Одержимость: В твоих руках

      — Почему так долго? — шепчет Магнус, и затаённая боль в надломленном голосе режет тупым кинжалом до кровавой раны.       — Прости, — отвечает Алек, сжимая Магнуса в последний раз, а потом отстраняясь. — Не мог найти зеркало.       Ложь даётся с трудом, обжигая язык, но Алек отчего-то не может признаться, что в очередной раз поддался слабости, запутался в мыслях и чувствах. До сих пор, призрачная возможность, что Магнус по-прежнему использует его, как последнего дурака, таится в разуме. Магнус выдыхает и, кажется, расслабляется, смотрит внимательно с едва уловимой улыбкой. Сердце Алека снова несётся вскачь, но теперь уже от вида любимого лица и прекрасных золотых глаз. Он так безмерно соскучился.       — Тебе больше не нужно проводить ритуал, — продолжает Магнус, усадив Алека на призванную кушетку. — Совсем вылетело из головы. Теперь ты мой, Ангел, мы связаны, и тебе нужно лишь произнести заклинание, чтобы попасть сюда.       Магнус шарит взглядом по лицу и телу Алека, держит за руку, поглаживая пальцы. Они смотрят друг на друга широко распахнутыми глазами, вспоминая, заново впитывая чужой образ.       — Поэтому я теперь могу прикасаться к тебе? — спрашивает Алек, едва найдя в себе силы говорить: в голове туман, а в мыслях сумятица. Магнус здесь с ним, и это невероятно. Каким же дураком он был, боясь этой встречи, ведь Магнус — это всё, что ему нужно. Только он.       — Да, — колдун подаётся ближе, накрывая ладонью щёку Алека. — И совсем скоро, родной, ты сможешь прикоснуться ко мне настоящему.       На мгновение Алек вспоминает об их плане, о кольце и освобождении, но уже в следующее горячие губы накрывают его собственные, и всё разом вылетает из головы. Алек измученно стонет, подаваясь навстречу, цепляется за плечи Магнуса. Ощущения желанные и приятные, но их так мало, будто колдун касается Алека через множество слоёв одежды, через толстые меха и шкуры. Алеку нужно гораздо больше, ему хочется почувствовать руки Магнуса на себе, но то лишь призрачное касание. Тело, проснувшееся ото сна, трепещет, желает большего, наливаясь возбуждением. Алек отстраняется, тяжело дыша, открывает глаза. Одно лёгкое прикосновение губ, и он тает, забывая о холодной тьме: золотой взор Магнуса затмевает всё. Бейн понимающе улыбается, гладит Алека по щеке.       — Я знаю, Ангел, — отвечает он.       Унять томительную дрожь тяжело, но Алек всеми силами старается взять себя в руки и вернуть рассудок. У него мало времени, — рассвет совсем скоро, — а им так многое нужно обсудить.       Холодные предрассветные сумерки блёкнут, истончаются, и Алеку пора в путь. Он кладёт тёплую телогрейку, служившую ему всю зиму на постель, облачается в кожаный дублет, который Джем выторговал для него у Джулиана Блэкторна, затягивает ремни, пристраивает кинжал, подаренный Эммой, на бедре. Застегнув шерстяную накидку у самого горла, Алек крепит колчан и закидывает лук за плечо, берёт с пола мешок. В комнате пахнет пылью, травами и золой догоревших в камине дров. Чужая спальня стала ему приютом на многие месяцы, и покидая её, Алек чувствует тоску и горечь прощания. Карстэйрсы уже ждут его внизу. Джем, с утра пораньше прихлёбывая из кружки, смотрит на печной огонь, но разворачивается, заслышав скрип деревянных ступенек, Эмма вскакивает с лавки, её длинные волосы рассыпаются по плечам.       У дома девушка суёт Алеку в руки небольшой холщовый мешочек.       — Сделала для тебя немного заживляющей мази, — твёрдо говорит она, но Алек видит в светло-карих глазах дрожащие бусинки слёз. — И несколько настоек из можжевельника, чтобы ночью в горах не замёрз.       — Спасибо, — выдыхает Алек и, прижав Эмму к себе за плечи, целует в светлую макушку. Девушка тихо всхлипывает ему в грудь, а потом резко отходит, вытирает слёзы.       — Заглядывай как-нибудь, — бросает юная Карстэйрс и, развернувшись на пятках, убегает в дом.       Джем рядом шумно вздыхает. Небо на востоке едва светлеет, окрашивая верхушки гор в сиренево-розовый цвет, Алек оглядывает двор, амбар и стойло, кладку дров вдоль стены. Его рукавицы так и остаются лежать на пеньке. Повернувшись, он бросает последний взгляд на дом Блэкторнов: из трубы уже тонкой струйкой вьётся дымок, Алеку кажется, что у дома он видит Хэлен, но скорее всего это лишь тень.       — Ну, пойдём, — говорит Джем.       Карстэйрс идёт с Алеком, пока солнце не поднимается высоко над долиной. Они всё ещё на перевале: до спуска с гор пару тысяч шагов, когда тропинка становится каменистей, Джем останавливается. Алек поворачивается к нему, не зная, что сказать: прощаться не хочется.       — Спасибо, — говорит Алек.       Джем лишь хмыкает, хлопает Алека по плечу и, развернувшись, идет обратно, Алек провожает его взглядом до тех пор, пока широкая спина мужчины не теряется меж камней и стволов деревьев. Вдохнув полной грудью, Алек возвращается на тропинку, теперь ему нужно быть внимательным и осторожным. Мир изменился, и Алек слишком мало знает о нём.       Дорога вьётся вниз тонкой лентой между кустарниками и деревьями, среди верхушек холмов и сосен проглядывается долина. Снег постепенно сходит на нет, тропинка становится суше, появляется пожухлая трава и зелень, воздух заметно теплеет. Ежедневный труд не проходит даром — тело Алека окрепло, вернуло прежнюю стойкость и силу — проведя в пути весь день до самой ночи, Алек едва чувствует усталость. Когда тропинка становится едва различимой среди камней, а продолжать спуск становится опасно, Алек, найдя удобное место для ночлега, останавливается. Огонь не разводит, чтобы не привлечь внимание диких животных или чересчур зорких обитателей деревни. Кутается в шерстяную накидку, и привалившись к камню, достаёт из мешочка кожаный бурдюк. Настойка крепкая и ароматная: Эмма явно не пожалела сушёных ягод можжевельника и брусники. Алек морщится, делая первый глоток и чувствуя, как густая жидкость течёт по горлу до желудка, обжигает и согревает внутренности. Привычный вкус вызывает у Алека улыбку, он делает ещё пару глотков, закупоривает пробку и прикрывает глаза. Весь день Алек гнал от себя мысли о Магнусе, дабы не замечтаться и ненароком не свалиться с какого-нибудь обрыва, но сейчас губы сами шепчут необходимые слова.       Когда первая радость и возбуждение утихают, Алек снова невольно возвращается к прошлому. Мысли об Изабель и Джейсе никогда до конца не покидают голову. Алек поджимает губы, переставая слушать Магнуса и уходя в себя. Магнус замечает перемену сразу же, замолкает, смотрит внимательно тем острым чужим взглядом, который Алек не любит.       — Что-то не так, Александр?       Алек невнятно качает головой, кусает губы. Ему совсем не хочется показывать Магнусу свою неуверенность и недовольство. Он поклялся, что не оставит колдуна, сделает всё возможное для его освобождения: так чего теперь снова ворошить прошлое? Но горечь потери семьи до сих пор ранит сердце Алека: не так-то просто смириться со всем, что ему довелось пережить.       — Всё ещё не могу прийти в себя, — говорит Алек. — Я думал, что там в крепости мой конец, но вот спустя три с половиной века я снова здесь. Совсем один.       — Ты не один, я здесь с тобой, — заверяет его колдун и, подняв руку Алека, прижимается сухими губами к его загрубевшей от топора ладони.       Алек качает головой: Магнус всё такой же беззаботный и непринужденный, как и в первое время их знакомства. Лёгкая улыбка, лукавый взгляд, плавные размеренные, почти ленивые движения. Идеально сидящий камзол и золотой кубок с вином в руке, Магнус точно на приёме у королевской особы. Словно и не было между ними недосказанности и обмана, будто произошедшее в крепости, лишь страшный сон, а проснувшись, всё будет в порядке, и впереди их ждёт целая жизнь.       Алек внезапно поднимается на ноги, зарывается пальцами в отросшие волосы. Манера Магнуса игнорировать важные и очевидные для Алека вещи, поднимает изнутри злость. Магнус словно не понимает, что происходит на самом деле, будто то, что Алек лишился семьи и отдал ему душу ничего не значит. Теперь, когда он целиком принадлежит Магнусу — его чувства не важны. Внезапное головокружение заставляет пошатнуться, тошнота поднимается к горлу.       — Александр?       Тон голоса Магнуса удивлённый с едва заметной ноткой тревоги, отчего Алек готов тотчас развеять заклятие, чтобы дать себе ещё немного времени на раздумья. Одержимость Магнусом сводит Алека с ума, он перестает мыслить здраво, как только взгляд золотых глаз замирает на нём. Вспоминаются слова Катарины: люди всегда были готовы ради Бейна на всё, его демоническая сущность притягивает и лишает воли вопреки собственным желаниям. Алек готов зарычать от бессилия, потому что знает — сопротивление бесполезно.       — Не могу думать, когда ты рядом, — с горечью произносит Алек. — Теряю себя, если от меня ещё хоть что-то осталось. Мои мысли…— он прерывается. — Внутри будто воронка, которая засасывает меня.       Магнус оказывается рядом в мгновение, заглядывает в глаза, и впервые Алеку хочется отвернуться, не видеть эти золотые омуты, в которые он проваливается раз за разом.       — Мне жаль, — говорит Магнус, и теперь в его голосе действительно сожаление. — В тебе много моей энергии. Без души твоё сознание слишком хрупкое, я постараюсь не давить очень сильно.         Алек чувствует, что становится действительно легче: тошнота и головокружение отступают, ясность мысли возвращается, но улыбка Магнуса бледная, даже измученная. Весь его холёный образ трескается в мгновение ока, будто яичная скорлупа, и перед Алеком тот самый Магнус из крепости: юный, полный печали и одиночества, призрачный и далёкий.         — Прости, — шепчет Алек, и губы Магнуса вновь трогает маленькая улыбка.        — Хранить чью-то душу, оказывается, очень тяжело, — смотря в пустоту, говорит Магнус, будто самому себе. — Я делаю это впервые.        Враз хочется обнять его, заверить, что он по-прежнему любит, но сумбур в голове не даёт отличить свои желания от чужих. Магнус садится на прежнее место, сдвигаясь на самый край: держит дистанцию, а у Алека от этого ещё больше щемит в груди.         Уже днём следующего дня каменистая тропка выводит Алека на внешнюю сторону горы. Солнце стоит высоко, слепит привыкшие к тени глаза — Алек останавливается, приваливается плечом к шершавому стволу дерева и смотрит на развернувшийся перед ним простор. Он счастлив увидеть что-то помимо снега, — и тем более темноты — почувствовать влажное тепло воздуха, вдохнуть запахи прелой хвои и мха, услышать мерный гул насекомых. Здесь начинается другая жизнь, всё кипит энергией с приходом весны.         Дорога ведёт вниз по спирали, и через некоторое время взору Алека открывается уже другая картина — он сходит с тропинки, чтобы подойти ближе к обрыву и насладиться видом. Пробыв среди белизны снегов долгие шесть месяцев, Алек рад сполна впитать в себя окружающие краски, рад снова ощутить себя живым. Внизу между холмов вьется голубая лента реки, сверкающая на солнце, бурные потоки водопада с шумом и взвесью воды обрушиваются на неё с другой стороны ущелья. Виднеются стены полуразрушенной башни и часть моста, склоны, заросшие соснами, колышутся темной зеленью, далёкие вершины гор утопают в облаках и дымке. Алек некоторое время глубоко дышит влажным тяжелым воздухом, а потом снова возвращается на тропинку.        Магнус что-то делает с их связью, и теперь клеймо на груди Алека, как и прежде, темнеет чёрными линиями и завитками. Алеку кажется, что печать пульсирует, будто живая. В небольшое поселение у подножия гор — на деле оказавшимся вполне приличным городком — Алек выходит глубокой ночью. Следуя напутствию Джема Карстэйрса, он старается не привлекать внимания. Печать Магнуса предположительно блокирует магическую энергию, но пока это не подтвердилось, рисковать Алеку не хочется. Быть пойманным, не успев ступить и шагу — перспектива не из лучших. Магнус не сможет помочь ему, пока заперт, так что Алеку опять предстоит справляться самому. Сойдя с дороги и спрятавшись в разросшемся кустарнике, Алек следит за двумя патрульными солдатами: рослые мужчины в железных латах выглядят угрожающе, у обоих за спинами тяжёлые двуручные мечи. Стражники внимательно осматривают окрестности, медленно бредя по городской дороге, ведущей к большим, — но, несмотря на положение с колдунами — открытым воротам. Чадящие факелы в руках освещают им путь, а железные сапоги и латы позвякивают при каждом шаге. Алек провожает воинов взглядом, решая, что лучше заночует в лесу, а уже с рассветом, когда усталость ослабит подозрительность патруля, войдёт в деревню, как добропорядочный человек.       Печать Магнуса работает — колдовская энергия, пронизывающая Алека надёжно скрыта от амулетов и рун Охотников. В этом Алек убеждается, пройдя через большие городские ворота без каких-либо препятствий со стороны стражи. Он, предварительно сняв с головы глубокий капюшон накидки, приветливо кивает двум сонным воинам. Смена караула лишь через неполный час, так что этим двум беднягам ещё придётся потерпеть. Широкоплечие мужчины оглядывают Алека с ног до головы, и, не говоря ни слова, отворачиваются, то и дело подавляя зевки.       Даже вопреки тому, что печать работает, сердце Алека готово вырваться из груди из-за волнения быть раскрытым и схваченным. Острым натренированным взглядом Алек отмечает тонкие, начерченные на земле и стенах рунические символы, призванные реагировать на всякое колдовство, демонов и прочую нечисть. Опытного колдуна, умеющего скрывать силу таким, конечно, не обманешь, но кто-то, кто не так уверенно владеет силой, вполне может попасться в руническую ловушку. Знаки так и остаются блёклыми и неясными, когда Алек минует их — он едва слышно выдыхает, радуясь, что всё обошлось.         Будучи не вполне уверенным, кто есть друг, а кто враг, Алек всё же сторонится главных улиц и людей. Рассвет едва забрезжил с востока, но жители этого поселения уже приступили к своим ежедневным делам. Держась в тени домов, Алек обходит городишко от начала и до конца, осматриваясь. С южной стороны горы закрывают его от возможных атак, но вся опасность таится в самой горе: оползни, сходы камней и снега могли смести поселение с лица земли в мгновение ока, но жители, кажется, этого совсем не боялись. С севера же, перед высокой каменной стеной простиралась долина, на которую Алек любовался совсем недавно с высоты в несколько тысяч шагов. С дозорных вышек наверняка открывался великолепный вид.         Купив в лавке припасов в дорогу, на те немногие монеты, что дал ему Джем Карстэйрс, Алек осведомляется у старика, где бы раздобыть карту. Лавочник отправляет Алека прямиком в таверну в центре городка, и ему таки приходится наведаться туда. С картой всё становится более понятным, и хоть свеженький пергамент не пестрит подробностями местности, главные дороги, города и поселения указаны — пока хватит и этого. Свернув карту в рулон, Алек бережно отправляет её в заплечный мешок, и, не став расспрашивать хозяина таверны ни о чём больше, чтобы не привлечь ненужного внимания, выходит на тёплый свежий воздух.         — Что мне делать дальше? — спрашивает Алек. — Куда идти?        Выйдя из города, Алек сходит с дороги и, найдя небольшой лесочек, укрывается в нём. Теперь, когда ему не требуются ни зеркало, ни свеча, он может в любое время воззвать к Магнусу. Раньше, он был бы безмерно счастлив от такой возможности, но сейчас между ними плотное напряжение, заставляющее нервничать и мяться. Магнус ходит из стороны в сторону, задумчиво приложив пальцы к губам: Алек рассказал ему, что знал, а этого немного.         — У нас мало времени, — наконец произносит Магнус, останавливаясь.         Алек тоже это понимает. Ему нужно отыскать перстень Магнуса, но из-за ситуации с войной, кольцо может затеряться или исчезнуть бесследно, и тогда Алек не сможет ничего больше сделать. Если древние артефакты попадут в руки Охотников в случае их победы, они могут уничтожить их. Алеку нужно как можно скорее разузнать местоположение колдунов и попробовать примкнуть к ним. Но с чего начать? Где искать? Алек только сильнее теряется в вопросах, коих становится всё больше, а ответов на них всё меньше.   Магнус сосредоточен. Вокруг него буквально похрустывает энергия, вспыхивает искрами, трещит, будто разрываемая мешковина. Он кусает кончик пальца, сведя брови к переносице, плечи напряжены, всегда расслабленная фигура, натянута, будто стрела, готовая к полёту.          — Я не смог разузнать больше, пока не был уверен, что печать работает, — говорит Алек. — На колдунов ведётся охота, и я боялся попасться. Вот бы ещё был прок от этой энергии, — Алек подхватывает беспокойство из воздуха, пропитывается им — сердцебиение учащается.         — Оно где-то совсем близко, — бормочет Магнус, продолжая кусать палец. — Но колдуны наверняка сейчас слишком осторожны и охраняют артефакты как могут: они дают им силу.   Голова Алека начинает болеть, и он кривится, чувствуя, как сознание расплывается. Энергия Магнуса захлёстывает, душит, заставляя лёгкие гореть.         — Магнус, — сдавленно шипит Алек, стараясь стерпеть дурноту, но становится лишь хуже. — Магнус!  Бейн вскидывает голову, и всё разом исчезает. Алек складывается пополам, дышит тяжело и рвано, Магнус тут же оказывается рядом, гладит по плечу, спине.        — Прости, Ангел, — шепчет он, — я слишком задумался. Тебе не стоит оставаться здесь. Иди на Запад, постарайся узнать что-нибудь, через несколько дней встретимся.         Маг убирает руку, и Алек ощущает пропасть между ними, но дышать становится легче и Алек выпрямляется. Магнус смотрит осторожно, спрятав все эмоции глубоко под своими масками.       — Ладно, — с трудом выговаривает Алек и собирается развеять призыв.        — Александр, — звучит так отчаянно, что Алек покрывается мурашками. Он смотрит в золотые омуты и тонет. — Ты всё ещё хочешь этого?         Вопрос выбивает опору из-под ног, лишает равновесия — Алек дёргается и распахивает глаза, будто пойманный на воровстве или лжи, Магнус лишь поджимает губы, когда спустя долгие мгновения Алек всё ещё молчит.