Катализатор

Ночной аэропорт Москвы встречал Лизу холодным ветром и еле уловимыми снежинками первого снега. Девушка смотрит на небо, принимая на себя падающий снег, ощущая лёгкое покалывание на лице и давящую боль груди, но уже не от осадков. Она солгала самой себе и тому, кого любила, безжалостно бросаясь острыми, как ножи, словами, оставляя новые раны на сердце Викторова. Нет, она не мстила за то, что на её сердце их не меньше, она испугалась. Испугалась, что любит опять. И любит именно его. Стало дико страшно от осознания вероятности быть вместе, казалось, что до рехаба её это пугало меньше, чем сейчас. До рехаба Лиза была уверена, что вместе быть они не могут, она смирилась с этой мыслью, приняла, как само собой разумеющееся, поэтому сейчас, когда Глеб «чист» и готов сражаться ради них, её изувеченное сердце не может принять возможность быть вместе. Это сравнимо со вспышками гнева и заботы, когда привыкаешь, что после агрессии сразу следует ласка, которую используют для уверенной манипуляции. Лиза знала, что это на собственном опыте, не физическом, но моральном точно. Поэтому подсознательно она хотела уйти от этого, боясь снова стать уязвимой. Она отталкивала Глеба от себя, всячески игнорировала, избегала, охлодела, как только могла, а он рядом, всеми возможными способами старается не отпустить её. Он принял решение, что будет сражаться за них двоих, как Лиза когда-то, что ему пора брать ответственность и вот, когда казалось, что всё возможно исправить, Лиза обнуляет все старания Глеба своим страхом. Их ссора стала для девушки раздрайвом. Поездка в Санкт-Петербург на следующий фест растворилась в мыслях о том, что это очевидный конец. Она помнит перелёт и фест урывками, как нарезку видео на шортсах, которая вызывает лишь апатию. Возгласы фанатов, вопросы от журналистов для девушки не имели значение. Она лишь выполняла свою работу, не больше, ведь своё состояние показывать нельзя — признак слабости. Нельзя докучать другим своими проблемами — признак слабости. Нельзя быть открытой и добродушной — признак слабости. Нельзя уходить в депрессию и работать, ведь это признано слабости. Нельзя изолировать себя и забить на всё, ведь это признак слабости. Нельзя плакать, ведь это признак слабости. Нельзя любить до умопомрачения, это ведь тоже признак слабости. Это правила, которые девушка придумала себе и в них же утонула. Именно последние три аспекта Лиза нарушила сразу в один день, иначе нельзя объяснить почему она гонит битый час по ночному городу, выжимая всё из-за коробки передач. «Половина тебя рыдает, тает. Думала, что быть так не может, что же, Больше его не подпускаешь, знаешь, Это будет тебе дороже. Зачем плакала? Больно было каждый раз одинаково. Он не стоит ни слезы, что ты прятала, Но ты голову сломя по накатанной.» Лиза редко слушала русскую музыку и катая по городу, в основном, включала басы даб-степа, которые так хорошо подходили теперь её машине, но сейчас она катается не от желания погонять и испытать адреналин, а чтобы заглушить боль рёвом мотора и своим пением. Она услышала эту песню случайно, в день, когда она решила больше не приезжать к Глебу в рехаб. Слова песни, ее лёгкая монотонность с битом, очень хорошо подходила к поездкам и внутреннему состоянию девушки. Эти строки стали её преследовать и девушка их напевала даже просто так, невзначай, со временем придавая им значение всё меньше и казалось, что она забыла про неё, как плейлист, который играл в позиции «рандом», решил напомнить и Лиза не сменила трек. Она испытала ту самую волну отчаяния, которую прятала в себе. — Зачем плакала, больно было каждый раз одинаково… — петь слова вместе с исполнителем становилось всё сложнее, потому что осипшие от слез связки, выдавали всю боль и сожаление. Лиза поджимает губы, запирая крик в себе, пока слезы одиноко катятся по щекам, как и она, совсем одна несётся по шестиполосной автомагистрали, усыпанной крошкой снега, которая скрывает следы от колёс, позволяя сбежать. Наверное, это правильно, она сама до этого довела, обманулась, закрылась. Лиза горько улыбается и делает глубокий вдох, стараясь перевести дыхание, думая о том, что иметь всё и быть счастливой нельзя. Она пожертвовала своими чувствами и выбрала работу, в которую уходила с головой, шла к цели, обрастала людьми, фанатами, известностью, но счастье от этого не ощущала, это лишь грело физически, но не духовно. Поэтому Лиза сразу вспоминает одну из строчек песни, которую даже полностью не знала, но сейчас она подходила, когда девушка пыталась ионизировать: — Лучше плакать в Porsche, чем смеяться в метро, — говорит девушка, ощущая, как левую щеку обжигает слеза, — У меня конечно не Porsche, но… Девушка не заканчивает мысль, переводя глаза на спидометр, который показывал 190 км/час, а потом на левое зеркало, где впервые за это время увидела проблеск чужих фар. Свет от фар становится всё ближе, что говорит о том, что скорость едущей машины куда выше, чем BMW девушки. Фары кидают отблеск совсем рядом, опережая и вылетая вперёд. — О, вот и Porsche, — усмехается девушка, успевая поймать взгляд лишь знакомой модель. Лиза смотрит вслед уезжающей машине, чьи стоп-сигналы загораются малиновым светом, сбрасывая скорость. Лиза вспоминает о перекрёстке, который разделяет две магистрали, поэтому также сбрасывает скорость, почти в упор тормозя перед стоп линии. Подъезжая к, только остановившейся, машине чёрного цвета, у Лизы невольно срабатывает дежавю, из-за чего она рефлекторно, но с опаской смотрит в салоне полузатонированных окон, приоткрывая своё на половину. На неё, из полностью открытого окна, смотрят карие глаза Глеба Викторова. Лиза замирает, а Глеб понимает, что не ошибся. Набирая скорость позади BMW, парня терзали сомнения, но когда он пролетел мимо, сразу понял, что это Лиза, сбрасывая скорость, чтобы сравняться с ней. Лиза смотрит на Глеба с болью, читая её же в его глазах. Увидеть парня сейчас, ещё и в таком состоянии, она не планировала. Говорить не хочет, показываться на глаза и видеть его тоже — она не готова, ведь чувство вины и обиды теперь гложет ее. Тревога и ощущение не безопасности начинает накрывать, как паническая атака, из-за чего застывшая слеза на щеке медленно катится вниз, огибая подбородок. Когда страшно — люди бегут, вот и она ищет очередной способ сбежать. Девушка смотрит на светофор, где горит запрещающий сигнал, а перекрёсток пересекает пару машин. — Не смей, — говорит Глеб, прикрикивая, догадываясь о намерениях, но Лиза его не слышит, полностью игнорирует и закрывает окно, нажимая на педаль газа, — Блять! Машина Лизы быстро набирает скорость, из-за чего рёв мотора раздаётся по округе. Она опускает педаль газа практически в пол, ощущая, как машина разгоняется ещё больше. Девушка съезжает на прилегающую территорию, уходя на разворот, дабы быстрее скрыться. Первый пролёт она проезжает в одиночку, выезжая на нижнее кольцо магистрали. Это был хороший план для побега, но нужно учитывать от кого ты бежишь. Лиза не успела и заметить, как Porsche Викторова вылетает вперёд, сразу перестраивается в полосу девушки и оттормаживает в упор. Лиза уходит влево, Глеб за ней, опять блокирует впереди, вынуждая Лизу сбросить скорость. Буквально секунда и бамперы двух машин рискуют столкнуться, поэтому Лиза тормозит в ноль, дабы этого не случилось, а Глеб как раз рассчитывал на это. Лиза шокированная сидит в салоне, понимая, что зажата между отбойником и машиной впереди. Пути отступления перекрыты, Глеб вынудил её остановиться. Бежать больше некуда. Оранжевые фары Porsche загораются на «аварийке», водительская дверь открывается и Глеб покидает салон, направляясь к машине позади своей. Разгневанная, от чувства безысходности, Лиза также включает «аварийку», вылетая с салона. Её обнажённые плечи, из-за съехавшего рваного бежевого цвета свитера, обдает холодный ветер, но Лизе все равно на фоне вспыхнувшего гнева, который сильнее, разве что у Глеба, который идёт на встречу. — Ты что творишь?! — кричит девушка, — Не успел машину взять, решил ДТП устроить?! — Я творю? Кто погазам на красный дал?! — отвечает гортанно парень, пытаясь потушить злость. — А не надо было за мной ехать. Едь, куда ехал и оставь меня! — говорит девушка, и когда хочет вернуться в салон, открывая дверь, Глеб быстро сокращается расстояние и толкает дверь машины обратно, не позволяя уехать. Девушка от неожиданности делает пару шагов назад и изумлённо смотрит на парня, сгущая брови. — Я ехал к тебе! — отвечает парень, а его связки дают слабину, из-за чего он срывается на крик. Глеб поджимает губы, всматриваясь в черты лица девушки, где видит засохшие дорожки от слез и мокрые ресницы, которые, не смотря на причину их состояния, делали Лизу не менее красивой. Глеб тяжело сглатывает, убеждаясь, что он был прав — она солгала, и от этого становиться ещё хуже. Когда парень так и не добился честного ответа, он был готов крушить всё, закопать свои чувства поглубже, чтобы больше не вспоминать. Его охватил гнев, разочарование и безысходность. Гнев бурлил в крови, как магма, лишая здравого смысла. Разочарование неприятно больно зудело под кожей, нашëптывая причины, чтобы забыть. Безысходность оглушила, стирая мысли в ноль, давая повод отпустить руки. И только одно чувство не давало Глебу поддаваться этой тройке — любовь. Искренняя, тлеющая, бескорыстная. Этого было достаточно, чтобы попробовать заново, попробовать понять, не требовать, а прислушаться. Именно это стало причиной для поездки к девушке — он надеялся поговорить, как тогда, перед туром, но получить совершенно противоположный ответ. Он не готов принять отказ, не после стольких месяцев борьбы, не ради этого они сражались, чтобы вот так всё бросить. Глеб готов идти до конца, какие бы аргументы не привела Лиза. — Почему… — тихо говорит девушка, глотая комок в горле. Её влажные глаза бегают по лицу парня, не желая понимать, — Почему ты не можешь оставить меня в покое? Неужели это так сложно?! — Когда любишь, сложно, — с тяжестью, со стальным голосом говорит парень и воспользовавшись ступором девушки, продолжает, — Что мне нужно ещё сделать и сказать, чтобы ты поверила? Неужели ты не видишь, что я не могу, не хочу быть без тебя. Ничего не изменилось. — Глеб, это… — И не говори, что это из-за веществ! — Глеб указывает на девушку пальцем, призывая молчать, а потом переводит палец на себя, продолжая, — Вот, я стою чистый, без запрещёнки, у тебя не получится съехать на зависимость и кучу другой херни! Ты думаешь, я не вижу, что ты принимаешь мое внимание, но каждый раз потом сбегаешь. Что не так? Почему ты бежишь? — Потому что мне страшно! — выдаёт на одном дыхании Лиза, не отрывая глаз от Глеба. Викторов хмурит брови, когда с левой щеки Лизы скатывается слеза, которую девушка быстро смахивает, — Мне страшно от того, что я чувствую к тебе, не смотря на то, что между нами было. Нельзя испытывать подобное, это не правильно! — И это важно? — Глеб услышав это, прикрикивает и хмурит брови. Он набирает воздух в лёгкие и делает шаг к девушке, говоря спокойнее, — Всё, то дерьмо, что было не правильное. Но кому какая разница, если мы от этого не счастливы? Если так посмотреть, то всё началось ещё пол года назад, в СПБ. — Когда я… — Когда ты решила мне помочь, хотя и не должна была. А я просто, не заметил, как начал искать тебя в толпе, — Глеб делает ещё один шаг, а Лиза не открывается от него, — Самые правильные делают самые большие ошибки. — Я никогда не была правильной, — Лиза отводит глаза и отрицательно машет головой. — Да, возможно, ты просто встретила меня такого: зависимого, эгоистичного, больного мудака-музыканта, который не даст тебе больше сбежать, — Глеб хочет заглянуть девушке в глаза, но та их упорно прячет. Она никогда не отворачивалась, смотрела в упор жгучим взглядом, а сейчас просто не может, боясь поддаться порыву, ведь знает — эмоции ей больше не удержать, особенно когда Викторов становится чересчур убедительным, — Я тебе говорил, что будь у меня шанс встреть тебя по новой, я бы согласился, я никогда не пожалею об этом. Но не заставляй меня искать тебе замену, мне её не найти. — Я не хотела, чтобы ты искал, — с ели заметной хрипотцой отвечает Лиза, поднимая глаза, — Мне было страшно, что я люблю, опять чувствую это и… Я хотела забыть, каждый раз уходила от этой темы. Когда мне казалось, что всё закончилось, ты появляешься в моей жизнь и становишься как… — Катализатор, — заканчивает её слова Глеб, видя в глазах Лизы понимание, — Я знаю, так же думал, когда признал, что бессилен и ты, как этот самый, катализатор. Лиза молчит, поджимает губы и понимая всю серьёзность ситуации, не в силах противостоять чувствам ни своим, ни Глеба. Волна эмоций переполняет, вытягивая наружу всю боль, что скопилась: — Сколько раз я хотела к тебе, я ужасно скучала и вчера соврала, а сейчас так жалею. Я просто не смогла признаться, а сегодня подумала, что ты решишь, что я проблемная и забьешь. — До меня тебе далеко, не думаешь? — Викторов слегла улыбается, он пытается иронизировать, а когда видит, как Лиза закатывает глаза и улыбается, понимает, что получилось. Он сокращает расстояние в пару сантиметров и заглядывает в карие глаза, которые смотрели с теплом, произнося следующее практически шёпотом, — Я никуда не уйду. Лиза осматривает лицо Глеба и заостряет внимание на губах, понимая, что он совсем близко, вплоть до ощущения его прерывистого дыхания. Шершавые подушечки пальцев, будоражат нежную кожу на подбородке, вынуждают Лизу приподнять голову. Она интуитивно приоткрывает губы и тянется рукой к парню, пробегая ноготками по шее. Глеб больше не медлит, сокращает расстояние и целует девушку, аккуратно, на пробу, стараясь не торопится, но получается плохо. Мягкие губы девушки поддаются напору Викторова, когда он обнимает её сильнее, сминая под себя. Контраст от холодный рук в районе шеи, абсолютно не отвлекает, а когда в кудрявых волосах он ощущает тонкие пальцы девушки, которая разрывает поцелуй на мгновение и сама желанно целует, из-за чего остановиться всё сложнее. Глеб жадно целует пухлые губы, оттягивая напоследок, а Лиза тянется за ним, касаясь потрескавшихся губ практически невесомо. Глеб произвольно улыбается и соприкасается своим лбом с лбом Лизы, которая старается перевести дыхание. Ощущения разнообразием искр фейерверка растекается по телу, вызывая сменные волны озноба и жара, но им это нравится, они слишком долго этого ждали. — Я тебя не отпущу, — говорит с придыханием Викторов, а Лиза прижимается к его груди. — Не отпускай, — тихо отвечает девушка и трëтся носом о грудь парня через толстовку, ощущая тепло на лопатках от его горячих ладоней. Они рядом, совсем близко, так, как раньше и не были. Они впервые сказали о своих чувствах на прямую, рассказали о страхах, которые преследовали и не позволяли открыться. Жизненный опыт здорово потрепал их. Сколько раз Лиза зарекалась, что не будет любить, делая себя слабой, но стоило ей почувствовать аромат древесных нот и табака, которыми был пропитан бомбер музыканта, стоило ему искренне улыбнуться, дать почувствовать себя защищённой и просто сказать, что она важна для него и может положиться, как её холодная стена рухнула. Глеб не сделал ничего сверхъестественного, он просто показал, что любит, что ему не важна минутная эйфория, ему важна её душа, её безопасность, её чувства. Да, ошибался много и больно делал неоднократно, но будь его поступки намеренными, признать свою вину он бы не смог. Он смог взяться за себя и начать бороться с зависимостью, которая действительно не была связана с девушкой и её вниманием, в этом он не соврал, поэтому смело мог сказать сейчас: — Ты мне нужна вся, со своим переменчивым настроением, правильностью и стервозным поведением, — Лиза тихо смеётся на слова Глеба и решает отстраниться, чтобы заглянуть в глаза. Она слегка улыбается и говорит: — Знаю, потому что я буду любить тебя с твоим вспыльчивым характером, вредными привычками и чувством собственности. — Да, тут ты конечно попала. Говорю сразу, я отбитый на этот счёт, — парень поджимает губы. — Я знаю, — говорит девушка и щурится и Глеб сразу вспоминает приступ ревности к Саше пару месяцев назад. — Нет, то так, разминка. Теперь ты моя, — вторую фразу Глеб говорит с придыханием, любуясь девушкой. Глебу всё ещё слабо верится, что это не сон. Вот Лиза стоит в его объятиях, смотрит с любовью и теплом, без пелены боли. Она — любовь, которой ему так не хватало, любовь, которую он давно никому не дарил в полной мере. Сейчас в нём живёт окрыляющее чувство, которое уже не пугает, ведь парень признал — он любит до умопомрачения, до боли в висках, до непреодолимого желания ощущать девушку рядом. Скажи ему, что он полюбит, как в первый раз, он бы рассмеялся и послал. Он был уверен до января, что любить, как впервые не возможно. Любовь — химия, которая больше так не ощутить, ведь к ней, вырабатывается толерантность. Сейчас, он готов иронично посмеяться с себя прошлого и сказать: «Ты не знаешь с кем связался. Забудь про логику, она сломает все твои стереотипы.» И Лиза это сделала, она сломала то, что сковывало, продолжая тлеть в ожидании, когда Глеб посмотрит на неё иначе. Она этого добилась, не замечая, как её собственные стереотипы рассыпались. В глазах, что напротив, девушка видит тепло, которое может согреть, но так же и испепелить своим пламенем. Руки, что обнимают, дарят чувство защищённости, а губы, что касаются её виска, вынуждают требовать большего, из-за чего Лиза тянется к губам Глеба, оставляя невесомый короткий поцелуй. Она смотрит на парня из-под ресниц, но Глеб отвечает полным поцелуем, запечатывая его, из-за чего Лиза улыбается. — Ты же знаешь, что будет сложно, — говорит девушка. — Догадываюсь. Нам нужно дохера обсудить, не хочу чтобы у тебя оставались левые мысли на мой счёт, — Глеб слегка хмурит брови. — Да, недосказанного много и это проблема. — Главное, что решаемая, — отвечает парень и целует девушку в макушку. — Нам бы тогда решить более насущную проблему, — делая паузу говорит Лиза. — Какую? — Викторов с непониманием смотрит на девушку. — Ключи в машине, а машина закрыта. — А запасные? — Там же. — Блять, — Глеб сказал это с такой интонацией, что Лиза рассмеялась, понимая всю плачевность ситуации. — У нас не может быть всё, как у нормальных. — Не, мы с тобой парочка психов, — улыбается парень, — У меня ГТР, а ты просто со мной, это уже диагноз. — Врач сошедший сума от любви к пациенту? Звучит почти романтично, — Лиза ëжится от порыва ветра и Глеб сразу хмурит брови. — Было бы более романтично, если бы в дырявом свитере голыми плечами не светила. — Кто бы говорил, у самого один худи. И вообще, по-моему очень даже мило: осень, первый снег, мы стоим по центру магистрали, счастливые, — Лиза запрокидывает голову вверх, принимая на лицо мелкий снег, ощущая волну романтики, но не забывая о рациональности медика, — А завтра сопли, больное горло и… Лиза не успевает договорить, ощущая поцелуй в ямочку возле ключицы, из-за чего она вздрагивает и рефлекторно сжимает ткань чёрного худи на плече Глеба. Лиза приподнимает голову, встречаясь с карими глазами, как со своим отражением и видит довольную, но мягкую улыбку Викторова. — Пошли в машину, заболеешь, — говорит парень, возвращая девушку в реальность после столь интимного момента, — Сейчас разберусь с твоей машиной. Пара садится в машину Викторова, который сразу заводит её, переводя дефлекторы на печку и Лиза мысленно благодарит Глеба, стараясь не выдать своего озноба. Понять из-за чего он было сложно, то ли от действительно переменчивой погоды и низкой температуры, или перевозбуждения, которое было на фоне переполняющих чувств. Ситуация с машиной для неё вообще ушла на второй план, пока мозг пытался переварить информацию о воссоединении. Лиза смотрит, как Глеб пролистывает список контактов, находя нужный. — Кому ты? — спрашивает Лиза, глядя на парня. — Человеку, который, я надеюсь, нам поможет. — В час ночи? — Буду надеяться, мы не одни такие отбитые, — отвечает парень и слыша третий гудок, начинает сомневаться. Лиза тяжело вздыхает, вспоминая, как Глеб на эмоциях сильно закрыл дверь, тем самым активировав внутренний замок. Из приятного только то, что в брюки карго, что были на ней, легко поместился телефон и ключи от квартиры. Без связи и места для сна было бы совсем не весело. Когда девушка слышит очередной гудок, уже начала думать, какой эвакуатор лучше вызвать, как слышит от Глеба: — Здарова. Не разбудил? — Не, брат. Что-то случилось? — Лиза слышит знакомый мужской голос через динамик, поэтому рефлекторно поворачивается. — Есть такое. У нас ключи в тачке, вместе с запаской, — кратко говорит музыкант. — Пиздец. Слушай, я сейчас не в городе, но могу подогнать знакомого. Чë за машина? — BMW x5, купе, 20… — 2018 года, — говорит Лиза. — 2018, рестайл. — О, такую продал на днях. Ну, блять, там замок хуй вскроешь. Тебе срочно вообще? Глеб смотрит на Лизу, которая отрицательно машет головой. — На днях желательно сделать, — отвечает Викторов. — Я завтра вернусь в город, набери меня, сделаю. Сейчас могу эвакуатор прислать, за полцены в любую точку Москвы. — Супер, спасибо, от души. — Да все свои. Где ты находишься? — Я геолокацию кину. — Понял, давай, до связи. — Давай. Лиза смотрит на телефон Глеба, который отключается и лёгким движением пальцев, нажимает на экран отправляет сообщение. Он выдыхая воздух через щеки, с улыбкой смотрит на девушку, которая с интересом смотрит на него. — Это был Артём? — спрашивает девушка, из-за чего взгляд Глеба сразу мутнеет благодаря искре подозрений, поэтому парень прямо не отвечает: — А что? — Он тот самый перекуп, — с лёгкой улыбкой говорит девушка, замечая, как выражение лица Глеба смягчается. — А тачку, что он продал на днях… — Моя машина, — заканчивает фразу Лиза, когда Глеб усмехается и запрокидывает голову вверх, — Думаю, стоило сказать, а то напридумываешь себе ещё. — Конечно, кто-то говорит завуалированно. Мужчин на другой марке машин она предпочитает, — Глеб передразнивает девушку, которая в ответ посмеивается, — Вот и думай, блять, кто и на чем ездит. — В Германии не только Mercedesы делают, — отвечает Лиза и многозначительно смотрит на руль машины с логотипом Porsche. Глеб проводит линию взгляда девушки и только сейчас понимает, что она имела ввиду. — Серьёзно? — Я думала, ты сразу понял. Я же не могла сказать на прямую. — Это задело бы твою гордость? — Ты как-то спросил у меня, почему я не могу открыться, даже когда отношения между нами стали очевидны. Если однажды значимость твоих чувств обесценили, становится страшно открыться, — поясняет девушка. — Значит будем тебя раскрепощать, — улыбается Викторов и Лиза понимает в каком направлении говорит парень. — С этим у меня всё хорошо, — с ехидной улыбкой отвечает девушка, а Глеб вскидывает бровь. — Да ну, — Лиза воспринимает это как вызов и решает подтвердить свои слова. Она приподнимается с кресла и слегка облокачивается корпусом на Глеба, ведя ладонью от торса, вверх по груди, попутно ели ощутимо касается губами правой щеки, потом края скулы, опускаясь вниз к подбородку, пока острые ноготки аккуратно касаются татуированной шеи. Девушка чувствует, как Глеб под ней напрягается — слишком нежно и от этого непривычно, из-за чего парень борется с желанием не смять девушку под себя. А когда он ощущает мягкость губ девушки, на своих, да и ещё такое невесомое, а её ладонь плавно плывёт от шеи к торсу, то сдерживаться становится невозможно. Глеб поддаётся вперёд, ловит губы Лиза и жадно целует, из-за чего девушка тихо стонет от неожиданности. Парень прижимает девушку к себе и опрокидывает обратно в кресло, нависая над ней, углубляя поцелуй и пробираясь горячими пальцами под рваный бежевый свитер, пересчитывая рёбра, опуская вторую руку ниже на бедро, огибая ладонью ягодицу, сжимая её. Теперь Лиза прибывала в недоумении, но на ласки отвечала, зарываясь рукой в кудрявые волосы, ощущая жар и дрожь по всему телу. Она льнет к Глебу, пряча лицо, когда он разрывает поцелуй, оставляя напоследок влажный след на губах. — Не делай так, — с хрипотцой говорит Глеб, стараясь перевести дыхание. — Почему? — Лиза говорит тихо и делает глубокий вдох, дабы не выдать дрожь в голосе. — В следующий раз я не остановлюсь, — Лиза на слова Глеба улыбается и целует его в изгиб шеи, обнимая за плечи, продолжая ощущать горячие ладони на своей талией под свитером. Глебу тяжело отвечать сдержанно, когда желание, подпитанное ожиданием берёт в свою власть, а когда Лиза так откровенно провоцирует его, найти повод остановится сложнее. Позволить себе действовать напористо не мог, ведь боялся спугнуть, оттолкнуть, вдруг посчитает это наглостью, а давать думать плохо не хотел. Желание обладать было огромное, но не потерять больше. Он неоднократно раздевал её глазами, буквально изучал каждую часть тела, думая о том, как девушка будет извиваться под ним, как через пухлые губы будут слышны стоны и в перерывах между глотками воздуха, шёпот его имени. Я раздевал без рук, мне нужен только взгляд, Чтобы в тебе утонуть — сорвусь к тебе опять. Как перестать глушить желание в бокале, Когда ты так холодно, но греешь меня словами. Глеб вспоминает свои строки, понимая, что с первой сейчас ему согласиться сложно и он мог бы допустить ошибку, если бы его не отвлëк звуковой сигнал подъезжающего эвакуатора. Музыкант смотрит через затонированное заднее стекло и хмурит брови. — Какие мы серьёзные, — тянет детским голосом Лиза улыбаясь, прежде чем получить укоризнный взгляд. — Ты специально? — Глеб улыбается сам, когда девушка начинает смеяться в руку. — Это, видимо, нервное, — отвечает девушка, не имея, возможности сдержать смех. — Как хорошо, что я именно с тобой буду оставшуюся жизнь, — говорит парень, собираясь выходить с машины. — Потому что тебе со мной повезло? — Конечно, где я ещё такой кадр противоречивости найду. То про интеллектуальные вещи говорит, то смеётся с моим бровей, — Глеб специально играет бровями, вызывая у Лизу очередную волну смеха. — Ты был милый, — отвечает девушка, понимая, что парень её не так понял. — Охуенно, я ещё и милый, — со сдержанной улыбкой отвечает Глеб, получая толчок в плечо за красноречие, но он был прав — его внешний вид с формулировкой Лизы не клеился. Музыкант бросает тёплый взгляд на девушку, выходя с машины. — Глеб, — тянет девушка, успокоившись, а парень стоит возле водительской двери, придерживая её, чтобы не спускать холодный ветер. — Сиди в машине, я разберусь, — говорит парень, получая улыбку в ответ и закрывает дверь. Лиза видит, как парень ëжится и достаёт с кармана пачку сигарет, быстро подходя к машине девушки. Лиза некоторое время смотрит в боковое зеркало, дабы увидеть, что происходит, но видно плохо. Выходить в холод не хотелось, ведь ощущение дрожи и нездоровый румянец говорили о том, что девушка перемëрзла. Да и позволить себе расслабиться, ощущая заботу Глеба, хотелось как никогда раньше. Лизу посещает чувство защищённости и тепла, как будто её обняли со всех сторон, облагораживая, отделяя от проблем. Это ощущение ей нравилось, но одновременно напрягало, особенно когда приходит мысль о том, что, наверное, стоит всё-таки выйти — Глеб не должен решать её проблему сам. Противное чувство чрезмерной ответственности проснулось не вовремя. Девушка открывает дверь и быстрым шагом подходит к Глебу, который помогает зафиксировать машину для транспортировки на эвакуаторе. Парень сидит на корточках с сигаретой в зубах, не замечая, что Лиза стоит в паре метров, обнимая себя за плечи. — Всё, можно трогать. Погнали за мной, тут недалеко, — говорит Глеб водителю, подходя к краю эвакуатора, где видит Лизу, из-за чего сразу пучит глаза, чуть не выронив сигарету. — Помощь нужна? — говорит девушка, поджимая губы от холода. — Ты куда… — «выперлась», хотел сказать парень, глуша до этого желание, сказать слово по–жёстче, — Я же сказал, чтобы ты осталась в машине. — Я подумала, что тебе не стоит решать мою проблему, тем более, ты сам не теплее одет, — говорит девушка, когда видит недовольный взгляд Глеба. — О чем ты? Твоя, моя… Да какая разница? –Викторов ещё больше хмурит брови, но говорит спокойно. Он замечает замешательство девушки и начинает понимать в чем дело — вечно сильная Лиза, впервые, за длительное время, почувствовала себя защищённой, впервые кто-то другой взял на себя ответственность за проблему, позволяя девушке просто наблюдать. Она забыла эти ощущения, взваливая на себя всё, поэтому сейчас ощущения были неоднозначные — как будто она отлынивает и не берёт ответственность за свой поступок. Но это чувство не правильное, оно ложное, поэтому Викторов должен дать ей это понять. — Тебе не нужно всё решать самой, есть я. Какая бы не была проблема, её нельзя делить на кого-то персонально. Привыкай к этому, — Глеб обнимает девушку за плечи одной рукой и целует в лоб, замечая смущение, а когда Лиза поднимает взгляд, он добавляет, — Не бери на себя больше, чем можешь позволить. — Спасибо, — говорит девушка и аккуратно целует Глеба в щеку, чему он удивляется, но по-доброму, убеждаясь в очередной раз, на сколько Лиза чуткая. — Сейчас будем выдвигаться. Возвращайся, а то губы синие уже. — У тебя не лучше, — усмехается девушка, но парня слушает, возвращаясь в салон. В душе Лизы обжигающий трепет, но не тот, что вызывал нехватку воздуха, головные боли и желание убежать, а тот, что окрылял и делал невесомым. Девушка ещё не осознавала на сколько счастлива и свободна теперь в своих чувствах, что может позволить себе забыть про поездку в студию, работу, которой она себя грузила. Больше не надо бежать, оправдываться, отрицать. Больше не надо искать логический смысл, правильность и совесть. Она ограничивала себя сама из-за страха, не подозревая, что можно вообще так спокойно ехать с любимым человеком и не думать ни о чем, только чувствовать и наслаждаться. Лиза смотрит в окно, гипнотизируя размытые линии дороги, отвлекаясь только когда ощущает тёплое прикосновение к ноге. Лиза вздрогнула, сразу глядя на то, как Глеб мягко положил свою ладонь на бедро девушки, привлекая внимание. — Всё нормально? — спрашивает парень, бросая взгляд на дорогу, подкручивая руль. Лиза замечает, что Глеб вновь сгущает брови и желание сказать, что у него к старости будет большая морщина, увеличивается. — Ты часто хмуришься, — отвечает девушка. Глеб протяжно моргает, пытаясь понять: это ответ на его вопрос, или увиливание. — Ну, мне кажется каждый раз, что что-то не так и ты внутри себя, накручивая какую-то ерунду. Лиза понимает, что Глеб имел ввиду: в отличие от него, который неоднократно представлял Лизу рядом с собой и к отношениям адаптировался быстро, Лиза наоборот, так часто отгоняла от себя мысли о совместном будущем, что сейчас осознать это становится сложно. Она привыкла к флирту, дружбе с мужчинами, но за год отсутствия отношений, даже сексуального характера, всему её организму сложно вспомнить какого это любить физически и подавать сигналу в мозг о том, что теперь у неё есть любимый человек. Лиза, которая чаще говорила прямо, постепенно начинала закрываться, но сейчас этого позволять нельзя. Один и важных аспектов отношений — умение говорить, этим и нужно заняться. — Тебе может показаться, что я холодная и много беру на себя, аргументируя тем, что не хотела создавать проблем, но я банально не могу привыкнуть к мысли о том, что мы вместе. Поэтому, мне кажется, что вот я проснусь и всё закончится, — Лиза говорит это полушепотом и нервничая, кладёт свою руку поверх руки Глеба, рассматривая его татуировки, выпирающие вены и сухожилия. Глеб включает поворотник для, сзади едущего, эвакуатора и съезжает в знакомый двор. Лиза ждет реакции от парня, но он лишь спокойно говорит: — Понятно, — такая интонация и односложный ответ обычного напрягает, что происходит сейчас, ведь для Глеба это не привычно. Лиза смотрит на музыканта, но он только плавно поворачивает на парковку, находя подходящее место, дабы мог встать эвакуатор и машина девушки. Но вот для Лизе эта ситуация выглядит иначе: — Я имела ввиду… — Я же сказал, что всё хорошо, — отвечает Глеб, но на девушку не смотрит — скрывает свои чувства и одновременно пытается с этим бороться, решая всё-таки сказать, — Просто, когда ты меня поцеловала в машине, я подумал, что, типа, всё, тебе комфортно. А потом ты сначала историю о проблеме наматала, сейчас отстраненная, вот я и подумал, что ты решила промолчать, а тебя что-то парит, — Глеб проезжает дальше и тормозит, чтобы эвакуатору было легче развернуться. — Я поцеловала в порыве, потому что хотела. — А сейчас не хочешь? — вскидывает брови парень. — Хочу, — девушка отвечает звонко и быстро, что вызывает у Викторова улыбку. — Так поцелуй, — на фоне хрипловатого голоса, небольшого прищура и глаз практики чёрного цвета, Глеб был похож на мартовского кота: счастливый и наглый и Лиза догадывается, что эта провокация была намеренная. — Ты специально, — говорит Лиза, делая заключение. — Не будешь мне говорить прямо, что нравится и нет, будем постоянно, — «ебать», но парень меняет слово, — …выносить мозг. Говори по факту, меня природа фантазией не обделила, хотя я об этом периодически жалею. Мне всегда нравилось, что ты говоришь в лоб даже то, о чем стоило бы молчать, но это не значит, что сейчас нужно делать иначе. — Между нами и так много недосказанности, ты прав, — говорит Лиза и слегка улыбается. — Вот именно, мы обязательно это обсудим, но пока есть более важный вопрос, — девушка на эти слова вопросительно смотрит, — Точнее два. — Моя машина? — С ней, считай, решили, — говорит парень, глядя на то, как эвакуатор опускает на прессе машину Лизы точно на парковочное место, — Сейчас подойду. — Поблагодари за меня, раз не даёшь быть самостоятельной, — говорит с улыбкой девушкой. — Нет, просто самостоятельность не означает одиночество. Глеб выходит с машины, из-за холода подбегает к водителю, с которым прощается и благодарит, видимо, не только словесно. В этот момент Лиза думает над словами Глеба и действительно понимает на сколько точно он подобрал это высказывание в её случае. Девушка улыбается самой себе от приятного осознания того, что ей нравится то, что она чувствует. Она готова пожертвовать сном, едой и рабочим днём, но заканчивать эту ночь ей никак не хочется. Ей слишком хорошо от осознания того, что Глеб рядом, поэтому, не смотря, на позднее время и запланированный рабочий день на завтра, девушка думает над аргументом, который мог задержать Глеба подольше. Правда, Лиза не догадывалась, что Глеб думал так же, но повод остаться уже нашёл. Он возвращается в машину и сжимается от холода, быстро согреваясь от печки машины. — Всё хорошо? — спрашивает девушка. — Завтра наберу Артёма, приедет, вскроет тачку. — Хорошо, что я каршеринг не удалила, — отвечает Лиза, проводя по экрану телефона, чтобы убедиться в своих словах. — Я заеду за тобой, поэтому можешь удалять, — с улыбкой говорит Глеб. — И как это выглядеть будет? — усмехается девушка, блокируя телефон. — Нормально, — пожимает плечами Глеб, а Лиза вскидывает брови, — Не смотри на меня так. Сама знаешь, что ерунду сказала. Не ищи подноготную во всём. — Я не буду, а вот твои фанаты-сталкеры вполне. — Тебя это парит? — Да, но меньше, чем тот факт, что я хочу кушать, — Лиза говорит это спокойно и легко, но рукой держится за живот, ощущая, как спазмируются петли кишечника. Она действительно была голодная, но использовать это в свою пользу тоже хотела. Они возле её квартиры, два часа ночи, холодно, до базы IZВы ехать долго даже по пустой дороге, заказать еду и остаться вместе — самый лучший аргумент. — Я хотел предложить тебе поесть роллов, — Глеб смотрит на девушку с интересом и ожиданием: улыбка через поджатые губы и вздёрнутые брови об этом говорили. Он в гости не напрашивался, но прощаться не хотел. Поэтому, засомневайся Лиза в его намерениях, Глеб знает вкусную круглосуточную суширию, куда они могли бы поехать. Только в глазах девушки он видит мягкость, после чего Лиза улыбается и задаёт вопрос: — Ты думал над тем, как подольше задержаться? — Типа того, — по лицу Глеба читается неловкость. — И подумал про еду? — Да. — Я, просто, тоже, — они оба рассмеялись, понимая, как забавно и неловко они сейчас выглядят, как дети. Две состоявшихся взрослых личности придумывают смешные аргументы, как школьники на первом свидании. Кто бы мог подумать, что этим двое пишут эмоционально тяжёлые песни, разрывая публику на концертах, а потом смущаются от собственного желания побыть друг с другом подольше. Они знают друг друга достаточно хорошо, но на новом этапе отношений всё кардинально меняется. Это как поднятие уровня: много разных возможностей, но как их использовать не знаешь, то-ли подойти ближе, то ли лучше оставить дистанцию, аккуратно обнять и сказать о чувствах, или целовать до беспамятства. Они не знали тонкие линии их душ, который проводили черту дозволенного, как морального, так и физического равновесия. Обстоятельства и они сами, друг друга здорово потрепали, не учитывая количества шрамом на сердце, что получили до. Тогда, один бросался в омут зависимости и тянул девушку за собой, вынуждая идти по режущим стёклам слов и раскалённым углям его трипов. Тогда Лиза, обращалась в бегство, бросая в его сердце аргументы, как хорошо заточенные ножи, заставляя тушить огонь в груди очередной бутылкой спиртного. Они привыкли к этим болезненным отношениям, поэтому их противоположность вызывала неоднозначную реакцию: у Глеба желание быть ближе на столько, что не будь Лизы рядом, он имеет опасность не уснуть без нейролептиков, но при этом страх перегнуть своим напором, отдергивает его, у Лизы желание быть ближе граничит с панической атакой — накрывает, когда не ждали и перекрывает кислород, но перегнуть не хочется, дабы не показаться собственницей. Хотя, ей это не свойственно, а вот Глебу, это ещё на этапе эмбриона природа подарила. Поэтому им предстоит найду общую точку соприкосновения, где все изъяны их психолоческий травм смогут найти пристанище, найдя общий язык, под звуки их любви. «Я буду драться, сбивая руки в кровь, Рвать связки до болезненно хруста. Чтобы по итогу с тобою потерять контроль, Сделав любовь нашу искусством.»