Приют для демона

Сан чувствовал себя отвратительно. Он так привык к бесконечным вылазкам, где нужно действовать без промедления и оглядываться по сторонам, что сейчас, занимаясь обыденными для большинства людей вещами, не знал, как себя вести. Даже в борьбе с очередным демоном было бы куда спокойнее, чем в этой странной повседневности, в которой он чувствовал себя максимально неуютно. — Ты чего застыл, — окликнул его Джиён. — Хочешь, купим тебе розовую футболку, только прекращай так пялиться. Сан вдруг понял, что всё это время стоял перед аккуратно развешанным рядом женской одежды, уставившись на яркий кусок непонятной ткани с блестящим рисунком. — Отвали, — буркнул он, резко отворачиваясь. — Мне здесь не нравится. — Понимаю, приятель, — протянул Джиён беззаботно, шагая вдоль рядов и вынуждая Сана следовать за ним. — Я сам не фанат торговых центров. Куча людей, вечно орущие дети, тупая музыка… О, нам сюда. Сан и подумать не мог, что когда-то скажет это, пусть даже в уме, но он мечтал как можно скорее вернуться в школу. Окружающая обстановка давила, расшатывая нервы, а от бесконечного потока людей голова начинала раскалываться. Он не привык к такому. Не привык к шуму улиц, не привык к громким разговорам со всех сторон, не привык к визгливому смеху от снующих по огромному пространству торгового центра школьников. От запахов еды, доносящихся с зоны фудкорта, начинало мутить, а та приторная музыка, призванная поднять настроение посетителей, вызывала раздражение. — Просто возьми, что нужно, и уйдём отсюда, — взмолился он, но Джиён лишь покосился на него со смешинкой в глазах. — Ага, может мне ещё и трусы тебе самому выбрать? — фыркнул он, начиная перебирать вешалки с одеждой. — Ты больше ноешь. Чем быстрее выберешь — тем быстрее мы отсюда свалим. — Я понятия не имею, что выбирать, — вздохнул Сан тоскливо. Неприятное чувство шевельнулось в груди, но он не совсем понимал, с чем оно связано. Наверное, с тем, что он никогда не будет чувствовать себя уместно здесь, в обычной обстановке, в которой другие люди живут каждый день. Ему было бы куда спокойнее, находись они сейчас на очередном задании между жизнью и смертью, но уж точно не в магазине одежды. — Что угодно, Сан, — Джиён скрылся за кипой одежды где-то в стороне. — Ты больше не ученик, а работникам школа форму не предоставляет. Никогда не ходил за шмотками в детстве? Молчание сказало больше, чем было нужно. Джиён шумно выдохнул, выглядывая из-за ближайшей стойки. — Глупый вопрос, согласен, — пробормотал он. — Так уж и быть, помогу тебе. Сан не успел опомниться, как Джиён вдруг начал пихать ему в руки вешалки с самой разной одеждой, от обычных толстовок до спортивных штанов. Когда одежды стало так много, что Сан уже не мог видеть перед собой что-либо, тот затолкал его в примерочную и остался снаружи, бормоча что-то совершенно непонятное. Его терпения хватило ненадолго, и вскоре он заглянул за шторку, чтобы поторопить, но так и застыл с немым вопросом в глазах. — Ты вообще в курсе, для чего существуют примерочные? — спросил он спустя несколько секунд тишины, глядя на Сана, что продолжал стоять с кучей вешалок в руках, не двигаясь. — Догадываюсь. — Тогда, может, воспользуешься ей по назначению? — Слушай, Джиён, — Сан начал терять терпение. — Мне абсолютно плевать, как всё это будет на мне сидеть. Мы можем просто уйти? Джиёну стоило неимоверных усилий, чтобы не закатить глаза, но он всё же сдержался, за что Сан высказал ему тонну благодарностей. Молча, конечно же. — Дело твоё, — произнёс он, забирая у него половину вещей. — Но только попробуй потом пожаловаться, что твоя задница не влезла в эти джинсы, ясно тебе? Даже слушать не стану. Сан был счастлив, но ровно до того момента, как они, рассчитавшись и покинув магазин, вышли наружу, где Джиён потащил его уже в другую сторону, говоря о том, что теперь им нужно заглянуть в обувной. Казалось дикостью, что поход по магазинам может высосать куда больше сил, чем то, чем он привык заниматься, но это было чистой правдой. Они только и делали, что бродили из одного конца торгового центра в другой, пока Джиён не сжалился над ним и не пошёл в сторону выхода. — Знаешь, это даже забавно, — сказал он, когда они вышли на улицу, щурясь от полуденного солнца. — Ты невероятно крут, когда дело касается демонстрации боевых навыков, но такой беспомощный в повседневной жизни. Выглядел там как потерянный котёнок. — Интересно, с чего бы это, — съязвил Сан, проклиная палящее солнце. — Нас, если ты не заметил, особенностям повседневной жизни не обучали. Джиён промолчал, ускоряя шаг. Он припарковал машину чуть дальше торгового центра, чтобы прогуляться, но теперь явно был не рад этому, обмахиваясь ладонью и создавая иллюзию прохладного ветерка, которого и в помине не было. — Мороженое! — воскликнул он вдруг, горящими от нетерпения глазами уставившись на расположенный неподалёку киоск на краю парковой зоны. — Какое мороженое, мы почти у машины, давай уже… Джиён не слушал, торопливо скидывая ему на руки часть пакетов, что забрал ранее, и устремляясь к заветному киоску с внушительной очередью. Сан испустил тяжёлый вздох, закатывая глаза так сильно, что те грозили навсегда остаться в таком положении. Он медленно двинулся за ним, прячась под тенью возвышающихся вокруг территории парка деревьев. Мечта о том, чтобы как можно скорее прыгнуть в машину и оказаться в спасительной прохладе работающего кондиционера, таяла на глазах под неутомимым энтузиазмом Джиёна, что уже занял очередь и чуть ли не подпрыгивал на месте в нетерпении. — И это я тут ещё мелкий, — буркнул Сан неизвестно кому, чувствуя себя донельзя нелепо с кучей пакетов, навешанных на предплечья. По какой-то неведомой ему причине он то и дело притягивал взгляды прохожих, что те кидали украдкой или совершенно не скрывая своего любопытства, и даже его угрюмый вид никого не отталкивал. Возможно, он слишком выделялся на их фоне, закутанный во всё чёрное, когда остальные носили минимум одежды, спасаясь от бешеной жары, или же дело было в другом, но Сан раздражался от такого пристального внимания. Пытаясь отвлечься, он начал глазеть по сторонам, надеясь выцепить что-то интересное, на чём можно было бы зависнуть в ожидании Джиёна. Спустя секунды взгляд остановился на собаке, что наматывала круги вокруг какого-то парня, смешно высунув язык набок. Бедняга, ей, должно быть, было ещё жарче, чем всем этим людям, с таким-то густым мехом. Её бешено раскачивающийся хвост то и дело лупил по ногам своего хозяина, от чего тот заливисто смеялся, так громко, что было слышно даже на расстоянии двух десятков шагов. Парень, должно быть, почувствовал на себе пристальный взгляд как раз тогда, когда Сан собирался отвернуться, захваченный внезапным приступом тоски. Он уже почти опустил голову, как вдруг глаза столкнулись с чужими, полными любопытства, что начало стремительно сменяться неверием. Оно было таким явным, что легко читалось даже на расстоянии, заставляя глупое сердце забиться в грудной клетке с невыносимой скоростью. Собака продолжала прыгать рядом с парнем, но тот не обращал внимания, не замечая, как длинный поводок наматывается вокруг колен. Он словно врос в землю, застывая в нелепом положении с поднятой в воздух рукой, пока глаза неотрывно смотрели вдаль. С губ слетело короткое слово, что невозможно было расслышать на таком расстоянии, но угадывалось безошибочно. Сан сорвался с места. Он бежал со всех ног, пока не очутился рядом с машиной и не сел прямо на землю, скрываясь от чужого взгляда, словно тот всё ещё мог его видеть. Он сгрёб пакеты прямо перед собой, чуть ли не погребая себя под ними, будто это могло спасти его от щемящей тоски и желания вернуться обратно, чтобы подбежать к застывшей посреди толпы фигуре и больше никогда не отходить ни на шаг. — Сопляк ты чёртов, я тебя уже обыскался! — воскликнул Джиён с явным облегчением в голосе, подходя ближе. — Мне бы башку оторвали, вернись я без тебя, понимаешь? Ищу его, а он тут расселся и прохлаждается. Ты чем вообще думаешь? Я… — Джиён замолк, наконец обращая внимание на картину перед собой. — Сан?.. Сан оторвал взгляд от коленей, медленно переводя его выше. Видимо, всё происходящее внутри отражалось на его лице слишком ярко, от чего Джиён вдруг поник и нахмурил брови в явном беспокойстве. Капля подтаявшего мороженого упала на асфальт, превращаясь в расплывшуюся кляксу. — Сан… — Поехали, — выдавил он, резко подскакивая с места. Скинув бесчисленные пакеты назад, он упал на переднее сиденье и машинально пристегнулся, устремляя невидящий взгляд куда-то вперёд. Джиён молча тронулся с места, то и дело кидая обеспокоенные взгляды в его сторону. — Там был демон? — тихо спросил он спустя время, не смея повышать тон, будто находился у постели тяжело больного человека. — Нет. Лучше бы это был демон. Тогда он бы не раздумывая выступил вперёд и заманил его подальше от людей, чтобы закончить то, что должен. Обычный порядок действий, по которому он живёт уже столько времени. Никаких сложностей, только чёткий план, въевшийся в подкорку мозга и доводящий всё до автоматизма. Чужая рука протянула ему огромный рожок с мороженым, что Сан предпочёл игнорировать. — Мне не очень удобно рулить одной рукой, знаешь ли, — в голосе Джиёна прорезались типичные недовольные нотки, что ни на каплю не заглушили явное смятение. — Либо ты съешь его прямо сейчас, либо я запихаю его тебе в глотку, и делай с этим, что хочешь. Сан молча перехватил рожок, пробуя мороженое и не чувствуя никакого вкуса, лишь приятное охлаждение, о котором он так давно мечтал, но которое теперь меркло перед стоящим в голове образом. — Кого ты увидел, Сан? Сан нарочно откусил огромный кусок, чтобы иметь вескую причину не отвечать на вопрос и едва не содрогаясь от холодной температуры. Ещё пару лет назад он был готов заплатить любую цену, лишь бы иметь обычную возможность ощутить этот вкус ещё хотя бы раз в жизни. Теперь же любимое в детстве лакомство не отзывалось внутри ровно ничем. — Сан… — Мы можем ехать молча? Хотя бы сейчас. — Я ведь переживаю о тебе, идиот ты несчастный, — взъелся Джиён вялым голосом. — Я понимаю, что мы не в том месте, что располагает на дружеские откровения, но… — Вот именно, Джиён, — отрезал Сан, не осмеливаясь взглянуть на него, потому что знал, что от выражения его лица станет только хуже. — Беспокойся о том, насколько хорошо я справляюсь со своими задачами, а не о том, что происходит в моей башке, ладно? Я не собираюсь в очередной раз привязываться к кому-то, чтобы потом наблюдать, как этому человеку угрожает опасность или как он умирает у меня на глазах. Мы напарники, а не друзья, и ты должен знать об этом лучше меня. — Вау, Сан, — хмыкнул Джиён, скользнув по нему разочарованным взглядом. — Я был не прав. Ты вписываешься в это место куда лучше, чем я думал. Он не проронил больше ни слова до самого конца поездки, но та долгожданная тишина, которую Сан так хотел, не принесла ему ничего, кроме отвращения. Сонхва терял голову от чужого напора. Сан не дал ему ни минуты на размышления, залетая в кабинет и тут же оплетая его своими руками, чтобы вжаться всем телом и начать покрывать открытую кожу шеи невесомыми поцелуями. — Сан… — Ни слова, — оборвал он его, напирая так, что вскоре задняя поверхность коленей упёрлась в край дивана, заставляя потерять равновесие. Сонхва рухнул на диван, чем Сан сразу же воспользовался, забираясь сверху и сжимая его бока своими бёдрами, отчаянно ища тесного прикосновения. Руки судорожно цеплялись за плечи, беспрестанно съезжая ниже и обратно, будто не хотели задерживаться на одном месте. — Ты не в себе, Сан, — Сонхва почти сдался, скользя ладонями по чужим ногам. Он быстро опомнился и запустил пальцы в тёмные волосы, чтобы оттянуть и оторвать горячие губы от своей шеи, пока разум ещё не опьянел до точки невозврата. — Мы можем поговорить? — Ты правда хочешь поговорить именно сейчас? — дьявольский огонь в глазах Сана пылал так яростно, пока он шептал эти слова прямо в губы, что держаться не было сил, и только огромное скопление боли, что плескалось на дне зрачков, удержало Сонхва на земле. — Сан… — Пожалуйста, Сонхва, — он лихорадочно мазал губами по всему, до чего мог дотянуться, беспрестанно ёрзая напряжёнными бёдрами. — Отвлеки меня. — Остановись, — голос был твёрдым и мягким в то же время, как и руки, что обхватили лицо так, чтобы не позволить отвернуться. — Сколько ещё времени тебе нужно? — вспыхнул Сан, повышая голос, что звучал слишком надтреснуто и никак не вязался с тем, что он делал ранее. — Я закончил эту тупую школу. Сразу после выпускной церемонии я вломился в кабинет Ги Вона и потребовал, чтобы ты оставался здесь и дальше. Я с утра до ночи сижу в штабе, тренируя свою команду, и катаюсь по вылазкам, где занимаюсь далеко не детскими вещами, но ты всё ещё видишь во мне потерянного подростка, который не знает, чего хочет. Сколько ещё времени я должен потратить впустую, убивая себя, чтобы ты, наконец, понял, что ты мне нужен, Сонхва? — Послушай… — Или, может, те твои слова о том, что ты тоже погряз во мне до бесконечности, были обычной ложью? Потому что я не вижу этого. Ты возишься со мной как с ребёнком, заботишься обо мне, но не даёшь приблизиться настолько, насколько я этого прошу. Тебе так противна мысль, что я чувствую к тебе больше, чем полагается? Чего тогда остался? Сан смотрел в его глаза с едва уловимой надеждой, от которой внутренности царапало до глубоких полос, сочащихся густой кровью. — Что произошло сегодня? Сан сжал губы. Скинув с себя чужие ладони, он поднялся с места, отходя на несколько шагов в сторону и с силой надавливая руками на лицо, будто надеясь избавиться от того тошнотворного выражения, что прилипло к нему. — Конечно, нужно сменить тему. Что угодно, лишь бы избегать правды, да, Сонхва? Только я устал тебе подыгрывать. — Я никогда не лгал тебе, Сан, — отозвался Сонхва, поднимаясь следом, но не решаясь подойти ближе. — Ага, лишь увиливал от ответов каждый раз, когда я предпринимал хоть малейшую попытку разгадать тебя. — Сан отнял ладони от лица, чтобы посмотреть в глаза Сонхва. — Мы разберёмся с этим здесь и сейчас. Мне не нужна твоя жалость, ты можешь уйти, если хочешь, я не собираюсь держать тебя против воли. Ответь мне только на один вопрос: что ты чувствуешь ко мне? — Ты… — Да, я повторяю твой вопрос, который ты однажды задал мне. Считаю, что это честно. Ты не согласен? Сан не особо заботился о том, как звучали его слова. Сколько бы грубости в них не было, он знал, что глаза выдавали всё то, о чём он думал на самом деле. Все остатки его полумёртвой надежды вышли на поверхность, и только слепой бы не заметил, как отчаянно он бегал глазами по застывшему в нескольких шагах от него лицу, надеясь если не услышать, то хотя бы увидеть долгожданный ответ. Грудную клетку разрывало самым натуральным образом, словно все его не показанные ранее эмоции хотели обнажиться именно в этот момент. — Ты уже знаешь, Сан. Сан хрипло рассмеялся, но смех быстро оборвался, сменяясь давящим чувством, от которого внутренности обдало холодом. — Ты бесишь меня, — выпалил он вдруг, получая в ответ тихую усмешку, от которой злость в нём поднялась ещё больше. — О, тебе смешно? Давай, смейся, я разрешаю. Я ведь такой смешной, стою тут, тупой идиот, вывалил наружу все свои чувства и смею надеяться, что получу что-то в ответ. Сонхва всё же сдвинулся с места, протягивая к нему руки, но Сан увернулся от прикосновения, хоть и жаждал его всей своей сущностью. — Сан… — Отвали. — Прости, — зашептал вдруг Сонхва, сгребая его в объятия несмотря на вялые сопротивления. Руки Сана вскоре упали вдоль тела, а подбородок опустился на чужое плечо под давлением ладони, что начала осторожно перебирать его волосы, пока над ухом раздавался лихорадочный шёпот с бесконечным «прости», от которого хотелось то ли закричать, то ли прижаться сильнее. — Я никогда не лгал тебе, Сан. Не смей думать, что я нуждаюсь в тебе меньше, чем ты нуждаешься во мне. — Что ещё мне остаётся делать? — произнёс он тихо, смотря пустым взглядом на пятно света на полу, просачивающегося сквозь приоткрытые шторы. — Ты сможешь справиться без меня, вся твоя жизнь там, за забором. Но я? Если ты уйдёшь, у меня не останется никого. Разве не очевидно, кто в ком нуждается больше? Я, наверное, эгоист, раз пытаюсь удержать тебя рядом. — Никто не смог бы заставить меня остаться здесь, если бы я сам этого не хотел. Не думай так. Сан, я… — он ослабил объятие, чтобы отстраниться и дать им возможность взглянуть друг на друга. — Ты не представляешь, насколько я дорожу тобой. Прости, что заставляю усомниться в этом. — Сонхва, — его голос задрожал, как только осознание проникло в самую глубь его бешено колотящегося сердца. — Это потому, что я заперт здесь? Ты свободен, но я… В этом причина, по которой ты… — Тшш, — Сонхва провёл пальцем по его дрожащей нижней губе, после чего уместил ладонь на щеке. — Не думай об этом, ладно? Прямо сейчас я здесь, рядом с тобой. «Пока ещё здесь» хорошо читалось между строк, и Сан больше не мог винить Сонхва во всём, что происходило раньше. — Бесполезно, Сонхва, — произнёс он сквозь кривую усмешку. — Если ты пытаешься держать меня на расстоянии, потому что рано или поздно мы оба останемся по разные стороны, то… в этом нет смысла. Я давно привязан к тебе, и никакая дистанция этого не изменит, будь она реальной или той, что ты пытаешься создать. — Я тоже, Сан, — прошептал тот беззвучно, оставив мягкий поцелуй на его лбу. — Просто… Сан не хотел знать, что могло последовать после этого «просто». Может, Сонхва собирался сказать, что у него куда больше шансов вернуться к нормальной жизни и встретить другого человека, который окажется центром его мира и поможет забыть о том странном времени, что они провели вместе. Может, он хотел сказать что-то совсем иное, но чем бы это ни было, Сан чувствовал, что это может убить его. Он поспешил податься вперёд и накрыть чужие губы своими, лишь бы не позволить продолжению фразы сорваться с них. — Не продолжай, — произнёс он, оторвавшись куда быстрее, чем хотелось. — Чтобы ты ни делал, мои чувства никуда не уйдут, ясно тебе? Поэтому просто будь рядом, сколько сможешь, и не отталкивай меня только из-за… Только из-за того, что тебе придётся покинуть меня, хотел сказать он, но так и не осмелился, чувствуя жгучий ком в горле от одной только мысли об этом. Может, он и правда эгоист, что думает только о себе. Но ведь Сонхва не ушёл, когда была возможность. Может, он и правда нуждается в нём не меньше, просто Сан в силу привычки занижать свою значимость всё ещё не может поверить в то, что может быть настолько важен для кого-то. Сонхва потянул его к дивану. Приземлившись, он хлопнул по соседнему месту, и Сан опустился рядом, забираясь с ногами и укладывая голову на чужое плечо. — Я видел его сегодня, — выдохнул он, глядя в зияющую пустоту камина, огонь в котором не разводили уже слишком долго. — И он меня тоже. — Я догадался. — Сан нахмурил брови, намереваясь задать вопрос, но Сонхва опередил его, доставая из кармана телефон и показывая десятки пропущенных и сообщений с разных номеров. — Так и подумал, что неспроста он вдруг начал заваливать меня сообщениями. — Я сбежал, как трус, — признался он, всматриваясь в экран телефона с чувством, как что-то внутри безнадёжно ломается. — Он стоял там и смотрел, а я… я просто сбежал. — Скучаешь? Перед глазами встало лицо Уёна, такое потерянное в этой огромной толпе и такое родное, словно и не было всех этих лет разлуки, а с их последнего разговора прошло не больше года, а всего пара дней. — Безумно, — Сан зажмурился, вслепую находя чужую ладонь и переплетая их пальцы. — Никогда не переставал. — Всё ещё можно вернуть, — осторожно начал Сонхва, укладывая их сцепленные руки себе на колени. — Ты сам оборвал все связи, но… — Нет, — Сан открыл глаза, устраиваясь удобнее и устремляя взгляд на их ладони. — С ним всё в порядке, я убедился в этом. Пусть так и остаётся. Общение со мной только сделает всё хуже. Пусть он готовится к экзаменам, гуляет со своей собакой, развлекается и живёт нормальную жизнь, а не оглядывается по сторонам из-за того, что я притягиваю одни неприятности. Я не хочу, чтобы он знал о другой стороне нашего мира. Лучшее, что я могу для него сделать — оставить его в неведении. — Он будет думать, что ты отказался от него. В горле засвербело от услышанного, но Сан упорно гнал это чувство, не желая ощущать на своём лице ни единого намёка на слёзы больше никогда в жизни. Они остались там, где-то далеко, ещё до того, как бесконечные убийства заставили его зачерстветь и превратиться в боевую машину. Он не утратил эмоций, но поклялся себе не плакать больше никогда, как бы слёзы не душили и не разрывали внутренности. Свободная рука двинулась по грудной клетке, пока пальцы не вцепились в крохотный кулон, спрятанный под футболкой. — Зато он останется жив, — прошептал он. — Пусть думает, что я предал его. Пусть считает меня самым отвратительным другом. Я готов смириться с этим, лишь бы ему ничего не угрожало. Он забудет меня, рано или поздно, и всё станет нормально. — Но ты не забудешь, — Сонхва медленно пропускал его волосы сквозь пальцы, не устояв перед любимой привычкой. — Смог бы ты простить такое, окажись на его месте? — Не знаю. Может, мне потребовалось бы время, чтобы уложить всё в голове, но в конце концов я бы всё понял. Это ведь нормально, когда ты готов пойти на что угодно, лишь бы спасти любимого человека? Даже если это заставит его возненавидеть тебя. Сонхва рассеянно смотрел куда-то вдаль, глубоко задумавшись. Казалось, он размышлял над словами Сана так, будто они относились к нему самому. — Спасти любимого человека, заставив его возненавидеть тебя, или остаться рядом, подвергая опасности… — произнёс он отрешённо, пробуя слова на вкус, словно пытался прийти к какому-то решению. — Хуже этого выбора не придумаешь. Сан промолчал, прогоняя из головы лицо Уёна, что он увидел, прежде чем рвануть с места со всех ног. Вместо этого он вернулся к воспоминанию, где тот громко смеялся над выкрутасами своей собаки, надеясь, что спустя время в памяти останется только оно. Сан не успел заметить, как быстро пролетело время с его выпуска. Школа осталась позади, но бешеный ритм жизни только ускорился, не давая возможности остановиться на несколько мгновений, чтобы поставить стремительно проносящиеся день за днём события на паузу и взглянуть на них со стороны. Он слишком быстро привык к тому, как те, с кем он когда-то виделся лишь пару раз в месяц, стали его подчинёнными, а тот, кто был его наставником с тринадцати лет, больше таковым не являлся, хоть и в силу привычки Сан продолжал считать его таковым. Его позиция в штабе укрепилась настолько, что он был в праве сам решать, кто пойдёт на очередную вылазку, а кто останется на месте и займётся чисткой оружия от засохшей с прошлых заданий крови. Пожалуй, единственным, что не изменилось, осталась его комната, за право сохранения которой он спорил с Ги Воном до сорванных голосовых связок, не желая перебираться в главный корпус ни на каких условиях. Ему обещали полноценную жилую площадь в элитном общежитии для охотников, которое почти пустовало, но он наотрез отказался, желая сохранить хоть что-то из прошлой жизни. Он был готов применить столько внушения, сколько потребуется, но Ги Вон уступил куда раньше. Их встречи с Сонхва стали реже, от чего Сан начал ценить их больше прежнего. Каждая секунда, проведённая наедине, откладывалась в памяти самым важным воспоминанием с налётом разъедающей грусти, о причинах которой он предпочитал не думать. Такой возможности ему и не давали, постоянно подкидывая новые задачи, над которыми приходилось ломать голову днями и ночами. — Я не хочу брать Дану в этот раз, — признался Сан, замедляя скорость перед поворотом, ведущим к территории. Он получил права полгода назад, но всё ещё не чувствовал себя уверенно на дороге, хоть и Джиён постоянно заставлял его садиться за руль, чтобы набраться опыта. — С ней что-то не так в последнее время, думаю, ты и сам заметил. — У неё был выбор между учёбой на престижную специальность и перерезанием чужих глоток. Нетрудно догадаться, что с ней что-то не так, раз она добровольно выбрала второе. Уголки губ слегка приподнялись от пропитанного сарказмом голоса Джиёна, что так и остался его незаменимым напарником. — Да, но… — Эй, ты сам взял её в свою команду. — Я разве говорю, что она не справляется? Здесь речь не о том, что я недоволен её работой, а о риске, которому я её подвергну, если возьму с собой на задание, когда она мыслями совершенно в другом месте. — И этот сопляк когда-то говорил мне, что он не лидер, — фыркнул Джиён, отстёгивая ремень безопасности. — Сказал бы, что горжусь тобой, но не хочу, чтобы ты зазнавался. — Сдалась мне твоя гордость… — буркнул Сан, паркуя служебный автомобиль рядом с воротами и заглушая двигатель. — Я поговорю с ней завтра. — Кинешь меня на растерзание, а сам свалишь к своему психологу? Сан бросил взгляд на приборную панель, с сожалением отмечая, что время уже переползло за семь вечера, когда он обещал Сонхва вернуться к шести. Лишь замеченный в углу парковки Хёндай цвета асфальта успокоил разум, давая понять, что его ещё ждут. — Скажи всем, что собрание будет завтра, — произнёс он, покидая автомобиль и бросая ключи Джиёну, не имея никакого желания заходить в главный корпус только ради того, чтобы сдать их на хранение. — И передай Сону, что он идиот. — Это ещё почему? — Он знает, почему, — пробормотал Сан себе под нос, проходя на территорию. С тех пор, как он сформировал свою команду, ему приходилось не только лично тренировать каждого из них, но и нести за них ответственность. Именно Сону был тем, кто вечно оставался в штабе допоздна, лишая себя полноценного отдыха, и Сан уже не раз ловил его на этом, пообещав на днях не брать его на задания, если ещё хоть раз увидит, как тот тренируется до изнеможения вне выделенного для этого времени. Он не мог не проникнуться пониманием к желанию того стать сильнее, но перед глазами поневоле вставал образ одного человека из прошлого, что не жалел себя и жил лишь одними тренировками, навешав на себя ярлык безнадёжного слабака. Образ, вспоминать который не хотелось, чтобы не тревожить так и не зажившие раны, спрятанные глубоко под кожей. — Сонбэ, подождите! Сан закатил глаза, застыв посреди коридора. Не было необходимости оборачиваться на голос, чтобы узнать окликнувшего его ученика. — Разве ты не должен быть на ужине? — обратился он к старшекласснику, что выглядел ещё совсем мальчишкой. Сан отказывался думать о том, что, возможно, несколько лет назад и сам выглядел таким же. — Я быстро закончил, — стушевался тот под чужим взглядом, сцепляя руки в замок и неуверенно смотря куда-то в пол. И как он продержался здесь столько времени… — Хотел уточнить, когда наша следующая тренировка? Сану хотелось ударить ладонью по своему лицу, но он сдержался, не желая выставлять себя идиотом. В круговороте событий он совсем забыл о тренировках, предназначенных для старшеклассников, желающих перейти в штаб после выпуска. — Не нужно каждый раз спрашивать меня об этом, — выдохнул он устало, потирая шею. — У вас есть наставник, он всё передаст. Не мог бы ты перестать караулить меня в коридорах? Это раздражает. Парень испуганно забегал глазами. Сан поспешил обойти его, чтобы свернуть в сторону лестниц и продолжить свой путь. Он ненавидел, как все эти ученики смотрели на него. В их глазах был либо страх, либо слепое восхищение. И от того, и от другого тошнило одинаково, а руки сразу начинались чесаться от желания проломить ближайшую к нему стену, чтобы выпустить пар наружу. Дела штаба были строжайшим секретом для учеников. Несмотря на это, никто не удивился, когда информация о том давнем событии, произошедшем больше двух лет назад, просочилась наружу и разлетелась по школе с ужасающей скоростью. Никто не говорил об этом вслух, но Сан прекрасно чувствовал на себе притянутые к нему взгляды, что не угасали даже спустя столько времени. Он устал быть зверушкой, на которую пялились из каждого угла; устал гадать, кем его считали — великим героем или безжалостным убийцей. Даже его бывшие одноклассники, что решили остаться в школе, стали смотреть на него по-новому, будто и не было того времени, когда они шептались за его спиной и буравили ненавистными взглядами. Один из них однажды осмелился вызваться добровольцем в его команду, но Сан и слушать не стал. Отказ слетел с его языка быстрее, чем тот успел договорить, и помрачневшее лицо, застывшее перед ним в тот момент, стояло перед глазами ещё долгое время. — Чувствую себя грёбаной знаменитостью, — выдавил Сан сквозь сжатые зубы, залетая в кабинет и сразу проносясь к дивану. Одно простое усилие — и дрова в камине тут же вспыхнули пламенем, подчинившись направленному на них взгляду. — Какой толк иметь столько разных способностей, если я не могу слиться со стенами или стать невидимкой? Кому вообще пришла в голову идея, что будет здорово, если именно я начну тренировать учеников? — Говоришь так, будто кроме тебя были другие кандидатуры. Может, знаешь ещё хотя бы одного демона, работающего в штабе? Сан окинул Сонхва нечитаемым взглядом, задержавшись на взлохмаченных из-за запущенной в них руки волосах. — Тебе, как моему психологу, стоило бы поддержать меня. — Как хорошо, что я уже давно не твой психолог. Сонхва отправил ему мягкую улыбку, от которой, вопреки ожиданиям, внутри поселилось чувство тревоги. Что-то не так. Что — непонятно, но все его инстинкты вмиг ощетинились, нестройным хором крича об опасности. То ощущение уюта и тепла, что всегда окутывало его, когда Сонхва улыбался вот так, в этот раз даже не напомнило о себе, что уже пугало. — Ты странно на меня смотришь. — Тебе кажется, — Сан и сам не понял, почему решил проигнорировать свои подозрения. Он превратился в безнадёжного параноика с тех пор, как его жизнь стала состоять из одной лишь опасности, что угрожала либо ему, либо членам его команды. От того он находился в постоянном напряжении, ожидая нападения с любой стороны, и настолько привык к своему параноидальному состоянию, что уже давно перестал зацикливаться на подобных мыслях. Наверняка и в этот раз воображение решило сыграть с ним злую шутку, ожидая, что он поведётся, как и всегда. — Ты мог поехать домой, чего сидел так долго? Сонхва плюхнулся на диван рядом с ним. Сан дал себе несколько секунд, чтобы полюбоваться, как красиво танцевали блики пламени в его тёмных глазах, после чего закинул ноги и принял горизонтальное положение, укладывая голову тому на колени. — Хотел побыть с тобой, — ответил Сонхва, на автомате запуская пальцы в его волосы. — Мы стали редко видеться. От этих слов внутри что-то непроизвольно сжалось. Тон, с которым они были озвучены, был слишком странным, таким, что Сан, слышавший немало интонаций чужого голоса, никак бы не смог его охарактеризовать. — Прости, — произнёс он с лёгкой хрипотцой, вызванной вставшим в горле комом. — Моё расписание стало слишком забитым. Как думаешь, я смогу выпросить себе отпуск? Сонхва хмыкнул, продолжая смотреть на огонь. — Зато представь, как много ты заработал. Я слышал, охотники здесь неплохо получают. Можешь вообразить, какой путь ты проделал? Тебе больше не нужна ничья помощь, ты со всем справляешься сам. И зарабатываешь куда больше, чем получал я, когда был в твоём возрасте. — А смысл, — буркнул Сан недовольно, борясь с собой, чтобы не начать подставлять голову под движения чужой ладони как какой-нибудь кот, требующий ласки. — Я трачусь только на закусочные, в которые меня тащит Джиён, когда мы уезжаем с заданий. На моём счету, наверное, уже целое состояние накопилось. — Хочешь знать, на что я потратил свои первые заработанные деньги? — спросил вдруг Сонхва, и Сан тут же обратился в слух, вытягивая шею и заглядывая в чужие глаза с любопытством. — Мне было девять. Соседи попросили присмотреть за их щенком, пока они уезжали. Не знаю, чем они думали, доверяя это девятилетке, но почему-то они считали, что я был слишком сообразительным. Сан хихикнул, силясь представить, как выглядел Сонхва в детстве. Он потерпел поражение, ведь воображение упорно рисовало его таким, каким он встретил его впервые, отказываясь показывать любой другой образ. — От меня требовалось просто посидеть с ним всего один день, — продолжал Сонхва, погружаясь в воспоминания. — Я же устроил ему целое приключение. Искупал его в ванной, достал все свои игрушки, надеясь развлечь его, носился с ним по всей квартире. В какой-то момент я оставил его без присмотра, а когда вернулся в гостиную, увидел, как он грызёт одну из отцовских книг. Тот работал профессором в университете и часто читал что-то перед сном, поэтому книги были раскиданы по всему дому. Можешь представить, как я тогда испугался? Сан пребывал в смешанных чувствах, наблюдая за сменяющими на чужом лице эмоциями. Сонхва редко делился своими воспоминаниями. Они вообще почти никогда не разговаривали именно о нём, с чем Сан уже смирился, начиная думать, что Сонхва не желает освещать ту сторону его жизни, частью которой ему никогда не стать. Они знают друг друга уже столько лет, что было глупо предполагать, будто Сан не знаком с другой стороной жизни Сонхва, но в этом и крылась вся правда. От того он жадно ловил каждое слово, если тот вдруг решался рассказать о чём-то, чтобы после сохранить их в надёжном месте прямо под сердцем, раз за разом возвращаясь к ним. — Я вообще не могу представить, чтобы ты мог чего-то испугаться, — честно признался Сан. — Я не такой бесстрашный, как ты думаешь, — Сонхва расслабил спину, откидываясь назад и слегка сползая вниз. Он выглядел так уютно, что Сан не мог оторвать от него взгляда, желая навсегда запечатлеть этот образ в своей памяти. — Я спрятал книгу. Как оказалось, это был справочник по психическим заболеваниям. Когда соседи вернулись за щенком, они дали мне денег в качестве вознаграждения. Наверное, любой девятилетка в тот же момент побежал бы в магазин, чтобы накупить себе сладостей и наесться до отвала. Как думаешь, куда побежал я? — Дай угадаю, — слова шли с трудом, так как Сан бесконечно фыркал от смеха. — Ты завалился в книжный, требуя у продавца книгу по психическим заболеваниям? В девять лет? — Ага. Вот только достать эту книгу в обычном магазине я бы не смог, так как это был какой-то узконаправленный учебник. Вместо этого я выбрал что-то с похожим названием и притащил домой. Стоит ли упоминать, что мой замысел не удался и погрызанный учебник обнаружили ещё до моего прихода домой? Сан громко рассмеялся, пугаясь собственного смеха, какого не слышал уже неизвестно сколько времени. — Зато ты можешь похвастаться тем, что заработал свои первые деньги в девять лет, — он приподнялся с чужих колен, меняя положение так, чтобы умоститься сбоку и иметь возможность всматриваться в мягко подсвеченный пламенем профиль. — Можешь рассказать что-нибудь ещё? Сонхва не прекращал улыбаться, но после этой просьбы на его лице проскользнуло что-то болезненное. Всего на долю секунды, так быстро, будто ничего и не было вовсе, но Сан знал, что ему не померещилось. — Что ты хочешь услышать? — Что угодно. Атмосфера изменилась. Было уютно, слишком, но в то же время присутствовало что-то холодное, едва уловимое и лишь слегка нарушающее их комфортное уединение. Сан пристально изучал чужое лицо, от тёмных бровей, частично скрытых под спадающими на лоб непослушными прядями, до чувственных губ, по которым слишком часто проскальзывал кончик языка, больше выдавая нервное напряжение, чем устоявшуюся привычку. Почему-то казалось важным не отрывать взгляда ни на секунду, будто это могло привести к катастрофе, и Сан не смел этого делать. В их отношениях всё ещё не было никакой определённости, и если поначалу Сан ненавидел это, то со временем смирился, как и смирился со многими другими вещами. Он трепетно хранил свои чувства, оберегал их, стараясь не обнажать слишком часто, чтобы не спугнуть напором, но сдержать удавалось не всегда. Сонхва был в этом куда лучше него. Каждый раз, стоило Сану обрушиться на него в нетерпении, тот искусно замедлял его порывы, сглаживая возникшее недопонимание и выставляя невидимые барьеры, что спустя время перестали ранить так сильно. — Не молчи, — Сан чуть подался вперёд, целиком и полностью нарушая чужое личное пространство. — Я готов слушать. — Моя повседневная жизнь не настолько интересна, Сан. — Послушай, — он развернул его лицо к себе, заглядывая в глаза и с рухнувшим вниз сердцем замечая, каким серьёзным вдруг стал его взгляд. — Что-то не так. Я чувствую это, и не пытайся меня успокоить, говоря, что мне только кажется. Это «что-то» связано с тобой, но я не могу понять, в чём дело, и, если честно, не особо хочу знать. Но ты знаешь, правда? Можешь не говорить мне, я пойму. Просто поговори со мной о чём угодно. Давай забудем, зачем мы здесь, забудем, кто мы такие. Пусть это будет вечер, где ты просто расскажешь мне какие-то глупые истории из своего детства, или, может, что-то с твоей основной работы. Я хочу послушать что угодно, что позволит мне узнать тебя чуть больше, чем я знаю сейчас. С твоей другой стороны, понимаешь? Чёрт возьми, я знаю, каким ты бываешь, когда злишься, знаю, насколько ты можешь быть опасен, знаю про тебя много всего, но не имею ни малейшего понятия о таких простых вещах, как твой любимый цвет или любимое блюдо. — Можешь составить анкету, — Сонхва ухватился за его ладонь, хитро улыбнувшись. — Обязательно добавь туда вопрос про мой любимый цвет. А про блюдо… Я неплохо готовлю много всего. — Иди ты к чёрту, — выдохнул Сан с хриплой усмешкой, утыкаясь лбом в его плечо и слыша мягкий смех прямо над ухом. — Вот видишь, ты умеешь готовить, а я даже не знал об этом. Сонхва обнял его, и Сан в ту же минуту почувствовал себя спрятанным от всего мира, будто его окутали невидимой преградой, не пропускающей внутрь их крохотного мира ничего, что могло бы ему навредить. Прошла минута, две, три, за которые было слышно только лёгкое потрескивание дров в камине, и лишь спустя ещё некоторое время Сонхва наконец-то начал говорить, рассказывая совершенно случайные и никак не связанные между собой истории. Сан слушал их с щемящей болью в сердце, одновременно испытывая восторг и не поддающуюся описанию тоску, что слабо шевелилась где-то под рёбрами. Наверное, это был первый вечер, когда Сонхва говорил так много. Сан не знал, сколько просидел вот так, слушая одну историю за другой и собирая их в очередное ценное воспоминание, что он снова бережно спрячет и будет хранить так долго, как позволит его память. Прошли целые часы, прежде чем он покинул кабинет и дошёл до своей комнаты, где пролежал в ожидании слишком долго, зная, что сегодня он точно не заснёт в одиночку. Сонхва пришёл глубокой ночью, молча укладываясь рядом и привычно протягивая руки, чтобы прижать к себе. Ощущение нереальности накрыло с ног до головы, когда Сан вдруг почувствовал чужие губы, накрывшие его собственные с такой щемящей нежностью, что сердце начало выбивать невообразимый ритм. На мгновение он даже перестал дышать, не смея верить в происходящее и боясь шевелиться, лишь бы не спугнуть. Сонхва оторвался всего на несколько секунд, чтобы бросить на него душераздирающий взгляд, и снова прильнул к его губам в куда более неистовом поцелуе, чем был прежде. Сан задыхался. Эмоции, что он испытывал в этот момент, раздирали заживо и разрывали грудную клетку. Он не выдерживал такого натиска, не выдерживал чужих рук, что вдруг начали блуждать по его телу в хаотичном порядке, не задерживаясь на одном месте настолько, чтобы успеть запомнить хоть одно отчётливое прикосновение. Он не помнил, когда успел оказаться на спине, вжимаясь лопатками в матрас; не помнил, когда обхватил нависшее над ним тело дрожащими бёдрами, чтобы притянуть ближе и вжать в себя намертво, не давая возможности отстраниться. Потолок перед глазами плыл цветными пятнами, когда он откинул голову, позволяя горячим губам опуститься на шею в беспорядочных поцелуях вперемешку с укусами, боль от которых меркла по сравнению с иными ощущениями, что накатывали обжигающими волнами. — Сонхва, — выдохнул Сан хрипло, тут же раскрывая рот в немом стоне, когда тот подался бёдрами навстречу, оттягивая ворот футболки, чтобы кончиком языка пройтись по ключице, слегка прикусив её напоследок. — Ты ведь… Ему не дали договорить, впиваясь в приоткрытые губы и обрывая продолжение фразы. Плевать. Сан уже и не помнил, что именно хотел спросить. Сейчас это казалось совершенно неважным. Куда более важным был этот поцелуй, от которого срывало крышу так, что сознание уплывало куда-то далеко, не оставляя в голове ничего, кроме желания бесконтрольно вжиматься в чужое тело и нетерпеливо ёрзать от сводящих с ума прикосновений. Тревожные мысли, вновь мимолётно напомнившие о себе, лишь заставили крепче ухватиться за чужие плечи и углубить их сумасшедший поцелуй, что был так похож на самый первый, но куда более глубокий и полный неутихающего желания. Всё то, что происходило дальше, отложилось в голове яркими смазанными вспышками, полными самого настоящего безумия. Даже под угрозой пыток Сан никогда бы не смог вспомнить, сколько раз с его губ слетало одно только имя вперемешку с тихими всхлипами и хриплыми стонами, и ни за что бы не вспомнил, что именно чужие губы горячо шептали над его ухом. Всё тело стало сплошным комком оголённых нервов, извиваясь под дразнящими прикосновениями так яростно, что простынь под ним давно сбилась и свисала с края кровати вместе со скинутой наспех одеждой, а руки так отчаянно скользили по обнажённой коже, будто надеялись навсегда запомнить каждый сантиметр. Тот самый вопрос, что мелькал на краю сознания прежде, снова всплыл в голове перед тем, как Сан начал погружаться в сон. Мысленно поставив себе заметку задать его позже, он позволил себе закрыть глаза и заснуть в крепких объятиях. И лишь утром, проснувшись от скользнувших в комнату лучей солнца и ощущения пустой кровати за спиной, он со стремительно нарастающей паникой понял, что задавать этот вопрос ему так и не придётся.