Даю слово, что не водил никого.

Я буду нежной и верной. Сегодня никаких сборов и прогулок, мелкие под вечной и тёплой опекой Адидаса. У Вахита честно заслуженный выходной за много недель. Просто отдых. Тонкое спокойствие волнами разливается по телу и ничего не предвещает беды. Одиночество окутывает сполна, и даже малая меланхолия так и целует в висок, вместо накрашенных женских губ. Вон, даже помада на подоконнике осталась. Надо отдать. Сегодня вечер наедине с собой, своими мыслями, только без печалей и проблем. Валера знает, что так делать нельзя, но он уже час сидит, смотрит на магнитофон и касету в своей руке. На ней почти выцвевшая обложка девушки в панамке. Валера столько раз держал эту кассету у себя в руках и столько думал о ней, сидя перед магнитофоном, и сейчас ему становится жутковато. Что то сжимается внутри и Турбо встаёт, засовывает эту касету поглубже в куртку, прижимая ближе к груди и закрывает карман. Поднимает в руки магнитофон и ставит его на тумбочку, что бы он не стоял на полу. Натягивает шапку, да ботинки шнурует. С кухни доносятся крики и ор. Отец опять пьет. Да, наверно, он опять напился. Потому что каждую неделю он напивается именно так, хоть и до этого никогда не был таким как сейчас. Может, это потому, что Валера стал не тем, кем хотел он? Смотря в каком возрасте они с мамой начинают это понимать. Но теперь уже все. И Турбо медленно закрыл дверь за собой. Снег скрипит под ногами, но его почти не слышно, в голове крутится одна и та же песня на повторе. Турбо не знал, что делает, для чего и почему, зачем. Но он знал, куда пойдет после содеянного. Остановился напротив пятиэтажного дома. Немного подумал и опустил магнитофон на деревянную, облезлую скамейку. Кассета противно зажурчала внутри магнитофона и на всю улицу раздалось громкое пение девушки. Это песня «Валера - Афродита и Гоша Матарадзе». Из окон повысовывались носы и глаза, смеясь и улыбаясь. Турбо стоял, сжимая кулаки и смотря на одно единственное окно. Тут и он крикнул вместе с песней. ー ВАХИТ! - пару секунд. Он ждёт, пока Зима выглянет,и как только это происходит, начинает танцевать. Ребятня в окнах смеются, взрослые подпевают. Тут все Валерку с Вахитом знают. Не посчитают... Чем то пидорским. Вновь Слышится крик. Других Вахитов в этой многоэтажке не наблюдается. Какой-то гений явно нарушает всё спокойствие, а Зима только хмурится, даже не зная, кто там. Но Догадывается ведь. В окно он выглядывает спустя пару секунд, силуэт знакомый замечает. Тает. Улыбается. Окно открывает, со смехом выкрикивает имя чужое, всё смехом заливается. Приятно до жути. Очень давно Валера был таким. Хотелось выбежать без верхней одежды, босым, к нему лишь бы. Обнять, дурачится, слушать эти серенады и быть таким нелепым, ребёнком просто. Валера улыбается, продолжая танцевать и вдруг кассета вновь журчит, магнитофон ее выплёвывает, и лица в окнах заливаются смехом, не прекращая, пока парень пытается ее вытащить и кричит «Щас-Щас!». Зима не единственный его зритель, но петь Валера был готов только для него. Турбо вытаскивает новую кассету, проверяя надпись на ней и вставляет в магнитофон. Сектор Газа. Лирика. Ты со мною забудь обо всём Эта ночь нам покажется сном Я возьму тебя и прижму Как родную дочь. Hас окутает дым сигарет Ты уйдёшь, как настанет рассвет И следы на постели напомнят Про счастливую ночь ー Выходи, Вахит! - Валера стоит под его окнами, засовывая руки в карманы и лыбится. Дети в окнах смеются, а родители затаскивают их обратно. Все прощаются с Валерой, да говорят привет родителям передать. Одна бабушка кричит ему, что бы шапку надел. Надевает. - Выходи! Сегодня в кино пойдем. ー щас выйду, Валерка - спокойно и уверенно кивнул ему Зима и закрыл деревянное окно с облезлым белым цветом. Переодевание не заняло у него много времени, за окнами все равно раздавался шум кассеты, которая вскоре прекратилась и в дверь к Зиме постучались. Турбо стоит, магнитофон держет и с ноги на ногу переминается, шмыгая носом, замёрз. ー слыш, я у тебя его тут оставлю, ладно? Потом, как нибудь, заберу. Только он ставит магнитофон на тумбочку, он вновь журчит и выдает. Твои бёдра в сиянии луны Так прекрасны и мне так нужны Кровь тяжёлым напором ударит Прямо в сердце мне Валера с Вахитом рассмеялись, хлопая руками по магнитофону и кнопке выключения, что бы он прекратил. ー ну чё, идём? - Валера ему кивает и выходит за порог квартиры, пока Зима снимает ключ с крючка, выключает свет и закрывает дверь. Они идут по пустой тёмной улице, и Валерка курит. Всё вокруг молчит, никто не кукарекает, не шуршит шинами машин, даже сиплые собачьи голоса где-то далеко внизу не подают голоса. Тишина и пустота. И только лёгкое и почти неощутимое вонь бензина и несколько вёрст до Зимы доносит знакомые из детства «перекуры». Они доходят до кинотеатра, время позднее, сейчас один боевик идёт, на который Зима давно сходить хотел, сегодня день последний. Валера перед входом остановился, деньги доставая и пересчитывая, о как, им ещё на сигареты после кино хватит. Мороженое они не едят, пацаны не бабы. Таким не занимаются. Баба, которая в очереди в окошке билет продаёт, говорит, что они хорошо успели, билеты все распроданы. Валера кивает, куртку стягивает, зима шапку оставил на себе, красиво у зеркала сделал, а Турбо поржал. Зал, в котором они сидят, большой. С красными креслами. Сидят на последних рядах, зал большой, но по бокам два столика есть и поменьше, видно почти всё, остальное – сцена, экран, большой экран. Фильм новый совсем, Красная площадь. В основном красивый такой, американщина, только музыка. Музыка ненавязчивая, негромкая, без энтузиазма. Кино начинается. Боевик. Что то про войну. Американцы снимали, да что они знают про войну! Про блокаду! Турбо нахмурился и выпрямился, но выдохнул, понимая, что это просто фильм. Просто сюжет. Знать ничего про такое не надо, просто смотри. Конечно, кто-то в зале уже ржет. Где это видано, чтобы американский фильм был про блокаду Ленинграда к примеру? Знаем мы таких героев, видали. Зима рядом улыбается, видя брови Валеры и отворачивает голову к экрану, сама блокадная тема ему уже порядком осточертела, потому что всю жизнь он ждал именно такого блокбастера, с которым можно было бы стать самым главным в стране по своей киношной тусовке. Пока что он кумир режиссера, сыгравшего капитана в прошлом фильме – он самый крутой на сегодняшний день. Фильм кончается с поцелуем гражданской и военного, о котором весь фильм и говорили. Все с зала выходят, улыбаются, смеются, переговариваются. Валера с Вахитом остаются одни в зале, сидя и смотря на черный экран. ー хороший. - сказал Зима и повернул голову на Турбо. - ты чё? ー нормально. Но наши лучше потому, - Валера встал, начиная спускаться и выходить из зала, попутно говоря. - что наши умеют войну снимать, знают потому, что, воевали сами. Ага! Зима улыбается, тихо идя за ним и наблюдая за Турбо. Они уже на улице, куртки натягивают. Рядом ларёк, небольшой такой, Валера туда заглядывает, мужичок сидит такой, напыщенный, красный. ー отец, сигарет дай, пожалуйста. Обычные, советские - он ему деньги отдал и посмотрел на Зиму, стоящего рядом и разглядывающего машины разные. мужик сигареты Валере отдал и закрыл окошко, закрывался наверное. Шли они недолго, доходя до парка большого, только сейчас тут никого уже нет, слишком темно и холодно. Но ребятня тут часто бегают, играются и смеются, пока на санках друг друга катают. Парк недалеко от школы, где они раньше учились. Сейчас то оба выпустились. Один год решили переждать и потом уже решить, что делать дальше. Садятся на скамейке, где когда то после школы семечки грызли. Валерка сначало снег смахивает с спины скамейки, и только потом садится, облокачиваясь на деревянную поверхность. Спину греет куртка, руки перчатки с отрезанными верхушками для пальцев, бок греет Вахит. Они сидят как два снегиря, прижимаясь и греясь друг о друга. Закуривают тихо и медленно, что то болтая про школу недалеко отсюда. ー оо, а помнишь, помнишь, как ты в столовой на себя весь компот пролил, когда меня испугался первый раз? - Валера говорит и смеётся, смотря на Вахита ー помню.. да, тогда вроде класс третий был. - кивает Вахит, оборачиваясь на это здание выглядывающие среди деревьев. ー да нет, класс четвертый. Ты же тогда ещё учебники чуть не уронил, потому что бежал как ошпаренный. И у тебя там математика была - Кивнул Валера, и Вахит поддакнул. ー да, четвертый. В третьем ты к нам перевелся и был в другом крыле. ー точно! Я помню, когда я тебя видел, а ты меня нет, это было когда ты выступал на школьном концерте и играл волка. - улыбается Валера. ー было-было такое. Когда девчушка красивая отказала танцевать с тобой. Ты тогда первый раз курить попробовал, говорил это твой расслабон! - Вахит засмеялся, оборачивась на Турбо и выдыхая дым в сторону. Валера замолчал, перекидывая ногу на ногу и разглаживая спартивные штаны. Парень прокашлялся, явно напрягаясь и выпрямляясь в спине. ー Представляешь.. в общем. - он повернулся на Зиму, смотря в его светлые глаза и проглатывая ком в горле. Ком несказанных обид недовольства и ненависти, которая разъедала его изнутри напротяжение долгие месяцев, заставляя чувствовать невозможную вину и боль. - мы теперь с девчонкой той, ну с которой я танцевал. Ну с дискача.. встречаемся мы короче. Ты уйдёшь, как настанет рассвет И следы на постели напомнят Про счастливую ночь