Особая философия

      Спустя неделю Дазай вернулся в город и первым делом отправился в университет. Сейчас он стоит в кабинете и терпеливо ждёт, пока будет подписано его заявление на увольнение.  — Немного жаль, что вы приняли такое решение, но я вам завидую, — улыбается декан. — Всегда рады будем видеть вас снова в стенах родного университета, Дазай-сан. — Было приятно сотрудничать с вами столько лет, — улыбается он и пожимает ему руку.        Дазай выходит из кабинета, чувствуя необычайную лёгкость. Одно дело сделано, и осталось ещё несколько перед отъездом в Европу, где он продолжит учиться, чтобы впоследствии получить докторскую степень по философии. Он проходится по коридорам, ставшим уже такими родными, а студенты начинают выходить из аудиторий и шуметь. Рыжая макушка пробирается сквозь толпу, видя знакомую фигуру чуть вдалеке.  — Дазай! — догоняет его Чуя. — Ты уже поправился?  — Ага, — кивает он, останавливаясь. — Привет, Чуя. Как учёба?  — Нормально. Выложили расписание экзаменов, так что снова будут бессонные ночи в подготовке, — отвечает рыжий. — Это был просто ад, пока тебя не было. Они на замену поставили и… — его слова дальше звучат, как шум моря. Дазай даже не пытается в них вслушиваться, потому что это больше не важно и совершенно неинтересно. — …Здорово, что ты вернулся. Мы можем поговорить где-нибудь? Выпьем кофе? Я обо всём подумал.  — Нет, спасибо. У меня ещё есть дела, — отвечает Дазай.  — Может, на выходных? — спрашивает Чуя. — Или напишешь мне, когда у тебя будет свободное время? Понимаю, что мы поссорились немного во время последнего разговора, но я правда хочу, чтобы… — Извини, Чуя, но мне пора идти, — говорит он. — Как-нибудь в другой раз поговорим.  — Ты злишься. — Нет, я не злюсь, — улыбается Дазай. — Просто у меня тоже было время обо всём подумать. Хорошего тебе дня, — говорит он и начинает уходить в сторону выхода. — Тогда увидимся на парах? — спрашивает ему вслед Чуя. — Конечно, — отвечает он.        Дазай спускается по ступенькам вниз и идёт на парковку, совершенно не жалея, что не сказал рыжему правду. Он узнает чуть позже, вместе со всеми остальными студентами на последней лекции, которую тот проведёт в конце семестра. Всего несколько месяцев, и этой истории придёт конец. Ещё немного семинаров, проверочных работ, домашних заданий и экзамены, а затем долгожданная свобода.        Он заводит машину и мысленно возвращается в лес, вспоминая такие важные слова, сказанные там, пока едет по городу: — Медведица большая, а ты маленький русский медведок, — смеётся Дазай, глядя на звёздное небо и обводя в воздухе очертание созвездия.  — Я старше тебя! — возмущается Фёдор, забирая у него бутылку виски.  — Да, поэтому я буду просто полярной звездой на кончике малой медведицы, — отвечает он. — Буду указывать путь странникам и морякам. Буду помогать определить север точнее компаса. Буду предметом легенд разных народов мира. Я буду символом вечности. И даже когда умру, ещё много веков буду светить.  — Как? — спрашивает друг глядя на него. — Нужно сделать что-то великое, — говорит Дазай, укладывая руки за голову. — Что-то такое, что люди будут передавать из поколения в поколение. Нужно создать идею, которая прорастёт и пустит корни в чужом сознании. Нужно изменить этот мир. Рассказать людям о моей идеологии. Показать, что можно жить и мыслить по-другому, и это тоже нормально, потому что я так смог. Я наконец-то это понял. Фёдор молча улыбается, слушая его.  — Я понял самое важное — я не хочу работать в университете и читать лекции о том, что давно изучил. Мне нужно знать больше, быть признанным в мировом сообществе и создавать свои собственные труды. Нести свою, современную и самобытную философию в массы, чтобы на мои лекции приходили не зелёные первокурсники с недовольными лицами, а мои коллеги — вот, где на самом деле мой истинный уровень, — продолжает Дазай. — И я бы мог уволиться и посвятить себя целиком и полностью этому делу, но… в этом нет абсолютно никакого смысла.  — Смысл есть всегда и во всём, — отвечает Фёдор. — Всем людям нужен смысл, и ты можешь его дать.  — Стать смыслом для других людей? Разве у меня получится?  — Да. Стать чем-то большим, чем человеком. Чистой энергией, воплощённой в творчестве и потоке мыслей, — говорит он.  — Звучит и правда неплохо, но…  — Но что?  — Почему, Федь? — спрашивает Дазай и смотрит на него. — Почему ты не хочешь, чтобы я умирал?  — Я не говорил, что не хочу, чтобы ты умирал, — тихо посмеивается Фёдор. — Весь твой монолог был построен на том, что ты хочешь умереть, но продолжить светить после смерти.  — Но ведь если у меня всё получится, то ты останешься наедине с этим сумасшедшим миром. Разве тебе не будет одиноко?  — Будет. Но почему тебя должно это беспокоить, Дазай? Это твоя жизнь, и твоя… смерть. Кто я такой, чтобы тебя останавливать?  — Фёдор Достоевский, — смеётся он. — Самый искусный лгун из всех, кого я знаю. Так почему?  — Да, ты прав. Даже я не могу принять до конца все твои желания, потому что мой эгоизм гораздо сильнее, — отвечает Фёдор. — Я действительно не хочу, чтобы ты умирал. Никогда.  — Я не хотел бы умирать один, потому что это будет значить, что мы больше никогда не сможем поговорить. Или помолчать вместе с тобой, — отвечает Дазай. — Идём спать?  — Думал, ты предложишь двойной суицид, — смеётся он. — А ты бы согласился? Федя, я знал, что ты мой самый лучший друг!  — Нет, Дазай, я ещё не покорил этот мир, чтобы умирать, — отвечает Фёдор, вставая и подавая ему руку. — К тому же идея об уничтожении человечества звучит куда более привлекательнее.  — Устроишь геноцид, чтобы люди не мешали мне жить? — смеётся Дазай и вкладывает свою ладонь в его, чтобы опереться на неё и тоже встать. — Тогда мне придётся тебя остановить, иначе это будет невероятно скучная жизнь.  — Тебе не угодишь, — отвечает Фёдор.  — Можешь почитать мне Маяковского перед сном, — предлагает он, пока они возвращаются к дому. — Можешь, — смеётся друг в ответ.       Дазай снова улыбается, останавливаясь около дома своих родителей. Дверь открывает отец, и он выглядит немного удивлённым, потому что сын не часто балует своими визитами. Он тут же обеспокоено хмурится и вместо приветствия спрашивает: — Что случилось, Дазай?  — Разве что-то должно случиться, чтобы я приехал в гости? — смеётся он и заходит внутрь. — Мама дома? Что на обед?  — Мы собирались съездить в центр города в новый итальянский ресторан, — отвечает Мори, закрывая за ним дверь. — Твоя мама уехала в салон с самого утра, чтобы снова сделать что-то с волосами. Не забудь сказать, что заметил, что изменилось, и тебе очень нравится.  — Неужели за столько лет она не поняла, что эти кудри невозможно выпрямить? — спрашивает Дазай, проходясь до гостиной. — Женщины такие странные. Она на машине? Тогда я могу отвезти тебя. — Да, — говорит отец, идя следом. — Если ничего не случилось, то повод для приезда радостный?  — Можно сказать и так. Я переезжаю в Европу на какое-то время. Подобрал несколько интересных для себя программ в университетах Германии, — отвечает он.  — На несколько лет ты хотел сказать? — Не думаю, что это будет так долго, у меня ведь за плечами уже огромная практика. Постараюсь договориться, чтобы мне зачли исследовательскую деятельность за время преподавания в университете, — говорит Дазай. — А вот для получения докторской степени придётся уже постараться.  — Значит, не бизнес? — спрашивает Мори. — Что ж, мне стоило быть к этому готовым. — Ну немного не тот доктор, — смеётся он. — Но доктор!  — Да, это и правда забавно, как ты пошёл по моим стопам, но своей дорогой, — улыбается отец. — Хорошо. Я поддерживаю твоё решение. И мама точно будет в восторге, — продолжает он и раскрывает руки для объятий. — Ну не-е-ет! — фыркает Дазай. — Как будто мне пять лет, и я только что сообщил, что хочу стать космонавтом. Я уже взрослый мужик. — Хочешь обидеть отца? — спрашивает Мори. — Вот умру… — Какие дешёвые манипуляции! — отвечает он и обнимает его. — И я очень сомневаюсь, что у тебя в какой-нибудь клинике нет подпольной лаборатории, где ты тайно пересаживаешь себе органы для вечной жизни. — Да за кого ты меня принимаешь? — смеётся он. — Мы делаем всё официально. — Я знал! — говорит Дазай. — Едем тогда?  — Да. 

***

      Тем же вечером Дазай снова сидит за ноутбуком в своей квартире и разбирает завалы из студенческих работ, появившихся за время его отсутствия.        Только теперь его не беспокоят тревожные и угнетающие мысли по поводу смысла жизни.        Он снова наливает себе виски, но уже не для того, чтобы заглушить печаль, а для того, чтобы насладиться прекрасным моментом. Моментом, в который он нашёл очередной важный ответ о себе.