Особая философия

— Получается, что ты не нашёл ответы в Чуе? — спрашивает Фёдор на прогулке по лесу.  — Да. Когда я увидел его в клубе, мне показалось, что он такой смелый и свободный, каким я никогда не смогу стать. Ты ведь представляешь, да? Он не просто выбрал себе работу танцовщика, но и выглядел просто лучшим по сравнению с остальными, — отвечает Дазай. — И он так прикольно общался, что я был поражён до глубины души, но оказалось… что это всё было ради лёгких денег, а в голове у него на самом деле беспорядок, а не красивые мысли, к которым хочется прикоснуться. Я увидел то, чего нет, как всегда.  — Я тоже это увидел, поэтому ты не один здесь дурак. Чуя действительно производит впечатление очень уверенного в себе и харизматичного человека, который точно знает, чего хочет. И я удивлён, что мы оба ошиблись, — задумчиво отвечает Фёдор.  — Такое понятие «любви» мне очень нравится, когда чувствуешь что-то не к реальному человеку, а к картинкам, которые рисует воображение. Влюбляешься в иллюзию, которую создаёшь, а позже начинаешь испытывать боль, ведь ожидания не имеют ничего общего с действительностью. И эти эмоциональные качели настолько прекрасны, что люди тратят годы, чтобы воплотить их в своём творчестве, а мы читаем об этом или смотрим фильмы, ставя себя на место главного героя. Сопереживая и проживая какую-то свою историю с ним, — говорит Дазай и останавливается, чтобы прикоснуться к еловой веточке. — Но по факту это не новогоднее дерево, исполняющее желания под праздничную музыку, а обычная сосна.  — Это пихта, — смеётся Фёдор и тут же получает кулаком в плечо. — Ай-яй!  — Да хоть берёза, смысл не в этом! — Прошу, помилуйте, молодой господин! Ваш покорный слуга больше не будет сомневаться в ваших познаниях о соснах!  — Умные психологи сказали бы, что тебе неприятно слышать то, что я говорю, потому что это слишком похоже на правду, — говорит Дазай. — Поэтому ты и переводишь тему, так?  — В отличие от тебя я его отшил, так что не знаю. Передай умным психологам, чтобы вернули свои дипломы, — отвечает Фёдор и уходит вперёд по тропинке. — Видел бы ты его лицо, когда я предложил ему снова встречаться после того, как мы развлеклись по пьяни. Будто Эдвард Мунк с него писал «Крик».  — Зачем ты мне это говоришь сейчас?  — Затем, Дазай, что это была безобидная шалость. Ты ведь знаешь, что у меня в кабинете есть не только смазка, — посмеивается он. — Вопрос не в том, что было, а в том, чего не было.  — Как мило, — отвечает Дазай. — Спасибо, что не трахнул парня, который мне нравится? Это я должен сейчас сказать?  — Пожалуйста. И заметь, что это всё было не с моей инициативы, я просто хотел извиниться, — отвечает Фёдор.  — Да-да. Мы можем поговорить о чём-то ещё?  — Не-а. — В смысле? — хмурится он, останавливаясь и глядя на своего друга. — Прикольно ковыряться в моих душевных ранах или что?  — Нет, Дазай, это прикольно только для тебя. Наверное, мне хочется до тебя донести мысль о том, что Чуя с самого начала вытирает об тебя ноги. Ты пытаешься с ним бороться, но не получается. Снова и снова бежишь с готовностью отдать всё, что у тебя есть, а он… сколько вы не общались с последней встречи?  — Неделю, — тихо отвечает он. — Ему было похуй целую неделю, а сейчас он объявился лишь потому что ты пропал с радаров, — продолжает Фёдор. — И что-то я не вижу его здесь с цветами.  — Он не знает, где я, — фыркает Дазай. — Откуда ему здесь взяться?  — Тогда, возможно, он бы позвонил мне? Так ведь он делал, когда не мог меня найти? Будил тебя посреди ночи, чтобы это сделал ты.  — … — он молчит и засовывает руки в карманы, продолжая идти вперёд. Такое развитие диалога Дазаю совершенно не нравится.  — Извини.  — Расслабься, — отвечает Дазай. — Ты лишь озвучиваешь то, о чём я думал всё это время. И почему-то когда эти слова обретают форму, они причиняют гораздо больше боли.  — Потому что мысли можно выкинуть и заглушить, Дазай. Сделать вид, что их не было, — отвечает Фёдор. — Я не говорю о том, что тебе плохо из-за Чуи, но ты не можешь отрицать, что он повлиял на твоё состояние. Вопрос лишь в том, зачем? Ты ведь больше всего на свете ненавидишь боль. Думаешь, он сможет полюбить тебя таким, какой ты есть?  — Я уже знаю ответ, — говорит Дазай. — И теперь снова хочу выпить.  — Пойдём лучше украдём у кого-нибудь палатку и посмотрим вечером на звёзды?  — А потом устроим ужин при свечах и переспим прямо в гостиной у камина? Так ты обычно делаешь, когда едешь с кем-то за город? — смеётся он.  — М? — зависает на пару секунд Фёдор. — Ужас, у меня настолько нет фантазии по-твоему? Если бы у меня была цель с тобой переспать, то такой ванильный бред бы точно не сработал.  — Ванильный бред, — повторяет он и продолжает смеяться. — Ванильный… бред. Забавно.  — Что? — удивляется он. — Ты хочешь ужин при свечах?  — Нет, — отвечает Дазай и смотрит по сторонам в поисках хоть какого-то указателя. — Я уже сказал, что хочу выпить, поэтому нужно ограбить отельный ресторан, а не бедных отдыхающих. — Ладно, будем пить в час дня. Почему бы и нет, — пожимает плечами Фёдор.  — Так бы сразу, — смеётся он. — Нахер мне не сдались эти мёртвые кусочки энергии, летающие в космосе.  — А вот это и правда забавно, что ты завидуешь звёздам, — смеётся он и берёт Дазая за локоть, чтобы направить в нужную сторону. — Мы оттуда пришли.  — Может, я хочу пройти через пруд?  — У тебя не получится в нём утопиться, он декоративный, поэтому слишком мелкий. — Я буду лежать лицом вниз, а ты подержишь мою голову, — предлагает он. — А потом меня съедят карпы, и никто ничего не заметит.  — … — Фёдор молча достаёт телефон и начинает что-то там искать под вопросительным взглядом Дазая. — Хм, безрассудное поведение может быть признаком депрессии, а вот бредовые идеи… — Боже, не позорься, зачем ты это гуглишь? Я же пошутил!  — Ага, все сумасшедшие так говорят, — смеётся он. — И я бы не стал тебя убивать, пока ты не перепишешь на меня всё своё имущество и бизнес.  — О!  — Да, а твоим родителям я бы сказал, что мы тайно встречались всё это время. И я так разбит из-за этой потери, что места себе не нахожу, но обязательно продолжу твоё дело!  — Моя мама была бы счастлива, — смеётся Дазай. — Она всегда мечтала, чтобы рядом со мной был типичный «сын маминой подруги».  — Мы плохо знакомы, если она так думает обо мне, — отвечает Фёдор. — А я о чём? Всегда то же самое говорю! А она мне знаешь что? «Федечка, Федечка, такой хороший мальчик! Воспитанный! Образованный! Вежливый! Чай вкусный привозит и подарки!»  — Обязательно скажи, если твои родители захотят развестись! — громко-громко смеётся Фёдор.  — Нет-нет, ты будешь ещё более кошмарным отцом, чем Мори! Ни за что! — хохочет Дазай.        Они доходят до ресторана по дороге, которую указал Фёдор, и с обещанием, что они обязательно сходят к пруду попозже. Отдыхающих мало из-за того, что будни, поэтому они садятся за столик на террасе в гордом одиночестве. Птички распевают свои весенние песни, пока Дазай заказывает себе виски со льдом и тёплый салат. Телефон снова начинает разрываться от звонков, потому что по времени сейчас как раз заканчивается очередная пара. И он смотрит на входящий вызов, так и не решаясь взять трубку. — Не думаешь, что стоит ответить? — спрашивает Фёдор, отвлекаясь от меню. — Хотя бы узнаешь, что он хочет.  — Не хочу разговаривать. — Напиши сообщение?  — Недавно ты говорил, что я занимаюсь самоуничтожением, бегая за Чуей, а сейчас что поменялось?  — Он может снова завалиться к тебе домой и попасть в неприятности, — пожимает плечами он. — А вдруг ему взбредёт в голову поехать к твоим родителям?        Дазай молча кивает и отвечает на звонок. Ошарашенный Чуя на другом конце тут же начинает заваливать вопросами. — Привет, да, я заболел, — говорит Дазай. — Обычная простуда. Не хочу никого заразить, поэтому решил взять больничный.  — Почему ты не сказал мне, что заболел?! — спрашивает Чуя, хотя это больше похоже на… наезд? Не очень понятно по интонации, он ведь всё время чем-то недоволен и ведёт себя довольно агрессивно.  — О, извини, впредь буду оповещать, — отвечает Дазай. — Тебе смс отправлять или письма по электронной почте? Ещё о чём-то отчёты нужны?        Фёдор сидит напротив, положив голову на руку, и тихо посмеивается вместо того, чтобы выбирать еду. И, судя по долгому молчанию, на другом конце происходят какие-то сложные мыслительные процессы.  — Нет, — наконец-то отвечает Чуя. — Извини, я не это имел в виду. Просто хотел узнать, в порядке ли ты и могу ли я чем-то помочь?  — Спасибо, — говорит Дазай. — Обо мне есть кому позаботиться, поэтому можешь не беспокоиться.  — Что это значит? — не понимает он.  — Это значит, что нехуй пропадать на неделю, а потом делать вид, будто я что-то тебе должен сообщать.  — Я не пропадал, мне нужно было время, чтобы подумать обо всём, Дазай. Столько всего навалилось разом, что я потерялся, — отвечает Чуя. — Я же говорил тебе… — Ты говорил, что мы будем вместе, а потом игнорировал мои сообщения и звонки, когда я хотел с тобой встретиться. Возможно, я пропустил момент, где ты сказал, что тебе нужно время? Так скажи, когда это было, м?  — Я думал, что ты достаточно умный, чтобы догадаться о том, что человеку тяжело воспринять новость о том, что он болен! — говорит он. — Видимо я ошибся, и все твои истории о прошлом были очередной пустышкой, которую ты решил мне подсунуть, чтобы получить своё. Ни капли не удивлён.  — Чего?! — удивляется Дазай.  — Ничего. Выздоравливай, Дазай, — отвечает Чуя и кладёт трубку.  — Мы не договорили! — кричит он, и слышит в ответ лишь гудки. — Вот же сука! Сука! Сука! Сука! Да как так можно?!  — Пожалуй, тоже закажу себе виски, — говорит Фёдор и поднимает руку вверх, чтобы подозвать официанта. — В чём ты виноват на этот раз?  — В том, что я не догадался. Не догадался, понимаешь? Что ему нужно было подумать обо всём, — отвечает Дазай и залпом выпивает свой виски. — Он считает, что я пиздабол и полный придурок. Просто ахуительно! Что у него в голове вообще происходит?! Там сахарная вата вместо мозга?  — Дазай, — говорит Фёдор. — Он проецирует на тебя свои ожидания и проблемы. Сам в себе не может разобраться, поэтому думает, что это должны сделать окружающие.  — Он сказал, что я соврал о своём… прошлом. Я никогда ни с кем не делился своей историей… — продолжает он. — Никогда. И он упрекнул меня этим. Что я не могу догадаться и понять, как тяжело сейчас ему. Почему он не думает, как тяжело, блять, мне?!        Дазай разблокирует телефон и пишет сообщение Чуе, что тот может думать столько, сколько ему угодно. И что на этом всё заканчивается, потому что выслушивать дерьмо в своей адрес он больше не намерен. Он отправляет сообщение и блокирует контакт. — Полегчало? — спрашивает Фёдор. — Нет. — Это была заведомо проигрышная партия в шахматы, ведь твой соперник уверен, что вы играете в покер, — говорит он. — Или… в бутылочку? — Видимо, — отвечает Дазай и повторяет свой заказ. — Но всё же несколько ответов я нашёл. Точнее подтвердил несколько своих теорий по поводу людей. — Что всем на самом деле глубоко всё равно друг на друга, потому что в душе каждый человек — эгоист, которого заботят лишь собственные проблемы? — спрашивает Фёдор. — И, наверное, что не нужно пытаться никого спасать, если тебя об этом не просят. Я отчасти понимаю Чую. Я тоже чувствовал себя очень потеряно, когда только переехал сюда, хотя и радовался, что смог подальше сбежать от родителей, мне было одиноко и не хватало поддержки. Я неосознанно искал людей, которые смогут обо мне позаботиться и сказать, где правильные решения.  — Нашёл?  — Нет. Понял, что если буду руководствоваться такими принципами, то моя жизнь будет в чужих руках, — отвечает он. — Знаешь, это ведь сложно, когда ты стремишься к независимости, но при этом совершенно не знаешь, что нужно делать, чтобы быть счастливым. А все советы, которые получаешь со стороны, кажутся идиотскими. Но затем набиваешь одну шишку за другой и начинаешь что-то понимать. В его случае можно всё свести к возрасту. Будь он нашим ровесником… тогда было было гораздо больше вопросов. — Хм, ты прав, — говорит Дазай. — И очень многое зависит от родителей. Он что-то про них рассказывал?  — Нет. Я понял только то, что финансовая ситуация в семье была не очень, поэтому он с таким рвением пошёл работать раньше, чем пары начались, — отвечает Фёдор. — Хотя деньги не взял, странный.  — Мои взял, я буквально их впихнул, — смеётся он и снова отпивает виски. — Какой же я идиот. Просто феерический. Поставил неадекватного парня выше нашей дружбы. И что в итоге? — Итог всегда одинаковый, Дазай, — отвечает он и поднимает свой стакан, чтобы чокнуться с ним. — Вряд ли мы когда-то будем нужны этому миру, как бы печально это ни звучало.  — Ты прав, русский медвежонок. Ты, как всегда, прав, — отвечает он и чокается с Фёдором.        «Обед» начинает проходит всё веселее, ведь алкоголь делает своё дело, и, проторчав в ресторане почти до вечера, они выходят из него пьяные и отдохнувшие. С бутылкой виски под рукой, которую купили перед уходом.        Дазай ещё раз предлагает пойти к пруду, чтобы покормить карпов, но Фёдор в буквальном смысле тащит его за шиворот домой. И тогда тот предлагает сходить на горячие источники, хотя эта идея выглядит так себе, учитывая нагрузку на сосудистую систему организма после шести, семи, восьми… или девяти двойных порций виски на каждого, но Достоевский соглашается. Лишь потому что достаточно пройти пару метров от дома, чтобы оказаться в горячей воде.        И вот Дазай сидит на камнях и глушит виски уже с горла, полностью обнажённый, пока его друг ходит вокруг и выискивает взглядом палатку.  — Если так хочешь посмотреть на звёзды, то можно забраться на крышу? — предлагает Дазай. — За это нас могут выселить, не думаешь?  — Максимум попросят заплатить штраф, — смеётся он и опускает руку в воду, чтобы создать волну брызг. Но они, к сожалению, не достают до Фёдора. — Сдалась тебе эта палатка…  — На траве лежать холодно, — всё, что отвечает он, возвращаясь к дому ни с чем. — Надо было что-то взять. Почему я не подумал.  — Да боже ж мой, — говорит Дазай и вылезает из воды, а затем надевает на себя халат и кроссовки под удивлённым взглядом друга.  — И куда? — Сиди спокойно, найду тебе эту дурацкую палатку, — отвечает он.        Становится даже немного интересно, как это будет выглядеть. Пьяный, молодой и мокрый парень в одном халате разгуливает по территории отеля и спрашивает у посетителей, можно ли одолжить их палатку на вечер? Или он сразу пойдёт в главное здание к администраторам, чтобы они решили этот вопрос? Ни телефон с собой не взял, ни бумажник. Только своё обаяние.        Фёдор смеётся и выполняет указания — садится спокойно в воду в ожидании. Он собирает волосы сзади в незамысловатый пучок, а виски становится вкуснее с каждым глотком. Этот мини-отпуск ему точно запомнится благодаря Дазаю.  — Всё, будут тебе звёзды, — говорит он, вскоре возвращаясь.  — Украл палатку? — смеётся Фёдор, запрокидывая голову назад, чтобы посмотреть на него. — Конечно. Ты ведь хотел краденную, — отвечает Дазай и забирает у него бутылку виски. Он делает пару глотков, а затем скидывает с себя халат и усаживается в воду рядом. — Скажи, почему?  — «Ведь, если звезды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно?» — отвечает он. — Не думал, что тебе нужны звёзды. — Они нужны тебе, — улыбается Фёдор. — «Ведь теперь тебе ничего? Не страшно? Да?!» — Мне никогда не страшно, — отвечает Дазай, подразумевая что-то понятное лишь им двоим. — Это похоже на мир, в котором остановилось время. Замерли все ситуации, а люди замерзли в несуразных позах прямо в процессе своих дел. Ничего не существует и при этом существует одновременно, но в центре остаётся только главное… — …Душа. Одна на нас двоих, — заканчивает его мысль Фёдор.