Лезвие конька или острый язык?

      Нилу показалось, что родители на кухне. Тем не менее это не уменьшило бешено быстрый пульс. Он так же стремился попасть в свою комнату.       — Нил, — позвал голос отца. Обычный, привычный. Не тот, который был слышен в подвале.       Ему не удалось проскользнуть незаметно. Теперь предстоит полчаса трапезы с родителями. Пожалуй, время начинать молиться, даже если в Бога он не верил.       Неловко Нил прошёл на кухню. Всё уже было готово и разложено по тарелкам. Одно место пустовало: оно явно было предназначено для него. Нервно опустившись на стул, Нил начал осматриваться. Мэри выглядела нормально, она просто ела свой ужин. Только взгляд, не поднимавшийся из тарелки, давал знать о скрытом ощущении опасности. Натан немного улыбался, был бодр и полон сил. Для него это состояние было типичным. Однако нельзя обманываться из-за, казалось бы, улыбки. Он всё ещё мог психануть и разбить, к примеру, стакан о голову сына или жены.       Кусок мяса не лез в горло. Мэри пыталась неловко завести разговор с мужем, а тот охотно подыгрывал. Это тоже было частым явлением. Нил не знал, действительно ли Натан не замечает напряжённости или, наоборот, упивается ей.       — Как подготовка к чемпионату? — обычно, отец не трогал его на семейных ужинах, если они были. Поэтому Нил не ожидал реплики в свою сторону и чуть дёрнулся.       — Хорошо, — он нагло соврал, — я думаю, у нас получился хорошая программа.       — Ты так нервничаешь… Может, чего-то не договариваешь, м? — Натан начал давить на него взглядом и интонацией. Тем не менее последнее, что Нил хотел бы сделать, это поддаться панике.       — Нет, тебе показалось, — как можно мягче произнёс Нил. Ему нужно было как-то стабилизировать ситуацию. С мольбой глянул на мать: она так же тупила взгляд в тарелку и ковыряла вилкой несчастное мясо.       — Хочешь сказать, я ошибаюсь? — почему-то он каждый раз забывал, что если отец хотел найти причину для скандала — он её найдёт. Нил понял, что конфликт неизбежен. И окончательно запутался в том, что стоило бы сказать. Видимо, вечер был обречён стать плохим.       — Чего же ты молчишь, сын?       — Я не имел в виду то, что ты ошибаешься. Извини, отец, — Нил с самого детства учился играть подстилку, чтобы хоть как-то обезопасить себя. Однако это не могло помогать всегда. Иногда хватало потешить самолюбие Натана. Но в остальных случаях никакие слова не действовали.       — За что ты извиняешься, если не имел этого в виду? Ты думал про это, да? Думал, какой у тебя плохой отец? — Натан, оперевшись о стол, начал медленно вставать. Нил смотрел в его глаза, которые вновь становились безумными, и не мог отвести взгляд. Он мог сравнить его с быком, у которого глаза наливаются кровью.       — Знаешь, ты уже не первый раз так делаешь. Может, тебе недостаточно наказаний? Или ты настолько тупой, что не можешь уяснить одну простую вещь? — нож так некстати оказался в опасной близости от Натана. Нил боковым зрением следил за его рукой.       — Прости, отец. Я не думал ни о чём подобном, я очень горжусь тобой, — на этих словах стоило немалых усилий не скривиться. Такая наглая ложь… Нил мог пускать её в глаза только отцу.       — Перечишь мне? Мне казалось, мы научили тебя манерам. Видимо, стоит повторить урок, — Натан говорил медленно, уверенно, но со сквозящей агрессией, постепенно сжимая нож. Нил не знал, что делать. У него просто нет выбора, кроме как просить о пощаде.       — Милый, не стоит портить себе настроение таким хорошим вечером, — Мэри, наконец, опомнилась. Она часто отвлекала его внимание, но работало это всё реже.       — Встал! — командным голосом, будто в армии, приказал Натан. Дыхание тут же перехватило. Казалось, ещё чуть-чуть, и он просто потеряет сознание и свалиться на пол. Каждая клеточка тела ощущала панику. Скоро нервная система не выдержит и Нил натворит что-то очень глупое. Если, конечно, останется в сознании. Тем не менее, благодаря тому, что осталось от самообладания, он встал.       — Тварь ты такая, — Натан кинулся на него с ножом, возможно, даже того не осознавая. Нил прощался с жизнью на полном серьёзе. Что ещё мог делать? Смиренно стоял, не в силах пошевелиться. Но Мэри успела перехватить его руку с ножом: Натан сразу отпрянул, будто потеряв интерес. Взглянул на неё теми же безумными глазами. Он ненавидел, когда она прерывала наказания.       — Ты вместе с ним, да? Это твоё влияние. Твоё воспитание. Какая же ты шлюха! — на этот раз она не смогла противостоять кухонному ножу. Нил еле уловил хлюпающий звук. Он больше не мог. Не мог присутствовать здесь, не мог жить, существовать. Ноги понесли его на второй этаж так быстро, как смогли. Несмотря на отдышку, стоило оказаться в своей комнате, Нил сразу позвонил в полицию.       Он не помнил, что говорил или что у него спрашивали. Тело само работало в каком-то автономном режиме, будто на автопилоте. С кухни доносились звуки ругани, потом была устрашающая тишина. В полном бреду Нил действовал инстинктивно. Достал заранее заготовленную отмычку, дошёл до кабинета отца и с некоторыми усилиями открыл её. Ранее он не мог представить себе, что так спокойно входит туда, особенно когда сам Натан находится дома. Он также предусмотрительно взял рюкзак. В любой другой момент всё бы пошло крахом, Нил был уверен. Но сейчас, будто судьба, наконец, благоволила ему. На удивление, руки не тряслись, пока он вскрывал замок. Раньше вряд ли бы смог так хладнокровно — хотя внутри из-за адреналина творился хаос — действовать прямо под боком у отца.       Деньги лежали в одном из шкафов, даже не в сейфе. Он даже не подумал, что будет делать в случае, если не сможет отгадать пароль или отец зайдёт сейчас. Полиция должна была приехать через пару минут. Это всё время, что у него есть. В этот вечер что-то внутри Нила сломалось. Больше невозможно было жить в этом доме, с этим человеком в вечном страхе.       Он сгрёб около миллиона долларов и свою карточку с кровно заработанными деньгами в рюкзак, пока не услышал подъезжающие машины. Аккуратно застегнул портфель, вышел и закрыл дверь. Не оставил никаких следов. Пожалуй, копы не узнают о этом маленьком вторжении. Нил закрылся в своей комнате. Он не хотел видеть того ужаса, произошедшего на кухне. Не хотел присутствовать при задержании или выяснении, кто всё-таки виновен. Не хотел. Единственное желание — просто лечь спать, будто ничего не произошло. Притвориться, что сегодня самый обычный день. Это всё, о чём он просил на данный момент. Ведь сама мысль убийства, непостижимая и месяц назад, стала вполне реальной.       Грубые шаги полицейских разносились по всему дому. Не было больше никаких криков, ссоры. Почему-то Нилу ужасно захотелось плакать, но он сам понимал, что не стоит: слишком важный момент для того, чтобы сломаться прямо сейчас. Поэтому он просто сел, обнял ноги и спрятал лицо в колени, превратившись в комочек. Пусть этот страшный мир сам разберётся, а Нил тихо просуществует до утра. А после уедет на сборы и вообще никогда сюда не вернётся.       — Э-э-эй, Нил! — чей-то незнакомый голос раздался на втором этаже. По звучанию обладатель — мужчина средних лет, скорее всего около тридцати, плюс минус пять лет. Но вылезать из своего убежища Нил не был настроен, поэтому не откликался.       — Я знаю, что ты где-то здесь. Всё закончилось. Ты в безопасности. Давай просто поговорим?       — Обычно, те, кто уверяли меня в безопасности, являлись не самыми безопасными людьми, знаете, — всё же подал голос Нил, надеясь на хлипкую дверь, ограждающую его от внешнего мира.       — Я… понимаю, — полицейский звучал немного удивлённо. — Тем не менее ты позвонил нам. Позволишь тебе помочь?       Тот не дёргал ручку, не пытался выломать дверь, даже когда полностью убедился в местонахождении Нила. На самом деле, это не было страхом или тревогой. Он просто не хотел взаимодействовать с этими людьми. Они не сделали ничего плохого — ну, почти все из них, — но сам мир уже изначально ужасен.       — Сколько я смогу оставаться в своей комнате, пока вы не решите выломать дверь?       — Мне нужно тебя от туда достать. Я честно не хочу делать это силой, поэтому пытаюсь договориться. Однако долго нас ждать никто не будет, парень.       — Я могу взять с собой рюкзак?       — Да, я думаю…       В следующую секунду дверь отворилась, а на пороге стоял Нил, с лямкой на плече. Чем быстрее они закончат, тем лучше будет для него самого же.       — Завтра мы с тренером едем на сборы. Я смогу собрать вещи?       — Не уверен, что до завтра ты сюда вернёшься.       Нил задумчиво кивнул головой и принялся собирать чемодан, всегда лежавший под его кроватью. Одежда и обувь, повседневная и спортивная, средства личной гигиены, документы, наушники, всякие провода…       — Можешь напомнить сколько тебе лет? — ход мыслей неожиданно прервали.       — Через два месяца стукнет восемнадцать.       — Неприятная ситуация… — было видно, что тот лишь хотел отвлечь мальчика, но получалось из рук вон плохо. Нил обратил внимание, что кисти снова охватил тремор.       — У тебя есть здесь родственники? Или те, у кого ты бы мог остаться до утра?       — Целая гора взрослых, так и норовящих обо мне позаботиться, — Нил говорил правду, но с нотками сарказма.       — Я могу отвезти тебя к доверенному лицу, пока мы… Не выясним всё.       Этот неловкий разговор, наконец, закончился: чемодан был собран, больше причин оставаться не было. Осталась лишь одна маленькая деталь.       — Мне нужно позвонить.       — Я могу тебе довериться и ждать на улице? — Нил лишь пожал на это плечами, но тот всё же ушёл. И вот теперь, когда он снова остался один, паника возвращалась. Если до этого мозг был занят другим человеком, то сейчас же предоставлен сам себе. Невозможно не думать о том кухонном ноже, о прерывистом вздохе матери в тот самый момент. О отце, слетевшем с катушек, о фантомном запахе крови. Нил набрал номер, пока не потерял самообладание окончательно.       — Нил? — бас тренера немного заземлил его. Ваймак, видимо, как и все нормальные люди видел сны, ведь звучал сонно.       — Тренер, — от его минутной истерики голос был болезненным, как наждачка. Нил попытался глубоко вдохнуть, перевести внимание на разговор, но из раза в раз чудились безумная улыбка Натана и умирающая мать.       — Ты в порядке? — казалось, тот уже лучше воспринимал реальность.       — Абсолютно точно, нет… — всю свою жизнь он «в порядке», ведь по-другому и быть не могло. Сын Натана всегда самый лучший, легко справляется с трудностями, у него ничего не болит, он лучший. Нил же: поломанный, постоянно напряжённый, тревожный, слабый. — Я могу переночевать у вас?       — Конечно, что за глупый вопрос, — о, Ваймак слишком любил и верил в людей, раз продолжал помогать безвозмездно. — Мне забрать тебя? Скажи, где ты.       — Пока что — дома. Я сам доберусь, только мне нужен адрес.       — Я напишу. Ребёнок, ты уверен, что тебе не нужна больше помощь?       — Мг, — Нил завершил звонок трясущимися руками. Взял рюкзак, а своего чемодана уже не обнаружил. Видимо, тот коп уже унёс все пожитки. В голове не укладывалось — он здесь, скорее всего, в последний раз. Какая-то неведомая печаль захлестнула его, хотя Нил понимал: больше делать здесь нечего. В этом доме происходили ужасные вещи, и скучать по ним тупо. Может, у него развился стокгольмским синдромом? В любом случае, Нил в этом не эксперт. А также его всё ещё ждали на улице.       Лестница в доме скрипела от веса тела. Может, только одна ступенька из шестнадцати не издавала этих жалобных звуков. Однако Нил ни разу не слышал то, как прогибается древесина под его ногами. Ступеньки помогали определить приближение кого бы то ни было, но он, будучи ребёнком, уже научился незаметно подниматься по ним. Теперь же он впервые услышал этот скрип под своими ступнями. Это было поразительное чувство вседозволенности вперемешку со страхом, что откуда-нибудь сейчас выйдет Натан и жестоко накажет. Возможно, у него начинались проблемы с паранойей.       Выходя из этого дома, Нил в последний раз осмотрел его. В некоторых местах краска осветлилась от воздействия солнца, где-то потёрлась. Их семья не бедствовала, но по какой-то причине родители оставили всё, как есть. Пара фотографий, висящих около выхода, вселяли тоску. Там была свадебная фотография Натана и Мэри, где они счастливые обнимают друг друга. Была и одна, где они уже втроём: Нилу на тот момент было около трёх. А потом отец начал медленно сходить с ума. Но уже поздно было задумываться об этом или грустить. Он не помнил счастливого детства, лишь наказания, учёба, спорт. Нил перешагнул порог дома, не в силах больше сопротивляться желанию заглянуть на кухню.       Свежий воздух немного освежил бледное лицо. Дышать стало ощутимо легче. Тот мужчина ждал его с чемоданом и сигаретой в руке. Этот запах напомнил о матери: раньше она курила, но бросила. Он возвращал в то время, которое Нил и не помнил. Помнил лишь эмоции, ничего более. Тогда жить действительно было приятно. Скорее всего, тогда ему было около четырёх, не больше.       — Ты заставил меня сомневаться в своём решении, — тот выдохнул дым перед тем, как заговорить, а после затушил сигарету.       — Как вас зовут? — не то чтобы Нилу было шибко интересно, но он чувствовал себя некомфортно, совсем ничего не зная про собеседника.       — Можешь звать меня агент Браунинг, — он слабо пожал плечами. — Всегда хотел звучать круто.       — Это не звучит круто, дядь.       — Слышишь, мелкий, — Браунинг начал закипать, но быстро умерил пыл, вспомнив где и с кем разговаривает. — Ладно, садись в машину.       Нил не стал долго раздумывать и сел на заднее. Ему не нужно было близкого контакта с этим человеком. На заднем он ощущал себя более защищённым, нежели впереди.       — Куда едем?       Он молча показал сообщение, присланное Ваймаком ранее. Браунинг понял и, не задавая лишних вопросов, вставил ключ зажигания. Поездка в машине незнакомого мужчины точно не звучит, как что-то безопасное, но Нил всё ещё был жив, когда они, наконец, доехали. Ваймак уже стоял на крыльце и задумчиво курил. Судя по бычкам четвёртую сигарету.       Когда тот заметил подъезжающую машину, сразу встрепенулся. Возможно, он переживал о сохранности Нила, но вот он живой и здоровый. Правда, лицо было бледнее обычного, всего его потряхивало, а глаза бегали от недавнего выброса адреналина. Но, в принципе, он был в порядке. Браунинг достал чемодан из багажника, и они втроём направились в дом. Нил лишь нервно теребил лямку рюкзака.       — Можно вас на пару слов? — как только они переступили порог кухни — возможно, на всю жизнь у Нила останется триггер на это слово, — Браунинг сразу предложил Ваймаку разговор. Нил не был удивлён: напротив, уже сидел в ожидании. Полицейский не мог оставить его в небезопасном месте до решения, где ребёнок будет находиться.       Ваймак хмуро кивнул и сказал следовать за ним. Нил остался один и, наконец, смог осмотреться. Простая, ничем не примечательная комната. В одном месте даже виднелась плесень, старательно изгоняемая жильцами. Странно, конечно, ведь их климат не был очень влажным, но никто не отменял протекающих труб и прочих проблем.       Шкафчики, стол, даже цвет стен не были какими-то особенными. Нил видел, что семья не настолько обеспеченная, как его прошлая. Но, зная, что все деньги отец тратил точно уж не на дом, в этом он не заметил ничего плохого. Постепенно эта комната даже начала напоминать Нилу их кухню. Он пытался держать себя в руках, но тот момент всё прокручивался в голове. Утонувший в воспоминаниях, Нил не заметил приближающуюся фигуру. Настолько был поглощён попытками выплыть в настоящее, что даже не замечал, с какой силой сжимает рюкзак.       — Привет, — он вздрогнул всем телом, услышав голос. Не столько от человека рядом, а от этого внезапного появления. Психика была перегружена, особенно этой ночью. — Я Эбби, жена Дэвида.       Нил, пожалуй, в первый раз услышал, как тренера называли по имени. Эбби выглядела безопасно: без безумных улыбок и тому прочее. А также являлась женой Ваймака, что позволило ему довериться настолько, насколько позволяла ситуация. Но он не ответил, а продолжил сидеть, нервно теребя рюкзак и свою одежду. Не мог найти место рукам так же, как и себе в этой жизни. Ничего, теперь у него есть деньги и нет оков. Это лучшее, о чём можно было мечтать.       — Ты Нил? — видимо, Эбби не хотела заканчивать разговор. Нил просто кивнул. Часы на стене тикали каждую секунду, создавая напряжение. Только сейчас он заметил, что окно чуть приоткрыто, впуская ночной воздух. Тем не менее дышать всё ещё было трудно, будто прошлое сжимает ему горло.       — Ничего, всё хорошо, — она будто почувствовала, как плохо ощущает себя Нил. Или, возможно, тяжёлое дыхание и нервные движения пальцами рассказали больше, чем экстрасенсорные способности. — Может, ты хочешь прилечь? Или дождёшься Дэвида?       — Останусь здесь, — слова не хотели вылетать с языка. Нил бы и был рад отвлечься, но пока что не мог себе позволить.       — Оке-е-ей. Я буду тут какое-то время, ты не против? — он пожал плечами, что считывалось как «да».       Раньше, когда отец устраивал скандалы или вместо него наказывал мать, Нил просто замирал. Он не сразу понял это, лишь когда начал анализировать. Там, где внимание не требовалось или было нежелательно, тело превращалось в камень. Громоздкий, что и не сдвинешь. Глаза замирали в одной точке, дыхание было нечастым: будто Нил спал, а не находился в стрессе. И это действительно помогало, ведь если не смотрел, то и воспоминаний будет меньше. Он неосознанно концентрировался на чём угодно в своих мыслях, но только не на настоящем. А также терял счёт времени: мог просидеть часами в одной позе, пока не выдернуть его из этого состояния.       — Хей, — видимо, Нил снова потерялся во времени. Тем не менее ни Ваймака, ни Браунинга не было видно.       Не успел он спросить про них, как Эбби поставила перед ним кружку с… Горячим шоколадом?       — Один из ваших (наверное, она имела в виду подопечных Ваймака) фигуристов очень любит горячий шоколад, так что я научилась его делать. Это несложно и нам с Дэвидом понравилось, хотя ему, кажется, слишком сладко. Он ведь вообще любит кофе без сахара. Тем не менее мы иногда пьём это. Возможно, тебе тоже понравится.       — Это… мило, — хотя Нил и находился в ужасном состоянии, он мог оценить добродушный жест. А ещё, кажется, знает, кто тот загадочный фигурист, любящий горячий шоколад.       После его транса, стало чуть легче. Будто состояние аффекта постепенно сходило на нет, заставляя усталый мозг приходить в норму. Было легче дышать, говорить, смотреть в глаза. Нил и забыл, как это — чувствовать себя не трясущимся от тревоги. Он не задавался вопросом, жива ли мать. Сначала не было сил и ресурсов для этого, а после уже всё стало ясно. В какой-то степени он сразу догадался, что ей не жить. Теперь оставалось дождаться официального подтверждения, хотя оно и не имело значения для Нила.       Честно, он понятия не имел, как заснуть в эту ночь. В незнакомом месте, не чувствуя себя безопасно — хотя здесь определённо было лучше, чем дома, — да ещё и мозг не хотел отпускать тот решающий момент. Горячий шоколад помогал расслабиться, это было действительно приятно. Немного более сладкий, чем Нил предпочитал, но «вполне неплохо». Эбби сидела вместе с ним, будто не желая оставлять его одного без нужды. Нил не был против: постепенно нервы успокоились, хотя он всё ещё не доверял ей. Но тогда он был в сознании, готовый бежать в любую минуту; во сне — беззащитный и ослабленный.       Горячий шоколад уже почти кончился в кружке, когда Ваймак зашёл в комнату. Без Браунинга, который, скорее всего, уже уехал. Нил не знал о чём они говорили, но догадывался:       — Мертва? — Ваймак окинул его скептическим взглядом, не веря недрожащему голосу и отсутствию скорби в глазах.       — Она в реанимации, возможно, выкарабкается.       — Отца посадят? — Нил продолжал допрос: не мог сидеть в неведении.       — В ближайшее время дело рассмотрят…       — Ты пытаешься меня утешить неоднозначными ответами? — Нил впервые за этот длинный, нескончаемый вечер улыбнулся. Было смешно от этого жеста доброй воли: казалось, всё сложилось как нельзя удачно, хотя он бы не хотел такой концовки. Маленький ребёнок внутри верил, что всё можно изменить. Теперь нельзя. Но взрослый Нил был к этому готов.       — Типа того… — он уже не обращал внимание на фамильярность в свою сторону. — Пошли, поспишь хоть немного.       Нил решил не разочаровывать его.       — А где Кевин?       – Он спит. Мы не стали его будить. Если хочешь, завтра сам расскажешь ему. Некоторое время будешь у нас. Также он осознал, что нуждается в ещё одном звонке. Лестница, по которой они зашли на второй этаж скрипела ещё хуже, чем дома. Благо, Нил уже давно научен на горьком опыте. Под шагами Ваймака она издавала тихие, но частые звуки, а под ногами Нила — тишина. Даже если мужчина это заметил, то не стал обращать внимание. Комната оказалась обыкновенной, отведённой специально для гостей. Ваймак несколько раз спросил, нужно ли что-то пацану, но в итоге принял отказ и успокоился. Оставшись один на один со своими мыслями, Нил достал телефон.       — Нил, это уже второй раз за наше недолгое общение, когда ты будишь меня посреди ночи с нихуя.       — На этот раз есть причина. Тем более ход не мой.       — Не тяни кота за его ебучий хвост, Джостен, — Эндрю называл его по фамилии, когда злился.       — Я сейчас у Ваймака и не чувствую себя… — Нил начал, но не смог закончить предложение. — Не думаю что смогу заснуть на новом месте.       — И почему я должен тебе помочь?       — Ты доверяешь ему? — он не хотел отвечать на вопрос Эндрю, потому что действительно не знал. Тем не менее позвонил. Только тот знает Ваймака хорошо настолько, чтобы ответить на его вопрос. Только ответу Эндрю Нил бы поверил.       — Да. Мой ход: почему ты оказался у него? — он знал, что Нил не скажет эту правду без их игры.       — Отец заколол мою мать, и вот я здесь, — ему было больше нечего сказать. Кровать оказалась удобной и мягкой, но сон не мог прийти в такую беспокойную голову.       — Не клади трубку и просто спи уже, — Нил готов был поклясться, что Эндрю закатил глаза: это была его любимая привычка. Он не совсем понимал, почему не должен заканчивать разговор, но возражать не стал. То, что Эндрю услышит и сможет что-то сделать в случае проблемы, успокаивало.       — А как же пожелать спокойной ночи?       — Спи, идиот, — послышался шелест простыней. Нил тоже попытался лечь удобнее. Сам того не ожидая, он легко провалился в сон, зная, что не один. Не было никаких сновидений, в особенности пугающих кошмаров. Эндрю же, на самом деле, больше не смог уснуть и эту ночь пристально следил за происходящим у Нила. То, как он привязывает себя к чёртовому Джостену, не значило ничего хорошего. Но оно уже было.