Божественное Орудие. Том 1.

Трясущийся от страха старик, вжавшись в стену верещал: – Я не знаю о ком вы говорите! Никто не убивал никакого ребёнка! Я не знаю! Не знаю! Его взгляд то и дело падал на стену за спинами Марты и Ильи, на которой висели простые механические часы. Может ли он отправить их раньше назначенного времени? – Староста, вы ведь понимаете с кем имеете дело, так? По нашему возвращению в деревню Куйун вас прикажут судить в любом случае, и если вы сейчас не будете помогать в нашем расследовании, срок заключения превысит года вашей оставшейся жизни. В тюрьме никто не посмотрит какой ты старый! Пусть Илья к концу речи сорвался на крик, Марта в этот раз не собиралась его успокаивать. Признаться, в душе она даже согласилась с его последним высказыванием. Складывалось ощущение что в этой чёртовой деревне Булут нет ни одного честного человека. Такое количество людей участвовало в убийствах, и никто этого не заметил? Чушь! Староста не знал об этом? Тоже чушь! Лживые, застрявшие в своих пороках, глупые, глупые, глупые люди! Как же она была зла на них. Убили ребёнка и его отца, а он? Он их покрывает?! – Староста! – Марта сорвалась на крик, а затем, надев на свое лицо самое злобное выражение, какое только могла, продолжила сквозь зубы: – подумайте о своей внучке. Хватит. Покрывать. Убийц! Староста деревни Булут схватился за сердце, всем видом показывая, как на нем отражаются их обвинения. Но что он мог сделать? Да, он действительно покрывал убийц. Но он делал это на благо деревни! Что изменилось бы, если он сообщил им чуть раньше? Люди все равно уже мертвы. Так в чем же он не прав? Он еще раз посмотрел на часы. Отнекиваться было поздно, и он уже не знал, как еще оттянуть время. Больше тюрьмы он боялся самосуда от Тункея, которого совершенно точно не собиралась сдерживать покровительница их земель. Староста, признавая поражение, опустил голову и произнес почти шепотом: – Она живёт на восточной окраине дома. Третий дом от лавки пасечника. Илья развернулся и широким шагом направился к выходу из дома старосты. Марта бросилась за ним, не желая больше ни на секунду оставаться наедине с неприятной личностью. На улице ее ждал тяжело дышащий, пытающийся успокоить себя с закрытыми глазами, Илья. – Илья, какие у меня права? Что мне с ним делать? Я не оставлю его в покое. Илья подошёл к ней на расстояние вытянутой руки и положил ладони на костлявые плечи. – Куйун, ты все ещё удивляешься что я не доверяю людям? – спросил он, заглянув ей в глаза. Удивлению Марты не было предела. Она размышляла о том, что Илья изменился, о том, что он никому не доверяет, но она абсолютно точно не высказывала ничего вслух! Прочитав изумление на ее лице, он, вглядываясь в ее нефритовые глаза, ответил на еще один вопрос, который она не озвучивала: – Куйун, я находился с тобой больше двухста лет. Ты думаешь, я не знаю о чем ты думаешь? Я знаю тебя вдоль и поперек. И знаю, что твоя добродетельность тут же исчезнет, стоит тебе вернуть память! От такого его заявления сердце рухнуло в живот, а все мысли, ранящие рассудок второй день, сбежали восвояси. Совершенно растерянная, она попыталась вырваться из цепких рук, не понимая, что могло так сильно его спровоцировать. Илья обхватил ее плечи сильнее, впиваясь кончиками пальцев и нахмурившись продолжал смотрел в ее глаза. Ситуация вывела его из колеи, и по правде говоря, ему необходимо было удержаться за то единственное, во что он верил, чтобы не сорваться. Потому что если он сорвётся... Он лишь хотел найти покоя в ее глазах, не задумавшись о том, что может сделать ей больно. – Илья, отпусти, пожалуйста. Испуганный голос вывел его из ступора. Он опять сделал что-то плохое. Он правда так её напугал? Теперь и эта версия Марты будет его ненавидеть? Дыхание участилось, холодный страх застрял комом в горле. Он не смог отпустить рук, и вместо этого подтянул за плечи Марту в объятия, и уложив подбородок на ее голову в полной растерянности начал поглаживать её волосы. Внутри него рушилось все, что он успел отстроить за эти пару дней. Спокойствие, радость и даже нахлынувшее чувство счастья таяли. Он бережно обнимал ее, пытаясь сохранить последние крупицы разума. В его голове даже промелькнула мысль о том, что все происходящее лишь иллюзия, и его сумасшествие перешло в новую стадию. Рассудок Ильи был похож на дуршлаг, через который на протяжении последних лет выливались оставшийся у него здравый смысл и умение сдерживаться. Марта замерла в его объятиях, боясь пошевелиться. Только что ее поглотил страх перед Ильёй, который тут же сменился растерянностью. Ей бы очень хотелось знать, что с ним случилось, что изменило его так сильно и почему его состояние так резко изменилось. И есть ли в этом ее вина? – Прости. Пожалуйста, прости меня. Я не хочу снова потерять тебя, – донеслось сверху. Был бы на улице ветер, он бы унес тихие слова, несмотря на близость говорившего. Но ветер не вмешался и Марте было суждено услышать горечь и тяжесть, таящуюся в импульсивных извинениях. Эти, казалось, чужие чувства, заполнили её так, будто это она должна была извиниться, а не он. Но откуда же взялось такое сильное чувство вины перед Ильёй? Отчего ей так больно? Как справиться с этой болью, не зная её причин? Два этих вопроса появились на скале под кедром. Она спрятала их тогда, она загнала боль, отсрочивая её появление и усиливая её мощь. Эта боль... Она как-то связана с тем, что она прогнала Илью? Почему ее чувства к нему... такие? Это из-за того, что мы провели много времени вместе? Если так... Тогда это неправильно. Это неправильное чувство. Но отчего же так больно? Илья убрал руки и неуверенно отошёл от Марты, прерывая её раздумья. Один шаг, второй, третий. Илья расправил крылья. Растерянная в своих чувствах и мыслях Марта осознала, что он собирается сделать. – Не улетай! Илья свел крылья на лопатках. Вокруг них собралась толпа, завороженная зрелищем. Никто из них не видел настоящего Тункея, для них он был лишь легендой, сказкой, которую в детстве читают перед сном. Старейшина ни разу не была в их деревне, однако, некоторые из них приезжали в деревню Куйун в праздники, желая находиться рядом с божеством. Все знали покровительницу их земель как мудрую бессмертную, божество, готовое помочь. И все они были наслышаны о подвигах, совершенных этими двумя за годы их долгой жизни. Однако сейчас, у каждого из наблюдающих словно треснуло стекло восприятия этой легендарной личности. Старейшина Куйун и ее Божественное Орудие Тункей были точно такими же людьми, как и они сами. И прямо сейчас они устроили разборку, так похожую на те, что происходят у них дома, на глазах у целой деревни. – Ты меня называешь глупой? Ты бежишь! – крикнула Марта, позволяя толпе наслаждаться театральной постановкой. Она приблизилась и остановилась в шаге от него, сделав свой голос тихим. Однако в нем можно было расслышать нотки гнева. – От чего ты бежишь? Почему ты бросаешь меня одну? Илья продолжал стоять к ней спиной. Марте показалось что его плечи трясутся. Абсурдная ситуация, нелепая. Она не смогла объяснить себе, чем они занимаются сейчас. Почему вдруг оказались под таким влиянием злости, и почему она обратилась против них самих, а не жителей деревни. Марта из раза в раз безнадёжно теряла суть из-за отсутствия памяти. Все ее действия относительно своего Божественного Орудия были не более чем рефлексом, порывом, которого она не смогла бы объяснить. Тёплая атмосфера между этими двумя неизбежно осыпалась в прах, и в момент, когда на небе ярко светило солнце, в душах Старейшины и ее Божественного Орудия поселился ядовитый мрак. Марта не смогла заставить себя сделать еще один шаг. В гневном ступоре она уставилась на растрепанный пучок на макушке Ильи. Тем временем его обладатель пытался прийти в себя. Он не хотел бежать, как выразилась Марта. Ему всего-то нужно было успокоиться, прийти в себя и разобраться в своих мыслях. И как обычно в таких случаях, он хотел применить единственное верное ему и всегда успокаивающее средство – полет. Однако, он не подумал, что привычное для него действие может выглядеть со стороны бегством. Огорошенный такой интерпретацией своего поведения, Илья развернулся и увидел перекосившееся от ярости лицо Марты, которое для него стало обжигающим ударом кнутом. Это выражение лица он хотел увидеть ещё вчера. Он верил, что заслужил именно такое отношение к себе. Добрая, хорошая и смеющаяся Марта – не тот человек, которого он ожидал увидеть после долгих и мучительных лет ожидания. Он и не думал, что она позовёт его обратно. Но если и позовёт – она должна была встретить его с тем выражением лица, с каким его прогоняла. С тем выражением, что он увидел сейчас. Илья горько рассмеялся, опустив голову. – Смешно? Лети куда хотел! – выкрикнула Марта. – Дальше я справлюсь сама! Марта развернулась и быстрым шагом направилась на восточную окраину деревни, растолкав столпившихся вокруг них зрителей. Холод в ее словах окатил его с головы до ног. В голове гудело. Люди вокруг. Эти. Мерзкие. Люди. Их гогот. Их шёпот. Они ничего не понимают. Никто ничего не понимает! Никто не знает какую сильную боль он переносит! Никто из них даже представить себе не может как долго гноятся его раны. Так почему они судят о нем? Почему она его оставила? Почему она так его ненавидит?!

***

Белая пелена перед глазами. Деревянные щепки выбитой двери. Клок седых волос в руке. Илья очнулся от крови на костяшках правой руки, понимая, что совершил непоправимое. Холодный ужас окатил его с ног до головы от осознания, что он вновь не смог сдержать монстра внутри себя. Он отпустил из левой руки ворот одежды человека, третий раз за день вжавшегося в стену, но в этот раз не по своей воле. Старик скатился и осел, прислонившись виском к деревянной балке. Один его глаз заплыл, а второй боялся смотреть на происходящее. По лбу текла струйка крови. Илья направил свою окровавленную руку под нос Старосте деревни Булут, желая проверить его дыхание, и тот рефлекторно отпрянул. Жив. Илья отвернулся и, не замечая столпившихся в прихожей молчаливых, выпучивших глаза или прикрывающих рот рукой наблюдателей, вышел из дома Старосты. Когда он расправил крылья, в голове была лишь одна мысль. Я устал. Я так устал. Я очень сильно устал от себя.