Holding on to stars

      Мужчина вошёл в ресторан, его чёрные вьющиеся волосы казались бурей, разбивающей тишину, а его накачанная фигура скрывала за собой доброту и харизматичность. Взгляд его скользнул по окну, ведущему в кухню, словно он искал что-то в этом пространстве, что могло бы принести ответы.       Феликс, вышедший из кухни, встретил его у барной стойки. Усталость в его глазах не была признаком несчастья, а скорее отражала спокойствие и удовлетворение. Утреннее солнце и вечерний закат, кажется, наполняли его душу теплом и светом.       Этот парень был поистине воплощением солнечного настроения. Блондин с дурманившими веснушками и светлыми волосами, чья внешность контрастировала с чёрным кителем и стальному взгляду, подобному ножу в его же руках; он был молод и постоянно дарил людям улыбку.       Этот парень любил солнце, а оно любило его. Звезда дарила ему нескончаемый запас энергии, оптимизм и характер, что был подобен костру: в нужные моменты он грел, в какие-то сжигал до тла.       – Чанбин, я не ожидал увидеть тебя сегодня, – приветствовал его Феликс. – Какой повод привёл тебя сюда?       – Просто зашёл на минутку, – ответил Чанбин. – Как дела?       – Сегодня тихо, немного отдохнул, – улыбнулся Феликс.       Их знакомство началось в живописном уголке солнечной Австралии, где они, Чанбин и Чан, отправились на отдых, дабы отдохнуть и встретиться с семьёй второго. Австралия приветствовала их своими бескрайними пляжами, утопающими в золотистых лучах солнца, и буйными тропическими лесами, полными экзотических зверей и ярких птиц. Н-да, в Корее не встретишь кенгуру на лавочке.       Для Чана каждый момент в этой стране был наполнен невероятными эмоциями и волнением. Он мечтал встретиться со своими родственниками, бабушкой и дедушкой, что в действительно сложный момент жизни предложили помощь. Но жизнь удивительная штука, что порой заставляет спрыгнуть с отходящего поезда. До сих пор он не имел возможности их увидеть.       Однажды, прогуливаясь вечером по побережью, они заметили небольшую уютную забегаловку, где, кажется, переплелись ещё пары судеб.       Именно там они встретили этого парня. Молодой помощник повара выглядел скромно, брал заказы, ослепляя веснушками, и шинковал овощи. Его горячее желание учиться и стремление преодолевать трудности сразу привлекли внимание Чанбина, что искал повара в недавно открывшийся ресторан его семьи в Сеуле.       А теперь Феликс здесь.       Феликсу всего лишь двадцать три года, а он уже сумел избавиться от акцента и создать свои собственные кулинарные шедевры, мечтая о звёздах Мишлен.       – Не понимаю. Ты же всё лето говорил, что хочешь увидеть свою семью, – спросил Чанбин, выражая своё удивление.       – Как я мог оставить тебя в такой ситуации одного? – ответил Феликс, опираясь на стол и скрестив руки на груди.       – Эй, что это ещё за ситуация? Просто небольшой завал: неделька — и пройдёт, – попытался оправдаться Чанбин, его брови слегка сжались в знак беспокойства.       Кажется, они постарели... выросли, словно перенеслись в новую главу своей жизни, что обещала быть насыщенной, но, по правде, им уже давно хотелось немного поставить всё на паузу и отдышаться.       – Я не о том, Чанбин. Ты выглядишь, будто вдова, утопающая в работе, – сказал Феликс, выражая свою озабоченность. Его руки скрестились на груди, словно он пытался прижать свои мысли к сердцу друга.       – Нет, просто... Ах, да, ты прав, но... Дело не только в том, что скучаю за Чаном, понимаешь... Мы всегда на связи, но... Такое чувство, что там у него что-то происходит, а он не говорит. Эта же его родня, как животные, – вздохнул Чанбин; его глаза замерли на каком-то далёком горизонте, словно он пытался разгадать загадку самого себя. – Ааа, я звучу, будто параноик!       – А ты не пробовал поговорить словами через рот, не со мной, а с ним, собственно? – приподнял брови Феликс, словно пытаясь призвать в сознание давно забытую истину.       Чанбин приподнял бровь, будто Феликс говорит ему самый глупый бред на Земле.       – Это же Чан! Я пытался, он молчит, сейчас он ничего не скажет, так точно... Я понимаю, он не обязан мне всё рассказывать, но я переживаю... – вздохнул Чанбин, его голос был полон тревоги и беспокойства.       Феликс протягивает старшему другу стакан воды, в отсутствии бармена, которого тот отпустил чуть пораньше, за полчаса до окончания рабочего дня. Его чёрный китель подчеркивал худое телосложение и тонкую талию, создавая образ изысканности. Маленькие руки повара были укреплены годами приготовления блюд, в каждом его жесте чувствовалась профессиональная опытность, придающая Феликсу неповторимый шарм и уверенность.       – Может ты это себе придумываешь. Если Чан ведёт себя сейчас немного нервно, вполне возможно, что это из-за всего того пережитого дерьма, в которое он вернулся. Но я знаю вас уже достаточно долго, вы мне как семья. И я могу с уверенностью сказать, что люди редко так доверяют и любят друг друга, как вы. Думаю он скажет, если ты его спросишь. – Феликс говорил с уверенностью, его голос звучал, как бережная теплота дружбы и поддержки.       Чанбин по-детски дует губки, его глаза полны нежности и доверия к Феликсу. Он ложится на столешницу; несмотря на свою взрослую должность, он чувствует себя как ребёнок, обращающийся за утешением к старшему брату.       Вокруг почти никого не было – лишь редкие посетители допивали свои напитки, завершали блюда и готовились покидать ресторан. Тишина пропитывала воздух, создавая атмосферу умиротворённости.       Чанбин замолчал, уткнувшись подбородком в стол, пялясь на свой телефон, будто ожидая звонка.       – Чан не позвонит тебе, если ты будешь просто смотреть на телефон, – тихо произнёс Феликс, прерывая молчание.       Чанбин послушно взял телефон в руки, словно его слова заставили внимательно прислушаться.       – Ты прав.       Феликс улыбнулся, понимающе кивнув.       Чанбин с трепетом прикоснулся к экрану своего телефона, его пальцы скользили по поверхности смартфона с нежностью, словно он поглаживал лицо возлюбленного. Его глаза были пристально устремлены на контакт "Чан" с красным смайликом сердечка.       Пальцы Чанбина задержались над кнопкой вызова, словно он вступал в бой с собой, сомнениями и ожиданиями. Сердце его билось быстрее, чем обычно, и гудки, раздававшиеся в такт его пульсу, создавали гипнотический ритм, который звучал как мантра надежды.       И, когда звук поднятого вызова пронзил тишину, Чанбин понял, что, возможно, это было немного драматично, ведь это был его Чан. Его лучший друг. Его супруг.       – Да, Бинни? – доносится родной голос из динамика.       Чанбин мгновенно приподнялся, словно высоковольтный ток прошёл по его телу. Его глаза засияли радостью, когда он услышал знакомый голос. Феликс тихонько хихикнул, немного отдалившись от Чанбина, принялся протирать одинокий бокал, дабы не нарушать интимность момента.       – Чан, привет, – воскликнул он, не сдерживая радости.       – Хаха, привет-привет, ты что-то хотел мне сказать? – отозвался Чан.       – Ну...       – Чанбин-а.       От неловкой тишины, прерывающейся подобными репликами, Феликсу было тошно.       – Эм... У тебя всё хорошо?       Чан медленно вздохнул, чувствуя тяжесть ответственности, лежащей на его плечах, будто ждал этого вопроса.       – Есть что-то, о чём я должен тебе рассказать, – начал Чан, его голос звучал серьезно.       – Что случилось? – спросил тот, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.       – Это касается моего племянника Чонина, – признался Чан, его голос звучал тихо, но был полон глубокой тревоги.       – Твоего племянника? – переспросил Чанбин, припоминая родствеников супруга.       – Да, он... он страдает от насилия в своей семье. Моя сестра, его мать... Она не всегда обращалась с ним хорошо...       Чанбин сжал телефон покрепче, слушая, как Чан на протяжении десяти минут рассказывает о страданиях своего племянника, а Чанбин видел в его рассказах юного подростка с фамилией Бан, что вскоре решился разделить с ним жизнь.       Феликс, слышащий каждое слово своих друзей, повернулся к другу, оторвавшись от ленты Инстаграма, с выражением глубокого сочувствия на лице.        – Бедный малыш... И ты хочешь помочь ему, верно?       Чанбин спросил, хотя уже знал ответ. Таков был этот мужчина, такова его доброта, что сияла в его глазах, словно звёзды в бескрайнем космосе.       – Да, но проблема в том, что он не доверяет мне. Мы встретились недавно, и у нас только начинают налаживаться отношения.       – Покажи ему, что ты здесь для него, что ты готов помочь ему, как только он почувствует, что тебе можно доверять, – предложил Чанбин.       – Я думаю, я задержусь на ещё подольше, – сказал Чан, его голос прозвучал благодарным за поддержку. – О, и мне пришло письмо в суд, так что думаю одной проблемой будет меньше.       Он отчаянно старался не думать о том, как пройдёт слушание, не хотел представлять поток обвинений и криков, который мог обрушиться на него. Беспокойство о том, как это повлияет на его отношения с Чонином, медленно разъедало его уверенность. Неужели всё может стать ещё хуже, чем уже есть?       Чанбин улыбнулся.       – Конечно, делай то, что нужно, – сказал он, передавая свою заботу через телефонную линию.       Чан кивнул медленно, выражая благодарность за понимание, но в следующей секунде его голос прозвучал с оттенком сожаления. Вдалеке, на другом конце страны, его глаза немного опустились, словно отягощённые тяжестью расстояния, которое их разделяло, а плечи слегка опустились, словно под натиском невидимого бремени.       – Мне жаль, что я пропускаю день рождения Джисона и Феликса, – признался он; его голос звучал тихо, но с силой, которая отражала его внутреннюю тревогу.       Феликс, услышав это, решил вмешаться в разговор, чтобы поддержать друга и смягчить его тревогу.       – Не волнуйся, Чан. Всё в порядке, – успокоил его Феликс ровным и уверенным голосом, словно убеждая Чана в том, что всё будет хорошо.       – О, ты тоже там! С днём рождения, а Джисон там случаем не с вами? – Чан перевел взгляд на экран телефона с улыбкой, которая, хоть и могла быть невидима для Феликса, но была настоящей искрой радости в его сердце.       – Он сегодня работает и после поедет к родителям на ужин, мы думаем завтра встретиться и тихонько посидеть, – ответил Феликс, его голос был наполнен дружеской теплотой, а улыбка отразилась на лице.       Чан благодарно кивнул, его пальцы нежно скользили по экрану телефона.       – Тебе не стоит переживать за нас, у нас всё под контролем, – Чанбин попытался сделать голос более уверенным, хотя сам был уставшим, как лошадь. Он не хотел беспокоить Чана своими проблемами. Каждый день он бегал с одного ресторана на другой, переодически заходил в студию звукозаписи, принадлежащую Чану, чтобы выполнить его часть работы. И Феликс чувствовал, как его дни превратились в бесконечный круговорот: постоянное напряжение и бессонные ночи. Он скрывал от Чана, что не раз приходилось ему отказываться от отгулов, чтобы помочь Чанбину с управлением ресторана. И о Джисоне... Который, кажется, в последнее время так же, как они, повзрослел и выглядел одиноким. – А насчёт племянника... Думаю, ты действительно тот, кто сможет ему помочь.       Чан улыбнулся, его глаза сверкали при мысли о том, что он не один в своей борьбе.       – Спасибо, детка, – сказал он, его голос полон благодарности и любви. Догадываясь, как плавится улыбка Чанбина от этого прозвища, улыбался в ответ.       Слова Чана наполнили Чанбина облегчением. Весь стресс и беспокойство растворились в коротком разговоре. Он улыбнулся, чувствуя, как тепло разливается по его сердцу.       Чанбину было так легче. Он знал, что, несмотря на расстояние и занятость, у них всегда будет друг, готовый поддержать в трудные моменты. И в этот момент он осознал, что Чан – это его опора, его дом, его всё.       – Чан? – произнёс он.       Тот промычал что-то в телефон.       – Я тебя люблю, – шепнул Чанбин, чувствуя, как слёзы радости настигают его.       – И я тебя, Бинни.       Феликс наблюдал за этой умилительной сценой, не зная, смеяться ему или радоваться.

***

      В другом мире, наполненном страданиями и болью, парень упал с колен, он был бледен и вымотанный всем.       Будучи бессильной куколкой, он стеклянными глазами пялился на стеклянную дверь балкона. Внутри него всё застыло, время словно остановилось, а его душа терзалась неведомыми страхами и сомнениями. Была ли это минута или час? Он уже не мог разобрать, но чувствовал, как кровь стекает по его телу, словно холодные ручьи льда, заставляя ноги дрожать под его весом.       Мир остановился.       Возможно, он погрузился в сон или отключился от внешнего мира, но внезапная вибрация телефона пробудила его из мрачного ничего.       Чонин медленно достал телефон из кармана, его пальцы дрожали, когда он прочёл новое сообщение:        Сообщение • 15:34       Надоеда: Хочешь, завтра пойти прогуляться?       Слова застыли на экране его телефона, как огоньки в тёмной пустоте. Чонин прижал телефон к себе, словно пытаясь получить хоть какое-то тепло в этом безжалостном мире. Стальной холод металла стал отражением его состояния – он не мог встать, его тело словно было оковано тяжестью боли и безнадежности. Невидимые силы держали его на месте, заставляя бороться с каждым вдохом, с каждым мыслящим существом внутри него. Но в глубине его души ещё теплилась искра желания – желание быть с кем-то, быть понятым, быть услышанным. И, несмотря на всё, он написал ответное "да", сжимая телефон силой воли, хотя и в его сердце горел огонь страха и неопределенности. Он написал, что хочет, хоть и не может встать, хоть и опустошён, что не может даже заплакать, хочет, но боится.       Боится.       Боится, что не чувствует своих ног.