I'll be seeing you

┏ ━━┅━━━┅━━ ┓ Пятница, 28 января 1921 г. ┗ ━━┅━━━┅━━ ┛

За прошедшую неделю Аластор навещал Рози раза по два, просто чтобы рассказать ей новости из больницы и сообщить, что дела идут хорошо в отношении оправдания Баталье по делу об убийстве. Возможно, на этой неделе он не так много говорил об Энтони, но Аластор не хотел, чтобы Рози об этом беспокоилась; однако, зная ее, она, конечно же, будет любопытствовать. Рози чувствовала, что с Аластором что-то происходит, просто потому, что он внезапно перестал говорить об Энтони. Вообще. Странно, ведь он всегда упоминал его хотя бы раз во время их встреч. Но даже когда она спрашивала о нем, Аластор полностью уклонялся от ответа. Подозрительно, на ее взгляд, и она была полна решимости выяснить, что произошло. Знания были для нее силой, а то, что ее оставляли в неведении, сводило ее с ума. Аластор все еще не задумывался нормально о том, что произошло между ним и Энтони, предпочитая игнорировать это, а не думать постоянно об этом и обсуждать с самим собой. Так было проще, и он не относился к людям, которые беспокоились и разбирались с сердечными делами — он, как он думал сам, ясно дал это понять. В течение следующей недели Энтони и Аластор продолжали дистанцироваться друг от друга, но также наблюдая за своей целью. Энтони бывал в лавке не так часто, ровно три раза из семи дней, чтобы купить ту же самую колбасу для бездомной кошки по кличке Молли, с которой он подружился, и которая любила ошиваться на Конго-сквер. Однако вскоре настал день, когда Энтони должен был приготовить ужин для Аластора и его матери. Энтони стоял возле мясной лавки, ожидая, пока Аластор закончит смену, чтобы они пошли и купили необходимые ингредиенты для блюда, которое он планировал приготовить в качестве официального извинения. Нет ничего лучше еды для итальянской семьи. Закончив свою обычную работу в мясной лавке, Аластор встретился с другим мужчиной на улице, коротко кивнув ему, когда доставал сигарету. — Знаешь ли ты, что именно будешь готовить сегодня вечером? Я понимаю, ты хотел именно итальянскую кухню, так что тебе понадобятся специальные ингредиенты, не так ли? — сказал он, зажав сигарету между губ и закуривая, бросая использованную спичку на землю позади себя, пока они шли. Энтони посмотрел на мужчину и кивнул. — Конечно! Всю неделю думал о том, что собираюсь делать, так что у меня есть идеальное блюдо. Легкое, простое, tutto italiano, — сказал он с улыбкой. К этому моменту Энтони перебрал свои мысли и чувства и решил, что лучше больше не думать об этом, просто снова загнать их глубоко и забыть. Надежды не было, так что смысла держаться за нее тоже не было. — Паста с пармезаном и маслом, — заявил он, у него чуть ли не потекли слюнки от одного названия. Это было первое блюдо, которое научилась готовить Молли, и поскольку они тогда еще были молоды, Энтони тоже был там и знал как готовить его. Аластор слегка кивнул на это, коротко взглянув на блондина. Он ел итальянскую кухню всего один раз, в небольшом итальянском ресторанчике во Французском квартале, и насколько он помнил, это было довольно приятно. Так что, конечно, ему не терпелось увидеть, каково будет на вкус то блюдо, которое задумал приготовить Энтони. — Ну, мне это определенно напоминает ягодки! — он усмехнулся, и они вдвоем сначала зашли в небольшой продуктовый магазинчик на случай, если Энтони понадобится что-нибудь оттуда. Энтони действительно хотел купить все ингредиенты сам, чтобы не использовать ничего, что могло быть куплено на деньги Аластора. Это было бы просто несправедливо. Ему и так немного нужно было из продуктов, так что остановка в магазине была недолгой. Как только он все получил и оплатил, они направились на остановку трамвая, а оттуда — к дому Аластора. Он мог только надеяться, что приготовленное им блюдо понравится не только ему самому, но и Аластору с его матерью. Итальянская кухня сильно отличалась от той, что была здесь, насколько он мог судить. Если им не понравится, он просто придумает что-нибудь другое, чтобы приготовить для них. Поездка обратно в дом Аластора была довольно тихой, а продукты, которые принес Энтони, на взгляд Аластора, выглядели многообещающе. Он был большим любителем еды, и его мать тоже, так что он знал, что, что бы ни приготовил им Энтони, обоим это точно понравится. Когда трамвай остановился, Аластор вывел их и начал короткое прогулку к своему дому. — Моя мама очень рада гостям, — наконец заговорил Аластор, нарушив молчание между ними, когда они приблизились к дому. — Я сказал ей, что это повод извиниться за то, что произошло в прошлый раз, когда ты её увидел в ванной. Энтони снова поднял глаза на Аластора, теперь снова обретя уверенность. Он слегка улыбнулся. — Это тоже своего рода извинительный обед. — он тихонько хмыкнул в ответ, теперь снова глядя на дорогу перед собой. — Спасибо, что разрешил мне сделать это за тебя, Улыбашка. Я тоже рад. Я не могу вернуться домой, ну, если только сестра не заболеет. Аластор просто кивнул, подвел Энтони к парадному входу своего дома и, толкнув дверь, снял обувь, прежде чем войти. — Да, все в порядке… спасибо, что предложил эту идею, — ответил он, глядя на итальянца, и впервые с момента инцидента между ними по-настоящему улыбнулся ему. Энтони любезно последовал правилам дома Аластора и снял обувь прямо у входа, прежде чем окончательно войти. Затем Аластор снял пиджак и повесил его, закрыв дверь за Энтони, когда тот вошел. Хозяйка дома тут же спустилась по лестнице с лучезарной улыбкой. — Энтони! Какое удовольствие снова видеть тебя, дорогой мой! — тепло приветствовала она, подходя с распростертыми объятиями. Аластор мягко улыбнулся, увидев, как его мать спускается по лестнице. Он сделал шаг назад, когда она поздоровалась с их гостем, такой же теплой, как всегда. — Приветствую, signora, как поживаете? — спросил Энтони, как раз перед тем, как женщина обняла его приветственным объятием. — Ого, уже как родные, да? — н слегка усмехнулся, его стереотипный итальянский на мгновение действительно проявился в речи. — Позволь мне взять это за тебя, дорогой. — заявила она, намереваясь забрать сумку с продуктами, но блондин ее остановил. — Нет, мэм, просто идите вперед, а я обо всем позабочусь. — Мама, Энтони собирается приготовить для нас еду сегодня вечером. Тебе нельзя будет ни ногой на кухню, как только начнется приготовление пищи, — он усмехнулся, вернулся к своей пиджаку-куртке, достал пачку с сигаретами и положил ее на стол в гостиной. — Позвольте мне переодеться во что-нибудь более подходящее. Я спущусь через минуту. Аластор обратился к ним обоим, показывая, что собирается подняться наверх, чтобы переодеться из рабочей формы, в более повседневную. Он постарался переодеться относительно быстро, выбрав простой наряд, ничего лишнего. Просто обычные брюки, белую рубашку и подтяжки. Амели кивнула Аластору, прежде чем проводить Энтони на кухню. — Итак, ты уверен, что знаешь, что делаешь? Я здесь, чтобы помочь тебе, если что-то понадобится. Энтони просто усмехнулся и кивнул. — Да, я уверен, что знаю, что делаю. Мне нужна только кастрюля, сотейник, разделочная доска, нож, одна из этих штуковин для сита и терка. Если что-то еще вспомню, спрошу, — объяснил он с улыбкой. Амели сразу заметила ямочки и улыбнулась в ответ, ущипнув Энтони за щеку. — Какой же ты милый мальчик. Я все достану для тебя, — ответила она, отпустив его щеку, и начала доставать нужные кухонные принадлежности из шкафов и ящиков. Энтони не горел желанием, чтобы его называли милым и тому подобным, но из-за воспитания и того, что ему нравилась эта женщина, он просто улыбнулся и поблагодарил ее за комплимент, прежде чем все разложить и начать готовить. Вскоре Аластор вернулся на кухню, желая поддержать маму, пока Энтони готовит. — Надеюсь, все идет хорошо? Крикнул Аластор, входя в кухню и видя, как его мать помогает подготовить все инструменты для начала готовки Энтони. Энтони и Амели одновременно посмотрели на мужчину, когда он появился, Энтони кивнул. — Это будет легко, Улыбашка, — ответил он, когда Амели закончила все расставлять. — Улыбашка? Как мило, — заявила женщина, расплываясь в улыбке. На лице Аластора появилась слегка самодовольная улыбка из-за того, что его мать заметила забавное прозвище, которое Энтони дал ему за эти недели. — Так. Вы оба. Уходите отсюда. Сейчас это моя кухня, — произнес Энтони, выпроваживая их из комнаты маханием руки. — Questa è la mia cucina adesso. Vai fuori di qui. Амели посмотрела на Аластора, когда их практически выгнали из кухни, и Энтони вернулся, чтобы приступить к приготовлению. — Он в самом деле итальянец? Почему ты мне не сказал? — спросила она мягко по-французски, чтобы не обидеть гостя, пока они с сыном шли в гостиную и садились. — Конечно, мама. Он не стал бы притворяться. Какой в этом смысл? — ответил Аластор, садясь напротив женщины. — Не знаю, как обстоят дела в Нью-Йорке, так что итальянская еда, насколько я понимаю, могла бы быть там частым фаворитом. — она ответила пожав плечами. — Как вообще прошел твой день? Надеюсь, в больнице все было хорошо, — он решил немного сменить тему, не беспокоясь о том, чтобы говорить об этом в присутствии Энтони дома, поскольку тот не мог говорить и понимать по-французски. — Мой день прошел хорошо, спасибо, что спросил. Ничего необычного, все как всегда, — она промычала, закинув одну ногу на другую. Если есть что-то, что все должны знать об Амели, так это то, что она не может сидеть спокойно больше пяти минут. Ей нужно постоянно двигаться, желательно делать что-то продуктивное, иначе она начнет сходить с ума. — Как прошел твой день? Случилось ли сегодня что-нибудь интересное? — затем спросила Амели. Аластор кивнул на это, получив хоть какое-то душевное спокойствие от того, что рабочий день его матери прошел без проблем. — Для меня тоже ничего особенного не произошло. Энтони встретил меня в конце смены, и мы собрали продукты, прежде чем придти сюда. Думаю, это все, что стоит отметить. Не часто у Аластора и его матери было свободное время, чтобы посидеть и поговорить о своих днях, так что это было довольно приятно. Амели улыбнулась. — Полагаю, это звучит как хороший и спокойный день. Я поняла, Энтони пока здесь остаётся. Ты много с ним общался? Как ему здесь, нравится город? — спросила она, любопытствуя об Энтони, поскольку это была уже вторая встреча с ним, и он был так любезен приготовить им еду. Она мельком увидела его имя, когда Аластор писал за неделю до этого, но не знала, о чем было написанное. Глаза Аластора слегка сузились в ответ на расспросы матери об итальянце, но он все равно ответил. — Хм, да, насколько я понял, ему очень нравится город. И я немного бывал с ним, показывал ему окрестности, — он ответил, немного пожав плечами. Амели невольно улыбнулась еще шире, услышав это. — Хорошо. Он очень милый мальчик, и мне не хотелось бы, чтобы его пребывание было менее чем п- Как только она собиралась закончить предложение, из кухни донесся тихий хлопок, заставивший ее мгновенно вскочить. Время Амели истекло, и ей нужно было двигаться. — Лучше проверю его, — пробормотала она, собирая подол платья и направляясь на кухню. Как только его мать вскочила на тихий стук, Аластор покачал головой, закрыл глаза с вздохом и медленно встал, следуя за ней. Он прекрасно знал, что она не может усидеть на месте ни секунды, если только не занимается чем-то продуктивным, например, шитьем или чтением; но он хотел, чтобы она расслабилась сегодня. Энтони был занят приготовлением теста для пасты, замешивая его и немного подбрасывая. Заметив, как Амели вошла на кухню, он опустил тесто, покачал головой и направился к ней. — Эй, нет, нет, нет, выйдите отсюда прямо сейчас. Сейчас это моя кухня. Уходите! — Мама… — Аластор вздохнул, высовывая голову на кухню, немного посмеиваясь над Энтони, который пытался выгнать Амели из комнаты. Положив ей руку на плечо, он медленно снова вывел ее в гостиную. — Энтони абсолютно в порядке. — Абсолютно, даже смешно! — крикнул им Энтони, возвращаясь к своим приготовлениям. Амели не могла не хихикнуть, позволяя себе увести себя обратно в гостиную. — Довольно резкий малыш, не правда ли? — вполголоса произнесла она. — Как насчет того, чтобы я тебе кое-что сыграл, а? Немного отвлечь тебя? — предложил Аластор. Женщина посмотрела на сына, когда он высказал своё предложение. — Мне бы это очень понравилось, дорогой. Я так давно не слышала, как ты играешь… Это было то, что заставило бы ее сесть и расслабиться. Всегда было удовольствием слушать, как играет ее сын. — Хорошо тогда, — Аластор кивнул с небольшой улыбкой, убедившись, что его мать сидит спокойно, прежде чем перейти через гостиную, чтобы сесть на табурет маленького вертикального пианино из темного дерева в углу комнаты. — Хочешь послушать свое любимое? Аластор спросил через плечо, садясь и поднимая крышку пианино, положив руки на клавиши из слоновой кости. Его матери всегда нравилось слушать, как он играет, и ему приятно было знать, что ей это действительно так нравится. — Да, пожалуй, — Амели согласилась, откинувшись на спинку стула, чтобы немного расслабиться. Она вспомнила те дни, когда ноги Аластора даже не могли дотянуться до педалей инструмента, обучая его игре всякий раз, когда у нее было свободное время от работы. Это были дни, по которым она скучала и хотела бы проводить больше времени со своим сыном, как когда-то. Амели дорожила им, и ей было немного грустно видеть, как быстро он превратился из маленького мальчика, которым он был раньше, в сильного и высокого мужчину, которого она сейчас видела. Знала, что она не могла наблюдать за его развитием так, как ей хотелось бы, но была счастлива тем, каким замечательным он вырос. Аластор учился играть много лет, и даже сейчас он мог вспомнить свой самый первый урок у матери в один из ее выходных много лет назад. Любимая песня Амели также оказалась любимой и для Аластора, поэтому у него не возникло проблем с ее исполнением, он начал играть, как только удобно устроился на сиденье. Медленно Аластор начал играть прекрасную композицию, немного закрывая глаза и погружаясь в мелодию. Пока тесто «отдыхало», Энтони наполнил водой кастрюлю и поставил ее на плиту. Именно тогда он услышал музыку из другой комнаты. Пока он стоял и слушал, его первой мыслью было то, что играет Амели. Второй мыслью была его собственная мать. Дома в Нью-Йорке у него была целая комната, посвященная музыкальным инструментам, которая была заперта после смерти матери. Мать Энтони любила музыку. Это одно из немногих вещей, что он смог о ней вспомнить. Когда они с Молли были еще совсем маленькими, одним из его единственных воспоминаний было то, как она сидела за пианино с ним и его двойняшкой на коленях и играла. Отвлекаясь от своих мыслей, Энтони медленно направился в гостиную, чтобы понаблюдать за игрой. У него было около двадцати минут, прежде чем тесто будет готово к нарезке. Первым, что он увидел, была Амели, сидящая в кресле, а не играющая, поэтому, когда он увидел, что играет Аластор, он остановился и просто наблюдал за ним. Это была довольно длинная мелодия, но особой спешки не было. Когда она наконец закончилась, Аластор снова открыл глаза, бросив взгляд через плечо на мать с небольшой улыбкой. Он даже не заметил, что Энтони стоит и наблюдает. — Я знаю, тебе всегда нравилась эта, — наклонил голову с теплой улыбкой, его взгляд внезапно переместился к двери гостиной, увидев там стоящего Энтони. — А, Энтони. Предполагаю, тебе тоже понравился небольшой концерт? Блондин вышел из транса и прочистил горло. — Э… да. Да, это было красиво. Он посмотрел на часы. Ещё есть время, прежде чем тесто будет готово. — Тебе что-нибудь нужно, Энтони? — спросила Амели, поднимаясь. — Мм… нет, все отлично! Просто нужно было какое-то время подождать, — блондин кивнул, вернулся на кухню, достал сыр из упаковки и принялся его натирать. Амели снова улыбнулась Аластору, снова переключившись на французский. — Ты всегда встречаешь самых лучших людей, Аластор. Аластор наблюдал, как Энтони вышел из комнаты, прежде чем его взгляд снова вернулся к матери, мужчина немного рассмеялся над ее комментарием. — Ну, я бы сказал, что это точно от тебя, мам. — он продолжил, повернувшись обратно к пианино, и начал играть другую мелодию. В течение следующих двадцати пяти-тридцати минут Энтони как раз заканчивал смешивать пасту с соусом, и, найдя тарелки и столовые приборы, решил накрыть на стол, пока соус немного загустеет. Затем он вернулся в гостиную с лучезарной улыбкой. — Vieni al tavolo. Подойдите к столу, — произнёс он на итальянском и английском языках, прежде чем вернуться на кухню. Амели, конечно же, первая встала со своего места и направилась к столу, который, как она обнаружила, уже был накрыт тарелкой с ломтиком пармезана. Услышав, как Энтони зовет их обоих на ужин, Аластор встал из-за пианино и последовал за мамой к столу, заняв свое обычное место и удивленно приподняв бровь из-за сыра и терки на столе. Что бы ни приготовил Энтони, это определенно вкусно пахло. — Как волнующе, — сказала женщина, улыбнувшись Аластору. — Да, это определенно хорошее угощение, — он усмехнулся в ответ, оглядев стол и поняв, что у них нет ничего, чтобы попить. Встав со своего места, он направился на кухню, увидев Энтони, работающего с тем, что выглядело как паста. — Хочешь чего-нибудь конкретного попить? Энтони немного вздрогнул от голоса позади него, но снова расслабился, когда понял, что это всего лишь Аластор. — О, а, меня все устраивает. Спасибо, Улыбашка, — сказал он с улыбкой, еще раз перемешивая пасту с соусом, прежде чем разложить ее по тарелкам. Затем он снова поставил пустую кастрюлю и взял три тарелки, поднес их к столу и поставил. — О, это выглядит невероятно, Энтони! — воскликнула Амели с широкой улыбкой. — Спасибо. Пока не трогайте, — ответил он, взял сыр, который там был, и натер немного на каждое блюдо с гудением. Аластор знал, что его мать будет пить только воду, и честно говоря, сам он сейчас ничего больше не хотел, поэтому Аластор вернулся к обеденному столу с тремя стаканами воды в руке. — Ну, это определенно выглядит восхитительно. — протянул Аластор, наблюдая за тем, что делает Энтони, садясь за стол. — Не правда ли запах чудесный, мама? И Аластор, и его мать были большими гурманами, поэтому он знал, что оба оценят усилия Энтони. — Абсолютно невероятный аромат, — ответила Амели с улыбкой и кивком. — Ну, давайте. Всегда лучше есть горячим, — Энтони улыбнулся, предлагая им попробовать еду. По привычке он ждал, пока они сделают первый укус. Аластор и его мать не стали медлить, после того как им сказали продолжать, взяли столовые приборы и начали копаться в блюде, накручивая немного пасты на вилки и пробуя ее, тут же встретившись с волной восхитительного сливочного сыра. Это было, мягко говоря, просто превосходно, и, судя по выражению лица его матери, Аластор мог бы сказать, что она чувствовала то же самое. Как только двое сделали первый укус, Энтони тоже съел немного, на его лице появилась улыбка с его милыми ямочками. Все получилось лучше, чем он мог бы предположить, что сделало его невероятно счастливым. — Ну, что вы думаете? — спросил он через несколько мгновений, глядя на двоих за столом. Амели с удивлением посмотрела на итальянца. — Тебе нельзя выходить из этого дома, пока я не получу от тебя этот рецепт. Такое удивительное угощение! — похвалила она. — О, это очень легко приготовить. Соус состоит только из сливочного масла, пармезана реджано и небольшого количества перца. Первое, чему научились готовить я и моя сестра, — ответил Энтони, качая головой, улыбка с его лица так и не спала. Это было действительно превосходное блюдо, и улыбки на лицах всех говорили об этом. Особенно на лице Энтони, Аластор заметил проблеск этих ямочек, когда тот широко улыбался, несомненно, гордясь своей едой; и впервые именно Аластор поймал себя на том, что он пристально смотрит, моргнул пару раз и быстро взглянул на свою еду, прежде чем кто-либо мог заметить. — Похоже, у тебя много талантов, Энтони, — наконец сказал Аластор, отпивая воды. Энтони почувствовал на себе взгляд Аластора, но не хотел встречаться глазами или скрывать улыбку, желая увидеть, как долго он будет пялиться. То есть, пока мужчина не заговорил, ему пришлось признать комплимент. — Grazie, Аластор — ответил он. — Если мы повторим обед, я обязательно придумаю и десерт. Его улыбка немного потускнела. У него не было опыта приготовления десертов, и он знал, что его время ограничено, часы тикают довольно быстро, пока не настанет время покинуть город, возможно, навсегда. Вернув себе улыбку, Энтони позволил себе насладиться этим временем с этими замечательными людьми и убедиться, что воспоминания останутся надолго. Он взял вилку и продолжил есть, поддерживая разговор с обоими, пока все они наслаждались едой. Аластор поймал себя на том, что он искренне смеется над несколькими шутками Энтони, и пока они ели, ему ни разу не напомнило о том, что произошло между ними. Когда они все закончили есть, Аластор вдруг осознал, что он и Энтони только что смеялись и весело проводили время вместе, как будто между ними ничего не произошло. Это действительно расставило все по своим местам, но и озадачило его. О том, о чем он не хотел думать раньше в отношении их поцелуя, вдруг стало тем, что Аластор хотел проанализировать немного больше. Конечно, в свободное время. В целом, Аластор был очень благодарен Энтони в тот день. Он заставил свою мать улыбнуться и насладиться едой, не говоря уже о том, чтобы расслабиться, что для него значило все. Энтони встал, когда все поели и поговорили, и начал собирать опустевшие тарелки. Амели тоже быстро встала. — О, Энтони, не утруждай себя больше, чем ты уже сделал, — сказала она, пытаясь его остановить. Аластор тоже собирался помочь собрать тарелки, но увидев, что и его мать, и Энтони явно этого хотят, он отказался. — Да, это не проблема. Просто сядьте и расслабьтесь. вы и так достаточно делаете. Ответил Энтони, и это, похоже, сработало, женщина вздохнула и медленно села обратно. Он отнес тарелки на кухню и поставил их пока возле раковины. Он полностью собирался их помыть, но сейчас он хотел еще немного побыть с людьми, с которыми ему нравилось общаться. Именно когда Энтони возвращался в столовую, Амели посмотрела на напольные часы. — О, боже мой, уже поздно. У меня завтра ранняя смена. — объяснила она. — Боюсь, мне пора уходить, но спасибо, Энтони, за такую замечательную еду. Оставайся, сколько хочешь. — О, это не проблема, мэм. Идите и отдохните. Спасибо, что разрешили мне приготовить для вас сегодня, — ответил Энтони с милой улыбкой. — О, хватит формальностей, Энтони. Амели подойдет, — она улыбнулась, встала и подошла к итальянцу с распростертыми объятиями. — Я очень надеюсь, что мы сможем повторить это снова, прежде чем тебе придется вернуться домой. Мне очень понравился этот день, — добавила она, обнимая блондина. Как только мать обратила внимание на время, Аластор улыбнулся, рад, что мать решила отдохнуть. — Отдыхай, мама. Увидимся утром, — Аластор кивнул в ее сторону. Осторожно ответив на объятия, Энтони улыбнулся и кивнул. — Спасибо, что приняли меня, Амели. Теперь поднимитесь наверх и ложитесь спать. Я не хочу слышать от вас ни единого звука. Отдых! — нарочито игриво проинструктировал он. Он знал, что никакой власти у него здесь нет, да и не хотел. После того, как она поднялась наверх, Энтони тихо вздохнул и посмотрел на Аластора. — Ну, надеюсь, это все компенсировало. Если нет, я просто вернусь снова и что-нибудь придумаю, — сказал он с небольшой улыбкой. — Я помою посуду, а потом, наверное, пойду. — добавил он, направляясь обратно на кухню, держа руки в карманах. Аластор стал тише, когда его мать поднялась наверх, оставив их с Энтони вдвоем. Прошло несколько мгновений после того, как Энтони вошел на кухню, прежде чем последовал Аластор, засучив рукава на ходу. — Я тебе помогу. Энтони собирался отказаться, но решил, что лучше согласиться, учитывая, что он не знал, где что лежит. Во время уборки было довольно тихо, Энтони мыл посуду, а Аластор вытирал и убирал ее. Вытирая руки полотенцем, Энтони посмотрел на высокого мужчину с небольшой улыбкой. — Ну, спасибо, что принял меня. Мне пора вернуться в отель. Сказал он, прежде чем направиться к двери, искренне надеясь, что это исправило их недопонимание. Аластор же молча следовал за Энтони к входной двери, взяв пиджак с вешалки и шляпу. — Да, я провожу тебя до остановки. Это был молчаливый способ Аластора сказать, что «все прощено», и так оно и было. Их недоразумение все еще совершенно сбивало его с толку, но теперь больше сбивало то, что он поцеловал в ответ. Инстинктивно. А не то, что Энтони вообще что-то сделал, но кроме этого, его мысли сейчас были заняты тем, чтобы проводить Энтони до остановки трамвая. Аластор надел туфли и вышел в темноту, прежде чем наклониться, чтобы завязать их. Амели принесла их, пока готовился ужин. Энтони надел свои туфли и быстро завязал шнурки, прежде чем выйти, закрыв за собой дверь. Во время прогулки Энтони начал вспоминать тему, которая поднималась несколько раз раньше. — Так, твоя мама, кажется, сегодня была счастлива, — Завязал разговор Тони, подводя к своему вопросу. Аластор приподнял бровь на тему разговора, но все же приветствовал его, просто кивая головой, идя по тротуару. — Да, конечно. Она любит любую компанию и, кажется, очень симпатизирует тебе, — ответил он, улыбка при этом немного расширилась. — Рад, что так. Ненавижу видеть ее расстроенной. — ответил Энтони, на мгновение взглянув на мужчину. — Она очень расстроилась, когда умер твой отец? — он не был уверен, переходит ли он черту, учитывая его предыдущую реакцию на тему отца, но все же спросил. Теперь это было действительно интересное развитие. Энтони, похоже, хотел узнать больше об отце Аластора. — Конечно, — легко ответил Аластор, выражение его лица оставалось прежним. — Она овдовела и потеряла мужа. Конечно, она будет расстроена. Глаза Энтони сузились, он на мгновение поднял взгляд на мужчину, прежде чем коротко кивнуть. — Конечно, да. Это имеет смысл. Он определенно чувствовал, что Аластор что-то недоговаривает. Никто не говорил о смерти любимого человека с таким выражением. Такой улыбкой. Это было то, что он все еще пытался понять. — Ты любил его? Аластор невольно фыркнул, улыбка полностью исчезла с его лица. — Энтони, я едва знал этого человека. Кроме того, ребенок, каким я был, когда знал его, вряд ли мог понять концепцию любви. Неважно, каким образом ее якобы проявляли, — в его тоне было что-то ужасно горькое, несмотря на то, как сильно он старался этого не показать. Вот оно. — Знаешь, едва знал свою маму, и я все равно любил ее. — сказал он, пожав плечами, снова взглянув на высокого мужчину своими сияющими зелеными глазами. Что-то заставило его еще больше задуматься об отце Аластора. Неважно, каким образом ее якобы проявляли. Что-то в этой фразе, не говоря уже о тоне, было не так… Аластор быстро остановился, чтобы не забегать слишком далеко вперед, внезапное отвлечение от остановки трамвая, которая была чуть впереди, сделало это за него. — Да, ну, возможно, я тогда любил отца, — он просто произнес, его обычная тревожная улыбка медленно снова расползалась по его лицу. — Жаль, что он мертв. Случается со всеми нами, — как-то сухо. Опять же, Рагнатела заметил это. Аластор знал кое-что неприятное о смерти своего отца. — Хм. Верно, — протянул задумчиво Энтони, снова посмотрев вперед, увидев остановку. — В любом случае, спасибо, что пригласил меня. Было приятно провести время, и было приятно снова увидеть твою маму. Разговор был направлен в другое русло — Наверное, скоро увидимся? Как только тема разговора изменилась, так же изменился и Аластор, как по щелчку выключателя. — Ха-ха, да, я скоро увижу тебя, Энтони! Скажи же, твои посещения магазина стали ужасно редкими. Я надеюсь, они снова станут частыми. Еще раз это был своего рода способ сказать, что между ними все прощено. Честно говоря, Энтони не думал, что Аластору все равно, ходит он туда или нет, поэтому он не был уверен, намекает ли он на что-то и каковы вообще его намерения. — Да, я буду делать это чаще, — ответил он, прислонившись к столбу остановки. Как только подошел к остановке он вытащил сигарету и закурил, ожидая трамвая. Оказавшись на остановке, Аластор остановился, окинув Энтони быстрым взглядом с ног до головы. — Тогда я желаю спокойной ночи. Еда была просто замечательная, правда. Спасибо, еще раз, — и еще раз он одарил итальянца одной из своих редких, искренних и теплых улыбок. Энтони кивнул в сторону мужчины, на его лице все еще оставалась слабая улыбка, несмотря на то, что он все еще немного беспокоился из-за того, как тот отреагировал, когда речь зашла о его отце, но постарался не думать об этом слишком много. — Спокойной ночи, Улыбашка.