Забираясь по колючим веткам

      — Я предлагаю пари!       Выкрик откуда-то из середины столовой заставил обернуться всех — и девушек, и парней, и болтающие компании, и наслаждающихся спокойствием одиночек, и даже проходившего мимо профессора Бэдвульфа с огромной кружкой кофе. Сиа, вскочившая с места и привлекающая к себе как можно больше внимания, буквально пылала азартом — полупрозрачные лямки платья съехали с её плеч, щёки раскраснелись, напомаженные губы вытянулись в хитрую улыбку, а изящные чёрно-чешуйчатые пальцы забарабанили кончиками по столу.       — Мы с Эме поспорили, — она объявляет на всю столовую, полную завтракающими студентами и даже немного преподавателями, потому подняться с места и поддержать её Эме буквально приходится, — что наша главная парочка в результате сегодняшнего свидания официально объявит себя парой.       — В чём я си-и-ильно сомневаюсь.       — Mon chér, я заявляю — сила истинной любви окажется сильнее всех Ваших предрассудков.       Кто-то из девчонок одобрительно вздыхает. Эме почти что разочарованно качает головой.       — Вы предлагали пари, мадемуазель, и я на него почти согласен, — он едва ли не протягивает Сие руку для пожатия, но всё же складывает ладонь в кулак. — На что пари?       Задумчиво покачав головой и облаком коротко стриженых розовых кудрей, Сиа ненадолго уходит в себя, думая, что она может поставить на кон.       — Помнится, мой друг, Вам плохо даётся верховая езда, но прекрасно даётся общение с грифонами с драконами. В моём распоряжении аж целый пегас — кобыла, конечно, но всё-таки волшебная. Быть может, Вам удастся хотя бы её уговорить не выкидывать Вас из седла?       Эме озадаченно кривится и тянется расчесать свежий порез на краю челюсти, за что тут же получает от Сии по руке.       — Боюсь, мадемуазель, таким условием Вы только подстёгиваете меня в моём упрямстве. Конь и в Африке конь, будь он хоть с крыльями, хоть с рогами, хоть без оных и без ног вовсе, — разводит руками, показывая, что на лошадь его не затащишь, даже если постараешься. — А что я получу, если выиграю?       Раскрасневшаяся Сиа лукаво отводит взгляд и улыбается ещё шире, складывая ладони перед грудью.       — Меня. Покорную, послушную и на всё согласную, — проговаривая это, она едва не светится, предвкушая будущую интимную близость. — На целую ночь. В своё полное распоряжение.       Кто-то присвистывает, кто-то трагически вздыхает, а Эме, почуяв подвох, щурится.       — Не слишком ли высокая цена за какое-то жалкое пари, в котором даже не мы сами играем?       Сиа хлопает глазами как будто бы невинно, но смотрит на него цепко и жадно.       — Поверьте, mon ami, — она сексуально понижает голос, — за ночь с французом я готова отдать и большее, чем победу.       Услышав её истинный мотив, Эме прикидывает. Не то чтобы он Сию Кьюпид очень сильно хотел — она, конечно, хороша, но не настолько, чтобы мечтать о ней томными ночами и увиваться за многослойной юбкой. Приз в виде неё самой его не сильно прельщает, а вот поставленная против него попытка оседлать пегаса весьма ощутимо отвращает от проигрыша. Филия не славится буйным характером, она спокойна и послушна, да и крылья Сиа ей наверняка подвяжет, чтобы не унеслась в небо без её разрешения, но уже было сказано — конь есть конь, а с лошадьми отношения у Эме не складывались примерно никогда.       Что касалось Сии… Эта коварная женщина при любом из раскладов оставалась в плюсе. Если выиграет пари — на её счету будет ещё одна пара, любовная энергия которой послужит прекрасной подпиткой её сил, а если выиграет самого Эме — исполнит своё давнее желание, удачный мужчина для которого ей всё никак не подворачивался. Теперь подвернулся, и Сиа вряд ли так просто откажется от своей идеи. Не в этот раз, так в следующий, но она найдёт подход и соблазнит его, в крайнем случае — пустит в ход афродизиаки из своей коллекции. Проще было сдаться ей сразу и провести с ней ночь, полную если не искренней страсти, то хотя бы интереса и любопытства.       Но отдаваться ей, при этом оставшись победителем в пари, было бы, безусловно, приятнее.       Эме протягивает ладонь, Сиа тут же хватается за неё, сверкая глазами, и окидывает взглядом зашептавшуюся столовую в поисках того, кто разрубит их спор.       — Милорды и миледи, кто-нибудь…       Театрально цокнув, из-за столика принцев поднимается Декстер. Наверное, судьба у него такая — быть секундантом в чужих спорах, дуэлях и дебатах, — но он не то чтобы возражает. Больше смеётся над тем, какими, оказывается, необычными бывают способы соблазнения.       — Кому же, как не вам двоим, спорить о любви, — Декстер вздыхает, и ребро его ладони, словно топор, разрубает сложенные руки. Сиа ведёт плечами, лямки платья тут же сползают ещё ниже, и ей приходится их поправить. Эме честно пытается не щериться, походя на зверя, нацеленного на жертву, но попытка проваливается так же, как провалилась бы попытка улизнуть от Сии Кьюпид. — А теперь будьте любезны — шепните мне, на кого хоть поспорили, а то до меня сплетни доходят, как до жирафа.

***

      Томиться в ожидании результата пари на следующий день пришлось аж до самого завтрака, и кто-то бурно обсуждал чужой спор, кто-то причитал о его вульгарности, кто-то молча ждал, а кто-то и вовсе думать забыл о том, что кто-то с кем-то на что-то спорил. Декстер, вместо короны спрятавшись под огромными наушниками, тактично делал вид, что никого из взывающих к нему не слышит, потому что в его обязанности входило лишь засвидетельствовать чью-либо победу, а никак не делиться сочными подробностями. Подробностей, в общем-то, у него не было.       Проторчав две первые пары на практических по зельеварению, Сиа ни с кем толком поделиться не смогла, но констатировать вслух ей и не пришлось — по одному её довольному виду было понятно, чья взяла, и если за влюблённую пару, вокруг которой разгорелся спор, было немного обидно, то вот за Сией шепотки стелились радостные. Входя в столовую, она делает вид, что совершенно ничего не произошло и никогда не происходило, но Брайер видным жестом подзывает её за столик принцесс, за которым как раз остаётся место.       Всем тем, кто за этим столом слышать и знать ничего не хотел, придётся потерпеть или демонстративно уйти. Но все недовольные склоняются к первому.       — Рассказывай, подруга, — Брайер краснеет, но всё равно ехидничает, — как он тебе?       Сиа аккуратными жестами берёт в руки приборы и принимается за свой лёгкий завтрак, нарочно оттягивая время и накаляя обстановку. Брайер буквально съедает её взглядом, считывая всё — и летящую походку, и задорный блеск в глазах, и чуть помятую причёску, и не от помады розово-красные губы. Но на её открытых ключицах и плечах нет ни одного следа страстной любви, и это заставляет встревожиться — вдруг что-то пошло не так или наперекосяк. Но ведь Сиа такая довольная! Или же мужественно храбрится?..       Решая больше не мучать Брайер и всё же прислушавшуюся к ним Эппл, Сиа откладывает вилку и, переставая скрывать улыбку, признаёт:       — Не скажу, что любовник из него был великолепный, но оказался оч-ч-чень старательным, — уголки её губ приподнимаются, а щёки делающей вид, что она тут ни при чём, Эппл наливаются румянцем. — Дамы, вы упускаете ваш шанс.       Заставив Эшлинн поперхнуться, Сиа тактично замолкает и возвращается к еде, намекая, что всё самое сочное расскажет в более приватной обстановке и тем, кому и правда интересно.       Того, как в столовую входит Эме, путаясь в лесном плаще и переругиваясь с Хантером, почти не замечают, но те, кто замечает, шепчутся и того активнее подслушивавших Сию — все следы похоти остались на Эме, украшая его бледную шею пышной росписью за авторством Харикло Аргафоны Купидон. Сама Сиа, глядя ему вслед, не улыбается и не вздыхает — она сыта и большего ей пока что не нужно, хватит чужих шепотков и долгих провожающих взглядов, даже если провожать будут не её.