POV Кесем
Теплая пенистая вода ласкает кожу. Мягкая ладонь держит мою руку в своей, переплетая наши пальцы. Мы молча идем вдоль песчаного берега, любуясь закатом, вдыхая вечерний морской воздух. Кеманкеш останавливает меня, кладет ладони на талию и притягивает к себе для поцелуя. Я чувствую мягкие теплые губы, слышу запах кедра и мяты, изучаю его карие глаза.
Он стоит спиной к морю, улыбается, разглядывая мое лицо, затем отпускает мою талию и отходит на пару шагов назад. Погода резко меняется, небо становится хмурым и темным, за его спиной бушуют огромные волны. Раскат грома и молнии, заставляет испугаться. Я жмурюсь, а после раскрываю глаза и не вижу его. Я одна на берегу.
Я верчу головой, судорожно выискивая его взглядом, но никого нет. Не пахнет кедром и мятой, пахнет сыростью и землей. Я снова одна. Каждый день, вот уже долгих десять лет я одна.
Резкий скачок кого-то маленького на постель — вырвал меня из сна. Я подскочила, сонно и растерянно глядя на ребенка.
— Камал… — Я укоризненно посмотрела на сына, который с озорной улыбкой прыгал по постели. Он давно выспался и от скуки решил побегать по покоям. Мальчик прыгал с кровати на кресло, с кресла на тахту и обратно, представляя, будто бы скачет по горам. Поймав дитя в свои руки, я прижала его к себе, целуя в щеку и улыбаясь его детскому смеху. Ему было всего восемь лет. Хоть он и любил представлять себя взрослым, воображая перед братьями, я все равно видела его еще совсем малюткой.
— Мама, пусти! Я уже не маленький. — Он смеялся, переходя на визг от моих щекоток, я искренне улыбалась, забыв о своем кошмаре. В покои вошла наложница Эсманур, занимающаяся воспитанием Шехзаде. Она виновата посмотрела на меня, склонила голову.
— Простите, Кесем султан, я на секунду отвлеклась, не заметила, как Шехзаде проснулся…
— А должна замечать. — Мой тон резко стал строгим и холодным. Ни капли жалости, ни капли понимания. — А если бы Шехзаде попал в беду? Ты хоть немного думаешь своей бестолковой головой?!
Махнув рукой, я приказала ей выйти. Сын молча смотрел на меня, перестав улыбаться.
— Мамочка, не злись… Я ведь уже взрослый и могу постоять за себя. — Он пожал плечами, перебирая между своих пальчиков мои прядки волос. Я глубоко вздохнула, погладив темные волосы ребенка. Карие глаза смотрели на меня невинно, сожалеюще. — И вообще, я бы хотел отказаться от Эсманур, я не нуждаюсь в нянечке…
— Сынок, я не злюсь… — Я не стала вбивать в маленькую голову свои страхи и опасения за его жизнь, лишь снисходительно вздохнула, поднимаясь с постели.
Бледные лучи солнца проникали в покои, голубое небо радовало глаз, заставляя забыть о холодной осени. Я смотрела на играющихся младших Шехзаде в дворцовом саду, едва усмехаясь. Касым и Осман, это дети Ахмеда и Махфирузе. Осман был младше Камала всего на одну неделю, мне повезло родить первой. Касым же был самым маленьким, младше братьев на два года.
Каждый раз глядя на этих детей, я победоносно задирала нос, усмехаясь самой судьбе в лицо. Я главная Хасеки, я первая, кто подарил повелителю Шехзаде. Меня любит османский народ, любят янычары и я легко смогла затмить самое громкое имя в Османской империи — имя действующего падишаха.
Ахмед после смерти своей валиде будто бы затих, стал тенью. Он не возражал, если я куда-то влезала или встревала в его дела, не возражал, если со мной советовались. Мужчина скорее был увлечен своей фавориткой Махфирузе и вином, а не политикой.
Мы не стали хорошими супругами и любящими друг друга людьми, но несмотря на это он часто приходил ко мне, чтобы посоветоваться по поводу государственных дел. Меж нами скорее было уважение, нежели более светлые чувства.
Мое сердце давно стало каменным, холодным. Его частичка принадлежала моему сыну Камалу, лишь он заставлял меня улыбаться. Его улыбка, карие глаза и заботливый взгляд напоминали мне его отца. О Кеманкеше мне до сих пор ничего не известно. Разум давно потерял надежду, но сердце все еще ждет, все еще верит.
Каждую ночь я утопаю в болезненных воспоминаниях. Я до сих пор чувствую его прикосновения к моей коже, до сих пор слышу его шепот, до сих пор помню его запах и влажные поцелуи на своих губах. Иногда я выхожу к морю через тайный туннель, сижу на берегу и, любуясь волнами, рисую образы на песке. Каждый раз моя душа болит, хочет почувствовать родные руки на своем теле.
Единственное, что у меня от него осталось — воспоминания и наш ребенок. Ахмед так и не узнал и не узнает, что Камал не наш с ним сын. Никто не в курсе. Возможно, если бы Хандан султан была жива, она бы сложила два плюс два и выдала мою тайну, не позволила бы своему сыну воспитывать чужого ребенка.
От мыслей меня отвлек звук разбившейся вазы. Я, не поворачиваясь, закатила глаза, старательно сдерживая улыбку, строго проговорила:
— Это уже десятая за неделю, идешь на рекорд. — Сынишка виновато пожимал плечами, немного ссутулившись. Я все же расплываюсь в улыбке и глажу его по щеке, отправляя на прогулку к братьям.
Времени на пустяки у меня теперь нет. Я наряжаюсь в красивое синее платье с элементами темного бархата и золотыми вставками. На голове красуется диадема, украшенная мощными камнями синего алмаза и сапфира. Волосы собраны, короткие волнистые пряди едва выбиваются впереди, придавая образу таинственность и женственность.
Сегодня падишах устраивает семейный обед, на котором будут не только члены династии, но и приглашенные гости. Так же Ахмед пообещал небольшой сюрприз. Желания идти туда особо не было, ведь помимо меня там будет Махфирузе и Сафие султан, которую вернули из девичей башни обратно во дворец. Я не знаю, как, но Сафие удалось убедить повелителя, что она не причастна к смерти Хандан.
Хаджи ага вовсю суетился вокруг меня, выдавая максимальную информацию по поводу предстоящего обеда. Он смог выяснить, что один из гостей будет из Крыма. Это было любопытно.
Стражи раскрыли передо мной мощные и высокие двери. Солнечный свет, которым был наполнен просторный зал тут же ударил мне в лицо, заставляя немного сощуриться. Высокие потолки кружили голову. Они были расписаны различными росписями, со стен свисали зеленые растения, добавляя ощущения чего-то живого и свежего в комнате. Посреди стоял длинный обеденный стол из массивной древесины. За ним восседали Ахмед, Махфирузе и Сафие султан. Так же рядом с супругом сидел какой-то мужчина. Он был худой, но явно хорошо сложен. Строгие черты лица придавали ему серьезности, мужества. Они тихо о чем-то беседовали, но, когда перевели взгляды на меня — замолчали.
— Добрый день, повелитель. Сафие султан. — Я почтительно склонилась лишь перед ними, старательно игнорируя фаворитку Ахмеда. Новому гостю просто кивнула, не считая нужным представиться.
— Кесем султан, моя супруга и мать главного наследника Шехзаде Камала. — Ахмед улыбнулся, представляя меня мужчине. — Абаза Мехмед бей, новый хранитель султанских покоев. Старый друг по переписке.
Мехмед не сводил с меня серьезные и заинтересованные глаза. Он почтительно склонился передо мной, говоря, что очень рад знакомству. Сафие султан и Махфирузе переглянулись, усмехаясь, словно гиены. Я же одарила мужчину безразличным и вежливым взглядом. Его внимание нисколько не цепляло меня, я продолжала сидеть ровно, ожидая трапезы.
Еще два места пустело. Ахмед немного нервно посматривал на них, затем подозвал евнуха, интересуясь, где же гости. Минутное перешептывание, глубокий вздох моего мужа и он обращается к нам:
— Наши гости задерживаются. Впрочем, развею интригу. Это люди из Крыма. — Я нисколько не была удивлена, ведь Хаджи ага предупредил меня заранее. Правда, он говорил лишь об одном человеке.
Пока мы ожидали опоздавших, велась непринужденная беседа. Я со скучающим видом смотрела на разговаривающих, старательно избегая сверлящего взгляда Мехмеда. Он ёрзал на месте, привлекал внимание покашливанием или резкими движениями. Я едва пропустила улыбку, понимая, что зацепила его. На стол подали легкую закуску перед основными блюдами. Я взяла виноградинку, сунула ее в губы, поглядывая на Абазу Мехмеда томным взглядом.
Мне нравилось ловить на себе вожделенные взгляды других мужчин, ведь от собственного мужа такого не дождешься. Ахмед замечает нашу с Мехмедом игру и недовольно приподнимает бровь, осуждающе смотря прямо мне в глаза. Я устало вздыхаю, врезаясь в реальность своего бытия.
Когда подали основные блюда, я скучающие ковырялась в тарелке, погрузившись в свои размышления. Сбоку послышался скрип открывающихся дверей. Я все еще залипала в одну точку, видя лишь боковым взглядом две темные фигуры. Неожиданный знакомый запах кедра и мяты заставил меня резко повернуть голову в сторону гостей. По телу прокатилась волна мурашек, на глазах выступили слезы, а рот мой непроизвольно раскрылся от шока. Все тело заледенело, я словно увидела приведение.
— Ханзаде Кеманкеш Мустафа! И его верный помощник Мехмед Бей. — Ахмед с гордостью представил мужчин, с улыбкой принимая их за стол. Я неприлично долго и пристально смотрела на родное лицо. Те же карие глаза, пухловатые малиновые губы. Лишь немного прибавилось морщинок, и борода стала длиннее. — Кесем?
Я не реагировала на голос мужа. Он явно был озадачен моим поведением, мне стоило бы взять себя в руки. Кеманкеш не смотрел на меня, лишь пару раз кинул косой взгляд, не выражая мне никаких эмоций. Это больно ранило, ведь вся моя душа трепетала, просила внимания, сердце сжималось от тоски. Кое-как совладав с эмоциями, я наконец опускаю голову, чтобы скрыть свои чувства. Остальные за столом с почтением и уважением приветствуют мужчин, а да меня только сейчас доходит: он Ханзаде крымского ханства…
Я машинально опустошила тарелку, не вникая в беседу за столом. Кеманкеш рассказывал о том, как узнал, что он пропавший наследник, рассказывал о своих делах с дядей, но я все пропустила мимо ушей. В голове крутилось тысяча мыслей и ни за одну из них я не могла уцепиться. В какой-то момент я просто встала с места, извинилась и вышла. Жар с силой прибивался в щеки, у меня кружилась голова и дрожали руки. Почему не написал? Почему не дал мне знать, что, хотя бы живой? Я чувствовала приступы удушья, мне не хватало воздуха.
Маленькие руки коснулись моей ледяной ладони, я вздрогнула, не услышав, как Камал подошел сзади. Он вопросительно и с испугом смотрел на мое бледное лицо.
— Мама, что случилось? — Мне не хватало сил, чтобы сказать и слово, я просто начала задыхаться. Ребенок с ужасом вбежал в обеденный зал, крича, что мне плохо. — Папа! Мама…что с ней?!
Я слышала топот шагов, крики, всхлипы ребенка, перед глазами все плыло. Крепкие ладони держали мою талию, но я видела, что Ахмед впереди, он держит сына, а не меня. И снова этот запах кедра, снова дурманит, кружит голову сильнее.
POV Камал
Проводить время со своими младшими братьями мне не очень-то и нравилось. С Османом мы почти не ладили, часто ругались или дрались. Касым просто был слишком мал и интересы у нас с ним сильно разнились.
Немного побродив по саду в угоду матери, я прошел мимо братьев, спрятав руки в карманы кафтана. Они играли с деревянными саблями в отважных воинов, меня же с собой не звали, поломав накануне мою саблю. Мама учила не обращать внимания, быть умнее и мудрее. Поэтому я гордо приподнял подбородок, завел руки за спину и вальяжно прошелся мимо них к дворцовому пруду, где любил наблюдать за стрекозами или рыбками.
— Эй, Камал! Опять смотришь за своими насекомыми? — Осман задиристо окликнул меня, усмехаясь. Я молча повернул на него голову, одаривая холодным и безразличным взглядом, которому меня научила мама. — Будешь молчать? Или подойдешь и мы закончим начатое?
В прошлый раз мы почти подрались, он сидел на мне и душил, но вовремя подоспела мама. Правда, влетело обоим от отца. Я смело направился в его сторону, снимая с себя кафтан. Когда дистанция сократилась, я нахмурил брови, делая максимально серьезное и агрессивное лицо, этому меня учил мой наставник Хасан бей. Я кинул кафтан на траву, закатал рукава рубашки и стал приближаться к брату.
— Осман, ты глупый и наивный ребенок. Ты считаешь, что бесконечные вызовы брату смогут сделать из тебя достойного шехзаде? Разве агрессией и бесчинством славятся османские Шехзаде? — брат непонимающе свел брови, явно не понимая значение некоторых слов. Я лишь усмехнулся, положив ладонь на его плечо. — Я не собираюсь тебя бить, я собираюсь стать достойным наследником трона, а не каким-то драчуном.
Рядом с мамой я позволял себе быть слабым, ранимым, позволял себе быть просто ребенком. Но перед братьями и другими людьми я выпускал весь свой запас манер, начитанности, знаний и опыта. Мне было всего восемь лет и для своих восьми лет я многое знал. Я знал, что отец никогда не любил мою мать, знал, что в этом плане мои братья победили, ведь их родители любящие друг друга люди. Я знал, что однажды настанет день, когда я займу престол, стану падишахом.
Я бы хотел просто играть со своими братьями, просто быть ребенком, но не мог. Я должен был учиться, познавать науку и историю нашей земли.
Вернувшись с прогулки, я шел мимо обеденного зала и заметил маму, стоящую у перил. Она не слышала ни моего тихого зова, ни моих шагов. Я коснулся ее ледяной ладони и пришел в ужас, видя, в каком она состоянии. Я всегда переживал, что с мамой что-то случится, что я останусь совсем одинок.
Я с испугом влетел в зал, призывая отца к помощи. Первым делом из-за стола подскочил какой-то мужчина с такими же карими глазами как у меня. Этот человек подхватил мою оседающую на пол маму на руки и понес в покои. Отец же сдерживал меня, не давал побежать следом. Я кричал, вырывался, а из глаз непроизвольно катились слезы.
В конце концов отцу не удалось удержать меня, я вырвался и со всех ног побежал к матери. В покоях ей уже помогали лекари, а мужчина, который принес ее туда — стоял у кровати, наблюдая. Я хмуро посмотрел на него, отстраняя от постели.
— Спасибо, можете идти. Моей маме не требуется помощь посторонних. — Мужчина улыбнулся, потрепал меня по волосам и послушно вышел из комнаты. Я проводил его раздраженным взглядом и вернул свои глаза к матери. Она была без сознания, лежала бледная и безжизненная. Мое детское сердце переполняли страх и тревога, я посмотрел на лекарей. Их бесстрастные лица ничего не выражали, они просто делали свою работу.
Отец вошел в комнату через пару минут, коснулся моих плеч.
— Камал, иди к себе. С мамой все будет хорошо, она просто устала… — я нехотя ушел, оставив отца наедине с матерью.
POV Кесем
Я очнулась в своей постели, чувствуя неодолимый приступ жажды. Ахмед заметил мое шевеление и взяла за руку, обеспокоенно наблюдая. Он был уже немного выпившим, смотрел на меня полуприкрытыми глазами.
— Врач сказал, что ты переутомилась…все пройдет. — хмельной запах донесся до меня, я едва скривилась, дотянувшись рукой до графина с водой.
— Возможно… наверное, стоит чаще отдыхать. Даже показалось, что я видела Кеманкеша, твоего бывшего визиря. — как бы между делом проговорила я, отхлебывая воду.
— Тебе не показалось, Мустафа действительно приехал, правда он оказывается Ханзаде…увлекательная история. Ну, потом я тебе ее расскажу сначала, а сейчас отдыхай. — он поднялся со своего места и вышел из покоев. Я едва ли не подавилась, поняв, что все это не было очередным сном или видением. Кеманкеш вернулся…
***
К вечеру моя слабость спала, я поднялась с постели и решила пройтись по саду, чтобы подышать свежим воздухом. Я надела теплую одежду и вышла на улицу, вдыхая прохладу. Тело приятно остужалось, глаза разглядывали розовые разводы на небе от заходящего солнца. В сумраке и общем шуме я не заметила следящие за мной глаза.
Я медленно шагала по гравийной дорожке, слушая шелест еще не опавших желтых листьев, стуки камушков под ногами и тихий ветерок. Я прошла к кустистым алым розам, коснулась пальцами их лепестков, случайно уколовшись о шипы.
— Тсф… — я поднесла палец к губам, убирая капельки крови с кожи.
— Осторожнее, госпожа… — позади меня раздался вкрадчивый и бархатный тембр мужского голоса. Я резко развернулась, наспех прикрывая лицо полупрозрачной тканью. — Не скрывайте лицо, оно у вас прекрасно…
— Абаза Мехмед… Вам запрещено сюда выходить, вы не в курсе? — Мои глаза сощурились, строго и возмущенно глядя на улыбчивого мужчину. Он лишь пожал плечами, срывая бутон алой розы и поднося руку с цветком ко мне.
— Она так же прекрасна, как и вы… примите. — Я молча усмехнулась, взяла цветок и просто опустила руку, скидывая растение на землю. Мой безразличный взгляд устремился на мужчину, источая неприязнь. Мужчина нисколько не был расстроен моим жестом, наоборот, с восторгом наблюдал, не скрывая улыбки.
— Я не советую вам распыляться в комплиментах, если вы хотите задержаться здесь надолго, а уж тем более вырасти в должности. Мой муж, хоть и не любит меня, но очень ревнивый человек. Вряд ли ему понравятся ваши действия. — Я махнула рукой, показывая жестом, чтобы он не приближался. Дискомфорт, который я испытывала рядом с ним — заставлял меня немедленно пойти в сторону дворцовых коридоров.
Далеко уйти не удалось, за одним из поворотов я буквально влетела в грудь высокого мужчины. Кеманкеш ухватил меня за плечи, отстраняя от себя. Я поправила прядь волос, которая упала на лицо, с трепетом и любовью глядя на родного мужчину. Мне хотелось броситься ему на шею, расцеловать и приласкать, но я сдержалась, понимая всю опасность таких действий. К тому же меня останавливал его колючий и холодный взгляд. Ни капельки тоски или любви, он смотрел на меня точно так же, каким взглядом изучал скучную книгу, содержание которой знал наизусть. Я будто бы была неинтересна ему.
— Мустафа… — я впервые произнесла его имя, смотря на ханзаде из-под густых ресниц, скрывая тоску и грусть.
— Госпожа, — он склонился передо мной, затем вновь вернул на меня безразличный взгляд. — Давно не виделись…как вы поживаете?
От обиды, которая накрывала меня с головой, мне хотелось разрыдаться и ударить его. Неужели все, что было между нами до его исчезновения — ничего для него не значит?
— Я…жила эти десять лет словно в аду. Словно мне вырвали крылья и посадили на цепь. Я…скучала, — моя ладонь легла на предплечье мужчины, немного сжимая напряженные мышцы. Глаза источали вселенскую печаль. Я держала слезы, сглатывая ком обиды и разочарования.
— Госпожа, я понимаю…вы думали, что я мертв и почти были правы. Сейчас я вернулся, но это совершенно ничего не значит. Все мы ошибаемся. — Он коснулся моей ладони, немного сжал ее и убрал со своего предплечья, одаривая сухими словами.
Новая нерушимая стена в этот момент возросла в моем сердце. Обледенела, покрылась острыми шипами, чтобы никто не смог пробраться. Я поняла, что мужчины не умеют держать обещания, не умеют любить.
— Ты прав, мы ошибаемся. — Я медленно пошла к себе, не сводя с мужчины разочарованных глаз. Он тоже оглядывался на меня, смотря с какой-то бездушной колкостью и надменностью.
В комнате никого не было, я закрыла за собой двери и опустилась на пол, сжимая в руке платок. Истошный крик с силой и надрывом вырвался из груди. Мне было больно, очень больно. Сердце словно вырвали, кинули на холодный пол и растоптали. Безжалостно.
Все десять лет я любила его одного. Хранила его в своих воспоминаниях, не смея забыть родные глаза, голос, улыбку. Я приглашала тысячу парфюмеров, чтобы они сделали мне тот же запах, какой источал он. Но ни один так и не смог повторить. Я каждую ночь засыпала в мыслях о нем, каждое утро просыпалась от снов, в которых был он. Но все это лишь мои чувства, которые не нужны ему. Он растоптал их, выкинул, как ненужную вещь.
***
Ночь пролетела незаметно. Я не сомкнула глаз, прокручивая мысли в голове. Я не знала, что мне чувствовать, как вести себя по отношению к нему. Он пробудет во дворце продолжительное время, решая с Ахмедом какие-то дела. Как вынести его присутствие?
Не в силах больше лежать, я поднялась с кровати, оделась и умыла сонные глаза. В покои постучали, это был Хаджи.
— Кесем Султан. У вас сегодня встреча с янычарами. Не забыли? — Мужчина заметил мое состояние, но решил дождаться, пока я сама расскажу.
— Отмени, я не в силах сейчас думать и контактировать с кем-то… Я хочу поехать домой. Организуй, пожалуйста. Хочу побыть в родных стенах. — Иногда я тайно уезжала в родительский дом, где до сих пор поддерживала чистоту и порядок. Мне нравилось окунаться в атмосферу беззаботности и свободы. Я проводила там сутки, отвлекаясь от дворцовых дел.
Естественно о моем уединении никто не знал, кроме Хаджи. Он стал для меня верным помощником, даже не другом, а скорее будто бы отцом. Он всегда был на моей стороне, никогда не предавал.
— Как скажете, к тому же , султан Ахмед сейчас явно не заметит вашего отсутствия. Он до сих пор выпивает со вчерашнего вечера…
— Я не удивлена.
Собравшись, я и Хаджи незаметно выехали в город. Было приятно видеть оживленные улочки Стамбула. Хотя бы они немного отвлекали меня от событий минувшего дня.
Все воспоминания, связанные с Кеманкешем, словно цунами с силой вновь накрыли меня. Перед глазами возникали образы, как он держал меня на коленях, когда мне стало плохо на рынке. Как поддерживал на похоронах отца…
Я с болью закрыла глаза рукой, скрывая от Хаджи аги свои слезы, он ничего не спрашивал. С пониманием вздыхал, прекрасно зная о моих чувствах к Кеманкешу.
