Алекситимия

—Куколка, сколько еще времени тебе нужно? – послышался нетерпеливый голос дяди с первого этажа. Эйми наспех затянула черный кожаный ремень на любимых бежевых брюках, стряхнула невидимые пылинки с плеч и едва ли не бегом покинула спальню. —И как ты в утробе матери девять месяцев высидел? - не без улыбки пожурила Эйми своего горячо любимого родственника, а сегодня – именинника.       Эдмунд словно светился изнутри, озаряя своим замечательным настроением помещение между коридором и кухней. Конечно, не каждый день появляется возможность отпраздновать юбилей, целых сорок пять лет! —Тебе еще предстоит помочь мне с уборкой и приготовлением праздничного ужина, не боишься испортить одежду? – уточнил Эдмунд Корнел, по-джентльменски распахивая дверь своего авто.       Опасения мужчины были не напрасны, потому как Эйми посчитала уместным нарядиться в светлые оттенки. На ней, помимо любимых нежных брюк, так же была совершенно белоснежная блузка с золотистой брошью в виде солнца на левой части груди.       Девушка с ехидной улыбкой подняла перед собой сумку со сменной одеждой и пристегнулась. —Я мог бы догадаться, - скорее для галочки озвучил Эдмунд свои мысли, нажимая на газ.       Дядюшкин юбилей выпал на пятницу, и по какой-то причине он не хотел праздновать где-то в городе. Как бы родители Эйми ни пытались убедить его посетить ресторан, Эдмунд твердо решил провести мероприятие на заднем дворе своего дома. И, конечно же, он не мог справиться с этим один. Пока Эрик и Сьюзен трудились каждый на своем рабочем месте, было решено взять Эйми в помощницы. Она и не против, ведь с дядей Эдмундом у нее в последние дни складывались отношения куда лучше, чем с родителями.       Приходилось прилагать немалые усилия, чтоб не обдумывать минувшую ночь. Не хотелось ходить с апатичным настроем и портить такой день Эдмунду. К слову, Эйми сама удивлялась тому, как ей удается сохранять эту искусственную улыбку на лице. Её душевное состояние никак не отвечало внешнему поведению. И зачем только она вчера открыла свой аккаунт на фейсбук? Ей почему-то показалось, что попытаться найти соцсети Рэймонда – отличная идея. Воодушевление перед встречей во вторник пригубило её чувство самосохранения. На свой страх и риск шатенка загрузила страницу, вместо того, чтобы спокойно пойти и уснуть. Боязнь перед сотнями уведомлений должна была остановить её, но спустя столько времени Эйми хотела себя испытать на прочность. Ведь, эй, пора бы уже посмотреть своим слабостям в лицо! Да… Как же она ошибалась…       Мозг с таким усердием вычеркивал детали ее позорного прошлого, тех кошмарных дней. И в один миг вся эта грязь хлынула на Эйми ударной волной. Корнел в этот момент еще не успела устроиться в постели, а стояла около дверей в свою комнату. Глаза по инерции забегали по экрану, выхватывая множество постов и комментариев о ней: «Потаскуха!» «А я еще хотел у ее матери оперироваться…Позор своей семьи… И это её отец собирался стать нашим мэром?» «Дрянь озабоченная!» «Разлучница, и не стыдно ее родителям?!» «Таких надо отправлять в бордель… Эта гадина ведь…» «Сдохни.»       Эйми осела на пол, не в силах удерживать собственный вес. Колени странно дрожали. Она больше не плакала, нет, но отчего же тогда так сдавливало горло… Какая-то тревога стянула ребра, путала мысли. Но Эйми не могла остановиться. Читала до самой глубокой ночи. Ей словно было необходимо получить эту тонну ненависти, удостовериться в своей никчемности, чтобы кто-то напомнил ей, о том, кто она на самом деле. Гадкая, бесчестная, аморальная… Разве заслужила она возможность всё забыть? Заслужила начинать что-то с чистого листа? Наивная, думала, что переедет в другой город, начнет помогать чужой девочке с учебой, завяжет знакомство с этим замкнутым блондином и жизнь наладится? Ха-ха-ха… Святая простота. Это очень горько, на самом-то деле, в такое верить.       «Тебе никогда не отмыться от этого, Корнел», — ставило перед фактом одно из многочисленных ядовитых сообщений. И здесь она была абсолютно солидарна. Ни грамма сопротивления всем прочитанным мерзостям. Она поняла, что ее мать, несмотря на регулярные скандалы, обходилась с ней еще очень мягко, тактично и лояльно. Эйми должна была получить куда больше осуждения. И получила.       «Так. Тебе. И. Надо.» — на повторе шептало ей сознание, когда от сожаления и бессилия Эйми уснула на холодном полу, сжимая телефон.       Пробуждение было далеко не из приятных. Она поспала от силы пару часов, пока не услышала шаги по коридору и шум в одной из ванных комнат. Отец с матерью собирались на работу. Огромное везение, что никто из них не навестил комнату младшей Корнел до её пробуждения. Эйми кольнул стыд от одной только мысли, что дверь в ее спальню могла просто не распахнуться из-за лежащего под ней скрученного тела. Кости ломило от отвратительной ночи, спать хотелось просто до смерти. И глаза еще жгло, как на зло, в такой солнечный день.       Пришлось провести полтора часа в ванной, чтобы размять в горячей воде мышцы. От рези в глазах слегка спасали капли, от темных кругов — консилер. Но от желания уснуть не избавляла даже рекордная доза кофеина. День только начинался, а Эйми уже отчаянно мечтала забыться сном. Из-за такого длительного времени в телефоне, те жалкие часы отключки сопровождались болезненной путаницей, словно она всё еще продолжала читать.       Чем больше Эйми тратила усилий на подготовку локации к празднику и кулинарию, тем меньше ей хотелось вообще существовать. Руки и ноги работали уже скорее на автопилоте, пока мозг плавал в сонном тумане. Вся печаль, атаковавшая Корнел накануне, теперь клубилась холодным осадком где-то чуть выше диафрагмы, но не в самом сердце. Она будто вся стала одной большой болевой точкой. Куда ни ткнись — везде ноет и кровоточит. И речь не про синяки от сна на жестком полу. Эдмунд если и замечал, что она его племянница не в себе, то благоразумно молчал. А может, она действительно правдоподобно играла безмятежность и радостное предвкушение вечера. Дядя предупредил, что помимо их семьи, он пригласил еще кое-кого. По загадочной манере речи, Эйми предположила, что этот кое-кто может носить фамилию «Уилсон».       Девушке сейчас было совсем уже всё равно, кто придет, сколько людей, только бы вечер скорее чем-то завершился. С наступлением сумерек в ней даже не нашлось и крупицы сил, чтобы с достойным радушием встретить гостей. Как и предполагалось, Эдмунд пригласил Роуз и обоих ее детей. Эйми с титаническим усилием принимала комплименты своим кулинарным способностям, но уже через час не вытерпела и нашла предлог уйти из-за стола. Якобы, ей позвонил кто-то из друзей.       Сьюзен проводила дочь цепким взглядом. Кто, если не она, мог бы знать, что Эйми оборвала всякое общение с людьми из прошлого. Ей некому было бы звонить, даже если и очень нужно. Девушка решила, что выслушает ее нравоучения о поведении за столом позже. Сейчас ей необходимо устроиться хотя бы даже на кресле, которое так заманчиво стояло в темном углу импровизированной библиотеки Эдмунда Корнела. На самом деле это была небольшая комнатка, по своим размерам не подходящая ни для кабинета, ни для гостиной, ни даже для крохотной ванной. Сначала из нее хотели сделать складское помещение, но вид из окна на далекую линию леса и крыши любимой фермы слишком сильно очаровал мужчину. Он принес сюда совсем узкий книжный шкаф, кресло и торшер. Собственно, вот и всё убранство.       Эйми забрела сюда, потому что в окнах гостиной ее было бы видно с улицы, где проходило застолье, а подъем на второй этаж в гостевую спальню - та еще задача со звездочкой. То ли кресло слишком мягкое, то ли она исчерпала себя до последней капли, но о том, что находится в помещении уже не один человек, удалось понять только по тактичному покашливанию.       Эйми не включала свет, а потому фигура высокого Рэя Уилсона, подпирающего плечом входную арку, почти терялась на черном фоне смежного помещения. Она узнала его по светлым волосам, отражающим слабое сияние наземных фонарей с улицы. Заводить с ним диалог, честно признаться, не было ни желания, ни сил. Они просто смотрели друг на друга какое-то время, прежде чем Рэй не решил первым подать голос: —Выглядишь ужасно,— утвердил мужчина, вызывая у Корнел слабый смех, если, конечно, те хрипы умирающей старушки можно было так назвать. —Ты умеешь делать комплименты, —ответила она колкостью.       Рэй моментально закатил свои мрачные глаза и тут же объяснился: —Я не об этом, в том плане ты выглядишь, — он замялся. Эйми могла пальцами нащупать его напряжение в голосе, настолько сильным оно звучало. — Ты выглядишь очень красиво. Тебе идет светлое, но ты кажешься какой-то… Не знаю… Убитой, что ли? Усталой очень, — тихим голосом подытожил Уилсон, словно боялся ее разбудить. Забавный, она ведь еще держится.       Эйми предпочла никак не комментировать то, что услышала. Врать сейчас не хотелось. Ему врать не хотелось. А углубляться в свои проблемы и жаловаться на то, в чем чувствовала свою абсолютную вину, ну не глупо разве? Жалко даже. Эйми еще не опустилась до того уровня, чтоб доверять подобные душевные терзания мужчине, с которым разговаривала, наверное, третий раз. Корнел с тоской осознала, что вообще никому не сможет доверить это и отвернулась к окну. —Я уже уезжаю домой, весь день отработал и завтра снова рано вставать, могу забрать и тебя, — наконец, озвучил Рэй причину своего присутствия в этой маленькой комнатке два на четыре. —А твоя семья? — поинтересовалась шатенка. —Эдмунд позже сам отвезет их, ну, или устроит в гостевой, — он подошел ближе, чтобы также заглянуть в окно. — На самом деле, твоя мама попросила меня об этом, – после короткой заминки признался Рэй. —М, — хмыкнула Корнел, — вот как. Что же, тогда не вижу смысла тут больше оставаться. Я попрощаюсь с дядей и приду.       Эдмунд не удивился, когда Эйми предупредила его о своем уходе, он искренне поблагодарил ее за оказанную помощь и очень тепло обнял на прощание. Эйми всего на несколько секунд почувствовала себя в надежном месте, будто не было этой ужасной ночи, всей нескончаемой реки негатива в интернете и всех еще не наступивших моментов, когда она будет вынуждена вариться в котле собственных переживаний в одиночестве. Уже уходя с территории сада, Эйми досадно отметила, что родной отец уже несколько месяцев ее так не обнимал.       Они не разговаривали в дороге. Эйми даже почему-то не удивилась тому, что Рэймонд ездит на пикапе, который видела впервые. Наверное, слишком утомилась. Они сухо попрощались до вторника и Эйми услышала гул колес лишь тогда, когда за ней закрылась входная дверь.       Уже кутаясь в тонкое одеяло, устраивая голову в гнезде из нескольких маленьких подушек, в полусонном состоянии Эйми позволила промелькнуть последней на сегодня мысли: «Как он узнал адрес?»