себя пятнадцатилетним мальчишкой, с замирающим сердцем звонил в нужную дверь. На душе было неспокойно, ему не давала покоя тревожная мысль, что Бора в отместку разыграла его. Он позвонил первый раз, затем второй, но никто не открывал. Ожидание казалось долгим, и когда он начал всматриваться в окна, входная дверь открылась, и на пороге показалась потрясающе красивая молодая девушка, одетая в лёгкую свободую белую футболку на худощавом теле и облегающие синие джинсы, а на губах играла лёгкая улыбка. Бора провела гостя на кухню, где на накрытом столе его ожидала аппетитная тушеная курица с овощами, бризоль и шампанское. — Вау, так ты умеешь готовить, — с улыбкой проговорил Сан, заставляя девушку усмехнуться. Впервые за время знакомства они не острили, не подкалывали, а наслаждались компанией друг друга. Оба поддерживали разговор, много смеялись, но внутри томило сладостное предвкушение предстоящей ночи — они прекрасно знали, чем закончится этот вечер.***
Казалось, с их первой встречи прошло не три года, а целая вечность. Их счастье длилось недолго — на первом месте оказалась карьера, и это погубило отношения. Из любящего и внимательного парня, Сан превратился в человека-робота, что привело к измене, в которой он обвинял именно Бору. Свою же ошибку он понял поздно. Слишком поздно… За полчаса до её смерти они поссорились. Крупно, сильно, как никогда раньше. Она грозилась уехать, обещала забыть его и начать всё с начала в другом месте. Обещала стать счастливой без него — эгоистичного Чхве Сана, которому на неё наплевать. Слушая её упрёки и обвинения, Сан понял, что не хочет потерять её, не хочет отпускать. Он смотрел в разгневанные глаза Боры и осознавал, что тоже виноват в случившемся. Он уже хотел попросить прощения, лишь бы она не ушла, но гордость… Эта проклятая гордость не позволила сказать пару простых слов. Всего лишь несколько слов, которые смогли бы предотвратить предстоящую трагедию. Именно гордость заставила наговорить много такого, о чём сейчас он сожалел. Она ушла, напоследок громко хлопнув дверью, а через десять минут ему позвонили. Несчастный случай на дороге: девушка, ничего не замечая вокруг себя, перешла дорогу в неположенном месте. Смерть была мгновенной. «Это ты! Ты во всем виноват! — прозвучал в ушах разгневанный, отчаянный голос её младшего брата. — Ты виноват в её смерти! Если бы ты любил её, то этого бы не случилось! Ты отнял у меня самого близкого человека! Ненавижу тебя, Чхве Сан!» И Юнхо был прав. Кладбище, похороны и мысли, мысли, мысли… Тяжёлые дни и бессонные ночи тянулись невыносимо долго. Боль, отчаяние и сожаление; чувство вины, которое сдавливало грудь — этому не было конца. И вот он стоит перед могилой, где покоится его девушка. — Прости за всё, — нарушили вечернюю тишину запоздалые слова, которые следовало сказать раньше. — Знаешь, — с горечью добавил он, глядя в печальные глаза Боры на надгробной фотографии, — твоя мечта сбылась. Я взял отпуск. Он наблюдал за пожелтевшими листьями, падающими на могилу, и не заметил появившуюся фигуру, которая неспешно брела по тропинке. Погруженная в невесёлые размышления, девушка не сразу увидела Сана, сидящего на скамейке с опущенными плечами, но когда над головой раздался крик вороны, Бён подняла голову и заметила, что в этот хмурый вечер не одна она решила навестить царство мёртвых. Услышав за спиной приближающиеся шаги, Сан обернулся и увидел ту самую девушку с которой познакомился в баре спустя два дня после того, как узнал про измену Боры. — Мои соболезнования, — тихо произнесла Джиён, подходя чуть ближе. В банальных словах, которые в устах многих звучали, как заученный и бесчувственный текст, сейчас слышалось искреннее сочувствие. — Я так и не попросил у неё прощения, — глядя перед собой, тихо произнёс темноволосый. — А ведь всё могло быть иначе… — Надо жить дальше, несмотря ни на что, — промолвила Бён и посмотрела на парня. За два месяца, что она не видела его, Сан похудел и осунулся. — Как? — в его голосе прозвучала безвыходность. — Как жить дальше с чувством вины, зная, что в её смерти, что во всём виноват только ты один? Это не жизнь. Это ничтожное, обречённое существование. Ожидание чего-то, чего никогда не будет. Ты говоришь себе, твердишь, что потом всё наладится, всё будет по-другому и раны затянутся, но в глубине понимаешь, что это не так, что это — самообман. Понимаешь, что ничто не будет как прежде, но всё равно продолжаешь ждать и на что-то надеяться. Это так глупо и неправильно. Джиён присела рядом с ним на скамейку. Минуту царило молчание, затем, наблюдая за кружащимися в причудливом танце листьями, она заговорила: — После смерти Хонджуна я долго не могла прийти в себя, почти два года я не жила, а существовала. Заставляла себя ходить на работу, жила как на автомате: будильник, завтрак, работа, сигареты, снотворное, чтобы не мучиться мыслями… Выходные предпочитала проводить в обществе бутылки и тишины. От друзей я отвернулась, не могла выслушивать их слова утешения, не могла видеть в их глазах сочувствие. Меня раздражали их наставления, что надо быть сильным и идти дальше. Я завидовала им, ведь это не они потеряли любимого человека. Я залезла в свою скорлупу, отгородилась от всех, но когда моя подруга оказалась на операционном столе и находилась между жизнью и смертью, я словно переродилась. Меня будто разом вытащили из той гнилой ямы, и я поняла — надо жить дальше несмотря ни на что. Не важно, что было в прошлом, нельзя жить только им. Это неправильно и губительно. Нужно стараться жить дальше и дорожить теми, кто у тебя остался, ведь и их может в один момент не стать. Джиён перевла дух, а затем продолжила: — Я до сих пор не смогла смириться со смертью Хонджуна и никогда не смогу. Невозможно насовсем отпустить прошлое, оно — наша неотъемлемая часть и всегда будет идти вслед за нами, но теперь я не закрываюсь в себе, и к одиночеству стремлюсь редко. Ты, главное, не запирайся в себе, Сан, и не отворачивайся от друзей. Не теряй тех, кто у тебя остался, дорожи ими, чтобы потом не жалеть, если будет слишком поздно. Друзья и близкие — единственные, кто смогут помочь в трудную минуту. И если их слова утешения будут раздражать, ты помни — они любят тебя и не хотят, чтобы тебе было так сильно больно. Сан ничего не ответил, но его взгляд говорил за себя — в нём читалась искренняя и самая настоящая благодарность. Наступила тишина, которую нарушал шелест падающих листьев и раскаты грома, звучащие вдали. Чхве взглянул на девушку, взгляд которой устремился на белые розы, которые она держала в руках. Когда Джиён после бара пригласила его на чашку чая, он поспешил уйти. Ему показалось, что она заинтересовался им, а о новых отношениях Сан и думать не хотел. Но сейчас понял — Джиён не такая. Она совершенно не похожа на всех тех назойливых людей, которые пытались с ним познакомиться. Он не стал говорить, что из-за работы не осталось ни одного друга, что у него нет близких, но одно он знал точно — эту девушку, посланную в столь тяжёлый час точно не отпустит. Он ещё слишком молод, чтобы запираться в себе и не идти на контакт. Он хочет жить, хочет помнить лишь яркие моменты прошлого, где есть Бора и его друзья. И хочет быть счастливым, так же как хочет этого Джиён. — Идём, — проговаривает Сан, заметив как брюнетка поёжилась: лёгкий коричневый плащ и шарфик не спасали от наступивших холодов. — Я пойду к нему, — послышался чуть сдавленный голос. — Не против, если я присоединюсь? В ответ Джиён кивнула, и они направились в другой конец кладбища. — Как чувствует себя Дара? — по дороге поинтересовался Сан, заламывая пальцы на руках. Джиён чуть улыбнулась, вспомнив недавний праздник, который Уён без повода устроил для своей, уже жены, и пригласил всех их друзей. — Она смогла простить Уёна. Он теперь всё своё свободное время проводит с ней. Кажется, Уён полюбил её ещё больше, и теперь делает всё, чтобы искупить свою вину. И они поженились. — Я рад за них, — Сан искренне улыбается, чувствуя как тяжесть на сердце начинает плавно ускользать. Хотя он и не знал Дару, но к этой сильной девушке почувствовал восхищение. Не каждая смогла бы простить парня за измену и потерянного ребёнка. Вскоре они подошли к надгробному камню, надпись на котором гласила, что здесь покоится Ким Хонджун. Джиён склонилась и положила на сырую землю белые розы. Выпрямившись, она стёрла тыльной стороной ладони появившуюся слезу и слабо улыбнулась. — Я видела его сегодня во сне. Он бегал за мной по школе с ведром воды. Сан посмотрел на изображение блондина. — Ты знала его с детства? — Мы два года учились в одном классе, затем встретились в университете. У нас были непростые отношения. — Расскажи о нём, — попросил Сан, чувствуя, что Джиён хочется поговорить о покойном женихе. — Он был особенным, — не отрывая взгляда от фотографии Хонджуна, заговорила брюнетка. — Неповторимым и самым лучшим. Мы познакомились во втором классе средней школы, и между нами сразу же завязалась война. Учителя не знали, что с нами делать. Потом его отцу надоело посещать кабинет директора и его перевели в другую школу. А потом мы поступили в один университет, попали в одну группу и война между нами продолжилась… — на губах девушки появилась улыбка — она мысленно перенеслась в то далёкое время, полное ярких красок и эмоций. — Хон был вспыльчивым, эмоциональным, в порыве гнева мог разбить сервиз или вазу, но на следующий день непременно шёл в магазин и покупал новую посуду. С ним никогда не было скучно. Он всегда знал, чего я хочу, умел рассмешить, находил много красивых мест, где устраивал романтические вечера. Меня никто так не любил, как он, — Джиён сглотнула комок слёз, который неожиданно появился в горле. — Я хочу написать книгу в память о нём, — призналась она. — Хочу вновь пережить историю нашей любви, хочу поделиться ею с другими. Мне кажется, если я это сделаю, то мне станет легче. Но я боюсь, что её не опубликуют. Сан ободряюще положил руку на плечо девушки, слегка похлопывая. — Не переживай, у тебя всё получится, — заверил он. — Бора любила читать и часто говорила, что сейчас не хватает книг в которые автора вкладывают свою душу. — Не всем эта душа нужна, — горько усмехнулась брюнетка, переводя взгляд обратно на надгробное фото Хонджуна, где тот улыбался так ярко, как только мог. Сердце предательски ёкает, а на глазах вновь выступают слёзы. Всю жизнь отец твердил, что плачут только слабые, но Джиён знала, что это ложь. Все люди плачут, все могут быть слабыми, потому что так становится легче. Не до конца, но значительно. Душа не болит так сильно, кошки не скребут так часто; после слёз изматываешься и засыпаешь мирным сном, видя в нём ту самую яркую и широкую улыбку любимого человека с которым больше никогда не сможешь быть рядом. Слёзы — это нормально. Джиён запомнила это на всю оставшуюся жизнь. Сан ничего не ответил, но уже знал, что если Джиён напишет книгу и возникнут проблемы с издательством, то он сделает всё возможное, чтобы помочь ей. — Идём, — слабо произносит Джиён, когда на лицо упала первая капля дождя. С полуголых деревьев слетали разноцветные листья, опадая на кресты и памятники. На кладбище царила тишина, которую нарушали раскаты приближающегося грома и шелест листьев под ногами. Впереди блеснула яркая молния, и за первой вспышкой последовали следующие. В этот час никто не горел желанием посетить покойных, и на тропинке рядышком шли только двое — молодые парень и девушка на лице которых жизнь оставила свой отпечаток. Они шли молча по яркому покрывалу осени, не подозревая, что судьба уже связывает их крепкими, невидимыми нитями. Связывает двух одиноких, разочарованных в жизни людей, которые сейчас не смеют даже мечтать о новом шансе на счастье, ведь раны ещё слишком свежие и воспоминания о потерянной любви слишком яркие. Они не скоро избавятся от чувства вины за смерть любимых, не скоро будут готовы шагнуть навстречу новой жизни, в которой прошлое окажется менее болезненным. Но жизнь предоставит им второй шанс — шанс на выстраданное счастье, и они его не упустят.