Пандора, 2182 год.
Сегодня был знаменательный день для того, чтобы решить судьбу несчастных
видеозаписей. Эти старые документалки 40-летней давности в архивах модуля уже просто глаза мозолили! Информация по ним уже давно была обновлена, так зачем, спрашивается, хранить их и дальше? В один день собрала всю кучу этого ненужного барахла, уместила в одну коробку и приняла непоколебимое решение должным образом «захоронить» пережитки прошлого.
Шла по родному лесу не спеша, неся в руках объемную тяжелую коробку. В привычной тишине (если это можно так назвать) лесной чащи, за собственной спиной, разносились только звуки обычной синей
флейты клана Оматикайя и бренчание классической
гитары, что не так давно Нетейам собственноручно вырезал из дерева. Звучание двух музыкальных инструментов было плавным, ритмичным и несколько тоскливым. Больше напоминало мелодии подстать похоронной процессии, привычной у людей на Земле. Хотя почему именно эта мелодия? Ведь «захоронение» записей — это
лучшее, что случалось с научным модулем за последние несколько месяцев!
Не выдержав грустного звучания мелодии двух музыкальных инструментов на фоне радости, я обернулась назад и сказала:
— Так! Пацаны! Алё, хорош! — звук мелодии резко замолк и пара оранжевых глазок устремилась на меня, — Мы всё-таки записи хороним, а не Бетховена. Давайте что-то повеселее.
— Может, тогда «Вечериночку» Монатика? — ответил первый с гитарой.
— Да! Тебе он нравится. — вторил второй с флейтой.
— Давайте!
В одночасье по округе разнеслась более живая и радостная мелодия. По наитию я начала шагать уже вприпрыжку, наслаждаясь душевной гармонией на пару с любимой музыкой. Под нос я даже несколько подпевала слова песни в такт мелодии. Я, конечно, за прикрытыми глазами этого не видела, но
материнское чувство подсказало, что ребятишки тоже шли вприпрыжку со мной.
Пройдя ещё несколько секторов, я остановилась на месте и кинула коробку с записями на землю, доставая из-за спины пристегнутую за ремень лопату.
— Так, стоп. Вот тут копать будем.
Мальчишки отложили свои инструменты и принялись копать со мной землю. О’амэ несколько озадачился:
— Мам, а почему мы на общем кладбище не хороним?
— Малыш, чтобы они не мешали отдыхающим. Они и так нашим коллегам при жизни покоя не давали, хочешь, чтобы и после смерти достали? Это наше с вами к ним уважение.
Ответа или каких-либо
уже привычных шуток я не услышала, поэтому продолжила с детьми копать дальше.
Выкопали ямку, положили на дно коробку и встали у края. Краем глаза отметила, как О’амэ стащил с брата темную кепку. Меня до сих пор поражает такое сильное стремление сына познать культуру и быт людей. Это, конечно, старые традиции, но даже так он старается привить человеческие повадки даже взбалмошному, в отличие от него, брату. Хотя… Я тут больше была согласна с решением Но’эн
не снимать головой убор:
зачем выказывать дань уважения к трудам, которые только и делали, что подводили нынешние?
Начала толкать свою речь гордо:
— Сегодня мы прощаемся с записями. С нами они были долго… — подняла голову, посмотрев куда-то вдаль, — Но подводили знатно.
— Мам, а почему в закрытом то гробу хороним? — навеселе спросил Но’эн.
— Потому, что за эти записи вашей маме все кровь выпили. Грааах…
— Ну так ты не обязана была этого делать.
— Это мог сделать кто-то другой.
Голоса мальчишек были схожи, поэтому я не разобрала, «кто» и «что» сказал.
— А у меня был выбор? Я целыми днями с вами двумя бездельничаю. Эх. Ладно, проехали. Дело сделано. А! Но’эн, надень кепку обратно. Эти записи уважения не заслуживают. — стоило завидеть в воздухе парящее семечко священного дерева, которое намеревалось было спуститься к коробке, как рука протянулась вперед, вылавливая семечко и отправляя куда подальше, — И вы тоже не спускайтесь! Так, закапываем быстро, пока ещё не налетели.
Мальчики на веселой ноте принялись закапывать ямку уже не лопатами, а синими четырёхпалыми ручками. И делали это настолько быстро, будто затеяли между собой игру «кто быстрее закопает». Тут моя помощь уже не требовалась…
Покончив с «захоронением», мальчишки в один однотонный голос сказали:
— Мам, пойдем на речку?
— Мам, пойдем на речку?
— Хммм. А давайте!
Ребята приглушенно посмеялись и с обеих сторон обвили мою талию, шагая в такт мне по направлению к речке, на которой любили и с отцом порыбачить, и со мной порезвиться.
…
И вот уже в просвете густых зарослей начали проскальзывать солнечные блики от воды ручья. Мальчишки уже намеревались со всех ног умчать туда, но остановили их мои распростертые руки, что не крепко вцепились обоим за шиворот футболок.
— Прежде чем туда пойти, я вас настоятельно прошу: ТОЛЬКО. НЕ. УБЕЙТЕСЬ. — огляделась на обоих, — Ведь, всё, что нас не убивает?.. — фразу закончили сыновья.
— Папе можно ещё как-то преподнести!
— Папе можно ещё как-то преподнести!
— Молодцы. Идите.
Стоило расцепить руки, как детей уже и след простыл. Пока сама я подходила к ручью, уже были слышны и громкие всплески, и заливистый смех детишек. Пока они то и дело, что обрушали друг на друга волны, я присела у бережка, наслаждаясь их играми.
О, Эйва, они уже так выросли. Ещё недавно были такими маленькими, хорошенькими…
А сейчас обоим по 6 лет и почти догнали меня по росту! До сих пор с улыбкой на лице вспоминаю их рождение…
Как сейчас помню, роды дались мне тяжело. Но, так или иначе, всё прошло гладко. Во время процесса Нетейаму, по моим наставлениям, не разрешили присутствовать, хоть он и стремился быть рядом со мной даже в такой тяжелый момент.
И помню момент, когда, уже в полной мере отойдя от наркоза, нам в комнату принесли наших мальчиков… Они были маленькими, подстать росту человеческих детей. Тельца, личики, ручки, ножки — всё было таким крошечным на фоне их большого отца. Хах. Я так смеялась, когда Нетейам попробовал взять их на руки… Вернее,
на ладони. Наши маленькие сыновья совершенно спокойно умещались на всей поверхности его ладоней! Это было так уморительно! Но то, что они были как человеческие дети
только лишь по размеру, не могло не радовать меня. Их двоих я свободно держала на ещё ослабших руках, лежа в кровати после всей процедуры…
Только вот недолго длилась моя радость. Как показали многочисленные анализы О’амэ и Но’эн, их метаболизм был временно ускоренным, поэтому и в росте, и в размере тела они стали значительно набирать. Так что по прошествии месяца они уже были полноценными на’ви даже по размеру. Недолго на руках я их потаскала… Но, зато Нетейам их обоих спокойно носил, в то время как я
хотя бы одного пыталась поднять так, чтобы удерживать ещё и головку.
Вот кормить их первые 4 месяца было трудновато. В буквальном смысле высосали из меня все соки! Грудь болела после них так сильно, что никакие обезболивающие или массаж не помогали. Благо, хоть 4 месяца, а не как у людей до года.
Помню, как они начали сами поддерживать головки, как учились ползать по полу маруи. А когда на ноги встали, так вообще невозможно догнать было! Особенно Но’эн: если его брат даже тогда был несколько спокойным и его можно было где-то да перехватить, то с Но’эн дела обстояли ещё интереснее. Хахаха. Перед глазами просто всплыли образы Нетейама и Но’эн, где первый пытался поймать второго только для того, чтобы уложить спать! Пока отец в тщетных попытках хотел приостановить беготню хотя бы за маленький хвостик, сыночек то и дело заливисто пищал и убегал от папы. Это было что-то с чем-то!
Помню их первые слова. И, на удивление, они были различны. Мы с Нетейамом то и дело, что спорили, кого они назовут первым. Он настаивал на «маме», а я на «папе» (ну, любим же друг друга). И как только мы в унисон почти вскричали обращения друг друга, дети один за другим вторили: О’амэ отличил слово «мама», а Но’эн «папа». Так и вышло, что сыновья обратились к обоим родителям. Ну что же, тоже было неплохо…
И вот сейчас, смотрю на уже выросших мальчишек и умиляюсь.
Да, эти были наши сыновья. Первые в нашей жизни, долгожданные и любимые… И меня даже сейчас поражает их колоссальные друг от друга
внешние отличия, чему я была больше удивлена при первой встрече после родов.
Они были как Нетейам: синяя кожа, характерные темные полосы, четырёхпалые конечности, разрез глаз с эпикантусом (третьим веком), даже по цвету такие же, кошачий носик… Но при всём этом имелись и некоторые «недочеты», причем у каждого. И именно благодаря этим «недочетам» мы, как родители, могли их, близнецов,
отличить.
Во-первых, у обоих на фоне синей кожи были
белые, как у меня, небольшие участки. А именно: у О’амэ верхняя часть спины в районе трапециевидной мышцы, где белый оттенок плавно переходил в синий, и также у Но’эн, но уже на груди, задевая и часть шеи.
Во-вторых, у обоих наших детей были, как выразилась Миссис Салли,
«масштабные изъяны». Но’эн имел характерный для на’ви хвост…
Но отсутствовала тсахейлу. Его затылок был чист, что присуще только людям. В то время как у О’амэ тсахейлу была,
но отсутствовал хвост. Так же, как и у людей, продолжение позвоночника в виде хвоста не наблюдалось.
Мы, конечно, подозревали, что гены человека и на’ви сплошь перемешаются, но ТАКОГО не могли предположить. Даже мысли не было. Но, как-никак, нам это было только на пользу. Я сомневаюсь, что без этих «изъянов» Нетейам вообще смог бы их различить, а так хоть знал кто из них кто. Да и мне приятно, что хоть что-то было в них от меня…
И не могу не согласиться с заявлением мужа, что кто-то из детей будет несколько взбалмошным и шкодливым. Эти качества благополучно взял на себя
Но’эн. Поскольку хвост у на’ви имел дополнительные функции к динамике движений и служил «рычагом» для совершения не хитрых манёвров, соответственно, сыночек был изворотлив и обладал поразительными навыками акробатики! С ума сойти! За счет этой своей особенности и позволял себе шкодить.
А вот его брат был вообще другим по темпераменту. Если Но’эн со спокойной душой можно обозначить «холериком», то О’амэ был скорее «флегматиком».
До того спокойного ребенка я ещё не видела! И именно этим он был схож с отцом. Такой же сдержанный, уравновешенный, не особо вспыльчивый и не столь эмоциональный как брат. Любые наши с Нетейамом наказы он принимал спокойно, никогда не капризничал и не сильно что-то требовал, даже если очень хотелось.
Я, конечно, по опыту знаю, что близнецы не всегда даже по характеру идентичны, но такие колоссальные отличия вижу впервые: чтобы и во внешности, и в темпераменте.
Не мог не радовать меня жгучий интерес мальчишек ко всему, будь-то искусство, наука или военное дело.
Благодаря бабушке и тетям в лице Кири и Тук научились играть на музыкальных инструментах, к примеру, на традиционной синей флейте клана Оматикайя. Но на ней больше зациклен О’амэ, в то время как Но’эн большую страсть питал к гитаре —
людскому инструменту. Ради него Нетейам несколько недель вырезал из дерева классическую гитару, сам её собирал из запчастей, тетиву натягивал на грифель и нижний порожек как струны. Как говорится:
«что ради детей не сделаешь». Вот и стал бренчать сутки напролет. Причем довольно не дурно, видимо, посмотрел пару роликов в модуле.
А вот насчет модуля… Меня поразил интерес О’амэ к науке. Стоит кому-то что-то там сделать или провести исследование, как сынок оказывался тут как тут. Просил иной раз сам поработать с микроскопом, проверить какие-нибудь датчики и сравнить с нормой, неустанно пересматривал видеозаписи с наблюдений, будь-то старые записи покойной Грейс или
мои из прошлой жизни… Он ещё маленький. Не видит разницу между мной нынешней, и мной прошлой… О’амэ только сказал, что у меня записи были хорошие, и что я выглядела так молодо. Мы с Нетейамом до сих пор разговариваем наедине по этому поводу…
Не знали, поведать детям эту пережитую историю или нет. Пока что им ничего не говорили.
Ну, а Но’эн больше интересовало военное дело, насчет которого не раз докапывался до дедушки, бывшего морпеха, и дяди Ло’ака, что был ближе к сему ремеслу, чем старший брат.
А! Кстати насчет них. Остепенились не только мы с Нетейамом. Ло’ак и Цирея тоже обрели счастье друг в друге и имеют при себе двух сыновей с некоторой разницей в возрасте: старший
Рансра, чтобы похож на на’ви Меткайина, и младший
Камун, схожий с на’ви Оматикайя. Причем Рансра был на год младше наших мальчишек, поэтому в какой-то степени были ровесниками. Ровно, как и
Тсен’тей — сын Ао’нунга. Да, да, и он познал радость «отцовства» уже будучи оло’эйктаном Ава’атлу.
И было так радостно на душе, что дети между собой были в хороших отношениях, при этом (как же без этого?) разбитые на два лагеря: О’амэ была больше по душе компания такого же тихони, как он сам, Тсен’тея, а вот Но’эн в большей степени зависал с Рансрой и попутно шкодил уже с ним. Хахаха. В последний раз они Ло’ака своей выходкой до истерики довели.
И насчет Тсен’тея… Меня удивляет, что при всём воспитании своего консервативного папаши, мальчик из клана Меткайина очень увлекался робототехникой и машиностроением. В гости к нам он прибывал не так часто, но с каким интересом, на пару с моим сыном, изучал чертежи машин и даже сам один раз из подручных материалов создал некий конструктор в виде мини версии Силового скафандра. Ну настоящий механик!
В общем, с появлением в нашей жизни детей стало всё как-то иначе.
Краше.
Пока я целиком и полностью была поглощена воспоминаниями, мальчишки разыгрались до такой степени, что накатили волну всплесков на меня. Я вся промокла до нитки. Мальчики в этот момент притихли, ожидая моей реакции. Что, думаете, мама тоже не пальцем деланная? Приподнялась с места и на всех парах умчалась к ним на середину речки, обрызгивая в ответ:
— Ах вы проказники маленькие!
— Ааааа! Бежим! Мама взбушевалась! — крикнул Но’эн прежде, чем его окатило водой.
— Ахахахаха!
— Бессовестные у меня дети! — начала я уже «театрально», — Собственную мать водой окатить! Ну держитесь! — пока мелкие пищали во весь голос, я всё продолжала гнаться за ними, — Да вы хоть знаете, как мы вас с папой ждали вообще? Сколько сил вкладывали! Терпения! А вы так! Вы не представляете, как ваша мама мучилась. — на ходу успела подхватить О’амэ и играючи потаскать по мелкой гальке на дне за подмышки, от чего смех его был только громче, — В ветхих муках вас рожала… А потом… — сына я выпустила и продолжила фразу шепотом, —
Грудь всю обгрызли…
— Что-что? — крикнул издалека О’амэ.
— Ахахаха! — посмеявшись, снова окатила водой, — А ну сюда идите!
— Нет! Ахахахаха!
— Нет! Ахахахаха!
— Попадитесь мне только. Фууух. — от бессилия уперлась руками в колени, пытаясь привести дыхание в норму. Видимо, кислород в баллоне заканчивался. Ребята, заметив мою заминку и тяжелую отдышку, утихомирились и подошли ближе.
— Мам, ты в порядке?
— Ха… Всё в порядке. Ха… Давайте возвращаться домой, а то мама сознание потеряет. Меня кто-то тащить будет? — в ответ получила шутливый моток головой, — Ну вот. Так что берите вещи и пойдем.
Мальчишки послушно проследовали за мной на берег, попутно подбирая оттуда музыкальные инструменты и лопаты.
***
— Ребятааа… Со мной всё нормально. Не надо меня так по бокам обхватывать.
— А вдруг ты упадешь? (О’амэ)
— Мы тебя держим! Не волнуйся. Если что, просто закричим и придет папа! (Но’эн)
— Какие вы предусмотрительные. Ахаха.
Ближе к закату мы вернулись в маруи. При виде нас Нетейама охватил легкий шок.
— Вы чего такие мокрые? Опять к речке ходили?
— Ага! — Но’эн тотчас принялся виснуть на шее отца.
— Переоденься, а то простынешь! — О’амэ театрально кинул в брата запасной комплект одежды.
Пускай это их решение, но мне до сих пор досадно, что они так сильно стеснялись своих белых пятен. Из-за них многие дети в клане Оматикайя подымали их на смех, вследствие чего и возник этот комплекс. Поэтому и ходили в человеческой одежде, от футболок и маек вплоть до шортов. Хорошо, что без обуви ещё. Мы с Нетейамом с грустью переглянулись от воспоминаний их слёз в те моменты. Но, решив не зацикливаться, Нетейам развеял мрачноватую атмосферу в доме одной только фразой:
— Кого в воздухе поднять?
— Меня!
— Меня!
— Хахаха. Ну давайте. — Нетейам чуть склонился, а мальчишки накрепко обхватили его руки в районе бицепса, — Рааз. Дваа. Трии! — и поднял в воздух. Дети, не ощутив пол под ногами, запищали в обычной манере. А когда отец начал кружиться на месте, так вообще залились неудержимым смехом. Это дало мне возможность быстренько сменить одежду на сухую, а мокрую успеть повесить на веревке. Оглянувшись, мальчишки уже стояли на своих двух.
— Пап! Давай ещё разик!
— Пожалуйста!
— Ну хватит вам. Лучше завтра вас на икране покатаю.
— Ураа!
— Ураа!
— Хахаха. Ну ладно вам троим. Давайте уже поужинаем, а то есть охота. Да и вы в обед кроме фруктов у прабабушки Мо’ат ничего больше не ели.
— Ну лааадно.
— Ну лааадно. — покуда они смиренно сели на пол маруи, мы с Нетейамом занялись делом.
— Кстати, как она?
— Да так же. — ответила уже шепотом. Мо’ат действительно в последнее время не здоровится. Оно и понятно, возраст уже не тот. Не представляю, как мы все переживем её кончину…
— Не будем о грустном. — также шепотом ответил Нетейам, ласково улыбнувшись. Но я то вижу, что ему тоже досадно осознавать, что бабушки скоро не станет.
— О чём говорите? — Но’эн невинно похлопал редкими ресницами.
— А подслушивать не хорошо. — препираться с ним начал О’амэ.
— Бе-бе-бе. Больше двух говорят вслух! Так дядя Ло’ак говорит.
— Ты давай поменьше дядю слушай. А то наберешься ещё… — Нетейам несколько упрекнул сына прежде, чем сесть на пол уже с тарелками.
— Но он же прав! — а он всё настаивает…
— Так, всё, вот что мы говорим: "когда я ем, я глух и нем". — я также присела на пол.
— Уммм.
— Ешь давай. Сам ведь кричал весь день, что голодный. (О’амэ)
— А сейчас хочу играть! (Но’эн)
Нетейам и я резко переглянулись друг на друга. И мысль у нас была одна:
«Может, воспитание Но’эн уже в конец доверим О’амэ? А то мы уже не справляемся». В какой-то момент мы залились смехом. Дети то и дело переглядывались на нас, не понимая, что произошло.
— Вы чего?
— Вы чего?
От их однотонного голоса мы зарделись ещё пуще. Теперь я уже обхватывала живот руками, а Нетейам буквально покатился по полу.
— Эээээй! Что случилооось? — Но’эн стал слегка трясти отца за плечи.
— Вы чего вдруг? — О’амэ подсел ко мне ближе.
— Пхахахахахаха! Какие вы у нас замечательные!
— Ахахаха! А то! Ахахахаха! — Нетейам через смех вторил мне, прикрывая руками лицо.
— Да что случилось то?!
— Да что случилось то?!
— Пхахаха!
— Ахахахахахаа!
Всё же дети у нас и вправду замечательные. Пускай такие разнообразные во внешности и индивидуальные в характере, но всё-таки лучшие.
И сидя вот так, в нашем маруи, в кругу собственной семьи, мы в душе не могли нарадоваться данной нам при перерождении возможности.
Жизнь, которую и я, и Нетейам всеми силами добивались, стремились к ней, достойно принесла свои плоды.
Мы есть друг у друга.
Есть дом, в который нам всегда хочется вернуться.
У нас есть двое прекрасных детей, за жизнь которых мы боролись до последнего.
Этой жизни мы добивались в прошлом, так и не сумев реализовать. Но зато добились сейчас, пройдя через огонь и воду, горечь и тоску, радость и счастье.
Нетейам…
Спасибо тебе за всё.
За то, что не побоялся со мной познакомиться.
Первым подал руку.
Взглянул мне в глаза и искренне улыбнулся.
За то, что ради меня переродился вновь.
Вновь искал со мной встречи.
Дал нам кров.
Создал семью.
Подарил таких замечательных детей.
Спасибо просто за то, что сделал мою жизнь лучше, счастливее, красочнее.
Спасибо.
Я так тебя люблю.
