Истинный энигма

      Чимин катит коляску, где сидит Чонгук и сосёт соску-пустышку, одетый в комбинезон со смешной шапочкой с длинными заячьими ушками, и играет с мягкой игрушкой.       — Может быть, эту взять? — Сокджин берёт блузку на плечиках и показывает Чимину. Тот крутит головой:       — Она какая-то нескладная. Лучше глянь вон ту с красным цветком.       Джин дует губы и идёт смотреть блузку, о которой говорил Чимин. Они пришли в торговый центр, чтобы купить Сокджину наряд. Завтра он идёт на день рождения к родственнику с родителями. Это первый раз, когда Джин сможет выбраться из-под груды пелёнок и горы подгузников, он наконец-то выйдет в свет, пообщается с людьми и погуляет, отвлечётся от домашних дел. Чимин с удовольствием согласился посидеть завтра с Чонгуком в их доме.       Джин хороший омега. Чимин не понимал, как его мог бросить отец Чонгука. За эти полгода Чимин и Сокджин стали лучшими друзьями. Чимин узнал Джина получше, узнал о его увлечениях, интересах. Чимин стал другом семьи, дедушки Гука хорошо его приняли.       Пока Джин выбирает блузку, Чимин катит коляску, поправляет на Чонгуке шапочку. Наступила весна, все уже переоделись в пальто, но детей всё ещё одевали потеплее. Чонгук сосёт соску и увлечённо играет с мягким зайчиком, у которого в руках была морковка. Чимин подарил ему его на полгодика.       Чонгук выздоровел, сейчас у него было всё в порядке с температурой, кожей и сосудами. Анализы крови показали отличные результаты, сам малыш развивался как надо, согласно своему возрасту. Чимин был рядом, он также работал, уставал, но два раза в неделю бегал в дом Чонов и занимался Чонгуком. Он словно стал ему дядей, носился как с племянником, растил, кормил, поил, купал в ванночке вместе с Джином. Чимин покупал игрушки и одежду для Гука в силу своих финансовых возможностей. Именно он подарил Джину новую коляску, потому что Гуки рос и теперь ему требовалось больше места. Пак делал ребёнку лечебный массаж, развивал ручки и ножки малыша, чтобы тот рос крепким альфочкой. Он целовал его маленькие пяточки и говорил о том, как сильно он его любит. Конечно, делал он такое, пока никто не видит. Альфочка чувствовал, что его истинный рядом, папа-омега рядом, что ещё нужно для счастья малыша? Он был самым желанным ребёнком для всех тех, кто о нём заботится.       Чимин старался не забывать о себе. У него тоже было переутомление, стрессы. И как врач он понимал, как именно его необходимо было снимать. Он ходил на свидания, слушал болтовню альф, но внутри кричал о несправедливости, потому что хотел бы сейчас ходить на свидания со своим истинным. Да только его истинный только недавно вообще научился ходить. Чимин встречался с альфами, но только для секса, омега не влюблялся в них, будто ничего не чувствовал. Лишь спал с ними, чтобы не свихнуться в течку, и всегда помнил о средствах контрацепции. Он врач, он знает, как отсутствие секса может негативно сказаться на его организме.       После секса Пак тщательно смывал с себя запах постороннего альфы, потому что знал, что Чонгук может учуять. И Гук чуял, он энигма, у него рецепторы в десять раз чувствительнее, чем у обычного альфы. Он плакал и не давался в руки Чимина, отталкивал его. Джин не понимал, в чём дело, пока укачивал плачущего Чонгука и наблюдал за поникшим Чимином.       Но всё равно, потом, когда запах выветривался, вымывался, Чонгук снова тянул к Чимину свои ручки, просил ласки и заботы.       — Я пошёл в примерочную, потом выйду покажусь вам, — оповещает Сокджин с улыбкой, заходя за шторку.       Чимин тем временем смотрит на Чонгука, который тоже глядел на него своими тёмными глазами с длинными ресницами. Чимин кусает губу и думает о том, что позже, когда Чонгук вырастет, ему уже не будет нужен сорокалетний омега, он предпочтёт омежек своего возраста, будет с ними гулять, ходить в кино и сладко целовать на последнем ряду. Чимин загрустил, и Гук это почувствовал. Малыш потянул к нему руки, закряхтел, стал проситься на ручки. Чимин взял его, чмокнул в мягкую щёчку. А потом повернулся к подошедшему консультанту.       — Какой очаровательный малыш, — улыбается консультант. — Вам помочь с выбором? В детском отделе мы сможем подобрать что-нибудь для вашего сына.       Чимина перекосило от этих слов. Черт, о чем он только думает, когда все вокруг считают его папой Чонгука.       — Он не мой сын, — строго проговаривает Чимин. Слова этого омеги задели его за живое.       — А, простите, — консультант растерялся и поклонился.       — Его папа в примерочной, а я...       А действительно, кто он? Гуки сосёт соску и хлопает глазками, смотрит на Чимина, будто всё понимает и тоже ожидает ответа.       — Я друг семьи.       — М, ясно. Извините. Так вам помочь с выбором?       — Нет, спасибо.       Консультант ещё раз низко поклонился и ушел.       Тут Джин отодвигает шторку и показывает блузку и брюки, которые подобрал для мероприятия. Чимин улыбается и сюсюкается с Чонгуком, спрашивая его мнение по поводу образа папы.       *       На следующий день у Чимина на руках сидит Чонгук с соской во рту, болтает ножками и наблюдает, как блондин ловко орудует ложкой одной рукой в кастрюле, стоящей на плите. Омега варит кашу для ребёнка, следит, чтобы молоко не убежало, сыпет туда немного каши и продолжает помешивать.       Чонгук вытаскивает своей рукой соску изо рта и поглядывает на воротник светлой туники Чимина. Губки у малыша в слюнках, он улыбается, бросает соску, которая висит на пластмассовой цепочке, прикрепленной к рубашке Гука.       — Мой сладенький альфочка, — приговаривает Чимин. — Сейчас наша каша будет готова, и мы с тобой покушаем. Да уж, в готовке больше мастер твой папа, нежели я.       Чонгук замечает кулон в виде капельки на шее омеги и трогает его пальчиками, чуть дергая вниз.       — Тебе нравится моя цепочка? Ох, малыш, не оторви её, — поправляет руку, которая держит Чонгука, подхватывая его под попу удобнее. — Нравится мой кулончик? Когда вырастешь, я тебе такой же подарю.       — Минни.       — Да, малыш. Ты мой маленький игрулька, — кивает Чимин, помешивая ложкой в кастрюле, а потом резко останавливается, только спустя несколько секунд понимая, что только что произошло. — Что ты сказал? Подожди-ка.       Каша уже готова, Чимин быстро берёт полотенце и убирает горячую кастрюлю с плиты, выключая конфорку. Отходит подальше и смотрит на Чонгука во все глаза.       — Малыш, а ну-ка повтори, что ты сейчас сказал. Ты сказал Минни?       — Минни, — повторяет Чонгук, улыбаясь во все свои два молочных зубика.       — Минни, — вторит Чимин, улыбаясь. — Это твое первое слово, зайчик!       Чимин кружит Чонгука на руках, смеется вместе с ним, щекочет его в животик, отчего тот смешно корчится и хохочет. Этот момент, когда время на миг остановилось. Миг абсолютного счастья двух истинных. Чимин целует альфочку в щёчку и в лобик, говорит, как сильно он его любит и еле сдерживается, чтобы не заплакать. Иначе Чонгук опять почувствует его слёзы и начнет капризничать. Чимин радостно причитает о том, как Джин будет рад узнать, что его сыночек сказал первое слово, но расскажут они об этом, когда тот придёт с дня рождения, а пока пусть отдохнет нормально. Чимин чмокает своё солнышко и идет накладывать ему кашу и кормить с ложечки.

***

      Чонгуку исполнился годик. Он бегает в жёлтом костюмчике с ушками на капюшоне среди других ребят, которые пришли к нему на день рождения. Сокджин обзавёлся тремя приятелями-омегами, которые тоже растили малышей в одиночку. Он познакомился с ними в детской поликлинике.       Малыши бегали и играли, весело смеялись, пока из колонок лилась негромкая музыка из мультфильмов.       Чимин сидит на диване вместе с остальными взрослыми, улыбается, наблюдая за детьми, носящимися по гостиной с воздушными шариками. Отец Сокджина на работе, поэтому отдал весь дом на растерзание маленьким негодникам. А вот дедушка Ханмин вместе с Джином накрывают на стол, чтобы взрослые тоже могли поесть вкусную еду с перцем. Чимин обожает острую еду, и дедушка Ханмин это знает. Пак уже ведёт носом на запах вкусной пищи, как вдруг Чонгук подбегает к нему и просится на руки.       Чимин садится на пол на мягкий ковер и усаживает к себе на колени Чонгука. Омега берёт с низкого столика кусочек банана и даёт альфочке откусить. Тот послушно принимает фрукт и причмокивает.       Гости сидят со стаканами с соком и косо поглядывают на Чимина, перешептываясь.       — Кто он вообще? Почему так носится с чужим ребёнком?       — Видимо, своих детей нет, вот и утешается.       — Джин говорил, что он друг семьи. Но похоже, он привязан больше не к семье, а к самому ребёнку.       — Что-то тут нечисто.       Чимин их прекрасно слышит. Он хмурится, прижимает к себе Чонгука, обнимая как птица своего птенчика, и целует мальчика в макушку. Альфочка послушно сидит у него на коленях, доедая свой банан. Ему всегда спокойно на руках истинного. Чимин же задумывается, а потом цокает, эти папашки вообще не знают всей правды, не понимают, что их с Чонгуком связь священна и нерушима. Эти невежды ничего не понимают. Их с Чонгуком, похоже, никто не поймет.       Сокджин выглядывает из кухни и зовёт всех к столу. Чимин незаметно шмыгает носом, берёт Чонгука на руки и поднимается вместе с ним. Гуки чувствует изменившееся настроение истинного, он прижимается лбом к подбородку омеги и крутит головой, словно котёнок ластится под боком. Чимин чмокает его в висок, без слов благодарит за поддержку и садится с ним за стол.       Поздним вечером, когда гости с детьми ушли по домам, Чимин остался помочь прибраться в доме. Джин искупал Гука и уложил его спать, потом отправил своего папу и пришедшего с работы отца отдыхать, а сам спустился на кухню, прихватил бутылку красного вина и два бокала. Он зашёл в гостиную, погруженную в полумрак. Горел только ночник на тумбе и дрова в камине. Сокджин предложил Чимину посидеть и выпить как нормальные люди. Потому что эти папочки-омеги ещё придерживались правильного питания. Джин же давно перестал кормить грудью и теперь мог немного расслабиться.       Они с Чимином уселись на мягкий широкий диван, Джин вытащил пробку из бутылки и налил им вина. Первый тост был за именинника. Чимин глотнул терпкий вкус вина с гранатом и похвалил выбор друга.       Некоторое время они болтали на отвлеченные темы, но потом разговор зашёл о сегодняшнем дне. Сокджин глотнул ещё вина и негромко обратился к Чимину.       — Знаешь, тут ребята говорили мне о некоторых своих подозрениях. Спрашивали, почему ты так заботишься о Чонгуке, хотя ты ему даже не родственник. Я сказал, что ты друг семьи, что ты – мой лучший друг, и что ты любишь Чонгука как своего племянника. В общем, я заткнул им рты, потому что их не касаются наши с тобой дела. Но сейчас, когда мы только вдвоем, я хочу спросить у тебя. Честно говоря, я давно хотел спросить, но не решался, боялся обидеть тебя. Чимин, скажи правду, почему ты так печёшься о Чонгуке?       Чимин берёт свой бокал и запрокидывает голову, выпивая всё до дна. Он ждал этого разговора. Рано или поздно Сокджин бы спросил. И сейчас всё решится. Либо он найдёт утешение, либо потеряет Чонгука навсегда. Омега тяжело вздыхает от досады, что этот момент уже наступил.       — Джин, ты отличный друг. У меня ещё никогда не было такого хорошего друга-омеги, — признается Чимин, глядя на горящее пламя в камине. Он ставит пустой бокал на низкий столик и сглатывает слюну, набираясь смелости для своей исповеди. В глазах скапливаются слезы, а к горлу подкатывает ком. — Когда ты рожал, тогда и вправду был завал, никого из врачей не было, и я принял у тебя роды, не имея практического опыта. Я чувствовал, что это должен был сделать именно я. Когда я вытащил Чонгука, он не дышал, — губы Чимина задрожали. Он не смотрел на Джина, потому что и так знал, что тот плачет. — Я подумал, что не прощу себе, если позволю ему умереть. Наплевал на все инструкции, провёл реанимационные действия без нужных специалистов. Я не мог ждать, он умирал, понимаешь? А когда Чонгук закричал и начал дышать, я чуть в обморок не упал. Потому что посмотрел в его глаза, тот на секунду открыл их, а потом снова зажмурился. В этот миг всё вокруг поменялось, — Чимин дышит через рот, чувствуя влагу на своих щеках. — Будто жизнь моя до встречи с ним была пустой и бессмысленной. Я столько лет искал своего истинного, мечтал прикоснуться к нему, посмотреть в глаза. Но никак не ожидал, что им окажется новорожденный. Мой истинный родился на моих руках. Я был в шоке.       Сокджин всхлипывает, смотрит на Чимина, но не перебивает его.       — Я скрыл это от всех, — тем временем продолжает Чимин рассказ, вытирая глаза запястьем. — Скрыл от тебя, от своего папы, от начальства. От всего мира. Я боялся, что меня примут за сумасшедшего. Что запретят даже подходить к Чонгуку. Я правда беспокоился за вас двоих, следил за твоим здоровьем, проверял все анализы Гука. Мне стыдно. Джин, я стоял в дверях и подглядывал, пока ты держал его на руках, кормил грудью и говорил слова любви. Я брал его на руки слишком часто, забивал на других пациентов, только чтобы лишний раз прибежать в детское отделение и взять его на руки. Я не мог отпустить его. Чонгук плакал без меня, он чувствовал меня. А когда вас выписали, я…       Сокджин наливает им ещё вина, они пьют ещё немного, вытирают слезы запястьями, а затем Чимин продолжает.       — Я думал, что умер. У меня был нервный срыв. Будто сердце вырвали. Я не мог забрать его у тебя, не имел права претендовать на что-то. Просто отпустил. Собственноручно отдал Чонгука, — Чимин вздыхает и говорит уже на тон ниже. — Коллеги-врачи меня чем-то накачали, я был дома несколько дней, закрылся от всех, не ел, не пил. Лежал, падал в бездну, во сне кричал, звал Чонгука, просыпался, тонул в собственных слезах, а потом снова по кругу.       Чимин дышит ртом, запрокидывая голову, вытирает слезы, но они снова бегут. Горло горит изнутри.       — Я искал вас как дурак последний. Всех на уши поднял, а потом ты пришёл на приём к моему знакомому-педиатру. Он дал мне ваш адрес, ты не злись на него, это я настоял. Чонгук болел из-за меня, точнее, из-за моего отсутствия. Ему не хватало истинного. Он энигма, его сущность гораздо опаснее, чем ты думаешь. И связь с истинным для энигмы священна. Я не мог напугать тебя тогда и рассказать всю правду.       Сокджин шмыгает носом:       — Я, конечно, в шоке от того, что ты рассказал мне. Я хотел, чтобы у Гука был истинный. Но такая большая разница в возрасте... судьба решила жестоко пошутить над вами. Однако, неужели ты думал, что я не пойму тебя и оттолкну?       — Да. Потому что ты имел на это право. Я понимаю твои эмоции, но прошу… Джин… — Чимин задыхается от подкатывающей истерики, он скатывается на пол, встает на колени перед Сокджином и хватает его за руки, проникновенно глядя в глаза. — Джин, умоляю, не разлучай меня с ним. Прошу, позволь просто быть рядом, о большем я не смею просить. Просто позволь быть с ним! Пожалуйста, Джин! Он ещё такой маленький, энигма разрушит его изнутри, если меня не будет рядом. Он только лет через десять сможет жить без меня. Я умоляю тебя, Джин. Я умру без него, ты бы знал, как он уже неосознанно влияет на меня. Давит сущностью энигмы, вызывает одержимость, желание быть с ним. Я задыхаюсь без него.       Чимин буквально скулит как раненый щенок. Сокджин оседает на пол и обнимает Чимина, крепко прижимая к себе. Обе омеги плачут, обнимаются и тихо переговариваются.       — Как ты мог подумать, что я разлучу вас?! Чимин, я только рад, что рядом с Чонгуком будет такой хороший человек как ты. Ты так заботишься о нём, больше, чем я, хотя я безумно люблю его. Чимин, почему же ты мне раньше ничего не сказал?       — Я боялся. Прости меня, Джин.       — Я прощаю, Минни. Я ведь люблю тебя как брата. Ты единственный, не считая родителей, кто поддержал меня в тот трудный период.       Они чуть отодвигаются, чтобы высморкаться в сухие салфетки, а потом снова наполнить бокалы вином. После пары глотков они садятся поудобнее на ковре, Джин обнимает Чимина за плечи и вместе с ним смотрит на горящий камин.       — Мы же можем дальше дружить? — тихо спрашивает Чимин, прижимаясь к другу.       — По-другому и быть не может. Я надеюсь, что ты всегда будешь рядом.       Они ненадолго замолкают, в доме тихо, все спят. Чонгук спит на втором этаже в своей кроватке и видит прекрасные сны.       Сокджин чмокает друга в макушку, ненадолго задумывается, а потом все же решается сказать. Раз у них сегодня вечер откровений.       — Когда Чонгук вырастет, он поймет, кто вы друг другу.       — Да, но это ничего не поменяет, — отвечает Чимин, успокоившись. Он делает глоток из бокала, после снова опуская голову на плечо друга.       — Почему?       — Он не захочет меня как омегу. Я буду старым для него.       — Ты поэтому так рьяно скупаешь косметику по уходу за кожей и всевозможные витамины?       Чимин проводит кончиком языка по верхней губе. Джин заметил, ну конечно. Омега согласно мычит.       — Надежда умирает последней, — горько усмехается.       Чимин и вправду следит за собой, красится и одевается очень хорошо, но он не жалуется, что все его модные наряды скрывает белый халат, а то и вовсе приходится переодеваться в голубую униформу. Каждый раз, когда Чимин встречается с тёмными глазами Чонгука, он вспоминает об их разнице в возрасте. Он понимает, что между ними не может быть в будущем какого-то интима. Между ними пропасть в двадцать два года.       Но на подсознании Чимин стал интересоваться продлением красоты, молодости и свежести, поэтому уже сейчас занялся своим здоровьем, активно пьет витамины, втирает в кожу коллаген, следит за фигурой. И презирает себя за то, что будто готовит себя для Чонгука, когда тот вырастет.       — А если он всё-таки захочет быть с тобой как альфа, — предполагает Сокджин, ласково поглаживая Чимина по плечу.       — Вряд ли, но… Я не знаю, смогу ли отказать ему. Он энигма, и ты ещё не до конца понимаешь, кто твой сын. Если он захочет, то обязательно возьмет.       — Вау, — отпускает Джин комментарий, делая глоток из бокала. Ему теперь стало ещё интереснее, каким Чонгук станет в будущем.       — Джин, ты меня не возненавидишь?       Чимин поднимает голову, чтобы посмотреть омеге в глаза.       — Ни в коем случае, — серьезно отвечает Сокджин. — Знаешь, мои родители тоже истинные, я вижу, как они любят друг друга, как нуждаются друг в друге. А Чонгук уже сейчас остро чувствует тебя или же твоё отсутствие. Что будет потом, не трудно догадаться.       — К тому времени я уже буду замужем и с кучей детей.       — И такое возможно. Ты не должен ждать столько лет, пока вырастет Чонгук. Помни, что ты имеешь право на счастье.       Чимин горько усмехается, кусая губы:       — Боюсь, что моё счастье будет только в нём. Самый большой мой страх, что он сам оттолкнёт меня. Я буду старым для него. Возьмёт потом и скажет, чтобы я держался от него подальше со своими извращенскими замашками истинности с молодым парнем.       — Чонгук никогда не оттолкнёт тебя.       — Почему ты так в этом уверен?       — Я просто знаю, — улыбается Сокджин и наливает им ещё вина, продолжая обнимать Чимина. Ему безумно жаль его, судьба решила жестоко посмеяться над Чимином. Но Джин не даст его в обиду. Он убережёт его от всего плохого. А Чонгук потом ещё спасибо скажет папе, что тот сберёг для него самого лучшего омегу на свете.