Её Величество Цербер

      Понедельник. Филиал.       Это был ебаный пиздец. Если бы Элейн спросили, что такое ад, она бы с готовностью указала на бизнес центр «Палладиум», в котором, занимая два этажа, разместился небольшой филиал «BioTech Nova». Тихий ужас — вот то словосочетание, которым можно было описать её внутреннее состояние, когда она приехала на новое место работы.       Она ожидала увидеть мало организованных работников, может парочку самородков, которых только подтолкнуть и они раскроют свой потенциал. Но первое впечатление было таким, словно она попала в колонию для подростков-преступников. Вопрос, кто сюда набирал работников и как они вообще умудрились пройти собеседование, оставался не просто открытым. В голову Торндайк закралась беспокойная мысль, что этот вопрос и всуе то упомянутым буде станет такой же головной болью, как и любые судебные процессы, имеющие обыкновение растягиваться на несколько лет.       Квалификация у работников была ниже среднего. Организация — нулевая. Все дела, проекты, документы — кое как упакованы, перемешаны и находились в трёх разных кладовых. Найти там что-то актуальное — смерти подобно. Прошлый руководитель дочернего отдела рекламы уволился. На этом посту, как позже уже выяснила Торндайк, если задерживались, то не дольше полугода.       Регламент, распределение обязанностей, цели… Всё было в говне. Дисциплина — того хуже. Ну ничего, она сделает из них послушных мальчиков и девочек. Начнём с сокращения штата…       Понедельник. Главное здание.       У Приама не находилось цензурных слов. А те, что находились были либо связкой для четырёх- и пяти- этажного мата, либо вовсе не несли другой смысловой нагрузки, кроме как оскорбление. Что называется, «кот из дома — мыши в пляс». Всё было не так плохо как могло бы быть. Но нервы мотались с удвоенной скоростью. Его не воспринимали всерьёз, некоторые требования исполняли не сразу, а потом. И, как оказалось, с уходом Элейн в другой филиал, вскрылся тот факт, что помимо руководительного процесса над всем отделом, она дополнительно курировала два проекта на двух разных этажах. Зубы скрипели от этой женщины.       Мало того, что свалила, так ещё и оставила за собой не подчищенные хвосты. Придушить мало. Снова «аквариум» давил на плечи. Были единственные позитивные моменты: после себя Торндайк оставила в кабинете порядок. Забрала все личные вещи и оставила небольшую инструкцию-сводку по делам, которые были текущими в данный момент. О чём только думало начальство вырывая руководителя из текущих незаконченных проектов?       Вишенкой на торте стал ехидный визит Вронски в середине дня. Ошивался, спрашивал как работается на новом месте. Мол, хочет присмотреться пусть и к временному, но всё же коллеге. У него что, дел не было?! Более мерзким были какие-то ненавязчивые попытки сократить дистанцию, как будто войти в доверительный круг. Диапазон. Личное пространство, которое Хилтон чтил превыше всего. Ещё и помощь пытался предложить. В какой-то мере Приам теперь понимал, почему Элейн всегда отказывалась от помощи. В любом таком предложении была сокрыта личная выгода. В каждом. Не могло быть исключений, не существовало этой бескорыстной, честной, альтруистичной вещи как помощь от чистого сердца. Не было её и всё тут.       Всё тот же понедельник. Брайан.       Все выходные он убил на поиск необходимой ему информации. Все его усилия в легальном сегменте крушились и осыпались прахом. Идеальная репутация у обоих. Ни к кому не подкопаться. Вронски даже умудрился найти «языка» в отделе Продаж и Продвижения, но ничего сверх того, что Торндайк и Хилтон также безуспешно пытались копать под друг-друга, так и не нашлось. Удивительно было то, что впервые, когда он встретил этих двоих, создавалось ощущение будто они пара. Запретный, сладкий плод любовного рабочего романа, оказался на самом деле не более чем ненавистью друг к другу по словам его «языка». Эти двое удивительно долго собачились и пытались изжить друг-друга с рабочих мест. А в последние недели и вовсе ушли в глухую оборону. Забавно, что после того как он появился.       Всё же этот запах, а точнее, то как он двоился и совершенно не сочетался, не давал ему покоя. Поэтому сегодня он решил прощупать почву с Хилтоном. Тот же в свою очередь вёл себя совершенно закрыто. Дистанцировался, отказывался напрямую от любых его предложений и говорил, что ему мешают работать. Впрочем, работы у отдела действительно было выше крыши. Именно поэтому Вронски так расстарался, чтобы Элейн перевели именно в этот период времени к ещё менее успешному отделу, который вскорости обещали списать под сокращение. Связи помогали. Связи работали. Брайан считал, что там она точно захлебнётся в делах, перегрузится и выгорит. Станет более лёгкой добычей.       Можно сказать, что фигуры на доске расставлены, осталось только ждать. Вероятно ему даже посчастливится выиграть эту партию сразу с двух сторон. Тем не менее, отсутствие терпко-сладкого запаха у Хилтона его напрягло. Этот новый, более яркий. Смелый, мужской, морозно-кедровый сбивал с толку. Будто он оказался посреди зимы в голой тундре после забористого алкогольного коктейля. В очередной раз тревожная мысль не давала ему покоя и теперь он решил, что всё же придётся воспользоваться парой старых связей.       Вторник. Филиал.       У Элейн волосы дыбом стояли. Волна увольнений во второй день после одного дня наблюдений — и возле небольшой каморки-кабинета, которую она не удосужилась ещё расчистить, разрослась, загудела, заволновалась толпа уволенных. Шум стоял как на базаре, даром что офис. Рявкнув на всех, что вызовет охрану, потребовала заходить по одному. Сработало не сразу. Охрану пришлось вызвать. Нестройная очередь, где каждый пинался, шикал, порыкивал и ворчал напоминала очередь в ЖКХ. Угрожала затянуться на весь день, но и она недаром занимала пост руководителя в течение четырёх лет. Пять лет работы, год на повышение и сейчас она собиралась показать, что этот перевод если и был фатальной ошибкой, то только для этого отдела. Элейн выдавит всю гниль, прижжёт рубцы и даст новой здоровой коже дышать, избавившись от гнойников.       «Гнойники» были разные. От гневливых, нерасторопных и попросту безалаберных до слезливых, понурых и слабовольных. Каждый пытался по своему уцепиться за эту работу, с которой их уволили «вот так просто», «ни за что» и прочие, прочие отговорки. Попытки разжалобить, запугать, втереться в доверие, польстить, навешать лапшу на уши и весь тот шелудивый арсенал уволенного работника. «У вас был шанс показать себя, вы его просрали» — холодно и совершенно бесчувственно думалось Торндайк. Зато рационально, эффективно. Вычистить штат, поднять на ноги способных, организовать деятельность и разгрести завалы. Задача на месяц. Она сделает за две недели.       Вторник. Главное здание       Без Вронски дышалось свободнее. Без Элейн дышалось нервознее. Будучи обычным подопечным объём твоей работы не столь ошеломителен. Приам считал, что легко справится с задачей руководителя. Ему казалось, что его навыков достаточно. Поэтому никогда толком и не самосовершенствовался. Разве что в стычках с «Цербером» их отдела. Тогда и только тогда он мог не спать сутками, чтобы проштудировать весь материал. Утереть нос этой суке. Стать выше, показать себя лучше.       В их «затишье» он и вовсе растерял весь рабочий запал. Не хотелось делать ничего сверх, не хотелось делать даже норму. Хотя минимум он всё-таки кое-как да ворочил. Сейчас — другие стандарты, другие приоритеты, другая ответственность. Не было страха перед их «бывшей» начальницей. Был груз ответственности свалившийся за один день. Нужно было сбегать на сорок-девятый, толкнуть группу исследования рынка. Нужно было пнуть всех в офисе, чтобы обрабатывали информацию, создавали макеты. Весь день бегаешь как угорелый. Тут провести встречу, здесь собеседование. Кто-то просится в отпуск в разгар предновогодней рекламной кампании. Там заболели. Составить еженедельный отчёт, сверить ведомости, проверить выполненную работу, направить правки, пнуть отдел разработок, чтобы предоставили уже детальную информацию по новому продукту.       Дела, дела, дела. Он захлёбывался в них, тонул, а ведь был всего второй день с момента его назначения. До Нового Года был целый ноябрь и декабрь, но с ужасом взглянув на дату календаря, отметил, что скоро начнётся Ноябрь. А это значит, что рекламную кампанию нужно сдавать уже через две недели. Пиздец. Ебливый, пиздоебический… И ещё с десяток таких же слов. Аж самому сплюнуть захотелось, пусть он и не произносил ничего вслух.       Среда, четверг? Четверг или среда?       Пятница. Вечер.       Торндайк была без сил. Довольна, но без сил. Справилась с волной увольнений, справилась со стонами, нытьём и угрозами со стороны других работников. Сделала несколько выговоров на официальном уровне за опоздания. Связалась с советом директоров, сдала отчёт. Ещё несколько выговоров за неправильно составленные ведомости. Навалила всем задач на следующую неделю и поставила жесткие сроки. Назначила ответственных, которых будет дрючить, что дай бог. Господи, когда же выходные?       Элейн не помнила когда так упахивалась в последний раз. В начале работы? Когда приходилось совмещать последний курс учёбы, проходить повышение квалификации, переживать самые что ни на есть болезненные течки из-за новых, более эффективных блокираторов. Пахать, пахать, пахать. Не работать, нет. Вкалывать. Но результаты… Да, результаты всегда стоят пролитого пота и крови. Из головы выветрились все заботы. Она погрузилась в свою рутину настолько, что эмоции и силы покидали её со стремительностью горного ручья. Физических сил оставалось только сидеть и перебирать очередную стопку бумаг.       В её видении было справедливым не только гонять подчинённых, но и брать часть их работы на себя. Многие скажут — приведёт к выгоранию. Но ей и без того нечем было заняться дома. Книги? Музыка? Видеоигры? Макраме? Смешно до сипоты. Сил после работы оставалось ровно на то, чтобы бухнуться в постель не раздеваясь и пролежать так пару часов. Ах, как же сейчас хотелось бы уткнуться в мягкую постель, сгрести простынь в руках… И в тоже время, сейчас она не могла заставить себя туда вернуться. С того самого момента, как…       Девушка задержала дыхание. Подавила рвущийся всхлип и тихо, медленно выдохнула. Время было уже как час не рабочее. Все обалдуи вымелись из офиса практически моментально. Тошно смотреть, как они волком пялились на минутные стрелки настенных часов, которые она разместила на видном месте в первую очередь, чтобы фиксировать опоздания. Настенные часы в каком-то плане ей были ближе по духу чем те, что в телефоне. В целом телефон на работе вредная вещь.       «Может хоть в мессенджере добавишь?» — слова, произнесённые им, заиграли в голове его ненавистным голосом. Так давно, так легко и без задней мысли. Она знала нужный контакт. У неё даже было нужное приложение. Не раз и не два она задумчиво смотрела в пустую переписку, не решаясь: написать или не написать? Нет. Она не имела на это никакого права после того, как призналась ему. Призналась в своей слабости, жадности, эгоистичности. Призналась в страхе, который не готова перебороть настолько, что ранила до глубины души и себя и его.       Стук в дверь оборвал мысленный поток. Элейн практически подскочила с места, оправляя одежду, приводя выражение лица в порядок. Сердце рвалось из груди бешеным зверем. Почему-то она сейчас ждала именно его. Её Приама.       Всё та же пятница. Вечер.       Господи, блять, как всё заебало. Заебало в концы. Ему казалось, что бездушный подход Элейн на работе был всегда чересчур. Теперь ему казалось, что она даже по божески с ними обходилась. Но ему удалось. К своей гордости и радости ему удалось вернуть рабочий темп. Под конец недели он даже испытывал эмоциональный прилив, что справляется.

«Так-то! Достоин! Это моё место и я всегда это знал. Я справлюсь. Я покажу ей на что способен».

      Отчего-то желание утереть нос их «Церберу» никуда не пропало, даже после того, как он взошёл на её пост. Окружил кабинет своими вещами, выгнал остатки её запаха, руководил её бывшими людьми, которые теперь стали его людьми. Преданность, правда, не была тем, чем могли бы бахвалиться они оба, но ведь они слушались его, верно?       Непонятно зачем захотелось проверить телефон. Почему-то, что-то сверлило в груди, требовало чего-то. Чего? Что он там хотел увидеть? Очередную рекламную рассылку акций ресторанов? Новенькие объявления о скидках доставки? Нет, не этого. Но что-то хотелось. Хилтон поймал себя на том, что уже минуту стоял пялившись в телефон и тупо обновляя мессенджер. Нет, так не пойдёт.       Рабочий день закончен, совещание прошло успешно и даже Вронски не испортил его настроение очередными домогательствами. В течении недели этот чёрт приходил, предлагал помощь. Приам уже весь язык смозолил отказываясь. Интересно, она тоже получала столько запросов о помощи в первую неделю работы? Как она справлялась? Приам вновь оборвал себя на полумысли, даже не полуслове. Опять эта Торндайк заполонила мысли. Списав всё на подступающий гон и влияние метки, мотнул головой и продолжил идти к лифтам. Оттуда на подземную парковку, к родному Opel Insignia.       Неспешно вставит ключ зажигания, заведёт старушку и под тихий шелест шин выедет в ночной город, освещенный огнями. Он очнулся только тогда, когда стоял на повороте в сторону бизнес-центра «Палладиум», куда направили Элейн. Не узнал бы даже где она сейчас работает, если бы не собрание, когда Вронски вскользь упомянул тот отдел. В салоне заиграла Danse macabre, Op. 40, R. 171, будто подзуживая. Подгоняя. Может зря он тогда ушёл? Пошёл на её поводу, не попытался бороться, принял столь несвойственную ему позицию жертвы? Может стоит попытаться ещё раз…

***

      Сердце дрогнуло и замерло. В дверях стоял мужской силуэт, тускло освещаемый хреновой офисной лампой. Элейн сделала шаг вперёд, чтобы рассмотреть поближе пришедшего. Сцепила пальцы в замок, подбирая слова. В голове крутилось столько всего. Губы разомкнулись. Она хотела заговорить первой, чтобы на всякий случай пойти в наступление. Отринуть нерешительность и страх. Высказать всё и… — Добрый вечер, мисс Торндайк — мягкий, вежливый голос. Не его голос.       Рот захлопнулся сам собой. Пальцы сцепились чуть сильнее. Жар в груди затух. Даже не тлел, так, недовольно брыкался из-за обстоятельств. Не он. Чего она ожидала? Конечно, это не он… — Доброго вечера мистер Вронски — отвечает ему спокойно, опустив ресницы и поворачиваясь обратно к бумагам на столе. Ожидала кого-то другого? О, к её неудовольствию, это был именно он и никто иной.

«Никто не придёт к тебе, мой дорогой, эталонный инструмент.»

      Пыльный кабинетишко. Каморка. Не чета тому просторному кабинету со стеклянными стенами, открывающими вид на сотни рабочих мест. Не было расставленных в идеальном порядке папок. Только начальные попытки навести порядок, выглядевшие в этом бардаке так отчаянно и глупо. Залёгшие тени под глазами всего за неделю бесконечных переработок. О, он был неприятно удивлён тому, что «Её Величество Цербер» не сломилась в первые же дни. Она не должна была начинать столь ярых реформ. Нет, она должна была послушно сломаться за неделю, чтобы прийти к нему в руки после тяжелой рабочей недели. Ну ничего, милая, всё ещё впереди. — Решил проведать вас, коллега. Предложить небольшой отдых в связи с первыми выходными на вашем новом рабочем месте — Брайан делает несколько шагов вперёд выходя в свет тусклой лампы, под которой зрение портилось только в путь. Единственное окно давно не давало света. — Вы очень заботливы, мистер Вронски. Но новое место требует особого внимания. Как видите, непаханное поле — такой же вежливый, официальный тон в котором трещит на гранях усталость. Всё таки она не железная. Указывает жестом на папки и в нос забивается знакомый резкий хищный запах. Нет, она не сможет долго находиться рядом с этим мужчиной. Как только она могла так обмануться в первые дни их знакомства? Тогда его галантность казалась свежим глотком воздуха, но теперь… Теперь ей было душно рядом с ним. — Прекрасно вас понимаю, мисс Торндайк. И всё же, мне бы искренне не хотелось, чтобы моя коллега перетрудилась в первую же неделю на новом месте. Прошу, небольшая поездка и обещаю, я отстану от вас сразу же. — Прошу прощения, но в связи с чем такая забота? — она повернулась к брюнету, вглядываясь в зелень глаз с подозрительностью и холодом. Такая систематическая настойчивость начинала её настораживать.       Мужчина сделает ещё несколько шагов ближе. Каждый шаг подобен мягкой тигриной поступи. Подбирается ближе. Ещё. Элейн невольно отступает. Внутренности сжимаются от холода и взгляд заостряется. Она смотрит на него сужеными зрачками наполненными уже не вежливостью и спокойствием. Подозрением, опасениями. Ещё не страхом, нет. Ничего, скоро в этих бесконечных льдах заиграет паника. — О, лишь забочусь о своей коллеге. Наверное трудно, будучи омегой, держать такой проблемный отдел? Хотя, у вас достаточно богатый опыт в главном офисе, не правда ли, мисс Торндайк? — небрежно бросает, будто говорит о чём-то повседневном.       Сердце падает вниз со скоростью кометы. Пробивает пол, несётся к ядру земли. Дыхание сбивается и заходится частыми короткими вздохами. Расстояние между ними уже критически минимальное. Мысли мечутся в панике по черепной коробке.

«Откуда? Как? Я ведь приняла все меры предосторожности…»

— Ох, не стоит — он протягивает к ней руку, ласково оглаживая костяшками щеку. Дожал до состояния, чтобы она упиралась поясницей в стол. Впилась пальцами в столешницу. Прекрасный, чудесный вид — Мне стоит похвалить Вас. Так долго скрывать такой факт. Вы великолепно справлялись с этой задачей. Отказ от медосмотров, отсутствие выходных на гон или течку, отсутствие в документах даже намёка на вашу суть. Браво, милая Элейн. Бра-во.       Торндайк дёргает щекой, впечатываясь в стол за ней ещё сильнее. Ещё немного и кажется поясницу раскроит напополам. Ногти невольно скребут по изнанке граней столешницы. Взгляд устремлён прямо, смело. Вронски… Она ослабила защиту, допустила ближе, пригрела змею на груди. Как давно он начал под неё копать? Что ему пришлось задействовать, чтобы добраться до её тайны? Долгие годы она старалась скрыть всё. Даже блокираторы заказывала от разных служб доставки и производителей, смиряясь с последствиями после болезненных инъекций. — Вас нелегко читать, признаюсь. Этот Хилтон неплохо сбил мне ориентир, разгуливая с вашим запахом, но теперь — мужчина опустился ниже, до сих пор удерживая касание костяшек рядом с её скулой. Не коснулся, но втянул носом воздух, хищно улыбаясь. От этой улыбки у Элейн встали дыбом волосы на загривке и холодный пот прошиб спину. — Но теперь я чётко ощущаю твой запах. Твой сладко-терпкий, необычный, травяной запах, милая омега. — Каковы ваши доказательства? — Элейн осклабилась. Смотрит в упор, скрипя зубами и решив держать оборону до самого конца. — Сразу к сути? Мне нравится. Что же, смотрите — вторая рука до этого спрятанная за спиной выудила тоненькую папку. Будто магический трюк на шоу фокусов. Ткнул ей этой самой папкой в грудь несильно. Девушка перехватила её, пробегаясь по листам взглядом и с ужасом понимая, где допустила ошибку. Херова школа. Блять. — Вы читайте, читайте, а я пока продолжу. Мисс Торндайк, у меня к вам деловое предложение…       Смотрит на него загнанным зверем. Пальцы едва заметно трясутся, губы поджаты, во взгляде читается страх. Глубинный, неподдельный, вперемешку с опрометчивым желанием накинуться на него с когтями. Маленькая, глупая, гордая омежка. Улыбка на его лице расползается шире против воли, демонстрируя слегка выдающиеся клыки. — Итак. Вариант первый. Вы становитесь моей — он специально сделал ударение на этом слове — Увольняетесь по собственному желанию, я вас нанимаю в роли секретаря и до конца своей жизни работаете только на меня. Продвигаете, восхваляете, становитесь моей маленькой ручной сучкой.       Он воздел указательный палец, прерывая легко читающийся порыв отказаться. — Прежде чем отказаться, дослушайте. Вариант первый также предполагает, что я не трону Приама Хилтона. Вашего маленького романтичного омегу, который считает вас альфой.       В ледяном взгляде полыхнули искры. Молчит. Как же хотелось сейчас ему этой самой папкой да по голове, а затем затолкнуть в рот, да поглубже. Чтобы задохнулся, ублюдок. Одно, только одно радовало её. Он ещё не знал, что Приам альфа. Ледяные когти сковавшие пульс слегка ослабили хватку.       Брайан дождался реакции, не считая нужным ждать словесного согласия. — Вариант второй. Я присваиваю вашего драгоценного омегу, а вот вас позорно увольняют по статье нарушения закона. Ваша жизнь пойдёт под откос. Ни одна компания не возьмёт такую лживую маленькую омежку. Ни одна, и я об этом позабочусь. Жизнь станет кошмаром наяву, а возможно вас даже постигнет кара в виде ещё парочки нелицеприятных дополнений к вашему делу. К примеру, принуждение работников к половым связям, шантаж на рабочем месте, угроза здоровью подчиненных… У меня богатая фантазия, Элейн. Очень. Так что выбирай мудро.       Ей хотелось рвать и метать. Расцарапать ему рожу. Скомкать эту сраную папку и запихнуть сначала ему в глотку, а затем в анус. Провернуть хорошенько, расцарапывая все внутренности. Окунуть в грязь эту прилизанную причёску. Стереть хищную улыбку. Страх всегда толкал её на «беги», но теперь, зажатая в угол Элейн будто получила второе дыхание. Рот уродливо искривился в ухмылке, когда она дочитала скудные две страницы листов. — Вы смеете полагать, что подделка документов поможет вам сместить меня с поста?       Женщина захлопнула папку и подняла так, чтобы Вронски смотрел на неё. На лице до сих пор играла эта жестокая, мерзкая ухмылка, которую она переняла от Приама в один из их споров. — Очевидно, что данная информация не имеет никакого отношения ко мне. Дата рождения, фамилия и даже дата выпуска не совпадают. Что и говорить о печати. Если мне не изменяет память, данная организация признана экстремистской ещё в прошлом квартале.       Победа. Не зря она провела среди бумаг столько времени. Маленькие несостыковки допущенные только благодаря обстоятельствам её детства. Спасительный круг пришедший из позабытого прошлого. Торндайк кинула папку на стол, небрежно, как мусор. Посмотрела в глаза альфы перед ней победно. Не менее хищно, холодно, с чувством превосходства. Видя, как правильные черты искривляются в гневе. Сердце обливалось патокой удовольствия. Она чувствовала себя живой. — Ничего, милая Элейн. Когда я притащу тебя с меткой на шее, покорно идущую за мной в тряпье, подобострастно подтверждающую каждое моё слово, тебе уже никто не поверит — злобное громкое шипение разозлённого хищника. Перегнула? Блять, нужно бежать.       Первая попытка была пресечена на корню. Удар поддых выбил воздух, заставляя согнуться в три погибели. Второй удар по скуле выбил уже мысли и победоносный настрой. Оставил за собой гулкий звон и рябь перед глазами. Третий разбил губу. С промедлением она осознала, что её душат. Одной рукой, поднимая над землёй как тряпичную куклу. Элейн впилась ногтями в кисть мужчины, пытаясь ослабить хватку. Секунда за секундой и она начала задыхаться, медленно проваливаясь в беспомощное состояние. Асфиксия крыла и без того изнурённое тело. Торндайк попыталась лягнуть мужчину ногой, но вместо этого ощутила, как рука вцепилась в её бедро, рывком отводя, чуть ли не вывихнув сустав. Заторможенное сознание не сразу отобразило горячий шёпот на ухо. — Люблю, когда сопротивляются. Такая смелая, гордая. Считаешь себя сильной, Элейн? Тупость. А тупость я не люблю — животный рык и ощущение горячего дыхания на коже шеи. Доигралась. Конец. Из стиснутой глотки вырывается не то хрип, не то всхлип.       Удар.       Торндайк рухнула на пол и тут же с пола её сгребли чьи-то руки. Знакомый, любимый, родной запах укутал с ног до головы. Осознание кто ей пришёл на помощь достигло не сразу, но пробило. Пробило всё её существо насквозь. До истерики, до слёз, до нервного всхлипа сорвавшегося с алых от собственной крови губ. — Руки убрал, животное — холодный, злой до чёртиков голос казался ей самым лучшим, прекрасным на свете. Элейн позволила слабости накрыть её с головой, прижавшись к мужской груди и пряча лицо.

***

      Приам приехал в «Палладиум» достаточно поздно, сомневаясь, что Элейн ещё оставалась на работе. Заметил странно-знакомую машину на парковке и нервы натянулись чуть туже. Осведомился у охраны, на месте ли Элейн Торндайк из «BioTech Nova». Получил положительный ответ, но кинутая вскользь фраза охранника заставила всё его существо загореться гневом. — Какая популярная женщина. А говорят, стерва…       Хилтон развернулся на пятках, поворачиваясь к охраннику бизнес-центра. — Кто-то ещё спрашивал о ней? — чуть более напряженно, чем хотел, но будь что будет. — Да, какой-то брюнет, прошёл здесь минут пятнадцать назад — охранник ответил с искрой интереса, но всё также наплевательски.       Руки сами собой сжались в кулаки. Вронски. Сучёныш. Какого хера?! Ведь это его звёздный час! Решил увести Элейн воспользовавшись обстоятельствами? Мудак. Мразь. Он блять ему всё выскажет, даже если это будет стоить ему должности. Она его, разве не ясно?       Он даже не стал ждать лифта. Взбежал через десять этажей на одном дыхании. Остановился перед вывеской их компании. Услышал приглушенные голоса в глубине коридоров. Нашёл нужную дверь уже не только по звуку, по запаху. Вонизм, не иначе. Зачем то притормозил перед дверью, вслушался. Достал телефон и начал запись на диктофон, тихонько просунув в щель, чтобы микрофон лучше уловил.       «Прошу прощения, но в связи с чем такая забота?» — её голос. Напряженный, настороженный. Что-то было не так. Следующие слова заставили зубы скрипнуть. Он слушал и слушал, бездействуя, записывая их разговор. Умничка, Элейн, не призналась, не сорвалась, не сдалась. Его Элейн.       Когда девушка нащупала слабость в чужом обвинении, прилив гордости захлестнул сердце и разум. Молодчинка. Справилась. Приам уже хотел зайти забрать её подальше от этого морального урода. Хмыкнуть ему в лицо, показать свою метку — «доказательство» того, что она альфа. Затем подозрительная тишина, злобный шёпот, который, (он даже помолился про себя), как надеялся Хилтон попадёт на диктофон. Телефон был дорогой, но сомнения оставались… Просунул руку чуть дальше, чтобы точно уловить. А затем сердце ухнуло вниз.