•••
И он действительно зашёл. Заглянул в класс, когда Хисын ещё даже рюкзак собрать не успел, и довольно махал рукой, подзывая к себе одним только взглядом. И Ли не мог воспротивиться, быстро и беспорядочно скинул все вещи в сумку и выскочил из кабинета, довольно улыбаясь в предвкушении. Наверное, так много он не улыбался уже давно. Из-за Джеюна глупая ухмылка весь день не сходит с лица, и со стороны, наверное, кажется, что Хи совсем сошел с ума. Хотя, в любом случае, это намного лучше, чем уставший и перманентно почти плачущий взгляд. По дороге к Джейку домой он рассказывал что-то без остановки. Сначала о маме, потом о том, как она сильно любит готовить. Потом о детстве в Австралии, глупых одноклассниках из тамошних школ и таких же придурках из его нынешнего класса, которые издевались над парой девчонок, пока Джеюн их не осадил. Надо же, как у него всё интересно. Хисын молча слушал, не переставая улыбаться и периодически смеяться, когда сам рассказчик давал для этого повод своими шутками. – Джеюн, а у тебя много друзей? – внезапный вопрос от друга заставляет парнишку зависнуть, хлопая глазами в попытках вспомнить, будто так мысли придут быстрее. – Ну, не сказал бы, если честно. Общаюсь с парочкой из Брисбена, так, переписываемся раз в месяц. В классе я хоть и тусуюсь с той компашкой, которую ты сегодня видел, но всё равно не так тесно общаюсь. У меня есть друг из параллели, вот он хороший, с ним я достаточно близок. И еще двое из классов младше, но с ними получается пересекаться редко, это так обидно. Они очень добрые, такие милые, честно. Один Ники только отнекивается, что он не милый и уже вырос, что уже работает даже, но я же знаю, как сильно он любит котиков и мороженое, – он усмехается, оборачиваясь на Хисына. – А ты? У тебя много друзей? – У меня есть ты. Мне достаточно. – смущённо опускает глаза Ли, следя за тем, чтобы не споткнуться. – О... Мне очень приятно, правда... Но разве у тебя нет кого-то ещё? Ты же староста, их всегда любят. – Не-а. Наверное, я действительно выгляжу слишком недовольным со стороны, раз со мной никто не хочет даже элементарно общаться. Ну, знаешь, может это и к лучшему... – и парень смолк, не зная, что ему добавить. Джейк только соглашается кивком, хоть и думает, что это не совсем уж хорошо. Конечно, ему очень приятно, что он на первом месте, но тот факт, что это место ещё и единственное...•••
– Маааам, я дома! – кричит Джеюн, когда преодолевает расстояние от калитки до двери вместе с Хисыном и ступает на порог дома. Ли мнётся за парнем, не зная, когда ему следует войти следом. Он ещё даже не видит ничего внутри дома, кроме крохотного кусочка обоев, видневшегося сквозь щель приоткрытой двери, но уже слышит лай, от которого вздрагивает. Джейк выглядывает в ожидании, пока его друг войдет внутрь, будто бы не понимая, отчего тот завис на месте. А Хи просто не знает, чего ожидать, и как собака отреагирует на него. Хоть Джеюн и говорил, что его Лейла любит новых людей, ожидать можно чего угодно. Стоит войти внутрь и захлопнуть дверь, как кремовое пятнышко, заметное пока только периферийным зрением, мелькает мимо хозяина и мчится на Хисына, прыгая на него от радости и звонко лая. Поначалу, безусловно, стало страшно. Не столько от самой боязни собак как таковых, сколько от внезапности и громкости произошедшего. Светлая бордер-колли буквально вся сияет от счастья, сбивая с ног гостя (причем в буквальном смысле этого слова). Хисын не может устоять на ногах и от одного удачного прыжка Лейлы падает, выставляя назад руки, чтобы не ушибиться, и в конце концов собака пользуется этим моментом, чтобы приблизиться к лицу и начать облизывать губы и нос нового человека в этом доме, как бы исследуя, не в силах нарадоваться. Ли просто не знал, что ему делать, но пугаться и бежать явно не хотелось. Лейла близко жалась к нему и щекотала лицо, оттого стало так иронично смешно, что Хисын даже тихонько хихикнул, пытаясь оторвать от себя мордашку, чтобы спокойно погладить. – Лейла! ну ты чего, нельзя же так гостей с ног сбивать, – быстро залепетал Джеюн, кидаясь другу на помощь и успокаивая перевозбужденную собаку. От этого Хисын засмеялся только в разы сильнее, и Шим в след за ним. – Она такая смешная, – фыркает парень и утирает лицо, тиская пушистую шёрстку и глупо улыбаясь, словно дурачок. Он просто не мог сдержать умиления, глядя на то, как Лейла рада одному только его появлению, хотя до этого и не знала о существовании такого человека вовсе. – Джеюн-а, что такое? – послышался обеспокоенный женский голос со стороны одной из комнат, откуда доносился звук шкварчащего мяса на плите и сопутствующий запах, так что не сложно было догадаться, что то была кухня. Видимо, услышавшая лай собаки и чужой голос в прихожей, госпожа Шим решила ненадолго оставить готовку, чтобы выйти и проконтролировать происходящее. – Боже, Лейла! Оставь парня в покое, – женщина пригрозила пальцем своей воспитаннице, на что она действительно притихла, и только хвост, бьющийся о пол, выдавал её бесконечное счастье. – Не ругайте её, она просто слишком рада, – мягко просит Хисын, не успевая даже опомниться и поздороваться с только что вошедшей. – Ой, а ты Хисын, правильно? – женщина приветливо улыбается и почти подбегает к парню, чтобы помочь ему встать с пола, ибо тот так и не успел. Она подает ему руку, помогая подняться, и вместе с тем сразу пожимает её. – Привет-привет, приятно познакомиться. Джеюн столько о тебе рассказывал... – Ну мам! – тут же протестует сын на то, что мама выдала его секрет, недовольно скидывая с себя кеды и оставляя их беспорядочно валяться на пороге. Если быть честным, от происходящего у Хисына едва ли не округляются глаза, и он с трудом сдерживает себя, чтобы не сделать этого. То, что Джейк может поднять голос на свою маму, даже в шутку, то, что он вот так просто и небрежно скинул обувь на входе, не поставив в обувницу, – это всё так поражает, что Ли даже обидно становится от того, что он сам не может позволить себе такой роскоши. Наверное, то, что происходит тут, и есть признаки счастливой семьи? – Приятно познакомиться, госпожа Шим, – парнишка уважительно кланяется и осторожно жмёт руку, будто бы боясь, что от его касания она вдруг ослабнет и выскользнет. Не хотелось бы повторения того, что даже вспоминать страшно. – Вы голодные? Как будет готово, я принесу вам в комнату, если хотите. Будете заниматься? – Ага, спасибо, мамуль, – Джеюн тепло улыбается, хватая Хисына за свободную руку и уже готовясь куда-то идти. – Мы посидим поболтаем просто. Ли кивает хозяйке дома и спешно топает за другом, который, в свою очередь, уже свернул направо по коридору и стал подниматься на второй этаж. Поразительно большой дом для среднестатистической семьи. Хотя, может, так просто кажется сперва, и это Хисын просто не привык. Позади слышались счастливые шаги Лейлы, которая с каждым шажком стучала когтями по паркету и фыркала. Она казалась Хисыну просто безумно милой, настолько, что хотелось заобнимать этот комочек радости. Шим, поднявшись по лестнице, тут же сворачивает в комнату, по которой сразу становится ясно, кто в ней живет. На стенах и двери плакаты с популярными франшизами, письменный стол завален всем, чем можно, кроме учебников, а на декоративных полках и стеллажах полный беспорядок из фигурок, книжек и тетрадок. Очень в духе Джейка, если так подумать. Ли только по-доброму улыбается, но даже тут не без толики зависти. Хотелось бы ему тоже иметь время на фильмы и сериалы, комиксы и мангу. Он только краем уха слышит про это от одноклассников, но сам на деле даже не может вступить в обсуждение, ибо попросту не понимает, о чем речь. Он не смотрел, не знает как, и не может это сделать. Да и плакаты... Как бы он ни хотел, он просто не сможет их повесить. Никогда. Пока не съедет. Потому что не хочет, чтобы то, что ему дорого, было порвано в клочья, и лучше не рисковать. Любопытный взгляд останавливается на плакате с какой-то дорамой, вероятно, и Хисын всматривается получше, пытаясь понять, о чем бы там могла идти речь. Выглядит сперва как милая и приятная повседневная романтика. И Хисыну такое нравится: что-то простое, лёгкое, без лишних кошмаров и трудностей. Ему своих хватает, на чужие смотреть как-то... – А, это... – стыдливо начал Джеюн, закрывший за ними дверь и падающий на мягкую кровать. Его взгляд также пал на плакат, на который загляделся друг. – Эта дорама... Ну, тебе не понравится, не обращай внимания. – Почему ты так решил? – он глупо хлопает глазами, искренне не понимая, отчего так может казаться. Он ведь не говорил, что такого не любит. Напротив ведь. – Ну, парням обычно такое не нравится. Надо мной пару раз постебались, когда я вступил с девчонками в обсуждение новой серии какой-то романтики. Я, конечно, сильно поругался тогда с парнями, почти до драки дошло, но зато они больше не лезут. Но и я про дорамы не говорю. – А мне нравится этот постер, – удивляется Ли, переводя взгляд на Джейка и уже через пару секунд осторожно подсаживаясь к нему на кровать, не смея залезать на нее с ногами, как сделал это сам хозяин. – Он такой теплый, что ли... Я бы хотел посмотреть что-то подобное. – Тебе правда нравится? – тут же радостно выпаливает Шим, и в ответ на положительный кивок подлетает с кровати и каким-то образом выуживает из завала на столе ноутбук, с которым снова возвращается на мягкую постель. – Так давай посмотрим! Я обожаю повседневность, лучший жанр. Хочешь именно эту дораму? – он кивает на плакат, – или я могу выбрать? – Выбери что-нибудь на свой вкус, – улыбается Хи, удивленный тем, как засветился парень после одного только "нравится". – А ты уже смотрел что-то? Какая твоя любимая? – тут же завелся Джеюн. – Я уже столько всего пересмотрел, сто процентов должен знать, если хотя бы часть названия скажешь. Пока парень вбивал какой-то неизвестный Хисыну сайт в поисковую строку, тот смущённо смолк, не зная, как подобрать слова. Потому что он не смотрел ничего такого. Потому что сказал, что ему нравится, только опираясь на первое впечатление от постера. – Я... Ну... Если честно, я ничего такого не смотрел... – Как? Вообще? – тут же захлопал глазами Джеюн, отрываясь от экрана, – даже "Истинную красоту" не смотрел? Это же классика кринжа, как так можно? – Ну... У меня просто не было времени особо, я только маленькие отрывочки в соцсетях видел. "И возможности не было, потому что отец в любой момент может зайти в комнату и зарядить чем-нибудь за то, что прохлаждаюсь", – пролетает в голове, но так и остается неозвученным. – Жесть. Ну ничего, надо тебя просвещать, ещё не всё потеряно, – понимающе улыбается Шим и возвращается к сайту, вбивая какое-то название в локальную строку поиска. – Эта дорама вроде свежая, не так давно вышла. Хотя, блин, в сентябре? Вроде уже и давненько. Ладно, не суть. Посмотрим? – А... А про что там? – устремляя взгляд на экран и рассматривая обложку бормочет Хисын. – Короче! – радостно подпрыгивает Шим, едва держа на коленях ноутбук, чтобы тот не рухнул на пол с кровати. – Главная героиня может слышать ложь, а вот этот парень... – он тыкает в экран, показывая на красивого актера на обложке, – он продюсер одной популярной девушки айдола и скрывает свое лицо, потому что подозревается в убийстве чуть ли не пятилетней давности. Я слышал, она очень интересная и смешная, мне нравится. И сюжет неплохой. – Звучит хорошо, – кивает Ли. Джейк хлопает по месту рядом с собой, прижимаясь к стене и зовя Хисына залезть на кровать с ногами, и устроиться поудобнее. – А можно?.. – Спрашиваешь ещё? Садись ближе, а то смотреть будет неудобно. Скоро еще мама обед принесет, вообще супер будет. И Ли послушно двигается ближе, прижимаясь к дружескому плечу, и устремляет взгляд в экран. Поднять их на Джейка сейчас кажется непосильной задачей. Так неловко почему-то. Такую атмосферу разбавила только Лейла, сама открывшая дверь в комнату и вошедшая внутрь, довольно виляя хвостом. Она устроилась под боком у Джейка, положив мордашку ему на бедро и пристально глядя на Ли. Почему-то она казалась ему без причины милой и такой доброй. Первая серия показалась безумно интересной, и Хисын стал довольно задавать вопросы Джеюну. Они оба строили догадки, предполагали что-то. Если быть честным, Хисыну безумно понравилось. Просто болтать, просто смотреть какую-то романтику "для девчонок", просто смеяться от глупых предположений и улыбаться друг другу. Просто быть обычным подростком. Не успел Джейк включить следующую серию, как в комнату вошла его мама с миниатюрным столиком в руках, на котором стояли две тарелки с карри и рисом. Сын, только увидев это, подорвался с места, забирая у мамы легкий столик с едой и ставя его на пол. – Мам, надо было позвать меня, ты чего? Тяжело же, не надо таскать такое, тем более на второй этаж, – возмущался Шим, забирая у нее из рук ложки. – Да он же лёгкий, ничего страшного. Я не хотела вас отвлекать, – отмахивалась женщина, скромно улыбаясь. – Не делай так больше, хорошо? Я переживаю за тебя, – от этих слов Джейка у Хисына сжалось сердце, да так, что готово было разорваться с минуты на минуту. Он тоже переживал когда-то. – Хорошо. Ну такой ты у меня драгоценный, – женщина улыбается и целует сына в щеку, на что тот морщится, но призрачный след с щеки не стирает. – Всё, не мешаю вам, мальчики. Приятного аппетита, – и госпожа Шим тут же удаляется, закрывая за собой дверь. – Вы так любите друг друга, – Хисын улыбается, стараясь не выглядеть грустно. Но, казалось, что-то его выдавало с потрохами. То ли слишком расслабленные глаза с намеком на грусть, то ли поджатые губы. – Конечно. Кто свою маму может не любить? – парень поднимает миниатюрный столик и ставит его на кровать, ибо именно для нее он и предназначен. Придвигает к Хисыну тарелку и вручает столовые приборы. – Ты прав. Я тоже обожаю свою маму, – глаза бездумно пялятся на еду, а мысли сами собой улетают куда-то далеко. Зря он поднял эту тему. – Я и папу люблю, и бабушку. До жути всех люблю. Жалко, что папа сейчас на работе, я бы вас познакомил, он у меня тоже замечательный. А с бабушкой я вообще почти всё детство прожил, она такая добрая, ты бы знал. Самая лучшая на свете. – Вот как... Очень хорошо, что у вас такая дружная семья. Приятно слышать, – он дружелюбно улыбается и тянется за ложкой, чтобы поскорее набить себе рот и избежать последующих после этого расспросов. – А у тебя? У тебя дружная семья? – заинтересованно начал Шим, но увидев, что чужой рот занят для того, чтобы ответить, решил тоже приняться за еду и подождать. Хисын же отвечать особо не планировал. Было до жути стыдно признавать, что от семьи у него осталось одно название. Безусловно, дом Джеюна ему казался в тысячу раз комфортнее, чем свой собственный. Одна только Лейла сколько стоит, что уж говорить об отношениях с мамой. Мама... Одна только мысль о ней заставляла Ли вздрогнуть и уткнуться в тарелку, не желая даже глаз поднимать. И, кажется, Шим это почувствовал, потому что совсем скоро потянулся к пробелу на ноутбуке, стоящем на мягком пледе на кровати, и запустил вторую серию. Хи на это только благодарно улыбнулся и внимательно уставился на экран. Четвертая серия закончилась, оставив послевкусие какой-то непонятной обиды на то, что сюжет не вместили в эти четыре часа. Но в то же время это и заставило Джейка потянуться к тачпаду и уже щёлкнуть на кнопку "5 серия", однако взгляд Хисына в это время метнулся в правый нижний угол, и сердце тут же остановилось на пару секунд. По крайней мере, именно так это и ощущалось. Потому что беленькие цифры на сером фоне светились ярко и били в глаза своей величиной. 21:27. Он, казалось, даже вздрогнул от одной только мысли, что придется идти домой. Сначала до остановки, потом на автобусе минут двадцать, и от остановки к дому... Он не успеет. Видимо, сегодня будет больно, если отец вышел из вчерашнего состояния, что очень вероятно. – Джеюн, я... Я пойду, уже так поздно, – он внезапно стал рыскать руками по кровати, пытаясь нащупать телефон, и, в конце концов, найдя его, уставился в экран, убеждаясь, что глаза его не обманули. – Что-то случилось? – всё началось так резко, что парнишка не успел даже опомниться, и только отложил ноутбук в сторону, чтобы тот не пострадал, когда он подскочил с постели вслед за Хисыном. – Я что-то сделал не так? – Что? Нет, конечно, – тут же начал оправдываться Ли, размахивая ладошками. – Всё было замечательно, мне очень сильно понравилось проводить с тобой время, спасибо большое. Я бы очень хотел повторить это. Просто мне правда нужно идти. Мне элементарно не безопасно настолько сильно задерживаться... Прости, пожалуйста, если тебя это задевает. – Не безопасно? – пораженный взгляд сталкивается с боязливым. При таком раскладе даже спрашивать его о каких-либо подробностях полностью бесполезно. По глазам видно, что не ответит. – Хорошо, в любом случае... Спасибо, что ты пришел. Обязательно повторим, если тебе понравилось. Шим подходит ближе к нему и нерешительно разводит руки в сторону, чтобы намекнуть на прощальные обнимашки. А Хисын и не против особо, только как-то грустно сжимает губы в улыбке и обнимает друга. Тот его понимает без слов, как будто прочел мысли, и теперь отпускает без лишних вопросов и уточнений. Джеюн проводил парнишку на первый этаж, позволил попрощаться с мамой и попросил написать сразу, как доберется домой. Ли кивнул, хотя знал, что может быть и не будет в состоянии сделать это.•••
Стоя перед порогом квартиры, Хисын коротко нажал на кнопку питания телефона и проверил время. 22:19. Не радует абсолютно. Входить ужасно страшно, хоть он и понимает, что это необходимо. Не сможет же он переночевать где-нибудь у порога, тем более в такой день. В преддверии такого дня... Ручка двери опускается. Хи знал, что она очень редко бывает закрыта на ключ. Максимально тихо он проделывает всё то же, что и всегда: беззвучно закрывает дверь, снимает кеды, крадётся к своей комнате на носочках, сжимая в ладонях все замки и побрякушки, которые могли бы зазвенеть и выдать. На удивление, сегодня звук на телевизоре включен слишком громко, и там идёт не футбольный матч, а какая-то мелодрама. Благодаря отчаянному воплю одной из героинь у Хисына получается проскочить мимо зала и остаться незамеченным. Такое чувство, что камень тревоги только что скатился с его дрожащих плеч. Парень аккуратно входит в комнату, ставит рюкзак у стола и тихо выдыхает. Свет включать не решается, слишком опасно. По поводу несделанной домашки он решит завтра утром. Сейчас бы переодеться из формы в домашнюю футболку и просто лечь спать, ничего больше и не требуется. И он тянется к шкафу, стараясь даже металлическими плечиками для одежды не звенеть, снимает с себя жилет и брюки, осторожно вешает на них рубашку, кладет на спинку стула. Домашние шорты и футболка быстро сменяют школьную форму, и Хи уже думает о том, как сейчас напишет Джеюну, пожелает спокойной ночи и ляжет спать. Если бы не одно но. Свет включается вслед за щелчком пластикового выключателя, заставляя парнишку подскочить на месте. В дверном проеме фигура отца. По глазам видно, что он не пьян, и оттого становится ещё страшнее. В этом случае можно ожидать чего угодно. Абсолютно. От того, что он мило побеседует, до того, что изобьёт до ноющих всю ночь костей. Потому что рука тяжелая, а в трезвом состоянии еще и бьёт метко. – Почему опоздал? – холодным лезвием прижимается к глотке Хисына и сразу отметает его вариант с милой беседой. Слишком строгий тон. – Гулял... С другом, – решает честно признаться он, потому что попросту не придумал еще оправданий, ибо решил, что опасность миновала. – Вот как... – он кивает, отстраненно бросая взгляд на комнату. Вычищенную до блеска, потому что Хисын каждый раз боится, что отец может зайти в любой день и вставить вечером за каждую пропущенную пылинку. Темные безэмоциональные глаза останавливаются на розетке, в которую включен блок зарядного устройства со шнуром. И стоит Ли проследить за этим взглядом, всё становится предельно ясно. Внутри всё сжимается, становится до того неприятно, что хочется заплакать. Снова. Мужчина же молча подходит к розетке, отсоединяет белый шнур от блока, пару секунд еще смотрит на провод, оценивая его у себя в ладони и несколько раз перехватывая. Хисын пошевелиться не может и всё смотрит на отца, как на самое ужасное создание, которое ему когда-либо представлялось видеть. Хотя, с какой-то стороны это было правдой. Грустной, горькой, отвратительной, но правдой. – Повернись спиной и считай. До двадцати считаешь вслух. Если голос повысишь так, что соседи услышат, я сам заткну тебе рот и продолжу, пока не надоест. Понятно объяснил? Парень уже знает, что умолять, спрашивать что-то, просить о числе поменьше – всё бессмысленно. Он тупо кивает, видит, как мужчина садится на кровать и как матрас под ним прогибается от тяжести. Подходит ближе, молча смотрит в пустые черные глаза. Вместе с ними в сознании мелькает мысль, что ничего поменять уже действительно не получится. Он молча разворачивается спиной, и от того, что не знает, когда отец начнет, становится тошно. Внутри всё сжимается от неприязни. Икры неприятно обжигает тонким хлестким ударом, оставившим жгучую полосу поперек. Жжется сильно. Хисын спокойно произносит первое "один" и замолкает. Не понятно, нравится это отцу или нет. Даже на лицо не взглянешь, чтобы убедиться и подстроиться, и остается только стискивать зубы и считать удары, пока они не дойдут до той степени, что уже и слова произнести будет невозможно. Первые пять Хисын еще выговаривал четко, хоть и понимал, что с каждым хлёстким звуком ноги жжёт неимоверно. На десятом жжение уже переросло в мучительную ноющую боль, а голос стал чуть тише и слабее. – Я же говорил тебе, что не надо опаздывать, – звучит сзади какой-то подозрительно грустный и в то же время спокойный голос. – Ты же знаешь, что мама очень это не любит. От слов о матери глаза остекленели. В сопровождении с тринадцатым ударом, более сильным, чем все предыдущие, это показалось сущей пыткой. Голос Хисына дрогнул на четырнадцатом. Глаза опустились на свои собственные ноги. Икр было не разглядеть, но ощущались они достаточно отчётливо и неприятно. Пятнадцатый удар пришелся по тому же месту, куда приходились первые шесть. Ли вздрогнул от внезапных режущих ощущений и почувствовал, как полоса на коже не просто жжёт, а адски горит. Отец, казалось, замер на секунду и уставился на то, что только что делал. Мучительные пять секунд, и сын, кажется, понял, что вызвало у него такое смятение. Из свежего, сто процентов красного следа, потекла теплая жидкость, спускаясь со временем до щиколоток. Ли только усмехнулся. Знал, что так будет. Но усмешку сбивает шестнадцатый удар, пришедшийся прямо на чувствительную кожу под коленями. Парень от неожиданности шипит, но вслух все равно произносит нужное число, хоть ноги и подкосились, и он почти уже проехался коленями по ковру, сдирая и их в кровь. Семнадцатый, восемнадцатый, девятнадцатый – все как один, одинково болезненные и одинаково рассекающие кожу. Теперь Хисын знает, что металлический штекер бьёт действительно очень больно и может при желании разрезать до кровоподтёков. В двадцатый, наверное, была выложена вся сила, потому что вместе с ним ноги окончательно перестали держать, и Хи всё же упал на пол, едва успев выставить перед собой руки. В глазах помутнело то ли от вспышек боли, то ли от слёз, наконец накативших вместе с произнесенным надрывным голосом числительным. Парень потянулся к икрам и не глядя коснулся их пальцами, проведя короткую дорожку. Кинул взгляд на руку и только убедился в своих догадках. На кончиках пальцев остались красные капельки. Но видимо, отцу показалось мало, и он кинул напоследок, оставив на столе испачканный провод, пока выходил из комнаты. – Ты даже ради матери не можешь просто прийти вовремя, – с этими словами Ли неконтролируемо шмыгнул носом. – Завтра утром пропустишь первые два урока, я уже поговорил с твоим классным руководителем. Поедем к матери. Всё понял? Ложись спать. – У меня кровь, – почти усмехнулся Хисын, уже через секунду одумавшись и собираясь забрать слова назад, ибо боялся получить чем-то тяжелым со стола по спине, но слышит в ответ совсем не то, чего ожидал. – Я принесу аптечку, разберёшься сам. Не пачкай постель. И в следующий раз скажи мне, что пятнадцати достаточно, – он скрывается в темноте коридора. Пару минут скрипит шкафчиком на кухне, пока Хисын пытается просто нормально сесть на полу и посмотреть на то, с чем предстоит промучиться сегодня ночью и в ближайшую неделю точно. Парень молча утирает влагу, полную обиды, в углках глаз и морщится. Внутри всё неприятно скручивает, и волна отвращения подкатывает уже к самому горлу, грозя вылиться в истерику, похожую на вчерашнюю. Внутри смешалось столько чувств, сколько не ощущал Хисын еще никогда, так почему сейчас они накатили все разом? Отец входит и со стуком ставит ящичек, который Ли только утром отсюда уносил, на стол, и на прощание, перед тем, как захлопнуть за собой дверь, выдает только: – Спокойной ночи. Конечно, сука, благодаря тебе она будет просто невероятно спокойной. Иногда в голове уже начинают проскакивать мысли, что спокойно будет только в том случае, если он наглотается таблеток или сделает с собой ещё чего похуже. Очень хочется огрызнуться в ответ, но Ли боится расплакаться сильнее, если откроет рот. Он еще и маму сюда приплел, да как можно вообще... Как вообще можно тронуть ту, которая никогда в жизни бы пальцем сына не тронула, а скорее бы мужа своего из дома выперла? Отвратительно, ужасно, несправедливо. Мама не любит опоздания только потому, что ценит свое время, а этому уроду даже ценить нечего, всё равно он его просирает. Ублюдок, выродок, мразь – всё, что может выдать сейчас Хисын, пока с тихим стоном поднимается с пола и лезет грязными руками в аптечку. Они неконтролируемо подрагивают, и сложно сказать, от чего именно это происходит сейчас. Обрабатывать свои свежие ссадины намного больнее, чем Хи мог себе предствить. Хоть и делал это не впервые, всё равно морщился и шипел, цепляясь свободной рукой за плед и жмурясь. Наверное, потому что место чувствительное. Хотя, кто ж его знает, почему именно сегодня так больно. Возможно потому, что перед этим было слишком хорошо. И это всё одна большая расплата за хорошо проведенное время. Сделав всё, что он считал нужным, парень оставил открытую аптечку на столе вместе со склянкой и ватными дисками, ибо собрать всё это сил не нашел. Единственное, что смог, это выключить свет, пройдя два мучительных шага, и взять телефон в руки, прихватив с собой провод со стола, чтобы подключить к зарядке. И плевать, что на нём красные запекшиеся следы, вытирать их нет никаких сил. Последним действием за сегодня он решает войти в чат с Джеюном, который уже извелся не на шутку.Jakeee
Хисын, ты дошел домой? [22:03] Ты в порядке? [22:20] Эй, Хисын, почему ты не отвечаешь? [22:37] Блин, я же попросил тебя написать, когда придёшь домой, неужели ты забыл( [23:42] Напиши, как вспомнишь, пожалуйста [23:43]Прости, что не отвечал так долго [00:04] Не мог [00:04] Я дома, не переживай [00:04]
Господи наконец-то [00:04] Ты в порядке?? Так долго молчал, что-то случилось? [00:04]Прости, давай завтра поговорим об этом [00:05] Спокойной ночи [00:05]
Что-то точно случилось. Расскажи завтра, пожалуйста, я за тебя переживаю [00:05] Если что, просто помни, что я не буду тебя ни за что осуждать и разбалтывать твои секреты на каждом углу [00:05] Спокойной ночи [00:05] От предпоследнего сообщения внутри всё выкручивает еще сильнее, чем когда отец исполнял своё наказание. Почему-то слова Джеюна воспринимаются как-то по-особенному, как какая-то трепетная и чувственная клятва. От этих мыслей глаза вновь намокают и не дают написать что-либо ещё в ответ, только перекрывают обзор мутной пеленой. Хисын на ощупь подключает телефон к зарядке и выключает его, убирая на другой край кровати, чтобы ночью не было соблазна лезть в него. Хотя, если судить по тому, как икры ноют от простого соприкосновения с простыней, уже становится очевидно, что уснуть от этих ощущений будет мучительно сложно. Если вообще выйдет. Но в любом случае, стоит хотя бы попытаться.