В понедельник всё вернулось на круги своя. Непробиваемая холодная маска, командный тон. Работа закипела в отделе с новой силой. Демонстративно игнорируя друг-друга, каждый занялся своими обязанностями. Проект сдвинулся с мёртвой точки.
Октябрь встречал мокрым снегом, частыми запросами на больничный и всё теми же хладнокровными отказами. К работе не допускались только те, у кого температура была выше 38.8 или заболевание было с риском заразить других сотрудников чем-то похуже сезонной простуды. Только одно оставалось неизменным — больше не было глупых споров и перессуд. В отделе Продаж закончились бесконечные бои за территорию, когда на пьедестал главенства с высоко поднятой головой взошла Её Величество Цербер.
Элейн Торндайк занимала руководящую должность на бумаге. По факту, ей приходилось справляться с обязанностями сразу нескольких должностей. Тем не менее, она не требовала прибавки к окладу, довольствуясь той суммой, что была указана в обновленном договоре. С начальством у неё всегда были хорошие взаимоотношения.
Когда до рекламщиков дошли слухи о том, что у коллег из отдела разработок сменился руководитель, его уже представили совету директоров и другим руководителям отделов. Брайан Вронски. Высокий мужчина одетый с иголочки. Изумрудно-зелёные глаза, чёрные волосы, убранные назад с помощью воска. Приятный тембр голоса и вежливое обращение с сотрудниками. Половина компании вне зависимости от пола прониклась к нему с первых дней его работы. Харизматичный и целеустремлённый, как в своё время Торндайк, он быстро наладил процесс работы, составляя теперь вполне весомую конкуренцию непобедимому отделу Продаж и Продвижения.
Хилтон пришёл на работу с заведомо продуманным и сильным опозданием, чтобы вывести Торндайк на эмоции. Атмосфера в офисе моментально привлекла его внимание. Ощущение было такое, что по всему офису проходила одна единая напряженная струна-растяжка, и стоит кому-то кашлянуть, двинуться с места — все погибнут. Неприятное ощущение мороза по коже заставило Приама замедлить ход и уже почти разубедиться в своём намерении выбесить Торндайк именно сегодня. Похоже, Её Величество Цербер была не в духе. Проходя медленно к своему рабочему месту, как сапёр на минном поле, он лишь коротко взглянул в сторону аквариума, чтобы застыть на месте подобно остальным офисным рабочим.
Милая, мягкая улыбка играла на тонких губах, пока девушка что-то горячо обсуждала с вежливо улыбающимся мужчиной за стеклом кабинета. Элейн подсовывала папку за папкой, увлечённо и с огнём в глазах раскрывая и скользя пальцами по строкам. Высокий брюнет с не меньшим увлечением кивал, склонившись над столом в опасной близи к руководительнице отдела. Они говорили негромко, чтобы не мешать рабочим, поэтому предмет их обсуждения был неясен до конца. Мужчина выдал какую-то фразу, из-за которой Элейн застыла, а затем искренне расхохоталась, что это было слышно за толстым стеклом кабинета.
Сказать, что мороз по коже превратился в корочку льда было мало. Повезло, что в руках не было ничего, что можно было бы уронить или швырнуть в это самое стекло, за которым чуть ли не сияло зимнее солнце. В самом, мать его, великолепии. Уголок рта нервно дёрнулся. Приам шумно втянул воздух носом садясь за рабочее место. Элейн Торндайк никогда так не улыбалась на работе. Не шутила. Не смеялась, чтоб её. Её эмоциональный диапазон давно приобщили к строго выверенному алгоритму: собранность — холодность — раздражение. Какие нахуй улыбки и что, чёрт подери, так её позабавило? В груди выскребало и рычало что-то, заставляющее усомниться уже не только в первоначальном плане, но и в том, что метка никак не влияла на него с того злополучного вечера пятницы.
Всё вновь шло по её плану. Вновь именно она привлекала его внимание, а не наоборот. Он ощущал себя брошенным, ненужным, позабытым. Злость и зависть скребла острыми когтями по изнанке груди. Хилтон хотел отвести взгляд.
Хотел, но не
мог. Двое за стеклом выглядели органично. Их общение со стороны казалось плавным, размеренным, взаимно увлечённым. Энтузиазм так и сочился, сука, изо всех щелей. Это была месть? Изощрённая, тонкая. Словно она уловила его настрой ещё тогда, в тот грёбано-охуенный вечер пятницы. Добралась до его собственной души сыграв на струнах кончиками пальцев. Прикрылась собственной слабостью, только чтобы обнажить его защиту. И теперь, зная как и куда бить, приводит план мести в действие.
В кулаке жалобно заскрипел и треснул карандаш. Сосед Хилтона, невзрачный мистер Вотерграунд, задумчиво бросил взгляд на мужчину и шепотом передал, что разговор двух руководителей отделов длился более получаса. Он также поделился опасениями, что данные переговоры наверняка обернутся для обоих отделов тонной новой работы. И прочее, прочее, прочее… Приам не слушал его. Взгляд прикован к странной паре за стеклом. Торндайк встала, чтобы протянуть для рукопожатия ладонь, а Вронски галантно склонился, трепетно беря бледную кисть в свою руку. Выказывая намерение поцеловать тыльную сторону ладони, подставил большой палец и лишь слегка коснулся его губами.
Всё. Конечная.
Чеканящие гулкие шаги. Встрепенувшиеся офисные работники. Удивлённые взгляды в спину. Перешёптывания, перетянутое внимание. Офис замер перед взрывом той самой растяжки, которая ощущалась ещё в самом начале.
Хлопает дверь и непривычно ледяной, твёрдый тон нарушает тёплую атмосферу внутри стеклянных стен.
— Мисс Торндайк, надеюсь, вы не забыли о том, что обещали помочь с отдельным проектом для нашего отдела. Мы говорили о его разработке в последнюю неделю сентября. Пятницу.
Отрывистые фразы с нажимом, пылающий взгляд цвета обожженного дерева. Скрещенные руки на груди и знакомое ощущение, что сейчас её сожгут одним лишь взглядом.
— Мистер Хилтон — вмешивается ещё один мужской голос. Вежливый, мягкий и обволакивающий.
«Какая же гадость» думается Хилтону, нехотя переводя взгляд на Вронски.
— Похоже, это достаточно серьёзный и важный проект, чтобы прерывать разговор двух руководителей отделов.
Мягкая улыбка и спокойный взгляд зеленых глаз, не сулящий не то, чтобы проблему. Скорее изящно намекающий на неуместность поведения. Еще один решил, что выдворить его будет так просто.
— Разумеется — сухо и в очередной раз переводя требовательный взгляд на Элейн.
Выражение лица из легкой растерянности медленно переходит в холодное. Поджимает губы, меж бровей залегает знакомая морщинка. Победа. Ее внимание приковано к нему. Пусть злится. Пусть. Это лучше чем равнодушное игнорирование. Надоело.
— Конечно, я помню об этом проекте, мистер Хилтон. Благодарю за вашу бдительность, но не могли бы вы
покинуть мой кабинет до момента, пока мы не закончим наш разговор с мистером Вронски? — даже использует схожие фразы. Её внимание сейчас как глоток воздуха за долгие недели после молчаливого исхода. Они в действительности решили проигнорировать произошедшее. Она не дала ссылок на свои соц. сети и только рабочий номер телефона, который знал весь офис, был в распоряжении Приама. Это… огорчало. Ощущение, будто ей всё равно, что она оставила свой след на ком-то. Перешагнула и пошла дальше. Несмотря на то, что он в действительности воспользовался ей тогда. Несмотря на то, что всю ночь они провели вместе. В херову обнимку.
— Безусловно, мисс Торндайк. Через пять минут, как и договаривались? Ровно в 14:00 — он блять не даст им ворковать ещё дольше. Он, сука, не даст.
Настолько поглощенный собственными эмоциями, Приам не заметил ни то, как Вронски втянул носом воздух, ни то, как руководитель отдела разработок хмыкнул, практически про себя. Брюнет оглядел всё помещение взглядом, в очередной раз задерживаясь на новых для себя лицах. Непаханое поле, прямо рог изобилия. То, что было так ему необходимо.
Элейн не подала виду.
«Профессионализм, спокойствие, выдержка» стучало новой мантрой в голове, пока она наблюдала за тем, как нахал выходил из кабинета. Вопрос из-за чего так неистово колотится сердце и отчего сжимаются внутренности, словно её застукали при непотребной сцене, остался без ответа.
— Приношу свои искренние извинения, мистер Вронски. Мистер Хилтон крайне амбициозный молодой человек, желающий занять однажды руководящий пост. Не может сидеть без дела — зачем только она его оправдывает? Таким спокойным, отчуждённым тоном, будто бы сейчас Приам не поставил всю репутацию её отдела под угрозу.
— Не стоит извинений, мисс Торндайк. Премного благодарен Вам за продуктивную беседу. Надеюсь, что мы сможем реализовать задуманное — мягкая улыбка как ни в чём ни бывало. Собранный молодой руководитель с великолепными идеями, к тому же так вовлечён в развитие компании. Такой мужчина не мог быть подставной фигурой. Ни в коем случае. Вронски вновь подошёл к ней, учтиво наклонив голову в кивке и предложил выйти из кабинета вместе. Часы показывали ровно три минуты до назначенного Приамом времени. Что только задумал этот верткий… Слов не находилось, как бы ещё его обозвать. Элейн вежливо приняла жест руководителя отдела Разработок и вышла вместе с ним из кабинета.
На выходе из кабинета Вронски в очередной раз склонился к Торндайк. Он смотрел прямо на Приама, который поджидал Элейн на углу. Словно провоцировал. Шепнул ей что-то на ухо и та отрицательно покачала головой, дополняя нечто тем же шёпотом.
Он ему лицо разобьёт. Обязательно.
Тишина в офисе при виде этой сцены говорила сама за себя. Завтра поползут привычные слухи. Конечно, рекламный отдел просто не мог обойтись без этого. Если уж они возьмутся за распространение информации, то обязательно добьются успеха. Её гордость и в то же время злой рок. Впрочем, может им не хватит времени, если только навалить чуть больше работы. Ухо до сих пор горело от шёпота руководителя другого отдела. Вронски позволял себе совершать вещи ровно в рамках приличия, но и без этого она нехотя признавала, что очарована им в какой-то степени. Давно не было в её окружении столь лаконичного, воспитанного и интеллигентного мужчины.
На задворках мыслей, возникло назойливое и неприятное ощущение. Чем отличался в таком случае Хилтон? Она оборвёт эту мысль одним простым словом — тактом. Можно было бы бесконечно дополнять: законопослушностью, вежливостью, мягким подходом. Но ведь люди сами по себе разные. И если Вронски считал, что выходки Хилтона могут повлиять на рабочий процесс… Нет, здесь он ошибался. Несмотря на неприязнь и честную недоброжелательность к этому специалисту, Торндайк по достоинству ценила его преимущества. Интегрировала поданные идеи, включала его в первые строчки имён работавших над проектом, заставляла пахать больше остальных, ведь его потенциал это позволял. По заслугам оценивала старания и в своей манере даже подбадривала. Как и остальных сотрудников, конечно-же.
Фаворитизм рушил коллектив. Сейчас идя на столь неожиданно назначенную встречу «для работы над проектом», она ощущала что нарушает одно из устоявшихся внутренних правил. Но совсем не ощущает чувство вины. Неспешный шаг мистера Вронски после краткого прощания затих в коридорах, ведущих к её офису. А вот макушка назойливого Хилтона как раз таки маячила перед глазами. Вела куда-то вглубь здания и внутреннее ощущение, что они идут в малопользуемую зону отдыха подтверждалось внутренним чувством навигации по зданию. Поворот, небольшое помещение, подсобка. Приглашает внутрь жестом и она, как жертва на убой, заходит внутрь с тяжелым выдохом. Снова херов щелчок закрываемой двери. Как часто она его слышит рядом с ним?
Движение сбивающее дыхание, с тем как её вжали в поверхность пыльной стены, накрывая жадным, требующим поцелуем. Контраст между холодом и жаром. Как мужские руки скользят по бёдрам выше в тягучем, знакомом и нетерпеливом движении. Элейн почти ощущает, как каблуки туфель отрываются от пола, медленно задирается одежда, с тем как её приподнимают ещё чуть выше. Не может вдохнуть, потому что застав её врасплох, Хилтон не даёт и малейшей возможности отказаться от поцелуя. Сминает губы требовательно. Горячее дыхание обжигает, сухие губы не терпящие возражений гуляют по её собственным. Кончик языка проходится по нижней губе и голову ведёт от ощущений.
«Что на него нашло?» мелькает мысль перед тем как её принуждают открыть рот, впустить внутрь горячий язык и дыхание. Ощутить как пальцы сжимаются на бёдрах под ягодицами сквозь тонкую ткань капроновых колгот, нещадно задирая чёрную юбку-карандаш.
Едва приметный, чужой запах успел осесть на её коже. Раздражало. Выводило из себя. Заставляло выйти уже не просто за рамки приличий и закона, но за рамки собственного рассудка. Кусает мягкие губы почти с остервенением, как голодный зверь. И те послушно припухают, заставляя жаждать куда большего. Под руками до боли знакомая мягкая плоть. Пальцы впиваются глубже, в попытке окружить себя этим ощущением тёплой родной кожи. Ещё немного и тонкая ткань пойдёт стрелками. Голос Элейн доносится приглушенно, будто из-за глухой стены.
— М-р Хил… Хил… Приам! — его останавливает почти возглас и тёплые руки на его щеках. Растрёпанные волосы, горящие щеки и тёмно-карие глаза смотрящие на неё с бешеной смесью эмоций. Потемневшие от желания с её отражением в них.
В отражении — с припухшими губами, растрепавшимся высоким хвостом и такими же горящими щеками девушка, смотрящая с немым беспокойством.
Беспокойством. Откуда это чувство, почему оно там вместо холодного гнева? Вместо праведной ярости или страха.
— Не хочу ничего слышать — мужчина жестоко разрывает зрительный контакт. Отвечает хрипло, склоняясь к тонкой шее. Проводит языком по бледной коже и прикусывая ту едва-едва, чтобы не оставить явных следов. Но ведь так хотелось! Лишь один укус и больше никто к ней не подойдёт. Эта бестия, эта женщина, будет
его и только
его. В гортани застрял тихий рык.
— Не на работе! Совсем совесть потерял, Приам — последнее теряется в своеобразном мычании выражающем протест и удовольствие. Слишком хорошо запомнился тот вечер, когда наполненность именно им была такой правильной. Собственные руки против воли скользят на плечи. Под пальцами ощущается напряжение, сродни перевитым стальным канатам. В груди гулко бьёт сердце. Настойчиво, как стук колёс поезда, разгоняясь и не видя ни единого препятствия. Набирает скорость, заставляет устраивать гонку с разумом, а дыхание, и без того сбитое к чертям, то и дело играет злую шутку. Шумный выдох после очередного поцелуя, как сломленный флагшток на поле битвы. Ещё немного и Элейн совсем потеряет контроль.
***
Зоны отдыха внутри «BioTech Nova» располагались на каждом третьем этаже из шестидесяти представленных. У основных отделов, конечно же, подобные зоны находились практически в прямом пользовании. Отделы поменьше, подразделения, зачастую находились между смежных. Лаборатории занимавшие добрую часть офисного здания, как и самые высокие, где расположился совет директоров обладали наибольшим количеством доступа к подобным зонам отдыха. Каждая — почти уникальна. Постарались архитекторы и дизайнеры, что не могло не радовать взгляд. Некоторые сотрудники даже выбирали излюбленные и подходящие им по интерьеру места. В компании не было запрещено выбирать, в каком месте ты проведёшь свой обеденный перерыв. Главное, не опоздать на рабочее место.
Впрочем, в некоторых подразделениях даже не отчитывали за подобное. Брайан Вронски считал это неприятным упущением. Для повышения эффективности работоспособности служащих, стоило ввести определенную систему правил, запрещающую спускаться или подниматься более чем на две зоны отдыха от твоего отдела. Впрочем, сам он сейчас как раз таки пренебрегал этим правилом, сделав круг и решив обследовать зону отдыха принадлежавшую отделу Продаж и Продвижения.
«Всё же занятная у них руководительница. Встретила с таким холодом и безразличием, но стоило поинтересоваться новыми проектами и предложить вполне очевидную идею, напрашивающуюся после тщательного исследования рабочей среды компании, сразу загорелась. Забавная.»
Улыбка растягивается на лице против воли. Сколько же пользы можно выжать из доверчивости и отзывчивости других людей. А говорили «Её Величество Цербер». Ведь даже у неё есть слабые стороны. Как же звали того сотрудника?..
От попытки вспомнить имя сотрудника-выскочки, пренебрегающего рабочим этикетом, Брайана отвлёк глухой звук из-за закрытой двери подсобки. Обычно в это время согласно расписанию там никого не должно находиться. Двери, зачастую, не закрывают т.к. мало ли потребуется картридж или стопка чистой бумаги для офисных работников. Простое ли человеческое любопытство или попросту желание держать в ежовых рукавицах всех сотрудников завело его к этой самой ситуации.
За дверью были слышны недвусмысленные рваные выдохи, пусть и приглушенные из-за стен и того, как внутри определенно старались их сдержать. Сознание Элейн постепенно плыло от столь внезапных и в то же время, (хоть и самой признаться в том было сложно), умелых, а от того желанных ласк. Тело реагировало на знакомые руки с отдачей и готовностью, будто в этом заключался весь её смысл жизни. Прямо здесь и сейчас ощущать, как пальцы требовательно тянут на себя, приподнимают над землёй. Даруют невесомое ощущение освобождения от гнёта собственных эмоций. «Просто забудься. Забудь об окружении, фокусируйся на мне. Отдайся мне. Стань моей» — каждое прикосновение губ и пальцев кричало об этом. Шептало на ухо, пока Хилтон не проронил и слова с последней фразы. Пока губы покрывали невесомой влагой кожу, вызывая непритворный жар внизу живота. Когда его стояк ощущался так явственно на границе ткани и бёдер. Мгновение и её окончательно отрывают от земли, чтобы несколько грубо усадить на стол и требовательно отвести левую ногу.
— Что ты?.. — хрипло, тихо, боясь что их мог обнаружить. Мужчина перед ней не слушает. Опускается на колени и прикладывается губами к внутренней стороне бедра. Прикусывает, мягко вбирая кожу и ткань меж зубами. Смотрит прямо в глаза и в них не читается и капли сознания. Только тёмное, всепоглощающее желание взять её здесь и сейчас. Ведёт кончиком носа меж ног, вырывая шумный выдох в очередной раз.
Лаконичный стук в дверь заставляет сердце рухнуть камнем вниз. Холоду растечься по венам, срывая остатки живительного тепла с разгоряченной кожи. По настоящему испуганный взгляд в сторону двери. Медленно поднимающаяся мужская спина и мимолётное выражение лица: чистый гнев, что их прервали. А она и не знает как реагировать. Замерла испуганным зверьком в постыдной позе. Грудь до сих пор тяжело вздымается, а нутро пронизывает постыдное желание проигнорировать стук и продолжить. Ощутить его язык внизу, ласкающий её, проникающий внутрь… Блять, она точно сошла с ума.
Сползает неловко поправляя одежду, пытаясь привести хвост в какой-никакой порядок. Из-за двери разносится знакомый голос и его звучание побуждает очередную волну страха прокатиться по спине, оставляя за собой едва заметную дрожь.
— Прошу прощения, не могли бы вы открыть?
Приам знал, что не может повернуться иначе. Снова этот Вронски выщелкивал его терпение в одно мгновение. Кто же кроме него? Только этот хмырь мог испоганить этот момент. В голове мелькнула мысль послать его нахуй. С трудом задавив этот порыв, вернул голос в норму, говоря чисто и спокойно:
— Пару минут — объяснять и отчитываться перед руководителем другого отдела не входило в его планы. Лёгкое, неловкое и запуганное касание тонких пальцев к его спине парализовало. Сердце пустилось в пляс, дыхание предательски замерло, а сам расправил плечи, будто стараясь спрятать за собой Цербера за ним. Только он мог быть свидетелем её слабости.
