Вот как я люблю его.

Сегодня, как и обещал самому себе, я сделал визит к Ставрогину. Как бы между прочим я накрыл своей ладонью его руку, осторожными движениями начал её поглаживать и спросил: — А как, кстати, Лиза? Вы, кажется, с ней вчера говорили, даже смеялись. Вы теперь с Лизаветой? Ставрогин всё время смотрел на мою руку и, улыбнувшись, мягко произнёс: — Вы так переживаете за то, есть ли между мной и Тушиной некая связь... Она есть, но только дружеская. Не бойтесь, я ни женат, ни в отношениях. Если Вы это имеете в виду, когда берёте меня за руку. Страх внезапно овладел мною, и я хотел было отдёрнуть руку, как от чего-нибудь горячего, того, что оставляет ожоги. Но Ставрогин остановил меня и накрыл своей рукой мою. Я ещё больше взволновался, но не вырвал руки. — Я могу обращаться к Вам на "ты"? Я много раз мечтал обращаться к Вам именно так. От одного только высокого чувства. Но чувствую, что настолько ничтожен в сравнении с Вами, что не достоин того, чтобы Вы при встрече похлопали меня по плечу как старого товарища. — Петенька, я и сам того всё время хотел, да не решался предложить. Ты хочешь, чтобы я был рядом, посвящал тебе стихотворения, любил тебя? Я могу. Я могу любить, поддерживать, писать стихи. Я живой. Но отойдём от меня. (здесь он провёл ладонью по моей щеке, и я невольно "сжался", побаиваясь внезапного прикосновения и столь же внезапных нежностей, какие, вероятно, последовали бы за этим) Может быть, тебе чего-нибудь хочется? Или ты, может, очень нуждаешься в том, кто может выслушать и даровать любовь? Ведь тебе, я знаю, её не хватает. — Я всегда хотел быть любимым человеком для кого-нибудь. И чувствовал, что не достоин. — Да от чего ты всё время говоришь: "не достоин", "не достоин"? Ты очень многого достоин. — Николай Всеволодович... Nicolas.. Позволь мне поцеловать или хотя бы коснуться твоих губ, я не могу больше терпеть эту жажду контакта, я хочу всё время тебя касаться... Николай Всеволодович кладёт руку мне на щёку и притягивает меня к себе. И вдруг с явной любовью целует мои губы, пока я чувствую, как он гладит мою талию и как быстро поднимаются руки его к моим лопаткам и к плечам. Я положил руки на заднюю сторону его шеи, начал гладить, слегка боязливо прижиматься к нему. Мы отстранялись друг от друга лишь для того чтобы поглядеть в глаза, насладиться созерцанием яркой любви в наших взглядах и вновь слиться в ещё более страстном поцелуе... — Это не сон? — спросил его я, отстранившись от поцелуя. А Николенька погладил меня по голове и ласково прошептал, опуская взгляд на губы: — Конечно нет, милый мой Петруша... Я и сам хотел признаться... Да только страшился... Я в упоении закрыл глаза и вдруг почувствовал, как мой Ставрогин проходится ладонью по моей руке и быстро открыл глаза, чтобы посмотреть на его руку. Я блажен... Его руки такие прекрасные... Я беру эту ручку и прижимаюсь к ней губами, а после начинаю расцеловывать с явной жадностью, пока истекаю слезами восхищения... Мои пальцы скользят по его ладоням, гладят, щекочат, заставляя усмехаться... Я приближаюсь к его ушку и шепчу: — Я обожаю тебя, мой Ставрогин...