И ангелы нас помилуют

Это была отвратительная, промозглая и стылая ночь. Уже не первая за беспокойную осень, но тем более неприятная: когда у самых стойких и упрямых путников под плащом пробегала дрожь, а натрудившиеся лошади сами поворачивали к жилью. С неба лились дожди, земля превращалась в непролазную грязь. Ползли и ползли тучи. Метр Маэль зевнул, перекрестил рот и поëжился. - Эй, там, закройте окно! А ты, Жермон, сбегай на конюшню - посмотри, как там лошадки. Ничего, ничего, не расстаешь, - и улыбнулся, повернувшись обратно к собеседнику. - Ну и ночка, сударь. Не будь я метр Маэль, если ад сегодня не пустеет, а вся нечисть и чертовщина не шатается по нашей бедной Франции, прости и оборони, Господи. Его товарищ - явно случайный и, пожалуй, не слишком разговорчивый, поднял подëрнутые пьяной пеленой глаза. Мрачно обвëл взглядом закопчëный потолок и желтоватые скучные стены, а потом снова опустил голову. Таким образом этот мрачный человек лишает нас всякой возможности посмотреть ему в лицо. Однако мы уже знаем его, и сумеем угадать даже по фигуре: это был очень невысокий, но недурно сложенный и стройный дворянин, которому можно было дать около тридцати лет. Костюм его видал лучшие времена и нравы, а сапоги - куда лучшие дороги. В таком потрëпанном, измученном виде его не узнали бы многие из парижских знакомых шестилетней давности. Похоже, что здесь прервался его долгий, нелëгкий путь, и теперь наш молодой человек пил так же ожесточëнно и неутомимо, как только что скакал. Сидя, он не снимал плаща и не отстëгивал шпаги. - Сударь, вам не угодно подняться наверх? Для вас готова комната. - Уже? Почему нет. Передайте моему пажу, пусть тоже поднимается ко мне: только не пьëт перед этим как свинья. Маленькая комната на втором этаже была тоскливой и безрадостной, как всё комнаты, в которых полагается провести одну ночь. Наш путешественник прошëлся по ней. Распахнул окно, надеясь хоть немного пустить свежесть в комнату, но снаружи опять висела густая предгрозовая духота. Позади приоткрылась дверь. - Это ты, Орвиль? Входи. И где ты шлялся, скажи на милость, - начал было дворянин, оборачиваясь, но осëкся. Выросшая у входа фигура была гораздо выше и внушительнее маленького пажа, к тому же держалась в тени и куталась в тëмный плащ. Хозяин комнаты быстро окинул еë взглядом и ненавязчиво положил руку на эфес. - Кто вы и что вам угодно... Сударь? Гость не отзывался. Дворянину у окна послышался неровный, прерывистый вздох. Подобные посетители никогда не сулили ничего хорошего. - Кто вы? Ответьте. Или выметайтесь прочь, я не расположен играть в шарады. Силуэт сделал нетвëрдый шаг в комнату. И негромко, но внятно позвал: - Антрагэ. Дворянин стремительно отшатнулся к стене. Он побелел так, что неизвестная фигура оторвалась от двери и кинулась к нему, с намерением помочь, но чуть не налетела на остриё шпаги. - Чëрт побери! - пробормотал Антраге, которого мы узнали чуть раньше, чем услышали это имя. Шпага заметно плясала в его руке. - Чëрт побери, вот я, наконец, и допился! Не хватало мне только голосов и неотомщëнных призраков, изыди! - Антраге! - снова воскликнул чужак.- Клянусь всем, что для тебя свято, это я! Он одним махом сорвал с себя плащ, швырнул на пол шляпу и замер, раскинув руки. Свеча озарила тëмные волосы, желтоватое лицо, опалëнное румянцем волнения, впалые, но сияющие глаза. Антрагэ не то ахнул, не то застонал. - Это я! - повторил явившийся ему мертвец. - Знаю, что ты не веришь самому себе, но посмотри! Посмотри! И убери, наконец, клинок, дай мне тебя обнять. Невысокий дворянин не столько опустил, сколько выронил шпагу. Он качнулся вперëд и едва не упал в объятия друга, вырвав у того вздох облегчения. - Бюсси! - прошептал Антрагэ. И всë же, разом ослабев и потеряв силы даже стоять на ногах, лишился чувств.