Приют для демона

Придавив чужое тело к полу, Сан вскочил на ноги, встряхивая руками, чтобы расслабить мышцы. О Дживон, его противник, выглядел утомлённо, но не мог позволить себе так быстро сдаться. Сан повалил его уже несколько раз, но тот упорно продолжал попытки ответить тем же, хоть и шансов у него было мало. Получить низкую оценку не хотелось никому, и все сражались до последнего, пока тело было способно совершать ещё хоть какие-то движения. Встав в боевую стойку, Сан приготовился. Дживон метнулся вправо, но Сан мгновенно просчитал обманный ход и выставил блок в противоположную сторону, зная, куда прилетит удар. Умение просчитывать действия противника было основой боя и позволяло выиграть в схватке, даже если соперник превосходил в физической силе и выносливости, и в этом Сану не было равных. Ещё до того, как другой человек начинал двигаться, он уже мог предугадать его дальнейшие действия, словно сама интуиция шептала ему на ухо, что тот собирается делать. Шаг, ещё шаг, снова удар, блок… Сан едва ли сдвинулся с места, пока Дживон кружил вокруг, надеясь поймать удачный момент и нанести решающий удар. Где-то в толпе послышался взволнованный вздох, но Сан не отвлекался, пристально глядя в глаза противнику. На одну милисекунду он почувствовал небывалую эйфорию и собственное превосходство, заметив в них отблески страха, тщательно скрываемые за непроницаемым выражением лица. Сан не торопился, спокойно выжидая следующие действия, зная, что от этого тот ещё больше выдохнется и наступит идеальный момент, чтобы закончить бой. Тот уже устал, это было видно по тому, как замедлилась скорость его ударов и как тяжело он дышал. Сан не имел ничего против Дживона, он был таким же учеником, как и все остальные, такой же жертвой обстоятельств, как и он сам, но если он станет допускать поблажки, то сделает только хуже им обоим. Прошло ещё какое-то время. Сан начал испытывать лёгкое раздражение. Достаточно. Этот бой уже затянулся. Резко шагнув ближе к Дживону, Сан повторил обманный трюк, проделанный ранее с ним. Когда тот, растерявшись, слегка оступился, он быстрым движением ноги сделал подсечку, которая стала решающей. Без особой необходимости он проследил, как Дживон, беспомощный и поражённый, приземлился на мат, после чего покинул боевую зону, подходя к тренеру, чтобы забрать свой аттестационный лист с очередным высшим баллом. — Не стоило так тянуть, Чхве Сан, — произнёс он ядовито. — Или ты предпочитаешь поиграть с жертвой, прежде чем добить? Сан проигнорировал замечание, молча забирая свой лист и направляясь к выходу из зала. По пути он отыскал в толпе оставшихся учеников бледное лицо Ёнсу, который провожал его взглядом. Очень хотелось что-то сказать, чтобы приободрить друга и пожелать удачи, но всё, что он мог себе позволить, это еле заметный кивок, зная, что Ёнсу поймёт его значение и без слов. До ужина оставалось ещё больше часа, и Сан безуспешно отговаривал себя от того, чтобы не сорваться и не побежать в свой заветный уголок на краю территории прямо сейчас. Здравый смысл убеждал, что давно пора прислушаться к Сонхва и не совершать необдуманных поступков, но одна только мысль о том, что его маленькое беззащитное существо наверняка уже не один раз выбегало из укрытия на их постоянное место встречи в поисках кормильца перечеркнула всё остальное. Схватив припрятанные с обеда запасы, Сан метнулся наружу, успокаивая совесть тем, что это была последняя сдача и он имел право распоряжаться свободным временем так, как пожелает. Когда он вернулся, Ёнсу уже сидел на кровати и стягивал с себя промокшую от пота футболку. Сан занервничал, не увидев на его лице хоть каких-то признаков, по которым можно было предугадать успешный исход прохождения аттестации. — Не тяни, — он застыл на месте, не зная, чего ожидать. — Как прошло? — Я сдал, — без особого воодушевления ответил тот. — Но неслабо так облажался, если честно. Меня завалили три раза. Сан выдохнул с облегчением, проходя к своей кровати. — Да плевать на это. В прошлый раз было пять. — Вот это утешение, — съязвил Ёнсу, но Сан заметил на его лице проблески успокоения. — И с кем тебя поставили? — Ким Гёнхи. — Ким Гёнхи? — опешил Сан. Он хорошо знал, на что способен Гёнхи. Они не раз сталкивались на тренировках, и, пожалуй, Гёнхи был одним из тех, кто не давал победить себя в два счёта. Он был силён и вынослив, и тактика обычных ударов с ним не срабатывала. Чтобы победить такого противника, нужны определённая хитрость и ловкость, так как его кулаки были способны завалить с одного удара. — И ты ещё говоришь, что облажался? Ёнсу скромно усмехнулся. — Когда это говоришь ты, я действительно начинаю чувствовать себя победителем. — Ещё бы ты не чувствовал себя победителем! — возмутился Сан, недоумевая, почему друг не прыгает по комнате от радости за то, что смог противостоять такому сопернику, когда ещё месяц назад его навыки ведения боя не позволили бы выстоять и нескольких минут. — Мы всё сдали, можешь расслабиться до следующей аттестации. Дальше будем снова тренироваться вместе, и ты станешь ещё лучше. — Звучит здорово, — вопреки сказанному голос Ёнсу не звучал настолько воодушевлённо. — Но мне ни за что не выстоять, если меня поставят против тебя. — Не думай об этом. — Нет, Сан, — Ёнсу подобрал под себя ноги и потёр голое плечо, на котором расплывался свежий синяк. — То, как ты сражаешься… Я восхищаюсь тобой настолько же сильно, насколько прихожу в ужас. Со стороны ты выглядишь действительно опасно. Нет, даже не так. Устрашающе. Ты легко предугадываешь все действия противника, в то время как твои всегда непредсказуемы. Поэтому я так боюсь, что однажды нас поставят вместе. — Мы уже сражались друг с другом, и всё было нормально, — Сану категорически не нравилась эта тема, которая только давала лишний повод для тяжёлых размышлений. — Да, и ты мне поддавался, всегда. Но Сан, если бы нас поставили друг против друга сегодня, меня ждала бы та же участь, что и Дживона. Сан помрачнел. — К чему ты ведёшь? Ёнсу задумчиво осмотрел их комнату, словно надеясь найти где-то подсказку для своего ответа. — К тому, что нам не просто так запрещают к кому-то привязываться. Куда проще нанести удар человеку, с которым ты никак эмоционально не связан, и если бы нам пришлось сражаться, я бы проиграл в первую очередь не потому, что мои навыки не дотягивают до твоих, а потому, что не смог бы причинить тебе боль. Знай я обо всём заранее, ни за что не позволил бы себе стать твоим другом. Мерзкий холодок пробежался по спине Сана, когда он уловил скрытый в озвученных словах подтекст. По венам пробежалась волна злости, обжигая изнутри до такой степени, что кулаки сжались сами собой, а картинка перед глазами замерцала. Где-то в коридоре раздался громкий звук, словно что-то упало, но он проигнорировал это. — Значит, ты жалеешь об этом? — спросил он ледяным тоном. Ёнсу смотрел испуганно, не привыкший слышать от него таких интонаций. — Слушай, я… — Нет, послушай ты, — Сан вскочил. — Мне плевать, если ты вдруг решишь, что тебе пора избавиться от своей… Как ты там сказал?.. Ах, да, эмоциональной привязанности к моей скромной персоне. Делай, что считаешь нужным, лишь бы облегчить своё существование здесь, я препятствовать не стану, да и кто я такой, чтобы это делать, верно? Но я не собираюсь становиться бездушным куском дерьма только потому, что какое-то сборище уродов требует этого от меня. Я буду делать всё возможное, лишь бы дойти до выпуска и вытащить нас отсюда. И мне неважно, если ты изменишь своё отношение ко мне, я всё равно буду волноваться за тебя и следить за всеми твоими успехами и неудачами, потому что ты, чёрт возьми, мой единственный близкий человек в этом месте, и просто так я от тебя не отстану. Смотреть на опустошённое лицо Ёнсу не было сил, хотелось подойти и хорошенько его встряхнуть, чтобы все сокрушающие мысли разом вышли из его тупой башки. Не выдержав, Сан отвернулся и пошёл в душ, надеясь либо смыть с себя всю злость, либо утопиться. — Сан, — почти беззвучный оклик в спину. — Что ещё? — он не стал поворачиваться. Не хотел снова видеть это потерянное выражение, от которого все внутренности скручивались в один узел. — Я не жалею, — пришлось напрячь слух, чтобы разобрать еле слышный голос Ёнсу. — Прости, что сказал об этом. Прости, что постоянно говорю тебе подобное. Я… — послышался судорожный вздох, и Сан с трудом удержал себя на месте, когда вся его сущность рвалась в другой конец комнаты, туда, где сидел один сломленный человек, которого хотелось крепко обнять и пообещать, что всё обязательно будет хорошо. — Ты тоже важен для меня, и я не представляю, что бы со мной стало без тебя. Я рад, что ты мой друг. Ёнсу затих, и Сан, не выдержав, всё же повернулся. — Будем тренироваться каждый день. Я загоняю тебя так, что ты даже меня сможешь одолеть, понял? Прежде чем Сан захлопнул за собой дверь, он увидел еле заметную, но всё же искреннюю улыбку на лице Ёнсу, и это, пожалуй, было самым удивительным и окрыляющим зрелищем за сегодня. До конца занятия оставалась всего пара минут. Сан уже полностью утратил концентрацию, залипнув в лакированную поверхность парты и мысленно рисуя на ней не известные миру символы. Впереди их ждала свободная от обычных уроков неделя, и он наконец-то сможет выспаться, хотя бы частично компенсируя те долгие часы ночного времени, которые вместо сна уходили на подготовку к аттестации. Когда занятие, наконец, закончилось, Сан, как и все остальные, молча собрался и направился к выходу, где его нагнал Ёнсу. Вместе они покинули классную комнату, чтобы тут же столкнуться с Ги Воном, их наставником. — Чхве Сан, — бросил тот. — Задержитесь. Он смотрел на него сверху вниз, его лицо было непроницаемым. Наставниками в этой школе называли людей, приставленных к каждому классу, чтобы они следили за дисциплиной и успеваемостью. Что-то среднее между классным руководителем в обычной школе и воспитателем в приюте, однако Сан сомневался, что хоть в одном из этих мест эти люди могли вызывать такой ужас просто одним своим присутствием. Ги Вон перевёл взгляд. — Со Ёнсу, что-то хотели? Может, соскучились по моему кабинету? Уверяю вас, в этом корпусе он ничем не отличается от того, что был в предыдущем. Сану не нужно было смотреть на Ёнсу, чтобы увидеть, как с его лица исчезли все краски. — Нет, сонсэнним, — ровным голосом ответил он. — Тогда отправляйтесь в свою комнату. Сан удержался от того, чтобы посмотреть вслед уходящему Ёнсу. Его присутствие хоть и не успокаивало, но всё же оказывало хоть какую-то поддержку. Теперь же он остался один. — Вы не явились вчера на сдачу крови, Чхве Сан. Забыли дорогу к медкабинету? Или вам напомнить, что регулярное прохождение медицинских осмотров и сдача анализов обязательны для всех без исключения? Сан не допустил на своём лице ни единой эмоции, мысленно ударяя себя по голове за то, что забыл о такой привычной вещи. — Медсестре пришлось задержаться из-за вас. Она ждала, когда вы придёте. — Прощу прощения, — Сан склонился перед наставником. — Больше не повторится. — Пойдёте прямо сейчас. Сан уже было сделал шаг, как Ги Вон прервал его. — Это ещё не всё. Завтра буду ждать вас в своём кабинете. Подойдёте после сеанса у психолога. Тело пробрала дрожь. В кабинете у наставника он бывал лишь два раза в год, когда им составляли расписание индивидуальных тренировок. Все остальные случаи подразумевали что-то серьёзное. Не мог же он нарваться на своё первое наказание только из-за того, что пропустил один поход к медсестре? — Я понял, сонсэнним. Могу идти? Тот медленно кивнул. Сан двинулся с места, стараясь шагать медленно и размеренно, но стоило ему завернуть за угол, как он рванул со всех ног. Остановился он только спустя несколько десятков метров, опираясь на ближайшую стену и склоняясь вниз. В этой пробежке не было никакого смысла, но ему было необходимо выплеснуть куда-то окутавшее его беспокойство. Мысли смешались в одну кучу, не желая поддаваться контролю, и Сан сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы восстановить дыхание после резкого бега и успокоиться. Дав себе ещё несколько мгновений, он поднялся, на автомате шагая на первый этаж жилого крыла, где располагался медицинский кабинет. На деле он был куда больше, чем кабинет в своём обычном представлении, и поделён на несколько зон, но Сан никогда не заходил дальше зоны медосмотра. Он напрягся, когда к нему вышла медсестра. Он мечтал только о том, как бы поскорее пройти привычную процедуру и до самого ужина закрыться в комнате. Усевшись на стул и положив перед собой руку с закатанным рукавом рубашки, Сан отвернулся. Медсестра, заканчивая свои приготовления, молча наклонилась и проткнула кожу толстой иглой. Сан едва не вздрогнул, в очередной раз борясь со странной реакцией. Он не боялся крови, ему не было больно, но каждый раз тело рьяно пыталось сопротивляться происходящему, словно не желало отдавать ни капли крови. Сердце отбивало бешеный ритм, на лбу выступили капли пота, в то время как едва затихшая тревога просыпалась вновь. Сан закусил губу, задаваясь вопросом, почему забор крови, занимающей меньше минуты, ощущался так, словно он сидит здесь целый час. Одна из ламп на потолке начала моргать, когда медсестра вытащила иглу и приложила к месту прокола спиртовую салфетку. Яркий мерцающий свет вызывал ещё большую тревогу, и Сан уставился на поверхность стола, ожидая, когда медсестра быстро кивнёт головой, что всегда говорило о том, что он свободен и может идти. Вопреки ожиданиям она подняла нечитаемый взгляд на мигающую лампу, после чего перевела взгляд на него, и Сан мог поклясться, что увидел в её глазах что-то, похожее на взволнованность. Он нахмурился, нервничая от такого долгого и пристального взгляда, который, казалось, пытался прочитать что-то на его лице. Маска на чужом лице усугубляла ситуацию, не позволяя перевести внимание на что-то, кроме этих глаз, превращая его эмоциональное состояние во что-то абсолютно нестабильное. — Я могу идти? — хрипло спросил он, отдёргивая руку. Та кивнула, не сводя с него взгляда. Сан чувствовал его спиной до тех пор, пока не покинул кабинет и снова чуть ли не бегом направился на второй этаж, преодолевая оставшееся до комнаты расстояние за рекордную скорость. Ёнсу вздрогнул, когда Сан, тяжело дыша, громко захлопнул за собой дверь. Только сейчас он понял, что его пиджак остался висеть в том ненавистном кабинете, но возвращаться за ним не собирался. Плевать на него. Завтра начинается неделя отдыха, когда им разрешено ходить не в официальной форме. — Сядь, — Ёнсу взял его за плечо и повёл в сторону кровати, присаживаясь вместе с ним. — Что произошло? — Я… Я не знаю, — Сан провёл руками по лицу, будто пытаясь избавиться от того липкого ощущения пронзительного взгляда, блуждающего по нему совсем недавно. — Наверное, просто перенервничал. — Ещё бы, — мягко сказал Ёнсу. — Ты все эти дни спал ещё меньше меня, тебе нужно хорошо выспаться и отдохнуть. Но ведь не из-за этого на тебе сейчас лица нет, да? Душащий галстук никак не хотел развязываться, как бы Сан его не дёргал. Только спустя несколько попыток он заметил, как сильно тряслись его руки. Ёнсу молча потянулся к его галстуку и развязал его сам, отбрасывая в сторону, пока Сан цеплялся ладонями за колени, пытаясь унять дрожь. — Сан. Он не ответил, закрывая глаза и сосредотачиваясь на темноте. Вдох, выдох. Держать эмоции под контролем. Он сможет побороть эту тревогу в два счёта. В этой комнате безопасно, здесь только он и Ёнсу. Ещё раз вдох и выдох. И ещё раз. И… — Что с рукой? И что хотел Ги Вон? Сан открыл глаза. Ёнсу смотрел на его предплечье, где размазалось крохотное пятнышко крови. — Ничего особенного. Вчера забыл про сдачу крови, только что был там. Просто след от укола. Говорить о том, что Ги Вон ждал его завтра в своём кабинете, не хотелось. Ёнсу и так выглядел слишком встревоженным. Но почему он смотрит на него с таким недоумением? — Сдачу крови? — переспросил он, хмуря лоб. — Зачем? — Зачем?.. — Сан растерялся. Ёнсу знал требования в этой школе лучше него самого, и уж он точно должен был знать про обязательные медицинские осмотры каждые полгода и сдачу крови раз в месяц. — Ты серьёзно? — Абсолютно, — подтвердил тот. — До следующего медосмотра куча времени, какого чёрта тебе понадобилось сдавать кровь именно сейчас? Сан перестал что-либо понимать, чувствуя неприятное онемение в затылке. Он уже начал думать, что всё это глупая шутка Ёнсу, который в совершенно нетипичной для него манере решил выставить его дураком, чтобы они оба посмеялись и забыли обо всех странностях последних дней. — Потому что мы сдаём её каждый месяц? — попытался улыбнуться Сан, надеясь увидеть, как друг расколется и перестанет издеваться над ним, но тот только мгновенно помрачнел, и от этого внутри что-то резко оборвалось. — Пожалуйста, не говори мне, что ты делаешь это каждый месяц, — почти беззвучно обронил он. Сан почувствовал, как фальшивая улыбка на его лице начала таять, а тот стержень, который всё это время помогал ему смотреть на всё через призму собственных заверений, что все ужасы здесь совсем скоро закончатся, стоит только потерпеть и подождать, начинал разрушаться. — С самого начала обучения, — ответил он дрожащим голосом. Тишина, опустившаяся на них, была густой и леденящей. Они молча смотрели друг на друга пустыми глазами, думая об одном и том же. Сан, опустив голову вниз, посмотрел на свои руки. Они больше не тряслись. Вся дрожь перешла на внутренности. — Ты знаешь кого-то ещё, кому приходится делать так же? — Нет, — Ёнсу отрицательно покачал головой. — Но это не значит, что ты такой один. Я живу с тобой уже больше трёх лет, но сам узнал только сейчас. Откуда тогда я могу знать подобное о других? Звучало логично. Вероятнее всего не ему одному прокалывают руку каждый месяц, и тому есть какая-то причина. Было глупо предполагать, что из всего количества учеников только он один мог проходить через это. Но вот вопрос «зачем» так и оставался открытым. — Не думай об этом слишком много. Возможно, что-то не так с твоим здоровьем, и поэтому твою кровь проверяют так часто. — Хочешь сказать, я, возможно, неизлечимо болен? — поднял бровь Сан, загоняя дурные мысли на задний план и заставляя себя подавить беспокойство. — Это так ты пытаешься меня утешить? Усмешка на губах Ёнсу получилась максимально наигранной, но Сан был рад её видеть. Он и сам сейчас притворялся, пытаясь обмануть самого себя, чтобы было проще вернуться в норму. — Думаю, будь ты неизлечимо болен, ты бы уже знал об этом. Ёнсу поднялся, и в этом Сан увидел желание закончить этот разговор. Он и сам не хотел продолжать бесполезное обсуждение, зная, что правду никто из них сейчас не выяснит, а выдумывание пустых предположений только утомит и позволит бурлящей где-то глубоко внутри панике пробраться на поверхность. Им и так достаточно паршивых мыслей, которые не дают покоя каждый день, а это может подождать. Сонхва выглядел уставшим. Это было первым, что заметил Сан, когда в очередной вечер воскресенья зашёл к нему в кабинет. Сегодня также был один из тех редких дней, когда вместо привычной строгой рубашки на нём была обычная чёрная толстовка, в которую при желании можно было закутаться с головой. Сан вдруг понял, что совершенно ничего не знает о жизни Сонхва кроме того, что тот уже выпустился и больше не был студентом. Работает ли он где-то ещё? Живёт один или с родителями? Или, может, он в отношениях и снимает какую-нибудь уютную квартиру вместе со своей девушкой? — Так и будешь стоять в проходе? — спокойно поинтересовался объект его размышлений, поднимая вверх изящный подбородок. Сан молча прошёл к столу и привычно устроился в мягком кресле. В кабинете было прохладно, он даже пожалел, что сегодня был в обычной белой футболке, а не в школьном пиджаке, который хоть и был не самым удобным, но спасал от зябкого воздуха. — Можете рассказать о себе? — выпалил Сан, сразу же ощущая неловкость, повисшую в воздухе после его наглого вопроса. — А? — Сонхва моргнул. — Я… — Сан стушевался. Он, в общем-то, неплохо умел фильтровать свою речь и не говорить первое, что приходит на ум, но сегодня процессы в его голове решили дать сбой. — Просто стало интересно узнать о вас что-нибудь. Что-нибудь, что не связано со школой. Тот молча смотрел на него, анализируя мысли, известные только ему одному. Спустя несколько томительных минут Сонхва зашевелился в кресле, пододвигаясь чуть ближе. — Не знаю, должно ли мне льстить твоё внезапное любопытство или пугать, но сейчас не самый удачный момент, чтобы я стал рассказывать о себе. Мы здесь… — Чтобы говорить обо мне, я знаю, — раздражённо выдохнул Сан. — Но почему бы ради разнообразия не поговорить о вас? Я не прошу рассказывать всю личную биографию, просто хотелось бы послушать, чем занимаются обычные люди. — В другой раз. — Но… — Сан, — твёрдо сказал Сонхва. — Я не ухожу от ответа и не требую от тебя не совать нос в чужие дела. Я лишь сказал, что в другой раз. Сегодня я приготовил для тебя кое-что, но сначала хочу выслушать, что тебя так тревожит. Сан уставился на свои руки, кусая губы. Очевидно, Сонхва не хотел делиться с ним подробностями своей жизни, по крайней мере сейчас, и в этом не было ничего удивительного, учитывая специфику и место их встреч. И всё же от понимания этого в грудной клетке что-то неприятно шевельнулось. Рассказать, что его тревожит? А как рассказать то, что сам не совсем понимаешь? Открой он рот и озвучь все сжирающие его мысли, и его речь станет совершенно глупой и бессмысленной, как у едва научившегося говорить ребёнка. — Вы уже знаете, что меня тревожит, ничего нового не добавилось, — выдал он в итоге. Сонхва вздохнул. — Знаешь, я довольно неплохо разбираюсь в людях, профессия обязывает, сам понимаешь. И мне уж точно не составит труда распознать ложь человека, в голове которого копаюсь уже не первый год. Снова тишина. Сан невольно посмотрел в сторону окна, на стекле которого не осталось никаких следов разбившейся птицы. Он точно знал, что она ему не померещилась. На душе скребли кошки, но не такие, какой была его ласковая любимица, а те, что с острыми стальными когтями и бездонной пастью, что может сожрать за долю секунды и даже не поморщиться. — Я иду к наставнику, — признался он. — Сегодня, сразу после сеанса. — Что? — Ги Вон. Он сказал мне подойти сегодня. Что-то изменилось. Сан буквально ощутил волны смятения, исходящие от Сонхва, будто это было что-то физическое, к чему можно было прикоснуться руками. — Больше он ничего не сказал? — Сонхва прошёлся рукой по волосам, и от Сана не ускользнуло то, каким нервным был этот жест. — Нет. И я правда не хочу говорить об этом. — Хорошо. Тогда расскажи мне остальное. Он хотел рассказать. И про кровь, и про дурацкий мигающий свет, который действовал на нервы, и про медсестру, которая одним только взглядом заставила его в ужасе выбежать из кабинета. Даже про тот неприятный разговор с Ёнсу и про пугающую безысходность, которая стала одолевать его куда чаще, чем раньше, но… — Нет. — Сан… — В другой раз, — на этих словах он позволил себе нагло и с вызовом посмотреть в чужие глаза. — Сейчас не самый удачный момент. Вы же понимаете, да? Сонхва прищурился. Как бы он не пытался вести себя сдержанно, Сан видел, как его терпение рушится, и рано или поздно ему наверняка придётся столкнуться с последствиями своего необдуманного поведения. — Понимаю, — Сонхва быстро прошёлся языком по губам, отвлекаясь, чтобы достать что-то из кармана. — Тогда закончим на этом. Как я уже упомянул, у меня для тебя кое-что есть. Беспокойство сменилось предвкушением. Сан честно старался сохранить равнодушие на своём лице, но провалился с треском, когда Сонхва взял в руки телефон. — Ты ведь знаешь, что это? Сан усмехнулся. Конечно, о том, чтобы у них были личные телефоны, не могло быть и речи, но информационный вакуум, в котором их держали, не касался современных технологий. У них были компьютерные классы, и пусть занимались они под пристальным наблюдением и пользовались интернетом только в строго ограниченных целях, их нельзя было назвать настолько отсталыми, чтобы они не знали, как выглядит устройство связи, которым пользуются даже дети. К тому же в прежнем приюте они с Уёном зачастую выпрашивали у старших телефон, чтобы поиграть в какие-нибудь глупые мобильные игры. — Не держал его в руках несколько лет, но да, я знаю, что это такое. — Прекрасно. Сонхва протянул ему разблокированный телефон, и Сан, беря его в руку, почувствовал странное волнение. — Зачем мне… Лёгкая вибрация заставила его перевести внимание на яркий экран, где появилось видеоизображение. Сан глупо пялился на него, не понимая, что происходит. — Сан! Сан, это ты! Твою мать, это правда ты! Телефон разрывался от громкого голоса, принадлежавшего какому-то парню с экрана. Тёмные волосы, улыбка во всё лицо и родинка под глазом, при виде которой Сан почему-то ощутил, как по венам разливается совершенно неизведанное ранее чувство, не поддающееся описанию. Он тяжело сглотнул, замечая, как руки начали дрожать, но не понимая причины. Комната вокруг начала постепенно исчезать. Всё его внимание было устремленно только на экран телефона, где незнакомый парень продолжал что-то говорить, но Сан не улавливал ни слова. Он выглядел как кто-то давно позабытый, кто-то родной и близкий; кто-то, кто наполнял теплом и светом всё его существование. Он был так похож на… Стоп. Сан не верил своим глазам. Всей целью его нахождения здесь было стремление увидеть это лицо ещё хотя бы раз в жизни. Уже другое, повзрослевшее и более вытянутое, чем в детские годы, но с той же широкой улыбкой и смеющимся взглядом прищуренных глаз. Разве он мог сейчас верить самому себе? Могло ли это быть реальностью? — Что, уже забыл меня, плакса? Плакса? В какой-то прострации Сан коснулся лица свободной ладонью, чувствуя под ней влагу. Так вот почему в глазах так невыносимо щипало. И правда плакса. — Уён… — из горла вырвался хриплый шёпот. Рука, пальцы которой крепко вцепились в телефон, начала неметь, но это не имело значения, когда он видел того, мысли о ком не давали сойти с ума и сдаться ещё в самом начале, вселяя надежду и придавая силы. В голове пронеслись картинки из детства, где они, скрываясь от взора строгих воспитателей, прятались в самых разных уголках приюта, выдумывая на ходу страшные истории и рассказывая их друг другу, соревнуясь в том, кто лучше сможет изобразить вой привидения. Как Уён кутал его в одеяло и сидел рядом, когда Сан заболел после их прогулки под дождём. Как их наказали за слишком громкий смех посреди ночи, и они помогали поварам на кухне, незаметно набивая карманы поношенных штанов сахарным печеньем, а потом объелись им у себя в комнате до такой степени, что ещё долгое время не могли смотреть на выпечку. В любом счастливом воспоминании Сана всегда был Уён, и сейчас он был готов на что угодно, лишь бы иметь возможность прикоснуться к нему и убедиться, что он настоящий. Он хотел столько всего спросить и столько всего сказать, но лишь безотрывно смотрел на этот маленький экран, ставший сейчас для него центром всего мира, и больше ничто другое не имело значения. Уён по ту сторону закрыл лицо руками, и даже несмотря на не самую чёткую картинку, Сан смог заметить, как по щекам друга струились слёзы, точно так же, как и у него самого. Вот кто они. Самые настоящие плаксы, оба. — Я ужасно по тебе скучаю, — чуть ли не завыл Сан, даже не пытаясь контролировать свой голос. Да и какая, к чёрту, разница, как он сейчас звучит? — Я тоже, Сан, — послышался повзрослевший голос Уёна. — Ты теперь выше меня? И откуда столько мышц? Сан глупо хихикнул, размазывая слёзы по щекам и понимая, что выглядит сейчас отвратительно. Соберись, приказал он себе. Неизвестно, когда они смогут поговорить снова, и не стоило просто так тратить то ограниченное время, которое у них было. — Как ты? И что за фон сзади тебя? В приюте что, наконец-то сделали ремонт? Изображение дрогнуло, когда Уён взял телефон в руки. — Сейчас я проведу тебе экскурсию по моей новой комнате, — торжественно оповестил он, начиная перемещаться по светлому пространству. Сан успел заметить большой стол с компьютером, просторную кровать с кучей подушек, что-то похожее на книжную полку и прочие мелочи, которые могли бы занять его внимание, но сейчас он лишь мимолётно просматривал то, что показывал ему Уён, сразу же возвращаясь обратно к родному лицу. Рядом с ним мелькнуло что-то светло-рыжее, и Уён пропал из кадра, меняя ракурс так, чтобы Сан увидел ещё одного обитателя комнаты. — Это Уолли, познакомься. Сан с удивлением обнаружил, что Уолли был никем иным, как собакой. Кажется, такую породу называли ретривером, но не это сейчас заняло его разум. Собака? Откуда? Недоумение на его лице было видно невооружённым взглядом, и Уён, высоко рассмеявшись, сел обратно за стол и поставил телефон перед собой. — Я больше не живу в приюте, Сан. Меня усыновили. Что? — Что? — Да, у меня была такая же реакция, — усмехнулся он. — Какие-то богатеи захотели совершить благое дело и начали спонсировать приют, представляешь? Ходили к нам чуть ли не каждый день, привозили разные вещи, ну а я… Я не особо изменился с тех пор, как ты уехал, скорее, стал только хуже. Я от скуки без тебя подыхал, поэтому, как бы так сказать, начал чудить ещё больше, чем обычно. Эта хитрая ухмылка на чужих губах говорила всё за своего обладателя, если не больше. Именно Уён в их неразлучной паре был главным затейником и самой большой занозой в заднице воспитателей. Этот человек был не способен усидеть на месте, ему всегда нужно было находить новые приключения, и если он за день не делал какую-то шалость, то начинал сходить с ума и маяться от скуки. — В общем, однажды они снова пришли, а меня как раз громко отчитывали. Я так разозлился, что на их вопрос, всё ли в порядке, чуть не послал их, представляешь? Думал, меня убьют на том же месте, а на следующий день они пришли и сказали, что хотят меня усыновить. Чёрт, видел бы ты тогда моё лицо… Сан так широко и искренне улыбался, чего, наверное, не случалось ещё ни разу с тех пор, как он оказался в новом приюте. Он и думать забыл обо всём, что с ним случилось и чему предстояло случиться, важен был только Уён и его искрящиеся весельем глаза. — Какие они? — с детским любопытством спросил он, неосознанно подаваясь вперёд, будто надеясь, что так станет ближе. — Они… Хорошие? — задумчиво произнёс Уён. — Создаётся впечатление, будто они не особо понимают, каково это — быть родителями, но очень стараются. Всегда покупают мне что-то новое, возят в разные места. Мне не с кем сравнивать, так что не знаю, может, все родители такие. Вот, подарили собаку, потому что не хотели, чтобы я оставался один, когда их дома целыми днями не бывает. Что бы я не делал, они никогда не ругаются и даже голос не повышают, и я не знаю, как мне к этому относиться. Уён тараторил так быстро, что Сан еле поспевал за чужой речью, но он ни за что бы не позволил себе попросить того остановиться. — А ещё представляешь? Они сказали, что купят мне квартиру, как только я закончу школу, чтобы я мог жить один, если захочу. Сан, у меня будет своя квартира! Хочешь жить вместе? Мы ведь выпустимся в одно время, и ты сможешь сразу переехать ко мне. Представляешь, как будет круто? Сможем делать, что захотим, в любое время, и никто ничего не скажет! Сан, ты… Уён замолк, отводя взгляд и нервно откидывая со лба волосы. — Боже, почему ты меня не заткнёшь. Тебе ведь тоже есть, что рассказать. Я, если честно, всё ещё не могу поверить, что на самом деле вижу тебя, и жутко нервничаю. Сан, я… — его лицо снова смотрело в камеру, нерешительное и взволнованное. — Не было ни одного дня, когда бы я не скучал по тебе. Каждый раз, когда у меня что-то происходило, и неважно, хорошее или плохое, я думал только о том, как сильно хочу поделиться этим с тобой. А ещё я чертовски боялся, что ты забудешь меня. — Дурак, — сипло пробормотал Сан. Способность контролировать голос всё ещё не вернулась к нему окончательно. — Разве можно забыть того, о ком постоянно вспоминаешь? Уён тепло улыбнулся, и Сан завис, чувствуя себя так, будто вернулся домой, которого у него никогда не было. — Пожалуйста, скажи мне, что ты не был одинок всё это время. Сан потёр шею, не зная, как лучше ответить, не раскрывая все ужасы этого места. Нет, он не хотел лгать, но он не стал бы рассказывать обо всём, что здесь происходит, даже если бы мог, потому что Уён бы точно встревожился, а этого Сан допускать не хотел. У него хорошая жизнь, семья, которая приняла его, уютный дом и чудесная собака. Разве он может заставить его беспокоиться? Ни за что. — Не волнуйся обо мне, я в полном порядке. И я хорошо лажу со своим соседом по комнате. Кстати, он многое про тебя знает. — Рассказывал обо мне, значит? — хитро прищурился Уён. — Что вы там вообще делаете? Я гуглил про эту твою школу, понял, что она военная и всё такое, поэтому туда никого не пускают. Хотел попасть на открытый день, но для этого нужно быть совершеннолетним. Разве это справедливо, что к вам даже зайти нельзя? В армии и то бывают посещения, а тут… — Мы встретимся, Уён, — поспешил заверить его Сан, лишь бы не видеть расстроенного лица друга. — Ты же познакомишь меня со своей собакой? — Конечно я познакомлю тебя со своей собакой! А ты постарайся не обрастать ещё большей горой мышц, иначе я от зависти лопну, понял? Сан громко рассмеялся, откидывая назад голову. Как же сильно он скучал! Он бы продолжал смеяться, продлевая этот момент небывалой радости, но кто-то тихо позвал его. Сонхва. Точно, Сонхва ведь всё это время находился тут. — Не хочу вас прерывать, но тебе пора, Сан. Если бы это было в моей власти, я бы отдал тебе телефон хоть на всю ночь, но… Верно. Их время было ограничено. Он не рядом с Уёном, он всё ещё в той самой школе, в которой приходится подчиняться жёстким правилам, и как бы ему не хотелось остаться в своём забытье ещё хотя бы на несколько минут, он не мог этого сделать. — Уён, прости… — Я всё слышал, — ответил тот, стараясь не так явно показывать своё разочарование и держа улыбку на губах. — Всё хорошо. И Сан, я всегда с тобой, пусть всего лишь мысленно. Помни об этом, ладно? Ничто в этом мире не могло передать то, насколько человек на экране был дорог Сану. Он в тысячный раз поклялся себе, что сделает всё, что угодно, лишь бы снова увидеть эту улыбку вживую. — Всегда помню, — тихо сказал он, не желая прощаться. — Погладь от меня Уолли, хорошо? Он успел заметить, как Уён быстро кивнул, открывая рот, чтобы сказать что-то ещё, но тут телефон мягко выдернули из его руки, завершая вызов. — Время, — произнёс Сонхва. — Ги Вон не будет ждать. Сан растерянно кивнул. Он перевёл на Сонхва взгляд, полный невысказанной благодарности, не в силах передать то, что хотел. И пусть тот лишь молча кивнул ему, Сан знал, что он его понял.