Монологи и диалоги. Сборник драбблов

07.2023 Пават погрузился в молчание – такое долгое, что Нанон даже испугался, всё ли с ним в порядке. – Ом. – осторожно позвал он его. Тот обернулся. – Ты, кажется, сейчас сказал, что не хочешь… что не хочешь доставлять мне какие-то проблемы… – Послушай… – Ты говоришь про какие-то проблемы, – повторил Пават, словно не слыша его. – Но черт побери, Нон, тебе, к счастью, не пришлось пережить того, что пережил я. Ты не знаешь, что это такое – жить в непонятной дурной бесконечности, без надежды на какие-нибудь перемены, и каждый вечер думать, куда двигаться дальше, изменится ли что-то в лучшую сторону, не отвернутся ли от тебя друзья, близкие, будет ли работа. Он шагнул к Нанону. В глазах Ома горел такой огонь, что этот взгляд буквально парализовал парня. – Не смей даже произносить само слово “проблема” и свое имя рядом. По сравнению с тем, что я пережил, все остальные проблемы – херня. – Пават помолчал, а когда заговорил, тон его стал мягче. – Может быть, для тебя в наших отношениях и есть какие-то проблемы, для меня же наша близость – safe zone, то, о чем я не смел и мечтать. И если ты скажешь, что для тебя это не так, я этого просто не вынесу. – Ты мне нужен. – продолжил Пават и, стянув с Нанона единственный предмет одежды, осторожно толкнул парня на кровать. – Нужен, как воздух… “Когда становится слишком тяжело – знаешь, порою может быть слишком тяжело – Только любовь и заставляет нас почувствовать себя живыми” Сегодня вечером Нанон хотел сказать, что разлюбил. Или вообще никогда не любил. А всё, что было между ними – морок, очарование моментом. Что эти отношения никогда не строились на любви, только на привычке. И им надо отвыкать друг от друга, и жить своими жизнями. Да. Он так не чувствовал. Но так надо было сказать. Так было бы лучше. Для всех. Но он не смог произнести ни слова – губы Павата уже ласкали его шею, ласкали так, что Нону казалось, что он в каком-то другом, нездешнем мире. Внутри поднималась жгучая волна возбуждения, и одновременно хотелось выть. От отчаяния. Потому что в этот момент Нон не хотел расставаться. Он хотел только одного – зарыться носом в волосы на виске, целовать эти резкие скулы, очерчивать кончиком языка контур губ. Отдавать. И получать взамен. Всего Павата. Всего его. Отпрянув от Нона, Ом несколькими быстрыми движениями освободился от одежды и лег рядом с ним. Он крепко прижимал любимого к себе, одна его рука обнимала плечи, другая поглаживала бедро, впитывая подушечками пальцев ощущения от шелковистой кожи. – Я люблю тебя, – прошептал он. – Ты не представляешь, как я тебя сейчас хочу! Нанон был не в силах говорить, не в силах даже дышать. Грудная клетка вздымалась неритмично, выдохи и вдохи были рваными. Комок встал в горле. Из глаз хлынули слезы. – Не надо плакать! Пожалуйста... – прошептал Пават, абсолютно всё понимая. – Ом. - Голос Нанона сорвался. – Нам… Нам надо… – Я никогда тебя не отпущу, даже если… – сказал Ом, сглатывая слёзы. Несмотря на то, что Нанон не закончил фразу, он знал, что тот скажет – “Нам надо расстаться”. – Предупреждаю: сегодня я буду делать это быстро. Медленно у меня просто не получится. – Голос его был хриплым, будто слова исходили из самой глубины груди. Менее чем через десять минут ласк Пават вошел в Нона. У того перехватило дыхание. От боли. В сердце. От раздирающей душу накатывающей тоски. Нон заранее знал, что будет бороться с этой тоской долго. Бесконечно долго. И непонятно – выживет ли в этой борьбе. Тем не менее Нанон обхватил Ома за талию ногами, тот приподнял его бедра. – Лежи спокойно, – произнес он, становясь на колени между ног и охватывая член Нона ладонью, – я сам все сделаю. Движения на этот раз не были заботливыми, они не попадали в такт, соприкосновения вспотевших тел производили далеко не мелодичные звуки. Но какая, в конце концов, разница? Главное, проникнуть – глубже, взять – больше. Напитаться. Наполнить каждую клетку мозга будущими воспоминаниями. Сейчас ими двигала не нежность, а безысходность. “Мы оставили эти воспоминания для самих себя, Те моменты, когда наши глаза широко распахнуты, Наши сердца ещё не разбиты, И время словно навсегда застыло” Нон кончал, вцепившись пальцами в простынь. Отвернув голову. Чтобы Ом не видел слез, беззвучно скатывающихся по щекам. Вместо стона наслаждения с губ сорвался отчаянный всхлип: – Дождись. Я вернусь. Пават в завершающем движении прижал Нанона всем телом к кровати, отдавая себе полностью отчет в том, что это их последний раз. Он уткнулся мокрым лбом в плечо любимого, не имея сил выдавить из себя хоть слово. Минута. Пять. Десять. – Уходи. Не говори, пожалуйста, ничего. Я умру. Просто уходи. *** “Когда я буду далеко, я буду вспоминать, как ты целовал меня Под тем фонарным столбом на 6-ой Улице, Я буду слушать твой шепот по телефону... А ты только дождись, пока я вернусь домой”