«Вот и дар с небес. Компромат. Не ровен час уволят и на её место потребуется новый работник».
Злорадствующие искры внутри груди вспыхнули снопом и также быстро угасли. Даже если эту стерву и уволят, то она ещё успеет оторваться на своих работниках. От этой мысли Приам невольно поёжился. Сходить проведать? Нагрянуть и поглумиться. Заставить эту маску спокойствия, уверенности и холода сломаться окончательно. Может даже утешить? Привести свой давний план в действие. Не слишком ли рискованно? Где же младший Дэвидсон? Он выждал пять, десять, пятнадцать минут. Никого. На самом деле оглушающая тишина наступила сразу после негромкого щелчка закрываемой двери в конце коридора. Стойкий запах младшего Дэвидсона: табачный, терпкий и тяжелый не желал растворяться так просто. С другого конца коридора тоже тишина. Не битой посуды, ни глухих всхлипов. Гробовая тишина. Ему всегда казалось, что эта женщина в приступе гнева готова обрушить если не горы, то разбить пару тарелок уж точно. Зачем-то оправил одежду, застегнул и скатал рукава обратно. Почему-то выбрался наружу. Конечно, только убедиться, что ненавистная стерва страдает. Подслушает её глухой плач в подушку и на душе полегчает. Полегчает же? Притоптанный длинный ковёр. Её номер — стотринадцатый. Ему никогда не везло с числом тринадцать. Проклятое число. За дверью тишина. Стойкая, холодная, пустая. Недружелюбная и неприветливая. Зачем он вышел? Какой там был план? Втереться в доверие, поглумиться, опустить. Нет, не то. Рука уже занесена, чтобы постучать. Единичный стук в дверь и та за каким-то хером открывается во внутрь. Неужели эта альфа настолько уверена в себе, что даже не закрывает за собой? Нет, должно быть не проверила до конца. Был же щелчок. Чувствуя себя последней мразью, лазутчиком, заходит внутрь. Пусто. Свет выключен. Вышла? Вещи скинуты в углу, будто на вынос. От них разит младшим Дэвидсоном. Именно разит, словно всю излапал. В груди разрастается странное чувство омерзения. Да, он хотел, чтобы Элейн Торндайк исчезла с его радаров. Потеряла пост. Позорно, громко и публично. С выговором без права на реабилитацию. Но так… По крысиному, за то, что не дала избалованному мальчишке. Шаг внутрь, а обонянию мешает запах Дэвидсона. В голову закрадывается мысль, существует ли эта женщина вообще? Кроме скинутых вещей номер девственно пуст. Застелена кровать, нет ни единой её вещи. Только сейчас стал слышен мерный шум воды из душевой. Хреново любопытство ведёт дальше.***
Она чувствовала себя опустошённой. Брошенной, использованной, грязной. Горячая вода не помогала. Омерзительный тяжёлый запах словно въелся в кожу и волосы, в попытке приватизировать. Забрать последние крохи собственного я. Каким-то хером этот мудак знал. Знал, или догадался, почему она не даёт касаться шеи. Почему осудительно смотрит на попытки прикоснуться больше, чем к закованным в перчатки рукам. Уходит от прямого телесного контакта. Это её промах. Её вина и она поплатилась за свои ошибки. На губах привкус этого ублюдка. Никогда больше она не воспользуется этой стратегией. Какой, к чертям стратегией. Нервный смешок слетает с губ, практически в истерике. Не она им пользовалась. Он ей. Возвращаясь на круги своя, бумеранг кармы догнал её и вломил сторицей по затылку. Стоило ей лишь на секунду ослабить бдительность. Опустить барьеры, защиту, допустить ближе положенного. Элейн Торндайк не была маленькой наивной девочкой. Увы, нет. За ошибки положено платить. Розовые очки оставлены в прошлом вместе с первой влюбленностью разбитой вдребезги. Кремовая кладка кафеля под ногами и перед глазами. Мелкая, пустая, как её погоня за повышением. Ноги подкашиваются от собственного бессилия. Сколько ещё она сможет играть этот спектакль? Придёт ли завтра письмо с печатью? То самое, что она сама то и дело рассылала некоторым своим сотрудникам. Которого боялась до истерики. «Цербер» отдела продаж. Тоже мне, сильная нашлась. Сдерживаемые слёзы терялись в потоке воды. На плечах и подбородке фантомные чужие прикосновения. Холодные, отчуждённые с единственной целью — присвоить. Она была уверена, что вколола убойную дозу спецсредства. Видимо, этого было недостаточно. Тёмная воронка слива воды, как ширящаяся дыра в груди. Хоть что-то же в этой жизни должно её радовать? Работа, к которой она стремилась. Независимость. Финансовая стабильность. Высокое положение, которого она добилась сама. Вгрызлась мёртвой хваткой в возможность. Выбилась, расталкивала локтями прочих, шла по головам. Пустота не давала ответа. Она только поглощала, всасывала в себя эмоции. Тихие, едва слышимые за шумом воды всхлипы. Элейн Торндайк пряталась в своём номере за стенами и шумом воды. Сидела в углу душевой кабинки, привалившись к стене, обнимая колени. Тонкие лодыжки скрещены, волосы змеями облепили бледное тело. Лицо спрятано в острые коленки. Странный порыв подойти и утешить. Обнять и шептать какой-то ласковый вздор. Хилтон и сам, мягко говоря, очумел от подобных фортелей эмоционального фона. Такая хрупкая тонкая фигура. Разительно отличавшаяся от властной, сильной женщины-цербера, которую боялись в офисе все до единого. Боялись и восхищались. Ледяной запах дорогого алкогольного коктейля, морозный запах кедра и тундры. Такой успокаивающий, обволакивающий. Проникающий под кожу ненавязчивым предложением утешения. Растворяющий в себе мерзкий тяжелый табачный запах младшего Дэвидсона. Волшебным образом этот запах преследовал её на протяжении уже семи лет. Появлялся призраком в её жизни. Давал вдохнуть свободной грудью. Интриговал, интересовал. Звал, манил, буквально завладевал её вниманием. Тревожной змеёй шевелилась странная ностальгия о каком-то эпизоде из жизни. Позабытом за ненужностью. Приам бесшумно ругался, не понимая, из-за чего контроль над его собственным запахом утекал сквозь пальцы. Неужели из-за этой… этой… Язык не поворачивался назвать её другими прозвищами. Из-за Торндайк. Будто не видел он женских слёз? Каждый ломается под грузом ответственности. Если подумать, она ведь много на себя берёт. Даже самые сильные альфы нуждаются в поддержке. Омеге или Бете, кому что ближе к сердцу. Просто ком-то. Хилтон не следил за личной жизнью начальницы. Но по обрывочным разговорам, слухам, которые есть в каждой уважающей себя компании, у «Цербера» отдела продаж не было ни одного ухажёра. Она отталкивала от себя каждого, кто пытался пойти на сближение.«Поэтому сегодняшний вечер в компании того ублюдка вызвал такой фуррор».
Девушка зашевелилась. Сука, нужно драпать. Сейчас же. Немедленно. Он бесшумной тенью скользнул прочь из её номера, прикрыв дверь в том же положении, в котором она её оставляла. Сердце колотилось о клеть груди с бешеной силой. Заметила? Поняла? Учуяла? Блять. Нужно было быть осторожнее. Приам прислонился к стенке собственного номера. Дыхание сбилось, грудь нудела и болела, словно его оторвали от столь желанного лакомого куска. Откуда только эти мысли, эмоции, чувства. Точно, у него давно не было никого в его постели. Простой недотрах и костлявая стерва станет притягательным зрелищем. Пальцы неровным движением расстегнули ремень, дёрнули и… Ему стало мерзко. Нет. Ему нужно забыть этот образ. Заглушить в алкоголе, сигаретах, податливых омегах. В чём угодно. Только выдернуть из памяти хрупкий образ разбитой девушки на кремовом кафеле.