***
Вечером в гареме устроили праздник в честь нашего с Ахмедом будущего ребенка. Я не спешила выходить из покоев, сидела в кресле на террасе и вдыхала прохладу, пытаясь справиться с очередным головокружением. Руки немного дрожали, и я не понимала почему. Чувствовала упадок сил, сильную слабость. В таком состоянии я не заметила, как сзади подошел Ахмед. Он молча наблюдал за мной, затем сел в соседнее кресло. — Что с тобой происходит? Хаджи сказал, ты не явилась на праздник. — его голос был спокойным и холодным. Вероятно, он переживал лишь за нашего ребенка, не более. — Не здоровится. — Я ответила таким же тоном, отпивая воду. После всего, что между нами произошло, смотреть на этого мужчину мне хотелось меньше всего. Я перебирала в пальцах кулон мамы, который висел на шее. В мыслях проносились образы отца, Кеманкеша. Всех, кто был мне так дорог. Мне хотелось прижаться к любимой груди родного мужчины, хотелось почувствовать аромат кедра и мяты, хотелось, чтобы любимые руки обнимали меня и не отпускали никуда. Резкая тянущая боль внизу живота заставила меня ослабить руку и стакан с водой полетел на пол, вдребезги разбившись. Ахмед обеспокоенно подскочил с места, присев рядом со мной на колени. — Кесем? Плохо? — Он бегло осматривал меня, пытаясь понять причину поведения. Я чувствовала, как боль нарастает, и я не могу ее уже стерпеть, мне хочется вскрикнуть. Муж тут же выбежал из комнаты за лекарем, а я сползла с кресла на колени, не в силах терпеть. Я согнулась пополам и почувствовала, как что-то теплое и вязкое расплывается по внутренним бедрам. Коснувшись пальцами, я с ужасом обнаружила кровь. — Нет! — истошный крик вырвался из моей груди. Дальше все было словно в тумане. Меня бросило в жар, где-то сбоку хлопотал лекарь и испуганный супруг. Он кричал на врача, велел ему спасти ребенка, но было уже слишком поздно. Слезы застилали глаза, внутри меня будто бы что-то треснуло, что-то с надрывом сломалось, стало пусто в душе. Холодные простыни постели укрывали мое уже пустое тело. Врач дал настойки для восстановления сил, сказав, что такое бывает на ранних сроках, здесь нет ни чьей вины, но мне не хотелось их пить, не хотелось никого слушать. Хотелось просто умереть. Горячие соленые капельки непроизвольно скатывались по моим щекам, я молча смотрела куда-то вперед, не обращая внимания на Ахмеда. Он злился, обвинял меня в том, что я не уберегла нашего ребенка. Затем он махнул рукой и просто ушел, с силой хлопнув дверью. Я пролежала так всю ночь, не сомкнув глаз. В голове проносились разные угнетающие мысли. Наверное, это мое наказание за то, что я совершила с Махфирузе и ее плодом. Аллах не оставил ее и покарал меня. Утром меня пришла проведать Хандан султан. Она нерешительно прошла к моей постели, молча оглядывая. Глаза мои все так же смотрели куда-то вперед, немного слезясь от солнечных лучиков. Губы пересохли и потрескались, тело затекло, но мне не хотелось шевелиться. — Кесем… — ее тихий и заботливый голос пронесся где-то рядом. Теплая ладонь коснулась моей руки, она вскинула брови. — Какая у тебя холодная кожа…ты замерзла? — она попыталась накрыть меня одеялом, но я удержала ее руки, прошептав: — Не нужно…оставьте меня. Я не хочу ничего. — Хандан снисходительно закрыла глаза, вероятно понимая мои чувства. Она подсела ко мне на постели, коснулась кончиками пальцев моего подбородка, обращая мой взгляд на себя. — Запомни, Кесем, в этом дворце никому нет дела до твоих слез, до твоих страданий и до того, как сильно кровоточит твое сердце. Если ты продолжишь жить в трауре, в трауре и погибнешь. Никто не протянет тебе руку помощи, пока ты сама себе не поможешь. Запрячь свою боль так глубоко в сердце, чтоб никто не смог подобрать ключик. Чтобы никто не смог дернуть тебя за эту ниточку и надавить на слабое место. Так мы и становимся сильнее, моя милая. Мой сын…не любит тебя, и ты это прекрасно знаешь. Он провел несколько суток в покоях Махфирузе, когда та потеряла плод. У твоей постели он не провел даже и часа. Не жди, что он придет и подарит тебе солнце. Подари его себе сама. Слова Валиде удивительным образом подействовали на меня. Я наконец посмотрела ей в глаза, коснулась ладони и прошептала: — Спасибо… — Улыбнувшись мне материнской улыбкой, она помогла подняться, подала стакан воды и велела принести мне еды. — И запомни. Любить твое сердце может кого угодно. Но верным должно оставаться падишаху. Поняла меня? — Она серьезно посмотрела в глаза с намеком, а я прекрасно поняла о ком идет речь. — Поняла.***
Спустя два месяца Со временем я смогла справляться со своей болью. Смогла жить дальше. Я занималась делами вакфа, который уже во всю функционировал. Мне нравилось самой присутствовать во время благотворительных обедов и кормить бедняков. Их отчаянные глаза, которые наполнялись надеждой, когда те принимали из моих рук тарелку похлебки, приятным теплом отпечатывались в моей памяти. Ахмед со мной не общался, а если я просила аудиенции, то наотрез отказывался принимать, ссылаясь, что у него нет желания меня выслушивать. Я ходила невидимой тенью по дворцу, взращивая крылья, чтобы наконец подняться из этого мрака к солнцу. Кеманкеш больше не заглядывал ко мне, я редко встречала его во дворцовых коридорах, но он лишь опускал голову и быстро уходил. Мой супруг включил его в совет дивана, сделав своим визирем. Теперь его покои находятся в другом месте, куда вероятно не вели тайные ходы. Мое сердце переполнялось тоской по нему. Особенно к вечеру боль и отчаяние накрывали с головой, заставляя утопать в слезах и одиночестве. Я пыталась быть сильной, не разрешала себе плакать и показывать свои чувства кому-либо. POV Кеманкеш Время неумолимо летело вперед. Я наконец смог повысить свой титул в дворцовых стенах. Мне выделили самые дальние покои. Они были немного просторнее и светлее предыдущих, но главное было то, что тайные ходы до них были очень запутанные и извилистые. Найти в темноте будет не так-то просто. Я слышал, что Кесем потеряла ребенка, но это не меняло нашей с ней ситуации. Мне не хотелось снова окунаться в этот омут, не хотелось, чтобы потом снова было больно. Я все так же думал о ней по ночам, так же украдкой искал ее за каждым поворотом длинных дворцовых коридоров, но не решался впустить снова в свое сердце. Тем временем у меня появился новый друг в лице Мехмеда бея, который, как оказалось, был нукером — слугой правящего крымского Хана. Мы часто проводили с ним время на тренировках в стрельбе из лука, где он активно интересовался моим происхождением. На одной из таких тренировок, после очередного вопроса про мою семью, я вдруг спросил с чего такой интерес. — Кеманкеш, у тебя на шее стоит метка крымского ханства. Этот символ — наш герб. Понимаешь, о чем я? — он опустил лук, глядя на меня внимательными глазами. Я молча усмехнулся, пытаясь осмыслить и выдвинуть хоть какие-то выводы по этому поводу. На ум приходили разные догадки, но я лишь пожал плечами, желая, чтобы он сам мне выдал, что знает. — Такие отметины есть только у тех, кто является членом правящей семьи… Кеманкеш, я знаю твоих родителей. Твое имя Мустафа, твой отец Фетих Хан и твоя мать Нур ханым. Они были жестоко убиты в ходе восстания, который устроил твой дядя Селямет. Ты ханзаде, мой друг. Потерянный ханзаде. Я долго присматривался к тебе, выяснял. Все сходится… Твоим первым именем было Мустафа, а второе уже Кеманкеш. Плюс эта отметина на шее… — глаза мужчины загорелись, он явно был в восторге от своей находки. А я с сомнением и недоверием молча наблюдал за ним. Мне казалось, что все это говорят вовсе не мне. Я обычный мальчик из бедной и многодетной семьи, где отец был пьяницей, а мать куртизанкой. У меня было семь братьев и шесть сестер. — Все, что ты сейчас сказал — не имеет ко мне никакого отношения… — Я понимаю, поверить в такое нелегко после столь трудного детства…но ты ведь сам рассказывал, что тебя мучат кошмары, где ты видишь незнакомых людей, представленных твоими родителями. Вероятно, тебе снится момент, когда палачи пришли за тобой и матерью. Твой отец был уже мертв в тот момент, но вовремя успел предупредить верных людей, чтобы тебя выслали. Твою мать жестоко убили, а тебя выкрали, после чего отправили в Стамбул… Теперь твой дядя правит нашими землями. Он незаконно сел на трон, понимаешь? И единственный, кто может его остановить, прекратить его кровавое правление — это ты. Сердце переполняло эмоциями. Я понимал, что действительно совпадений более чем достаточно, но мозг отказывался принимать эту информацию, уходя в отрицание. Бросив лук и колчак со стрелами на землю, я твердым и быстрым шагом направился в неизвестном направлении. Мехмед не пошел за мной, вероятно, понимая мои чувства. Я пробирался через лес, размахивая своим кинжалом, рубя тонкие ветки на пути. В голове мысли плясали дикими танцами, выскакивая друг за другом и не давая ухватиться за одну конкретную. Наконец ноги вывели меня к какому-то небольшому окруженному плакучими ивами пруду. Длинные ветви деревьев густыми копнами свисали у воды, касаясь ее ровной поверхности. Создавалось ощущение какого-то единения и спокойствия. Я присел на поваленное дерево у самой воды, глядя на свое отражение. Взгляд был потерянным и даже испуганным. Что теперь делать? Послушать Мехмеда и отправиться в Крым? А дальше? Я никогда не был посвящен в дела крымского ханства, да и не собирался. Груз ответственности волновал мою душу, тяжело ложился на плечи. Осознание, что я никогда не смогу увидеть лица настоящих родителей, разбивало мне сердце. Наверное, сейчас мне требовалась поддержка. Хотелось поговорить с кем-то, кто не причастен к этой истории, с кем-то, кто со стороны посмотрит и даст совет. Таких людей у меня не было. Смотря на ровную водную гладь, я вдруг вместо себя увидел до боли знакомое и красивое лицо. Зеленые глаза смотрели на меня, пленили и звали к себе. Я взял камень и с силой бросил его, рассеивая иллюзию брызгами и водными кругами.***
Во дворец я вернулся уже ночью. Измученный вопросами разума и голосом сердца, я открыл двери в свою комнату. Я не мог поверить тому, что видел. В моем кресле сидела Кесем, укутанная в мой кафтан, который я когда-то оставил ей. Она тихо сопела, явно задремав, пока ждала меня. Пробираясь на носочках, я закрыл за собой дверь, повернув ключ в замочной скважине. Я старался даже не дышать, так как не хотелось ее будить, ведь я не знал, что сказать. Подойдя очень близко, я встал за ее спиной, опустился на колени, оказавшись на одном уровне с ее лицом. От нее пахло весенними цветами, распущенные темные локоны ниспадали на плечи. Я молча любовался, не заметив, как моя ладонь сама легла на ее щеку, поглаживая. В сердце разливалось приятное тепло от прикосновения к родному человеку. Девушка не проснулась, а я все же поднялся на ноги и отвернулся, снимая с себя кафтан и тюрбан. Затем я снял пояс с кинжалом, делая все тихо и медленно. Неожиданно нежные и маленькие женские руки обняли меня со спины. Кесем прижалась ко мне всем телом, крепко обнимая. Я вымученно вздохнул, кладя свои ладони на ее, пытаясь разомкнуть объятия. — Зачем ты пришла? — Мой тихий голос прозвучал несколько грубо, но она не ослабила хватку, наоборот, обняла сильнее. За спиной я услышал тихий всхлип и вскинул брови, не ожидая слез. — Не прогоняй… я так устала быть одной… — Дрожащий голос любимой вывел меня из темных лап злости и гнева, которые я испытывал по отношению к ней. Я медленно повернулся, глядя на нее сверху вниз. Мои ладони легли на ее щеки, ласково убирая слезинки с кожи. Я не мог больше злиться и мучать ее своим безразличием. Она разрыдалась сильнее, когда я крепко прижал ее к себе. Ее чувства вырывались наружу, показывая, как сильно болит сердце. — Я устала быть одна…устала плакать каждую ночь, оплакивая свою судьбу. Я хочу поддержки и любви, хочу быть нужной. Понимаешь? — Захлебываясь в слезах, девушка с надеждой смотрела в мои глаза. Она нуждалась во мне, а я не мог больше ей отказывать. Мои руки по-хозяйски накрыли ее талию, прижав к себе посильнее, немного приподнимая. Я склонил голову, приблизившись к ее лицу как можно ближе, чувствуя горячее дыхание. Мои губы накрыли ее уста, несдержанно и рвано целуя. На душе разливалась приятная нега, а разум не верил в происходящее. Комната заполнилась тяжелым отрывистым дыханием, мы утопали в объятиях друг друга. Мои пальцы путались в ее локонах, она же сжимала мои плечи, не давая разорвать наши уста. Наконец я оторвался, глядя на девушку счастливыми глазами. Легкая улыбка тронула краешки моих губ, она повторно оставила короткий поцелуй на них, отходя от меня на пару шагов, глядя томным и возбужденным взглядом. — Куда ты…? — мне не хотелось снова отпускать ее, снова оставаться ни с чем. Я чувствовал, как кончики ее пальцев ускользают из моей ладони, она отходит все ближе к подвижной стене. — Пойдем со мной… — глаза становятся темными от желания, я хватаю наспех кафтан и иду следом, скрываясь в темном туннеле. POV Кесем Моя легкая поступь была совсем не слышна, но тяжелые шаги Кеманкеша за спиной гулом отдавали в ушах. Я вывела нас туда, куда попала впервые, когда обнаружила эти ходы. Море встречало нас теплым шумным ветерком и маленькими частыми волнами. Желтый песок казался синим от света полной луны. На небе ярко светили звездочки, образуя разные силуэты. Я держала мужчину за руку, молча ступая босыми ногами по рыхлому покрытию. Он не смел сопротивляться, лишь тихо усмехался, следуя за мной. Здесь мы были наедине, нас видели только луна, море и звезды. Остановившись, я повернулась к Кеманкешу, нежно глядя в любимые глаза. Он кинул на песок свой кафтан, подошел ко мне ближе и, положив ладонь на скулу, прильнул к губам. Я вновь ощущала жар внизу живота, чувствовала, как он завязывается в тугой узел, вызывая самые потаенные чувства. Легкий ветерок остужал горячую кожу, вызывая мурашки, но мне было жарко. Я горела от его прикосновений, от карих глаз, которые, как мне казалось, светились ярким огоньком в темноте ночи. Я оказалась на мягкой бархатной ткани. Мой взгляд изучал тело желанного мужчины, который освободился от рубашки, оголяя свою красоту. Рельефы мышц особенно выделялись лунным светом, броско смотрясь на Кеманкеше. Он мягко улыбнулся мне, опускаясь на колени рядом. Моя ладонь непроизвольно коснулась его кожи, пальцы изучали мышцы. Мужчина прикусывал губы, показывая, как ему приятны мои прикосновения. Грубые пальцы спешно развязывали ленточки на моем платье, освобождая от одежды. Я не сопротивлялась, предоставляя это ему, томительно ожидая дальнейших действий. Когда платье спало с моих плеч, оголяя мои ключицы, грудь и тело, мужчина замер, нагло и без стеснения рассматривая меня. Его восхищенный взгляд гулял по всему силуэту, задерживаясь в некоторых местах. Я чувствовала себя желанной и любимой, чувствовала, что не вызываю у него безразличия или отвращения. — Ты прекрасна… — с этими словами он коснулся моей оголенной кожи, мягко повалив на кафтан. Нависая надо мной, мужчина блуждал руками по фигуре, лаская меня. Наши обнаженные тела светились под луной, пылая от жара страсти и любви. Прежде чем накрыть мои губы своими, он внимательно посмотрел в глаза, а я замерла, чувствуя, насколько он близко… — Кесем… Он шепчет мое имя дрожащим голосом, а из моих уст несдержанно и громко вырывается стон. Я чувствую горячую пульсирующую плоть внутри себя. Мужчина целует мои губы, переходя с них на шею. Его шепот рассыпается в словах любви и обожания, тела дрожат от долгожданного единения. Никто не слышит вскрики нашей страсти, никто не знает… Я закрываю глаза, сердце бешено бьется от быстрого ритма его тела. Дыхание на пределе, а мои руки оставляют глубокие царапины на спине мужчины. Я не могу больше сдерживаться, не могу больше ждать. Содрогаясь от резкой вспышки и пульсации где-то внутри, я прикусываю его кожу на шее, замирая. Он тоже останавливается, тяжело дышит, целуя меня и обнимая. Легкая ткань его рубашки обволакивала мое влажное тело. Я сидела на кафтане, чувствуя, как ветер развивает локоны. Мой взгляд был устремлен на мужчину, выходящего из прохладной воды. Капельки блестели на его загорелой коже, а я молча любовалась, осознавая, как дорог он моему сердцу. — Я люблю тебя… — Слова срываются с моих губ, но не долетают до мужчины, их уносит шум ветра и волн. Я с улыбкой обнимаю его, когда Кеманкеш оказывается рядом, прижимаюсь к мокрому телу, чувствуя соленые капельки воды на губах, когда он вновь целует меня. Нам мало этой ночи, мало и тысячи таких ночей…