Катализатор

Тихий треск в наушниках успокаивал лучше нейролептиков, которые вчера Лиза приняла последний раз, как и закончила курс капельниц. О тяжёлой реабилитации после тура напоминали пустая баночка таблеток, кровоподтёки на руках девушки, из-за неудачных попыток медсестер зафиксировать вазофикс и постоянные причитания Викторова. «Хватит пить столько кофе, от него давление поднимается. У тебя голова будет болеть.» «Когда я говорил одеться теплее, это не значило, вместо топа надеть свитер в две нитки. Лиз, блять, как тут не материться?» «В смысле? Час ночи, а ты на студии. Естественно, я нервничаю.» И это только малая часть того, что периодически слышала Лиза. Глеб словесно выражал заботу с трудом, в основном в форме претензии. Ему проще было лишний раз поцеловать, обнять, подходя из-за спины, кладя свой подбородок на плечо девушки, пока она проверяла концертную программу, или взять её за руку при удобном случае, переплетая пальцы, да так плотно, что Лиза не могла отойти. Он держал её не дальше вытянутой руки, чтобы была всегда на виду. Глеб выражал свои чувства действиями и Лизу это вполне устраивало, но периодически становилось неловко из-за мимолётных взглядов участников группы, которые умилялись происходящему. Пара вместе всего ничего, меньше недели, но скрывать отношения было бессмысленно, особенно когда Викторов приехал на саундтчек и не долго думая, поцеловал Лизу в знак приветствия. Девушка опешила, а ребята сделали вид, что ничего не произошло. Никто ни о чем не спрашивал, не вникал в подробности, хотя их, до этого запутанные, отношения были видны и так. Ребята только глазами показывали, что рады воссоединению, которого ждали, наверное, все, поэтому сейчас узкому кругу было известно о том, что они вместе. Лиза и Глеб афишировать отношения на широкую публику не спешили, как минимум по той причине, что сейчас на повестке дня были свежие новости, которые девушка узнала благодаря пересланному сообщению от Рины. Лиза сидела в офисе студии, равнодушно глядя на экран монитора, на котором высвечивались наброски битов, а строка отсчета, статично висела в конце написанной аранжировки. Демка закончилась ещё пять минут назад, но Лиза заново её слушать не хотела, а точнее не могла — думала в очередной раз, позабыв о первоначальной причине приезда. Хотя, приехала она чисто рефлекторно, это как кушать из-за скуки, а потом жалеть о набранных килограммах. В случае Лизы, скука — пост Дианы Астер, еда — поездка на студию, набранные килограммы — новая демка. Не самый худший результат, если так посмотреть, но лучше бы у Лизы вообще не было повода приезжать. Карие глаза с коричневым смоки безучастно смотрят вперёд, не обращая внимание на расплывающийся силуэт монитора и шум наушников в ушах. Девушка отвлекается только когда чувствует натяжение в районе макушки и мягкое скольжение наушников по ушам. Лиза оборачивается и смотрит наверх, глядя на отражение своих глаз в лице Глеба. — Привет, — мягко говорит девушка с улыбкой и получает, в ответ на приветсвие, поцелуй. — Давно приехала? — спрашивает Викторов, накидывая на спинку соседнего кресла свой бомбер, присаживаясь в кресло, кладя наушники подле себя. — Как тебе написала. — Я мог забрать тебя, — отвечает парень. — Хотела прокатиться, — на ответ Лизы, Глеб поджимает губы, — Тяжело ухаживать за самостоятельной девушкой, да? — Да пиздец, — с улыбкой говорит парень и получает толчок в плечо, — Скоро начну жалеть, что у тебя тачка есть. — Можешь заблокировать её ещё раз и мотаться каждый день от Серёжи, — Глеб усмехается, воспоминая как долго не получалось вскрыть замок на машине и мысль о том, что Лизе проще заночевать на базе IZВы, где сейчас жил Глеб, посещала чаще, да и добираться до студии ближе. Пара съезжаться не спешила, продолжая изучать друг друга постепенно, ловя взгляды, малейшие изменения в выражении лица и движениях. Вот и сейчас Лиза замечает, что Глеб над чем-то думает, как-будто собирается с мыслями, находя правильные слова, а его поочерёдно похрустывание костяшками, лишь это подтверждает. Девушка на прямую не спрашивает, а проводит рукой по кудрявым волосам, как будто поправляя их, тем самым успокаивает Викторова, который оставляет суставы в покое. Глеб перехватывает руку девушки и сжимает в своей ладони, поглаживая большим пальцем, от этого Лиза умиляется и наклоняется вперёд, кладя голову на плечо Глеба, получая поцелуй в макушку. Он заметно успокоился для того, чтобы начать разговор: — Я подумал, может через время скажем о нас, — Лиза хмурит брови, но вопрос задаёт сразу, чтобы понять, правильно ли она думает. — Публично? — Да, — Глеб делает паузу, поясняя, — Мне сложно молчать, делать вид, что мы тупо друзья или и то меньше. Я привык делиться с фанами, как со своей семьёй. — Тебя прошлые события не разубедили, что быть открытым, не всегда хорошо, — на свои слова Лиза получает укоризненный взгляд, из-за чего выпрямляется, глядя на парня открыто. Лиза была достаточно закрыта от фанатов, даже давая краткие интервью, не углублялась в прошлое, хорошо скрывала личную жизнь и все аспекты её состояния, тем самым приучив фанатов к некой дисциплине. Глеб, наоборот, действительно сделал фанатов своей семьёй, которую посвящал во все положительные и отрицательные моменты своей жизни и, к сожалению, второго было больше. Эта открытость сыграла злую шутку, пройдясь по сентиментальности Глеба грудой камней, оставляя болезненные гематомы. Это слегка остудило коммуникабельность музыканта, но он страдал от отсутствия общения в полной мере, тем более, поделиться такой приятной новостью хотелось вдвойне. Он был готов кричать об этом, заливая посты и сторис с девушкой, дабы читать комментарии восхищённых фанатов, но Глеб не учитывал, что у этого есть и другая сторона медали, которая сейчас играла большую роль, особенно на фоне последних новостей. — Ты мне предлагаешь вообще нихера не рассказывать? — Лиза в голосе Глеба слышит раздражение. — Есть то, что лучше не пускать на крупную огласку, тем более исходя из обстоятельств, — Лиза опуская глаза в пол, сжимая сильнее руку музыканта, а когда ощущает, что Глеб нажимает пальцами на руку, привлекая к себе внимание, Лиза поднимает голову и спокойно смотрит на него. Хотя, нет, Глеб читает в глазах девушки пелену грусти от некого осознания произошедшего, когда не можешь исправить ситуацию и просто её принимаешь. — Ты не видел, да? — спрашивает Лиза. — Что не видел? — Лиза тяжело вздохнула и потянулась рукой к своему телефону, открывая переписку с Риной, показывая одно из первых сообщений сегодняшнего дня. На экране телефона Викторов видит пересланный пост Дианы, где написано было следующее: «Мы с Глебом расстались. Без комментариев и вопросов. Так бывает. Я хочу, чтобы мы у вас в памяти остались влюбленной и счастливой парой. Я безумно люблю этого человека и благодарна ему за всё», — написала блогер. Глеб нервно кусает внутреннюю часть нижней губы и отворачивается, отпуская руку Лизы, которая сразу забирает свою и обнимает себя за плечи — закрывается от неприятной темы. Викторов сглатывает комок в горле, ощущая вяжущую сухость во рту, которая мешает говорить, хотя, он просто пытался уйти от разговора, но это не получится. Хотел отношения с Лизой, придётся учиться говорить честно без подноготной, сам об этом говорил. — Я видел, — говорит парень, чем вызывает удивление. — Тогда мне, тем более, не понятно, как ты планировал подать информацию о нас. — Да, блять, через время все забудут. Это просто инфоповод! — Который опять может оставить отпечаток, и не только на тебе, — говорит строго девушка, — Ты не вернул своё лицо после ЕКБ, а хочешь подкинуть новый повод для обсуждений в формате личной жизни? Ты думал, как я себя буду чувствовать? — Тебя когда-то волновали беспочвенные сплетни? — В этом и дело, что почва теперь есть. «Глеб Викторов, не успев закончить отношения с Дианой Астер, был замечен в компании своей новой девушки, а это никто иная, как Лиза KIM.» Ты такие заголовки хочешь? — возмущённо говорит девушка, замечая, как музыкант сжимает челюсть, вновь начиная хрустеть пальцами. Лиза понимала в какой они ситуации с самого начала, но тогда всё смягчили эмоции, а сейчас, ещё и после публичного заявления Дианы, всё усугубилось. Глеб не ретировался после скандального концерта, они только планировали поездку в Екатеринбург. И если к его профессиональной деятельности добавить ещё и личную жизнь, интренет и коментаторы сожрут его, а вместе с ним и Лизу. Девушка могла быть отстранённой, могла закрыть глаза на это, но быть в статусе разлучницы не хотелось, как минимум, не таким способом. У неё тоже есть чувства, и если Глеб готов кричать, не думая о последствиях, то Лиза лучше выдержит паузу, для плавного введения информации. Да, тяжело, да, уматывает, но это правильно. Помимо их чувств, есть ещё и Диана, которая не виновата в запутанности отношений нынешней пары. — Ответь ей, — Глеб хмурит брови, изумленно глядя на девушку, — Она написала об окончании отношений публично, ответь тем же, ставя точку. Всё надо доводить до конца и принимать ошибки, даже если они были не намеренными. Глеб слова девушки понимает в полной мере, соглашаясь с ней. Он действовал на поводу у эмоций, воодушевлённый и счастливый от воссоединения, забывая о Диане. В его планах не было, что Астер расскажет публично, хотя, инициатором публикации их совместных фотографий, во время отношений, была она, поэтому такого шага после расставания, спустя две недели стоило ожидать. Девушка пришла в себя, переварила информацию, смогла признать это, чтобы идти дальше. Глебу стоило сделать тоже самое, переворачивая страницу прошлого. — Закину пост в телеге без подробностей, — говорит парень. — Да, это будет правильно, — отвечает Лиза и кивает, продолжая обнимать себя за плечи, как будто пытаясь согреться не смотря на то, что на ней был надет длинный флисовый оверсайз свитер. Озноб начинал преследовать её опять, но уже не фоне обсуждаемых неприятных тем, которые, как тень прошлого проследовали их обоих, пробуждая новый триггер. Лиза ощущала этот груз прошлого, не смотря на их отношения. Это как длительное горькое послевкусие — стоит вспомнить и рот сводит оскома, требующая большой объем сладкого дабы избавиться от ощущения. Вот и сейчас отголоски прошлого — оскома, купирование её — волна чувств от воссоединения, которая очаг воспаления не вылечит, его нужно только иссекать, при чем оперативно. Лиза могла бы взяться за это, но сейчас много зависит от поступка Глеба, который должен закончить с прошлым, чтобы Лиза подхватила его, продолжая идти дальше. Лиза смотрит на Глеба, который выглядит удрученно, прокручивая в пальцах зажигалку, безучастно глядя на монитор, который до этого гипнотизировала девушка. Лиза касается обнажённого предплечья Глеба, который, как всегда, закатал рукава кофты. Он поворачивается к девушке и сразу получается аккуратный поцелуй в щеку, на которой остаётся ели заметный след от помады. — Я с тобой, — говорит девушка и стирает большим пальцем алую помаду, которая через мгновение уже играет на губах Викторова, который желанно целует Лизу, проводя ладонью вдоль позвоночника, тем самым вызывая мурашки. Глеб разрывает поцелуй и сразу видит улыбку на губах Лизы, которая стирает свою помаду в уголках его губ. — Перестань красить губы, — говорит Глеб и тянется к Лизе опять. — Подожди, всю помаду съел, — с улыбкой отвечает девушка и убирает последние следы, добавляя, — Мне нравятся яркие губы. — Там у вас какой-то тренд есть… — Эффект зацелованных губ, — говорит Лиза и смеётся, — Какие у тебя познания в бьюти-сфере. — Я изобрёл этот тренд, — Глеб говорит с серьёзным лицом, изменяя интонацию со своей привычной, на говор слащавого мальчика-блогера, из-за чего Лиза ещё больше смеётся на пару с парнем. Глеб поддаётся вперёд и вновь целует Лизу, но глубоко, чувственно, изучая каждую прожилку и складку на губах. Нежные поверхностные ощущения сменяются на глубокие, поэтому на первом этапе Лиза тянется сама, пытаясь не потерять ощущения, а на второй еле успевает сделать вдох, чтобы не задохнуться от переполняющих чувств. Ощущения, как волны холода и жара сменяются друг за другом, из-за чего Лиза ощущает в низу живота плотно сжимающийся узел, а когда ощущает, что пальцы Глеба сильнее сжимают её талию, становится очевидно, что ему сейчас не легче. Викторова ломает от желания, особенно в моменты, когда Лиза легко и практически не заметно, касается его шеи ладонями, переводя одну в волосы, перебирая короткие пряди на затылке, а вторую опуская вниз по груди, цепляя ткань кофты ногтями. Лиза поцелуям не противится, а наоборот подстраивается под своеобразный ритм, отвечая ярче, что дурманит Глеба, вытягивая последние капли контроля. Ещё секунда и он не остановится, его не будет смущать ни время, ни место, он готов утонуть в предвкушении вида изящных изгибом тела и протяжных слонах, но благодаря Лизе волна возбуждения начинает спадать. Она отстраняется, разрывая поцелуй, а когда Глеб тянется, девушка кладёт руку ему на грудь, нажимая, побуждая остановиться. — Не хочешь кофе, изобретатель? – с одышкой говорит девушка. — Ты именно в этот момент решила спросить, реально? — гортанно отвечает Глеб, переводя дыхание. — Хороший вариант отвлечься, иначе потом ты же не остановишься, — с улыбкой говорит Лиза, вспоминая слова Глеба. — Для тебя это проблема? — парень вскидывает бровь. — Да, потому что, я не захочу тебя останавливать, — отвечает девушка и целует напоследок, вставая из кресла, ощущая горячий взгляд пары карих глаз на своей спине, из-за чего оборачивается. Глеб улыбается собственным мыслям о том, что догадывается, как он выглядит со стороны — взбудораженный, ненасытный, без полного чувства удовлетворения, которое возникло из-за Лизы, но и из-за неё же он находит силы остановиться, принимая тот факт, что слаб. Он говорил и раньше, что Лиза — катализатор противоречий, который заставляет его сердце трепетать, вызывая тахикардию. Это необъяснимое чувство напоминало ему о смысле стараться дальше, дабы видеть её смущëнную улыбку, как сейчас. Лиза игриво улыбается и облокачивается на спинку кресла, свисая с него: — Гле-еб, — тянет девушка, замечая задумчивый взгляд парня, — Спрашиваю, кофе будешь? — Да, пошли сходим, — говорит парень, понимая, что мысли его поглотили. Он выпрямляется, приглашая выйти, открывая перед девушкой дверь. Лиза мягко улыбается Глебу, но отвлекается на оповещение в телефоне, проводя по экрану пальцем, на котором высвечивается новое сообщение от Рины с содержанием: «И где ваши совместные фотки? Я долго ждать буду?» Лиза: «Да нам как-то не удавалось, тем более работаем» Рина: «Вы и на работе 24/7, не оправдывайся!» Лиза: «Лучше твоего фото после аккредитации нет ничего)» Лиза неосознанно улыбается экрану, издавая смешок на последнее сообщение, замечая боковым зрением недовольство Глеба, который скрывает его в себе. Лиза понимает причину и решает обыграть этот момент с другой стороны: — Смотри, Рина вчера сдала аккредитацию, отпраздновала так, что на ноги встать не могла, — Лиза свайпает по экрану, показывая фотографии с вечеринки, замечая, что Глеб расслабляется. — Чем-то наш выпуск напоминает, только парней было больше и алкашки, — усмехается Глеб, читая опьянение в лицах на фото. Он, о хитром способе Лизы его успокоить, не догадывается, но девушке достаточно этой реакции. Глебу и так даётся с трудом тушить своё чувство контроля, поэтому сейчас начинать разговор на эту тему было бессмысленно. — Ты не знаешь, как медики могут отдыхать, — усмехается девушка, заходя в зал кофейни на первом этаже. — Ты так же отмечала? — Нет, я попала под COVID, так что зачет и аккредитацию я праздновала дома с чашкой лекарственного чая и жаропонижающим, — отвечает девушка, вспоминая, как тяжело переносила болезнь. — Меня не зацепило, а так был бы пиздец, — Глеб подходит к кассе, напоследок получая укоризненный взгляд. — Ингалятор с собой? — спрашивает Лиза, вспоминая, что люди с дыхательными патологиями были в самом большом поле риска, а астматики — первые, кто ловил злощадную болезнь на раз-два. Глеб хмурится и шлëпая по джинсам рукой, ингалятор не находит, из-за чего Лиза недовольно на него смотрит, а парень спешит её успокоить: — В бомбере, наверное, — Лиза, на неуверенный ответ Глеба, закатывает глаза, наблюдая за тем как он делает заказ, попутно обращаясь к девушке, — Раф с амаретто? Девушка выразительно смотрит на парня, считая ранее, что Глеб не будет грузить себя такой информацией, но нет, запомнил и приятно удивил, на что Лиза улыбается и кивает головой. — И классический американо, — заказ принимает молодой бариста и после оплаты просит подождать несколько минут. — «Куда тебе столько кофе?! Давление поднимется», — Лиза дразнит Глеба его же недавней фразой, на что он сдержанно улыбается. — Вообще-то, да. Я читал пост как-то, от нехер делать. Там написано было, что кофе нельзя пить больше двух чашек в сутки, в объёме двести миллилитров. — А что табак убивает быстрее, там написано не было? — усмехается девушка, глядя, как Глеб проверяет количество сигарет в пачке. — Я курю меньше пачки в день. — А я пью не больше двух чашек кофе, — парирует девушка. — Классический американо и раф с амаретто, — их разговор прерывает бариста, отдавая кофе, где в одном из стаканов, была суточная доза разрешённого количества. Глеб многозначительно смотрит на стакан, вспоминая, что в студии видел аналогичный стакан в мусорном ведре. — И ты мне пыталась что-то доказать? — Я не уточнила объем, — игриво отвечает Лиза, а Глеб тяжело вздыхает. — Откачивать не буду. — Даже на ручках до медпункта не донесёшь? — Допинаю. — Как грубо, — девушка кривится, но не обижается, продолжая улыбаться и делает глоток кофе, — Ммм, как же это вкусно. — Ты специально? — Да, жду, когда паникерша–медсестра покинет это тело, — Лиза указывает на Викторова, — И ты перестанешь создавать проблемы себе, и вынуждать меня провоцировать тебя таким образом. — Были предпосылки, — строго говорит парень, не оценив шутку. — Месячной давности? Глеб, я прошла курс, вернулась в прошлую форму, о моей реабилитации напоминают пустые канвалюты и твои остаточные сожаления, — Лиза делает шаг к парню, заглядывая в глаза, а с её ростом это было не сложно, — Прекрати себя грузить, со мной все хорошо. Я скажу, если будет хуже. На последнюю фразу Глеб усмехнулся, абсолютно не веря этой фразе, поэтому когда Лиза увидела его реакцию, сразу спросила. — Что? — Не скажешь, ты никогда не говоришь. — Потому что боялась быть слабой, — пожимает плечами девушка, — Но теперь у меня есть ты. На этой фразе Глеба отбросило на несколько месяцев назад, когда они были в этом же здании, стояли на балконе, проветриваясь после работы, рассматривая ночной город. В тот вечер Глеб имел возможность поцеловать девушку, но не стал, сдержался, принимая факт слабости перед Лизой впервые. В тот день он узнал, что Лиза не может позволить себе положится на него, а сейчас, спустя столько времени, она говорит обратное. По взгляду музыканта, Лиза поняла, что он вспомнил тот вечер, иначе нельзя было объяснить, почему он улыбается. — Пошли, а то Серёжа будет ругаться, что мы фит так и не пишем, — Викторов меняет тему и слегка подталкивает девушку вперёд, к лестнице, дабы они вернулись в студию. Серёжа, на днях, видя отношения пары, решил этим воспользоваться, предлагая написать совместный фит, как они планировали ранее и, естественно, музыканты согласились. С чего начать не знали, какой формат, текст и смысл лучше взять — тоже, поэтому самое лучшее решение было — приехать на студию, чтобы собрать все демки в одну папку, пробуя их как-то миксовать, вдруг что-то начнёт вырисовываться. — Я покидала последние варианты, более свежие, но не обещаю, что там есть стоящий материал, — говорит Лиза, вспоминая демки. — Половина треков пишется случайно, от одной-двух удачных рифм, как и музыка. Сейчас начнём накидывать и попрёт, — отвечает парень, ставя стакан из-под кофе на стол и одних нажатием по клавиатуре, вынуждает монитор загореться. Лиза присаживается на соседнее кресло, делая очередной глоток, ощущая миндальный привкус с молочным послевкусием. — Я готова жизнь за него отдать, — восхищённо говорит девушка. — И забрать чужую за сет из Филадельфии, — усмехается Глеб, небрежно садясь в кресло, откидываясь на спинку. Парень вспомнил о недавнем совместном ужине в два часа ночи, прямо в машине, благодаря чего теперь в «запрещённой инсте», как говорил Глеб, светится его фото с роллами в руках на фоне его Panamerы. Знали бы фанаты, при каких обстоятельствах она была сделана и какой кровью он жертвовал, вырвав этот сет из рук девушки, которая требовала Филадельфию, которую Глеб никогда не заказывал, но постоянно воровал у девушки. — Я же спрашивала, что тебе заказать, а ты, как обычно, искал способ украсть. — Я не искал, а просто ел с твоих палочек. — Не по моей воле, заметь. — С твоих рук вкуснее. — Не выкручивайся. — Я не элитная проститутка, чтобы выкручиваться, — усмехается парень. — А у тебя опыт большой, я вижу, — Лиза изгибает одну бровь. — Не особо, — Глеб отвечает спокойно, отрицательно качая головой, — Стрепухи — на любителя, ничего особенного, а проститутки вообще не моё. Лиза на это молчит, просто делая глоток кофе и ставит стакан, облокачиваясь на локти, элегантно накидываю ногу на ногу, шурша шёлковой длиной юбкой. Даже сейчас, под объемным материалом, где рассмотреть очертания фигуры было сложно, Лиза выглядела утончённо. На момент реабилитации она всё чаще надевала закрытую объемную одежду, пряча все ньюансы лечения, поэтому от её стиля мало, что осталось. Лизу это тяготит, ведь показывать последствия нельзя, да и сама она на откровенные наряды не готова. Яркие утончённые татуировки всегда были её украшением, но свежие и старые гематомы портили картину, поэтому девушка воздерживалась, скрывая свою фигуру в обычные дни. И это могло натолкнуть на мысль о том, что подобное оттолкнет Глеба, но всё было с точностью наоборот. Викторов любил в девушке некий уют, который в мгновение сменялся на желание, когда часть свитера слезала с плеча, приоткрывая татуировки и линию груди, или как юбка аккуратно придавала бёдрам очертание, стоило девушке наклониться, или когда её зацелованные губы сияли на белой коже без макияжа. Эта привлекало Глеба ещё больше, из-за чего, он считает не правильным и не нужным продолжать тему о женщинах лёгкое поведения. В них нет честности, нет робкости и повседневной теплоты, её может только дать Лиза. — Давай начнём, а то вам ещё в Санкт-Петербург собираться, — говорит девушка, напоминая о позднем концерте, который должен был состояться в, ею любимом, городе. Группа сейчас давала периодически концерты в близлежащих городах, уезжая на пару дней, а иногда только на пару часов — туда и обратно. Туром это было назвать сложно, ведь Глеб большую часть посвящал новому альбому, давая концерты по большей причине из-за процента неустойки, который появился в следствии вынужденной реабилитации, которая сорвала тур. Хоть они с Серёжей и были в хороших отношениях и продюсер многое простил, но стоит отдать должное Лизе, которая покрыла большой процент потерь лейбла. Глеб знал, что девушка после первых пяти концертов попросила Серёжу покрыть неустойку Викторова, ссылаясь на то, что ТДД должны были дать ещё пять концертов после Екатеринбурга, а этот жест её вложение и своеобразная благодарность Глебу. Да, перекрыть всё не удалось, но благодаря финансовой помощи Лизы, сегодняшний концерт был заключительным, чтобы ретироваться из финансового минуса в твёрдый ноль. Лиза не делилась информацией о своей благотворительности, но Глебу пришлось узнать об этом, когда его долг сократился больше, чем в два раза, что не могло не вызвать вопросов. Лиза рассказывать об этом не спешила, а Глеб не знал, как лучше поднять разговор, всё ещё ощущая ноющее чувство вины, из-за принесённых последствий, особенно, когда видит старые синяки на предплечьях девушки и слышит строки из демки Лизы, которую он включил, решая начала работать: «После тебя я падаю вниз, Но это был повод расправить крылья и улететь ввысь. Я ухожу, не надо за мной бежать! Не надо бежать! Не надо бежать! Мне после тебя не узнать, что такое любить, Но держать дистанцию — лучший способом чтобы забыть. Я ухожу, не надо за мной бежать! Не надо бежать! Не надо бежать!» Звонкий голос девушки на фоне барабанов и электро–гитары звучал мелодично, но Лиза кривится на эту демку, комментируя: — Сухая, я её в августе писала ещё. Глянь дальше, — Глеб не возражает, включая следующий аудиофайл с монотонным содержанием и выраженным гортанным вокалом девушки: «Тихо до звона в ушах, мне не стыдно за сделанный шаг. Я просыпаюсь одна, оставляя тебя во снах. Отчужденное чувство сжимает, замедляя биение сердца, Я признаюсь, что тебя не хватает и от тебя мне некуда деться. Нет, не приводи аргументы, не найдётся весомого. Я сгорая до тла, а не исхожу от чувства истомаю. Я тону в твоём омуте, лишая себя кислорода. Рядом с тобой я забываю, что такое свобода.» Не нужны и предположения, чтобы понять о ком эти строчки, но ни Глеб, ни Лиза не комментируют это. Скрывать не было смысла — песен друг о друге у них много, поэтому разбирать нюанс каждой строчки не стоило. Сейчас они таким образом продолжали знакомиться друг с другом, узнавать о том, о чем говорить было сложно, что хотелось стереть, но не получалось, ведь затянувшиеся раны ныли на непогоду в их душе. Прошлое, как старые фотографии — запечатлели самые важные моменты, но в большей степени отрицательные. Но в отличие от воспоминаний, фото можно было сжечь, а высечь то, что в своё время сломало, было сложно. Люди существа сложные — идут туда, где не ждут, пишут о том, что болит, перечитывая по-новой написанное, занимаясь саморазрушением, накладывают аранжировку, дабы в сотый раз убедить себя в смысле, сокрытом в строчках. Писать от отсутствия понимания и отчаяния, или писать с целью понять свои чувства? Лиза не могла ответить себе на этот вопрос, потому что она писала душой, как чувствовала и лишить потом корректировала, дабы создать более завуалированный смысл, но в её демках хранилась запись, которая, как никогда передавала её состояние. Демка приветствовала монотонным низким перебором на гитаре, куда подключался бит и высокое интонирование девушки: «В душе моей холодно без ощущения твоей вины. Я исчезаю из города, а ты вновь ищешь мои следы. Лечу к тебе без билета, но чем в тебе копаться, мне проще уйти. Тебя спасала всё лето, но теперь не буду, прости. Я закопаю, чтобы больше не помнить твоих подружек, алко, сиги, ПА. Ты позвонишь, когда по новой накроет, но лучше просто от меня улетай. Пока я в атмосфере, словно пепел, сгораю, Ты тянешь меня в Ад, а я тебя маню Раем. Рядом с тобой не место мне, и я это знаю, Я избегаю тебя, и я сбегаю!» Голос Лизы сходит на нет, когда дорожка аудиофайла близится к концу. В студии звукозаписи слишком тихо, Лиза молчала, опустив глаза в пол, нервно прокручивая карандаш в руках, на котором давно стачился грифель, но его так и не выдавалось наточить. Помнится, это излюбленное занятие писать карандашом было у Глеба, который мог корректировать текст по несколько раз, а последнее время всё чаще, придавая своим песням более абстрактный смысл. Он давно не писал на прямую, без высокопарных метафор и завуалированных сравнений, перенимая частично такой формат от Лизы, слушая её песни. Поэтому сейчас он не знал, что его цепляло больше: прямолинейность рифм или то, что они были про него и то, какие при этом сравнения были выбраны, чтобы передать состояние. К горлу музыканта подступает комок из чувства вины и понимания причины, почему Лиза избегала его, буквально крича об этом в песне. Если так подумать, то он и сам изначально держал дистанцию — понимал, что не он должен быть рядом с той, что до этого пришлось пройти через первый круг Ада, найдя способ вернуться обратно. Он делал близким больно много раз и поэтому боялся ранить Лизу, но уже было поздно, ведь как он и сказал: «Всё началось полгода назад.». Лиза уже тогда сделала шаг в Лимб и ей оставалось только ждать, что её душа, пересекая реку Стикс, дойдёт до центра Ада, и к её сожалению, всё так и вышло, только уже там, во тьме и боли был Глеб, который не мог вернуться. Лиза пошла за ним добровольно, держа за руку, спускаясь всё ниже, в надежде вытянуть однажды, но получив звонкую пощёчину, которая одновременно оглушила и дала протрезветь, больше тянуть его наверх не смогла. Она сражалась слишком долго, получая лишь истлевшую себя и желание бежать, как можно дальше. Она так и поступила, написав эти строки без корректировки, просто то, что чувствует и именно эта незаувалированная искренность подтолкнёт Глеба написать свою партию. — Давай возьмём её за основу, — говорит Глеб, а Лиза удивлённо на него смотрит. — Эту? — девушка уточняет, даже когда видит увереность в глазах парня, — Она тяжёлая для восприятия и слишком… Личная. — Какие у тебя песни не личные? Твой альбом – буквально твоя ментальная биография. — Ты слушал? — Лиза слегка улыбается. — Конечно, все песни, — отвечает парень, взъерошив волосы. — А какая больше понравилась? — Лизе становится интересно, какие строки, написанные ею, зацепили больше всего. — Их две. Первая «Постфактум», — Лиза удивлена, ведь это её не любимая песня, которая, как раз залетела в тренды на всех площадках. «Ты рушил всё изначально, не пытался найти оправданий. А я была слепа, верила всем обещаниям. Ты выбрал меня за душу, так зачем ты ее беспощадно ломаешь? Ты придумал себе мою версию, но ты меня вовсе не знаешь. Твоя самоуверенность разбивается о мою гордость, Ты думал я слабая и это твоя оплошность. Нам не сохранились тепло, его там и не было вовсе, Жаль, что я поняла это так поздно. Не нужны расстояния, чтобы мы стали чужими. Мы никогда не были друг-другу родными. Ты пользовался, а я не оттолкнула тебя тогда, Ты мне сейчас безразличен, кто теперь дошёл до дна?» — Она не про тебя, — сразу говорит Лиза, вспоминая строчки. — Мне, почти, обидно, — усмехается парень, поджимая губы, а потом добавляет, — Но вторая про меня. Глеб многозначительно смотрит на девушку, читая в глазах понимание, ведь она предположила о какой песне идёт речь. — «Про нас»? — спрашивает Лиза, догадавшись, что эта песня Глебу понравится. Лиза планировала оставить эти строки в заметках, но написав с Гришей аранжировку, поняла, что выпустит её, сделав заключительной в альбоме. «Мои серые флешбеки просыпаются с вином, Ты хотел вновь объясниться, но так и не пришел. Ты нашел меня в случайных, я стою на светофоре, На экране твой звонок, после, войсы на повторе. Говорили время лечит, по итогу только портит. Изувечили себя, что до криков лишь доходим. Мы не видим средь грызни раны новые на сердце, Ты пытаешься все склеить, но я закрыла эту дверцу.» Тогда Лиза писала это прощаясь со своими чувствами, с Глебом, пытаясь оставить позади, не представляя, что сейчас будет держать его за руку в буквальном смысле. — «Я наши чувства оставлю в этих строчках, но нас ведь не было, чтобы на этом ставить точку», — Глеб произносит одну из строчек с песни, анализируя её и сопоставляя с теми, что услышал на последней демке Лизы. — Есть идея? — спрашивает Лиза, глядя на задумчивого парня и Глеб кивает. Он поджимает губы, озвучивая своё предложение: — Напишем песню о нас, как заключение, типа подведём чёрту, — девушка моргает пару раз, удивляясь тому, как музыкант спокойно об этом говорит, — У нас с тобой дохера песен друг о друге, между нами, ну, дохуя всего было. Мы пишем о прошлом, варимся в нём, а все вытекающие моменты, как флешбеки ебашат по нашей менталке. Согласись, с этим надо завязывать, иначе мы так и будет париться по этому поводу. — Хочешь из многоточия сделать точку? — говорит Лиза, тяжело вздыхая. — Да, но поставить её на тех больных отношениях, оставить всё дерьмо там. Давай попрощаемся с этим. Викторов касается холодной руки девушки, сжимая её и Лиза делает это в ответ, переплетая их пальцы. Она слегка улыбается, глядя на то, как мужская татуированная ладонь Глеба, прячет её худенькую, таким образом, как будто, защищая. А когда парень встаёт с кресла и присаживается на корточки перед девушкой, накрывая её вторую руку своей, Лизу невольно отбрасывает на несколько месяцев назад, когда Глеб так же сидел перед ней. Тогда она боялась признаться в своих чувствах, так же держала дистанцию, её и сейчас не покидает остаточное чувство тревоги, которое чаще проявляется через новые тяжёлые строки. Глеб, был прав, отголоски прошлого всё ещё терзают их обоих, напоминают о потерях и боли. Однако, сейчас у них новый длительный и тернистый этап в жизни, который предстоит пройти и сохранить, оставляя горечь и прощаясь с ним. «Хорошие песни пишутся или от горя, или от любви.» Отношения Лизы и Глеба это безумная смесь, которая позволит создать песню, которая излечит их и станет заключительным аккордом в первой главе их книге жизни.