Обращенные: Легенды Эфира

Множество пророчеств, тайных заговоров, словно только на этом держалось всё в этом мире. Различные описание и представления внутреннего демона: где—то Ворон был великим, лечил людей, служивших и чтивших его; в Вавилоне Ворон представлялся божеством, несущим людям предостережения о возможных бедах. Древняя Япония эпохи Хэйан славила Ворона, как известного Оммеджи, впитавшего в себя сотни демонов, увеличивая духовную энергию многократно. Возможно, именно тогда он стал таким же демоном, желающим большего, чем простые буддийские учения. Его сила росла, император, при котором служил Ворон, нанял тысячу и одного самурая, снаряжая их древними реликвиями из своих таинств. Ворон дрался отчаянно, стараясь сдерживать накопленную силу в крепких тисках, Ворон одержал победу, вгрызаясь в глотки напавших. Тогда империя пала лишь на пятьсот лет, словно готовя оружие против демона. Грациозно появившись, демон с поклоном предстал перед Владыкой, получивший свой статус после победы над армией демонов. Ворон, наслаждавшийся мощью, не принял всерьез стоящего перед собой, отсылая того прочь, но яркие вспышки за спиной демона, напрягли. Синее пламя обжигало, острые когти раздирали духовную защиту, а крылья ломались под тяжестью чего—то невидимого для глаза Ворона. Он пал на колени, склоняя голову. Льющаяся сила собиралась в черные сгустки, сверкая в синем свете. Тогда, демон, стоящий над Вороном, снял с себя маску, открывая лицо демону. — Как ты посмела, женщина? Где ты взяла такую силу? — Я – ваше отражение, Ворон. Созданные из одной плоти, нас разделили, дабы столкнуть в момент пика наших сил. Я – ваш ключ, Вы – мои врата. Дополняя друг друга и соединяясь воедино, наша сущность способна починять себе цивилизации, миры. Всё, что только захотим –, станет нашим. Правда, есть одна проблема. Тонкие пальцы пронзили мужскую грудь, вынимая бешено бьющееся сердце. Ворон не дернулся, завороженно смотря на женщину перед собой. — Меня не прельщает иметь такого союзника подле себя. Отныне всякий раз, когда наши сущности встретятся, я – запру тебя на засов. Не позволю бесчинствовать также, не дам разрушить построенное. Самолично сяду на престол, а ты, как верный поданный, будешь рядом. Смотреть, как я строю новый мир без людской грязи. — Что, посадишь на цепь, женщина? — Возможно, — открыв широкую пасть и съев сердце, женщина облизнула уголки губ, — всё зависит от твоего носителя. Ему решать: будет он править подле меня или сидеть на цепи. **** Ворон тяжело выдохнул, потирая глаза. Бережно убрав очки, мужчина выдохнул, стараясь переварить прочитанное. Казалось, что написанное можно расценивать как безумство, чей—то вымысел, но с каждым словом демон внутри него злился, прорываясь своим Эфиром наружу. Когти царапали обожженное дерево, глаза меняли цвет, а деготь медленно стекал с крыльев, то и дело появляющихся за спиной. — Я убью эту женщину. — Как мы заговорили, — ухмыльнувшись, мужчина поднялся, тяжело уходя в ванную. Отражение в зеркале разделилось поровну, демонстрируя носителю острые клыки, усыпанную перьями левую руку. Всё демоническое нутро прорывалось сквозь ослабевшую печать. — Молчи, щенок. Ты – всего лишь сосуд, созданный для моей мощи. Поверь, повезло, что это женщина так нуждалась в тебе, совершенно не осознавая причины. — Так вы это, брат и сестра? — Большей глупости от тебя, человек, я не ожидал. Всё оказалось куда веселее, чем ты мог себе представить. Задумавшись, Ворон вскрикнул: — Жена? Да не правда. — Вот раскричался костлявый мешок, — демон почесал левую щеку, — как там говорится: я и не знал, что у демонов существуют браки на каком—то высшем уровне. Иначе бы не стремился к такой власти. — Удивил, впервые за всю свою жизнь, проведенную с тобой, смело могу заявить, что понимаю твоего дикого желания пролить кровь этой женщины. — Заткнись и лучше подумай, случайно ли в твои руки попалась эта книга. — Очевидно же, глупый демон. Кто—то хотел, чтобы я прочел это. Возможно, надеются, что ты возьмешь надо мной верх и убьешь её, пока Лика без сил. — Следи за языком, мальчишка. Они яро хотят устранить твою хозяйку, правда не представляю, откуда здесь появилась эта древность. В одной из жизней эта женщина сожгла именно эту часть нашей жизни. Хотя, не все в книге правда. Информация, как ваша политика – лживая, пропитанная гнилью. Ворон притих, рассматривая отражение демона через стекло. Было видно, что даже такое древнее существо недоумевало, пытаясь с холодной головой расценивать ситуацию, нависающую над ними. — Эй, мальчишка. — Ты сегодня до ужаса разговорчивый, что, воспоминания греют душу? — Твое счастье, что без сосуда я – огромная куча Эфира, не способная найти себе пристанище. Иначе первой жертвой стал бы ты, а уж затем эта мерзкая женщина. — Как же мне страшно, о великий и могучий муж той, которая смогла победить его за секунду. — Затки свой рот и слушай внимательно, мальчишка. Ты не должен верить всему, что будешь читать или слышать. Огромное множество пророчеств таят в себе не благосклонность к нынешнему поколению. Женщина, виновная во многих грехах – твоя господа. Благодаря тебе, мальчишка, эта мерзавка может вырваться из сосуда и тогда мир обречен. Но, знай: истина еще долго будет скрываться от мира, попутно вбирая в себя желчь обеих сторон правления. — Прекрасно, не слишком ли много лжи? Что, может убьем Лику и будем жить дальше? Придется найти компромиссы и сосуществовать в этом мерзком теле, но, что поделать. — Хотелось бы, но не сейчас. Кажется, к тебе гости, мальчишка. Демон исчез, когда во входную дверь громко стукнули. Не дожидаясь ответа, в комнату вошла Анже́лика, с трудом контролирующая свои мысли, чувства и Эфир, колыхающийся позади неё. — Чего тебе, железная женщина? — Пойдем, нас этот вызывает. — Женщина, ты вломилась в мою комнату без приглашения, что—то быстро бормочешь на своем, скорее всего проклиная меня и мою семью до седьмого колена, еще и зовешь куда—то. — Как тебя Лика терпела? Пошли уже, ты младше меня и по новому уставу обязан подчиняться беспрекословно. — Вот как, — выровнявшись, Ворон склонил голову, — как прикажете, Третья. Позволите взять личное оружие из комнаты? — Достал, Ворон. Хватит уже играть в эту комедию и пошли, пока этот Второй не явился по наши души. Покинув комнату Ворона, двое агентов шли вперед, огибая огромное количество Обращенных, прибывших на службу. — Значит, уже познакомилась с этим прекрасным человеком? — О да, он четко дал мне понять, что мои руки развязаны только по отношению к нему, — вздрогнув, Третья обняла себя руками, крепко сжимая рукава формы, — с каждым днем Агентство превращается в какой—то рассадник морально униженных и оскорбленных. Все зеленые, оружие в руках не держали, контроль Эфира ниже нуля и при этом их отправляют на зачистку твоего города. — Зачистка? Для чего? Лика ведь говорила, что все Обращенные того сектора давно прошли регистрацию. — То была наша Лика, а это её старшие братья, уничтожившие всю документацию о регистрации, кроме тех, кто числится сотрудниками Агентства. — То есть, мне еще повезло, — нахмурившись, Ворон прикусил губу, представляя, сколько жертв будет в его небольшом городе, почти полностью заполненному Обращенными. Дверь в кабинет Главы со скрипом открылась, агенты нехотя прошли вовнутрь, садясь на стулья, недалеко стоящие от стола. — Прекрасно, что вы достаточно быстро пришли, несмотря на наши разногласия в последнее время. — Ты полтора месяца держал нас двоих без работы. Сейчас июль, понимаешь? Последнее мое задание было в мае, как и этого Цепного пса. Мы – хорошие агенты и ты не можешь лишать нас работы лишь за то, что мы против такой низкой власти, как ты. — Закончила? – Гарен сидел неподвижно, облокотившись о свой стол. Мужчина изменился за время, проведенное в этом кресле: синяки под глазами, еле живой Эфир, не способный противостоять кому—либо. Можно было просто сжать руку на его шее, но стоящий позади близнец усложнять быструю казнь. — Какая ты разговорчивая, душа моя. — Хватит, говорите зачем вызвали. Оставьте при себе любезности и вернитесь к делу. — Впервые я буду к тебе снисходителен, пёс, — метнув в сторону агентов папку, Гарен с трудом потирал глаза. – Вы обязаны доставить этого Обращенного любыми способами. Узнайте у него информацию в нашей новой камере пыток. — Думаешь, — Третья прикусила язык, ощущая давящий Эфир, где—то за свой спиной, — думаете, он откажется отвечать на вопросы? — Нет, — впервые Ворон не смог скрыть дрожь в голосе. Перелистывая документы в папке, Ворон переводил взгляд на Главу, затем обратно в текст. Прикреплённое фото лишь подтверждало написанное, выбивая из легких воздух. – Что ты хочешь за него? — А вот это мне нравится, брат, дай мне эту птичку, дай. — Молчи, Морой. Доставить в Агентство. Вся информация находится в папке. Анже́лика – за главного. Следи за этим псом, возможно, он попытается освободить старого друга взамен собственной жизни. Ворон с трудом шел, смотря лишь под свои ноги. Рука крепко сжимала рукоять кинжала, спрятанного в ножны. Третья была рядом, перелистывая досье читая каждое слово вслух, вынуждая Ворона прикрывать уши. Ему казалось, что выстроенная жизнь почти рухнула. Нет возможности вернуться назад, отмотав всё, как пленку в старой кассете. Лишь идти вперед, стараясь сохранять ценное, где—то внутри. Вопрос слишком много, ответов просто нет. Даже нету шанса узнать у Лики о том, что ему делать. Никогда Ворон не нуждался в этой сварливой хозяйке так сильно, как сейчас. Хотелось положиться на её плечо, стоять рядом и просто стать маленьким мальчиком, проблемы которого решает взрослый. Но, к сожалению, здесь только он со своим демоном, будто специально молчащим. Дом Сарама виднелся издалека. Обращенный успел привести свой магазин в первозданный вид, каким Ворон его помнил. Простым, без каких—либо изысков кроме оружия, легализованного благодаря Ворону и его связям. Мужчина уверен, что Сарам теперь понял, почему какой—то Обращенный смог запросто получить разрешение на торговлю оружием. Во дворе бегали дети, на крыльце сидела женщина, с улыбкой смотрящая за ними. Анже́лика с трудом сглотнула вязкую слюну, останавливаясь посреди дороги. — Именно поэтому с нами отправили еще и этих? – Шепнув Ворону, Третья кивнула в сторону агентов, находящихся на службе у Гарена много лет. Мужчина кивнул, крепко сжимая руки в кулаки. – Проблема. Агенты приблизились к дому, привлекая внимание и пугая хозяйку дома. Ворон кивнул в знак приветствия, стараясь не смотреть на друга, вышедшего во двор с мечом на перевес. Ворон видел, как сильно удивился Сарам, пряча за спиной детей, тесно вжимающихся в него. Впервые Ворон ненавидел свою работу, вынуждающую действовать грубо. Анже́лика вышла вперед, слегка склоняя голову. — Простите, что потревожили вас, но мы вынуждены просить хозяина этого дома пройти с нами. — Ворон, что происходит? — Извини, друг мой, власть в Агентстве поменялась, и теперь новый Глава желает видеть тебя. Сарам вытянул руку с мечом вперед, отводя правую ногу назад. Его небольшой объем Эфира лишь немного обволакивал тело для защиты, а женщина, крепко сжимающая детей, пятилась назад. Ворон кинул косой взгляд на Анже́лику и, выудив кинжал из ножен, встал спиной к Сараму, направляя черное острие в сторону сопровождающих. — Как это понимать, пёс? – Из—за спины мужчина вытащил сай, крепко перехватывая красную рукоять. – Не думаю, что Главе понравится твоё предательство. — Плевать я хотел на вашего Гарена, пусть эти Обращенные уйдут, и никто не пострадает. — Третья, что, тоже решила встать на сторону этого пса и пойти против нас? — Молчать, — нахмурившись, Третья вскинула голову, тяжело вдыхая витающий Эфир. Её тело покрылось алой оболочкой, появившиеся когти разодрали рукава формы, массивные крылья подняли пыль, закрывая четверых агентов под прочный купол, не позволяющий навредить чему—либо вне его. Ворон лишь ухмыльнулся, удобнее перехватывая кинжал и уклоняясь от появившегося позади себя парня, молчаливо стоящего секунду назад в трёхстах метрах от него. Скрежет металла разнесся по куполу, внутри становилось жарко, тепло раскаляло клинки, рукояти пистолей, но Обращенные, закаленные тысячами боев, не обращали внимания на боли. Запах жженой плоти вызывал рвотные порывы, но они были последними, о чем думалось, когда чужое оружие пролетало рядом, почти задевая плечо. Ворон наклонился телом, позволяя Эфирным крыльям вырваться наружу. Впервые юноши видели, как двое из высокоранговых обретали свои истинные виды, вновь преграждая путь к семье. Руки Анже́лики покрылись острыми шипами, появившиеся лианы вокруг рук впивались в землю, разрастаясь вокруг купола. Юноши вздрогнули, но в тот же миг расслабились, слыша знакомый голос позади них. Новый Второй появился внезапно, разрезая своим оружием покров купола. Тепло, скопившееся внутри, распространилось по всей земле, сбивая с ног семью Сарама, пытающихся скрыться в доме. — Как дела, детишки, — насмешливый голос напряг Ворона с Третьей, заставляя их Эфиры встрепенуться. – Вижу, решили побывать в моих руках добровольно. — Хватит, это уже не смешно, зачем он ему? – Женщина указала на Сарама. – Нет никаких оснований их трогать. — Молчи, женщина, — оказавшись перед Анже́ликой, Морой тяжело пнул её в бок. Отлетев и ударившись о валун, Третья с трудом подняла голову, теряя боевое одеяние. – Не смей пасть свою открывать, когда я говорю, — очередной удар в живот настиг её внезапно. Морой двигался быстро. Преодолевая огромные расстояния за секунду, он яростно наносил удары по открывшемуся телу, оставляя огромные разрезы своих когтей. Женщина сопротивлялась, фокусируя на болевых точках Эфир, но что—то мешало, словно высасывая из неё силу. Алый взгляд менялся. Зелено—коричные глаза с трудом разглядывали палача Агентства, когда очередной взмах был остановлен рукой, полностью покрытой дегтярными перьями. Черный взгляд уцепился за Мороя, веселя и забавляя того. Громкий смех эхом разлетелся по небольшой округе, собираясь полотнищем Эфира над головой палача. Смех прекратился. Лицо Мороя исказилось, не отражая ни одной эмоции. Жажда крови читалась в струящемся Эфире, вынуждая Ворона слегка попятиться. Волна надвигалась, захватывая в свой омут двух Обращенных, словно отправляя их в другую реальность, где существуют лишь двое: Цепной пёс и палач, в чьих руках появился огромный топор. Будучи во власти чужого Эфира, Ворону становилось дурно, хотелось перенять инициативу, пропитать всё собой, но не выходило. Печать пульсациями отдавалась во всём теле, заставляя тату светиться сквозь плотную ткань формы. Дегтярные перья слегка осыпались, крылья с дрожанием дергались, пытаясь поднять хозяина, но силы в них пропадали и теперь вместо огромной мощи в них был лишь страх. Животный. Опоясывающий неживое, вынуждая трепетать перед тем, кто сильнее. Тяжело наступая, Морой надвигался на Ворона, перехватывая двумя руками топор. Окровавленное острие оставляло за собой шлейф, появляющиеся из неоткуда куски мяса извергали зловонный запах, вынуждая прикрывать чуткий нос. Тело Ворона не шевелилось, подчиняясь приговору. Но демон, бьющийся в клетке, взревел, отбирая у носителя контроль над телом. Оскалившись и продемонстрировав свои клыки, демон с трудом призвал собственные крылья, широко распахивая их в пустотном пространстве. С рук лился деготь, кинжал удлинился до пика, появившиеся когти на ногах пронзили обувь, впиваясь в нечто, напоминающее землю, устеленную смесью дегтя, крови и мяса. Встретившись лоб в лоб, Обращенные с отвращением смотрели друг на друга, словно ожидая внутреннего таймера, отсчитывающего до нападения. Мрак накрыл пустоту и лишь две пары глаз светились, отдалившись друг от друга. Эфир образовывался воронками всякий раз, когда двое наносили противнику яростные удары, раздирая плоть, вырывая крики. Демон с трудом сдерживал напор обезумевшего палача, желающего разрезать его напополам. Защитная перьевая оболочка разрушалась, когда топор касался кожи или лишь вскользь пролетал, разрезая собой Эфирный воздух. Палач наступал, ловко кружа массивным оружием над головой. Его отточенные движения, скорость передвижения, всё удивляло демона, не видевшего такого много столетий. Темнота сгущалась, давя, будто сужая пространство, приближая Обращенных для новых яростных атак. Клинок вылетел из рук демона, последний защитный слой испарился, когда острие разрезало грудину вдоль, распрыскивая по лицу палача ало—дегтярную субстанцию. Пустота пропала, являя Обращенных обратно агентам. Ворон лежал неподвижно, истекая кровью, уткнувшись лицом в землю. Морой облизнулся, пальцем стирая кровь с топора. Агенты склонились, ожидая приказы от Второго, пока связанная Анже́лика с ужасом смотрела на пса, понимая, что с этого момента начинается новая эра в Агентстве. — Оружейника привести. Мне плевать, выживет его семейка или нет. Этого, — подойдя и пнув тело Ворона, Морой пожал плечами, — доставить в темницу. Не умрет, но кровью испачкает. Эту мерзавку запереть в комнате пыток и ожидать меня. — Как прикажете, господин Второй. **** Ворон с усилием распахнул глаза, смотря на потрескавшиеся кирпичи. Тихие голоса доносились до его слуха, хотелось есть и пить, но руки не поднимались, а голос звучал тишиной. Дверь его клетки открылась тихо, впуская кого—то и тут же закрываясь. Теплая жидкость коснулась губ, вырывая стон. Впившись в горлышко бурдюка, мужчина жадно пил воду, стараясь не поперхнуться, с наслаждением прикрыв веки. Руки свободно упали на прохладную землю, веревка откинута вбок. Не желая открывать глаз, Ворон вдохнул, с удивлением ощущая знакомый и, даже родной ему эфир. Собрав всю силу и отстранившись от горлышка, Ворон попытался говорить. — Вот уж. — Закройся, просто молчи и даже не смей слова сказать, глупое ты создание, — с осторожностью, гость перевернул Ворона на спину, стараясь оценить его состояние. – Неплохо тебя отделали. — Лик. — Сказала же, закрой свой рот и молчи. Алое зарево вспыхнуло в клетке, тонкие пальцы поглаживали израненные щеки, Лика старалась Эфиром затянуть порезы. Прикосновения обжигали, хотелось дергаться, но не от отвращения. Впервые, Ворону хотелось подчиняться беспрекословно, отдавать тело этой женщине, позволяя околдовывать своим успокаивающим голосом. Двигаясь медленно, Лика старалась вливать свой Эфир в каждый миллиметр раны, превращая ту в новый и новый шрам, украшающий мужчину, как какой—то холст. До них доносились истошные крики, смешанные со смехом и ударами чем—то тяжелым. Лика морщилась, пытаясь не обращать внимания, но звериное нутро изредка брало верх, демонстрируя то хвост за спиной Обращенного, то дергающиеся уши, улавливая каждый вздох, каждый писк вокруг них. — Я убью его собственными руками, — шипя, Лика не заметила, как появившиеся когти впились в только что затянувшийся шрам, вспарывая кожный покров. – Изничтожу всех и каждого. Он мучает её уже неделю. Невыносимо, — отстранившись от Ворона, Лика с трудом боролась с демоном, закрывая уши окровавленными руками. — Лик, — протянув к девушке руку, Ворон задел колено, нащупывая волдыри. — Я в полном порядке, нормально, — продолжая сжимать уши, Лика перевела алый взгляд на Ворона, — думала, что твой пернатый не справится с такими ранами, вот и выбралась. Пришлось разодрать руки, но моя камера рядом с ними и, не могу. Приподнимая руку, Ворон смог дотянуться до окровавленного локтя, привлекая внимание к себе. Сжав его и потянув на себя, Ворон кивнул, с трудом вдыхая спертый воздух, смешанный с легкими луговыми нотами. Лика уткнулась в его плечо лбом, не сдерживаясь и вскрикивая всякий раз, когда голос Третьей отчетливо звучал по всей темнице. Мужчина осторожно поглаживал волосы Лики, стараясь успокоить свою хозяйку, он пытался отговорить себя от того, чтобы не поднять это тело и не отправиться на верную смерть. Никогда он не ощущал такой злобы. Даже Лика, заточившая его, раздражала и выводила из себя куда меньше, чем этот палач, перегибающий в своих методах воспитания. — Как ты, — не в силах закончить фразу, Ворон закашлял, громко вскрикивая от боли в грудине. Отхаркивая кровь, мужчина сплюнул её рядом с собой. — Да что же ты за вредное создание, приказано молчать. Как—как, вот так. Решили не трогать меня, вот и набралась немного сил. Я ненадолго, подлатаю тебя и уйду. Мой ненавистный братец вернется за тобой, чтобы ты закончил начатое. Пожалуйста, хоть раз за все десять лет послушай меня: подчинись. Подыграй им, наступи на своё горло, иначе будут отправлять тебя сюда в таком состоянии постоянно. Даже твой демон не сможет справляться постоянно. Серёж, пожалуйста. Ворон замер, ощущая теплые пальцы на своих губах. — Молчи, я не понимаю, что происходит вокруг и сейчас только ты сможешь узнать хоть что—то. Помоги Анже́лике, Фиби, Шуну. Не дай ребятам пропасть, пока я вынуждена сидеть тут. Просто поверь, что так будет лучше, чем лежать полумертвым здесь, истекая кровью от малейшего движения. Синее пламя вспыхнуло на руках Лики. Взглянув на Ворона и получив удовлетворительный кивок, она закрыла его рот свободной рукой и, уменьшив пламя, прижала с ним руку к мужской грудине. Тяжелый запах жженного, громкий вырывающийся крик, заглушаемый лишь ладонью. Ворон дергался в агонии, понимая, что так нужно, стараясь держать себя под контролем. Приподнимая тело, Ворон упал без сил, ощущая пульсацию в грудине, теплые пальцы и дикое желание изничтожить того, кто рушил его жизнь без всякого сожаления. Ворон очнулся в комнате, подрываясь, но тут же падая обратно в кровати, крепко хватаясь за перебинтованную грудь. Нащупывая ткань, Ворон огляделся, замечая Фиби, полусидящую за столом. Мерно дыша, Часовщик спала, положив голову на руки. Тяжко выдохнув и присев, Ворон старался не шуметь, но Фиби проснулась, исподлобья смотря на мужчину. — Живой. — Есть такое, — утвердительно кивнув, Ворон слушал свой голос, не узнавая его: хриплый, дрожащий. — Напугал, глупый Ворон. — Ты? – Указав на перевязанную грудину, Ворон слегка улыбнулся, — спасибо. — Кто ж еще. Никого не запускали к тебе долгое время, потом пустили каких—то медиков, ты пришел в себя и чуть не убил их. — Поэтому кинули тебя? — Угу, знали, что меня ты признаешь и не тронешь. Вот и пришлось выхаживать твой полутруп долгое время. Ты лучше скажи, сам додумался огнем затянуть рану или помогли? — Не понял. — Ясно, — потянувшись, Часовщик широко зевнула, — кто—то помог тебе, иначе провалялся бы не меньше месяца. Или двух. Много, в общем. — Помню, что слышал крики нашей Третьей, воду и что—то теплое. Сколько прошло? — Неделю в темнице, неделю тут. Везет, что внутри тебя демон. Нет, правда, огромные плюсы иметь такого подручного, способного поддерживать жизненную энергию носителя своей. — Не хочешь там, ну, например узнать, какого черта у меня такие шрамы? Руки бы оторвать тому, кто так зашивал. — Прости, — сев рядом с Вороном, Фиби поникла, крепко сжимая руки в кулаки, — Часовщикам запретили использовать свои способности. Только под контролем Главы или Второго. В нас вживили блокатор. Шун сказал, что блок стоит лишь на эту часть Эфира. — Даже на вас кинули поводок, — почесывая щеку, Ворон зевнул, — работали себе спокойно, жили. Нет, надо же произойти чему—то, что перевернет жизнь с ног на голову. — Кстати, заключенного, которого доставили вместе с вами, — Фиби заметила, как Ворон напрягся, меняясь в лице. — Что с ним? — Вывесили приказ, — Фиби оттягивала, слегка зля мужчину, — Глава приставил к нему агента, который обязан получить из предателя информацию. Ворон, это ты.