И ангелы нас помилуют

Обморок прошëл быстро. Однако пришедший в себя Антраге обнаружил на голове холодную влагу, на груди - расстëгнутый колет, самого себя - лежащим на постели. В ногах у него сидел паж. А напротив, почти на коленях, стоял тот самый призрак, который померещился ему в темноте. - Бюси! - Антраге, как Вы себя чувствуете? - Бюси! - Да, господин барон, - пролепетал Орвиль, кажется, сквозь слëзы. - Господин граф здесь! - Не вздумайте снова терять сознание! Барон глубоко вздохнул. Всë было так, как выглядело - и оставалось лишь успокоить биение в груди. - Объяснитесь, Бюси. Хотя нет, постойте, сначала дайте Вас ещë раз обнять! - Охотно! Мой добрый, дорогой Антраге! В эту ночь никто из них не заснул. Старые друзья сидели за столом, между ними горела свеча. Радость встречи немного схлынула. И лица обоих в неровном свете темнели провалами глаз, впалыми щеками и следами долгой, изнурительной усталости. Такой, какую может накладывать только горе. Орвиль, с трудом оторвавшись от вновь обретëнного хозяина, устроился в углу комнаты, и хотя он давно уже не был тем мальчиком, что так пылко служил графу, его взгляд, не спускавшийся с господ, сиял восторгом и обожанием. - Так что же это было? Сон?- спросил Антраге. - И вы, и Монсоро, и несчастный Реми живы? По лицу Бюсси прошла волной едва заметная нервная судорога. - Нет. Они оба мертвы: один - к счастью, а другой - к величайшему для меня горю. - Но если Вы... - Антраге! Я верю, что на пороге смерти человек ещë может исцелится. Но никто и никогда не вернëт мне моего верного Реми. Я сам держал его мëртвое тело, Антраге. Господи, да я бы снова сразился со всеми этими мерзавцами Монсоро, только чтобы он вышел оттуда живым! Но тогда...Когда этот негодяй выстрелил... Знаете, я в ту минуту в первую очередь подумал: "Какое счастье. Какое счастье, что не Диана". Барон содрогнулся. Для него понемногу прояснялась картина, которую он тщетно пытался восстановить, когда горящие глаза друзей и кровавые пятна снова являлись во снах, и он метался в постели, ожидая рассвета как Божьего благословения. В те ночи он боялся самого себя. - К слову, Антраге, я удивлëн и обрадован нашей встречей не меньше Вашего, - быстро попытался взять бодрый тон Бюсси. - Да не смотрите Вы так! Я приезжаю в Париж, не нахожу там не то что моих собственных слуг, я не нахожу там Сен-Люка. Пытаюсь отыскать вас. - Польщëн. - Ну, друг мой, то, что я был с Сен-Люком несколько откровеннее, не означает, что вас я люблю меньше. И только тогда мне, наконец, рассказывают, как закончилась та проклятая дуэль. - Вы были на могилах? - Антраге постарался сдержать дрожь. - Был. Они помолчали. Тишина была неблагородной и некрасивой - внизу двигали столы, за окном, перебивая шëпот снова заморосившего дождя - тусклого, без грома и молний - кто-то протяжно и зло кричал. Кажется, разыскивали затерявшегося слугу. А может быть, проезжий буян просто напился до зелëных чертей - Говорите дальше. - Я ничего так и не узнал о Вас или о... - О Диане де'Монсоро, я понимаю. - Сен-Люк? - Предпочëл бы, чтобы это были Вы. Ничего, оставьте. И извините меня. Говорите. Бюси не стал заявлять в Париже о своëм возвращении. Им овладела глубокая и безысходная тоска - чужой всем, нигде не жданный, он решился отправиться в Меридор. Хотя сердце его при этой мысли случалось в рëбра, как безумное. Он не знал, что может там обнаружить. И вот, на пути, отыскал то (или тех), о чëм уже не мечтал. - Я случайно, войдя в общий зал, увидел Вас. Страшно подумать, что мы могли разминуться... - Постойте, но если Вы были не в Париже и не в Анжу, то где, чëрт меня возьми?! - Увы, я не могу Вам сказать. - Бюси! - Не могу, потому что не знаю. Барон откинулся на спинку стула, Бюси протянул к нему руку. - Клянусь, я не знаю, где был эти шесть лет, - он тяжело вздохнул. - А если бы знал, то не мог вам рассказать. Я дал слово. Вы понимаете. Антраге немного приопустил веки и накрыл ладонь друга своей. - Я всë могу простить Вам хотя бы за то, что Вы вернулись, - прошептал он. И свободно улыбнулся. - А почему мы говорим друг другу "вы"? Граф долго посмотрел на него. А потом оба не выдержали и в голос - сладко, весело, искристо рассмеялись. - Ладно, ладно, Бюси, я понял! Моя история за твою - так справедливо? - Более или менее. Но я многое буду вынужден умолчать! - Твоë дело, - Антраге зябко передëрнулся. - Дьявол, что ж так холодно. Орвиль, закрой окно... А, прошу прощения! Бюси! Мне кажется, этот бедный юноша предпочтëт вернуться к тебе. - Ничего лучшего не желаю, - граф весело осматривал своего возмужавшего пажа. - Как ты оказался в услужении у доброго нашего барона, плут? - Господин граф, поймите меня, господин барон пришëл к нам вместе с тем, другим... С господином Сен-Люком! - По-чести, мы оказались там вместе совершенно случайно, - вставил Антраге. - Продолжай. - И я услышал ненароком, как господин барон клялся отомстить за вашу милость, а господин Сен-Люк его отговаривал. Вот я и подумал, что для меня уже не будет места лучше, чем при господине бароне. Бюси ему улыбнулся, и с этого мига без прочих условностей верный Орвиль снова стал слугой своего господина. - Почти всë он и рассказал. - Так вы собирались мстить? - Да, Бюси. - Кому же? - Для начала я собирался хорошенько поохотиться на цапель в королевских угодьях. И, скажем прямо, как никогда не скажет этого Антраге: он был хорошим охотником. Страшная клятва колола его не хуже шпор и не давала покоя. Но не его вина, что за ним самим шла страшная охота - ибо Генрих Третий Валуа знал, что он жив, и не мог простить ему этого. А пока Антраге спасался от гончих псов короля, цапля взлетела слишком высоко. - Однажды я почти достал его. Но обменяться ударами не пришлось. Этот мерзавец что-то знал, опасался...Не ходил в одиночку. Я пропустил пару дюймов стали в плечо. - Господи, как Вы выбрались? - Чудом. Я и сам не знаю, как ускользнул после этого из Парижа. Но Вы, Вы, Бюси, Вы обещали объяснение! - Если одним словом, то выйдет, как и у Вас: чудом. И этим чудом я обязан Сен-Люку. Бюси сел поудобнее и начал свой рассказ. Который, однако, мы, с вашего позволения, выслушаем в совершенно другой главе.