☆☆☆
После еды за ними пришел Дерек и сопроводил в отдельный небольшой зал со столом для совещаний, где их уже ждал старейшина — пожилой седеющий мужчина с лицом, изборожденными неглубокими морщинами — в окружении нескольких хранителей. Их остановили у самого входа, попросив сдать всё оружие, и здесь случилась небольшая накладка: ни один из лисов не горел желанием оставаться безоружным; дело застопорилось. — Это всего лишь мера предосторожности, — донесся до них голос старейшины. — Вы же видите правду, так почему не можете поверить в то, что мы пришли без злого умысла? — криво усмехнулся Эндрю, делая шаг в сторону от подошедшего к нему хранителя. — Эндрю, — предупреждающе зашипела Дэн, которая, несмотря на яркое нежелание, уже передала свой меч и бластер хранителю. Хранитель в это время активировал меч, посмотрел на зелёный клинок, кивнул своим мыслям и убрал оружие в большую деревянную коробку. — Вы проверяете мечи? — брови Ната вскинулись, чтобы сойтись над переносицей. — Да, что-то не так? — Нет, — Натаниэль, продолжая хмуриться, сделал шаг по направлению к старейшине, но дорогу ему перекрыл один из хранителей. — Просто тогда всё станет несколько сложнее, — он передал меч этому хранителю и только немного дернулся в сторону, когда желтый клинок резко приблизился к его горлу — меч Веснински был ярко-алым. — Эй-эй-эй! — Стоп, подождите! — Не надо! Взволнованные голоса лисов слились в единый белый шум, когда Натаниэль пытался не увернуться от обжигающего жара меча; он смотрел в, казалось, безучастные глаза старейшины и потому только услышал движение за своей спиной, нежели что-то увидел. Зато синий клинок, который с тихим скрежетом уперся в клинок хранителя он увидел как нельзя более чётко и ясно. — Убери меч, — предупреждающий голос Эндрю прорезал тишину. — Эндрю, хватит, — взмолилась за их спинами Эбби. — Пожалуйста, — на этом слове клинок Миньярда немного дрогнул, но не потерял своей твёрдости, — прекрати. Ты делаешь только хуже. Но Эндрю не убрал меч и не отошёл, наоборот — он удобнее перехватил рукоять в своих ладонях и немного приблизился к Натаниэлю, которому казалось, что теперь он и вовсе был зажат меж двух огней. — Сначала он, — прошипел Миньярд. Старейшина, наблюдающий за этим, встал из кресла и подошел к хранителю, положив руку ему на плечо: — Кай. Опусти меч. — Старейшина. — Пусть мальчик скажет, зачем он пришел, я хочу выслушать его до того, как ты снесёшь ему голову. Хранитель нехотя опустил меч, а после дезактивировал его; Эндрю в ответ только убрал меч в сторону, не став его гасить. — Эндрю, — напомнил Ваймак, но старейшина прервал его кратким взмахом руки. — Не стоит, — он перевёл взгляд на Натаниэля. — Говори. — При мне нет больше оружия кроме Силы, я хочу поговорить наедине, — хранители за спиной старейшины зароптали от такой дерзости. — Остальные не знают о моих причинах, и я бы хотел, чтобы это осталось так же. Старейшина впился в него взглядом неожиданно ясных голубых глаз: — Почти правда. Ты солгал, сказав, что больше никто не знает. Натаниэль нахмурился, про себя кляня эту грёбаную способность видеть ложь, которая у старейшины, судя по всему, была на действительно высоком уровне. — Знают Кевин и Жан, — он указал рукой на своих братьев, заметив, как при его движении дернулись хранители. — Но просьба лично моя. — Верю, — кивнул старейшина, а затем обратился к хранителю, который так и стоял ближе всего к ним. — Идем, Кай. Я поговорю с юношей лично. По лицу хранителя было ясно, что он максимально не согласен со своим главой, но он только кивнул и первым двинулся в сторону проема в дальней стене зала. — Натаниэль, — попытался слабо возразить Ники сзади, но Натаниэль слабо отмахнулся от него. — Всё нормально. Скоро вернусь. «Скоро» Натаниэля длилось почти три четверти часа, и за это время лисы все успели известись, в напряжении ожидая его возвращения; забранное оружие им уже вернули, но никто не стал убирать его далеко — та атмосфера, где оставшиеся в зале Хранители внимательно следили за каждым их движением, угнетала. Зато когда Натаниэль вышел в сопровождении Кая и идущего следом старейшины, вздохи облегчения явственно прозвучали в помещении. — Тебя будет сопровождать Дерек. Я позову за ним, и вы можете отправляться прямо сейчас, — старейшина присел в кресло, тогда как Натаниэль подошёл к лисам, кивком головы показав, что всё в порядке; старейшина обратился к Ваймаку: — Юноша сказал, что вы бы хотели улететь отсюда как можно скорее, поэтому такая спешка. Вы можете пока что обследовать ваш корабль или отдохнуть. Если нужна будет помощь — прошу, обращайтесь к любому хранителю, и он передаст вашу просьбу мне. Ваймак низко поклонился: — Благодарим за оказанную помощь, старейшина. Пока что мы попробуем справиться своими силами, — он разогнулся и внимательно посмотрел на немного бледного Натаниэля: — Будет ли позволено кому-нибудь из моих людей отправиться с Натаниэлем? Кевин или Жан — раз они знают о деле. — Нет. Уговор был только на этого юношу. Да и вы думаете, что он будет неспособен справиться самостоятельно? Ваймак стиснул зубы и промолчал; вместо него заговорил Нат: — Всё в порядке. Мы можем идти. Дэвид кивнул, ещё раз коротко поклонился старейшине и первым повернулся к выходу; Натаниэль последовал за ним, когда его окликнул Мэтт: — Нат, меч. Веснински не обернулся, но все заметили, как он сжал кулаки: — Это тоже одно из условий. Мой меч останется здесь до тех пор, пока мы не соберёмся улетать. Дэн и Мэтт поперхнулись воздухом, Кевин, Жан и Эндрю нахмурились, а Ваймак остановился на месте, кидая поражённый и беспокоящийся взгляд на Натаниэля. Для каждого из лисов оружие было тем, с чем они не расставались даже во время сна; мечи, ножи, бластеры — они были под подушками, лежали рядом, поверх одеяла, и расстаться с ними добровольно, оказавшись после этого в компании незнакомого, возможно враждебно настроенного человека, казалось всем им настоящим кошмаром. — Я в порядке. Ничего страшного не случилось. Идёмте, — Нат обогнул замершего Ваймака и заставил тем самым лисов следовать за собой. — Если бы ты был в порядке, ты не был бы таким бледным, — взволнованно произнёс Ники, и остальные молча с ним согласились. — Всё в порядке, — с нажимом повторил Натаниэль, но затем вздохнул и заставил себя расслабить плечи, не желая срываться на лисов. — Я просто не был готов к ответам на некоторые сложные вопросы, когда передо мной оказался ходячий детектор лжи. Только и всего. Жан и Кевин переглянулись, после чего нагнали Ната, пристроившись по обе руки около него, и завели тихий разговор на французском; звучали какие-то незнакомые лисам имена, слегка искажённые иностранным языком, речь слилась для остальных в единое непонятное полотно. Когда они дошли до многоуровневого зала, бывшие вороны уже закончили разговор, и теперь Жан и Кевин были также бледны, как и Натаниэль. Ваймак, следя за этими переменами, поинтересовался: — Проблемы? — Ничего, кроме раскрытой правды, шеф, — отозвался Натаниэль, хлопая братьев по плечам и подталкивая к Дэвиду. — Давайте, я буду в порядке. Вам ещё корабль чинить. Каждый из лисов, уже видя приближающуюся к ним фигуру Дерека, посчитал своей обязанностью подойти к Натаниэлю и сказать несколько ободряющих слов, а Дэн Нат даже позволил неловко похлопать себя по плечу. Последним подошёл Эндрю, и Кевин с Жаном, не отходящие от Натаниэля ни на минуту, пока с ним разговаривали остальные лисы, сделали шаг вперёд, становясь слегка между ним и Миньярдом. Лисы, наблюдающие за этим действом, переглянулись: всего неделю назад два добродушных ворона общались с Эндрю как ни в чём не бывало, ожидая от него поддержку и защиту, сейчас же всё было по-другому: они собирались ему противостоять. Та проблема, что Натаниэль избегал во многом именно Эндрю, встала перед глазами как нельзя более явственно. Миньярд же только фыркнул и криво улыбнулся, ощущая то напряжение, которое сквозило от двух недружелюбных взглядов: — Успокойтесь. Мне надо с ним поговорить. Жан сложил на груди руки, двинув одной ладонью: — Говори. Эндрю нахмурился, глядя в упёртые глаза Моро, а затем перевёл взгляд на Натаниэля, решив проверить свою догадку: — Немецкий? — вопрос был задан на немецком языке, и Эндрю предполагал, что Натаниэль мог быть знаком с ним, учитывая его любовь к иностранным языкам. — Что ты хотел? — спросил Веснински на том же языке, принимая то, что Миньярд не хотел, чтобы кто-то другой был посвящён в содержание их разговора. Эндрю обернулся, проверяя, что его семья стояла немного в отдалении, и немного понизил голос, чтобы кузен и близнец точно ничего не услышали: — Собираешься пойти неизвестно куда с незнакомцем без оружия? — Таково условие договора, — пожал плечами Натаниэль, но это не убедило Эндрю в чужом спокойствии: он прекрасно видел сквозившее в самой позе напряжение. Эндрю прошипел: — Придурок, — а затем потянулся к левому предплечью, краем глаза замечая, как при этом дёрнулись Кевин и Жан, ещё немного сместившись для того, чтобы закрыть Ната. — Успокойтесь, — приказал им Миньярд, вытянул из-под повязки один из складных ножей и взвесил его в руке; он посмотрел в глаза Натаниэля, а затем перебросил нож ему в руки так, как Натаниэль перебросил ему бутылку с водой в машинном отделе. — Не потеряй — прикончу. Только потому, что Эндрю продолжал смотреть в чужие глаза, которые уже почти полностью приняли оттенок дневного неба на Пальметто, он заметил, как те расширились в удивлении, стоило только Натаниэлю понять, что бросил ему Эндрю. — Я ненавижу ножи, — зачем-то сказал он, но спрятал оружие в карман, оставив руку в нём же; он очерчивал грани складного ножа, проводя пальцами по рукояти, и думал о том, что нож может служить не только для причинения боли, но и для защиты. При нём больше ничего не было, и пускай это было самое ненавидимое им оружие, это было гораздо лучше, чем ничего. — Но его можно незаметно спрятать в карман, — глухо и невесело усмехнулся Эндрю. — В отличие от того же бластера. — Да, — кивнул Натаниэль, а затем обернулся к только что подошедшему Дереку, который не мог видеть обмена оружием. — Ты готов? — хранитель был с мечом, и этот контраст пробил на дрожь всех лисов; что может нож против светового меча, который способен расплавить сталь клинка? — Готов, идём, — Натаниэль окинул взглядом лисов, а затем снова переключился на немецкий. — Если меня не будет больше суток, улетайте. Эндрю нахмурился, но промолчал, уже зная, что ни один из лисов не оставит его здесь одного. Кевин прошептал ему что-то на французском, Жан похлопал по плечу, а после Натаниэль ушёл, оглянувшись напоследок: — Спасибо, — адресованное Эндрю слово, всего одно, единственное, заставило его сердце почему-то сжаться, и ему приходилось прикладывать все силы для того, чтобы не сорваться с места и не пойти вслед за Натаниэлем. Две фигуры отдалялись от них, и только тогда, когда их спины скрылись за поворотом одного из туннелей, Эндрю понял, о чём думал: «Если хранитель нападёт на него, лисы перевернут храм вверх дном. Я переверну.»☆☆☆
Эндрю не верил в сожаления. Нет, вовсе нет. «Извини», «прости», «мне жаль», — всё это было для него пустым звуком, проносящимся мимо ушей. Жизнь научила его этому достаточно рано: даже если кто-то просит прощения, в большинстве случаев это лишь проявление одного человеческого качества. Всем всегда нужно было заполнить неудобную тишину в подобные моменты, и они выбирали это обезличенное, пустое «прошу прощения». Эндрю не верил в сожаления. Так почему, дьявол раздери, то чувство, которое разъедало его изнутри, так безжалостно было на них похоже? Он закрывал глаза, а перед ними проносился Натаниэль: слабый, испуганный, пустой — опустошённый даже, — тихий, неспособный сопротивляться. Это Эндрю был виноват в каждом этом воспоминании, и даже если разум в сожаления не верил, сердце было ими полно. Натаниэль не разговаривал с ним — вина Эндрю. Натаниэль его избегал — вина Эндрю. Натаниэль отдалился от лисов, тех, к кому он пришёл за помощью, кому доверился, а Миньярд, тоже лис, это доверие разбил вдребезги — вина Эндрю. Он понимал это, прекрасно понимал, и даже видел каждый направленный на него взгляд, буквально кричащий, спрашивающий: «Что ты сделал?». Вот только ответить он не мог. Эндрю не верил в сожаления, но в глубине своей почерневшей, огрубевшей души, желал, чтобы Натаниэль его простил. О, это тоже было отдельной пыткой, вот только от неё Эндрю избавиться не мог, потому что сам был собственным мучителем. Натаниэль простит его? Да ни черта подобного. Такое не прощают. Это говорил разум. А вот сердце билось в ритме одного единственного слова: «Вдруг, вдруг, вдруг, вдруг». Пришедший в машинный отдел Натаниэль — даже попросту ворвавшийся, потому что Эндрю его не впускал, — был напряжённым, напуганным и недоверчивым, а Эндрю, впервые оказавшийся с ним на таком близком расстоянии, был растерян, тоже немного напуган — собой и своими эмоциями, — и все его мысли крутились вокруг одного: как попытаться всё исправить? Натаниэль сказал ему не приближаться и закрыл глаза — Эндрю не сделал и шага по направлению к нему. Натаниэль, дезориентированный, готовый упасть на подкашивающихся ногах, сказал ему не прикасаться — Эндрю отступил, отшатнулся на добрый метр, теперь испуганный тем, что это снова было «нет», и он снова его не услышал. А потом Натаниэль ушёл, после этого было приземление, храм, хранители и наконец — старейшина и его охранник, приставивший меч к шее бывшего ворона; и снова страх, чёрт бы его побрал, — что меч в руках хранителя дрогнет и прикоснётся к чужой шее, достаточно горячий и опасный, чтобы оставить на коже большую и болезненную рану-ожог. О, Эндрю, активировавший меч, ни на секунду не сомневался: он будет драться хоть с каждым хранителем этого ёбаного храма, если это означает, что Натаниэль, его семья и лисы будут в безопасности. Но драться не пришлось, и Натаниэль, ушедший на разговор со старейшиной, возвращается немного бледный, а затем говорит, что ему придётся оставить меч здесь. И последний раз, когда он уходил куда-то без меча, оставил после себя сложные, обжигающие воспоминания, и Эндрю всем сердцем не хотел, чтобы что-то даже отдалённо похожее на вечер в Колумбии произошло вновь. Короткий разговор на немецком, и собственный нож, служивший верой и правдой много лет, настолько ценный, что потерять его было смерти подобно, оказывается в чужих руках. Несерьёзные слова о том, что он прикончит Натаниэля, если тот вернётся без ножа — это ложь; главное — чтобы сам вернулся. Плевать даже, что нож этот сделан из мандалорианского железа и мог выдерживать даже удары светового меча. Натаниэлю он сейчас гораздо нужнее, чем самому Эндрю. Тихая болтовня лисов после этого, длинные взгляды его семьи — а Эндрю плевать, Эндрю с головой закапывается в двигатель их корабля, Эндрю шипит даже на Рене, которая хочет зайти в машинный отдел и которой вход туда был разрешён, потому что, хоть она и была ответственна за защиту корабля, она также была механиком. Эндрю не слушает других, полностью уходя в работу, потому что если он отвлечётся хотя бы на несколько минут, то будет думать только о том, куда и зачем пошёл Натаниэль с тем хранителем. Сутки с ухода Натаниэля на исходе, когда он, уставший, возвращается с тяжёлой сумкой на плече; он не отвечает на чужие вопросы, он снова говорит, что он в порядке, он кидает пару слов Кевину и Жану на французском и скрывается за дверями своей комнаты на корабле, выходя оттуда уже без сумки. К этому моменту все системы корабля — кроме чёртового радара, с которым Эндрю всё никак не может разобраться — в норме, все молитвы за то, чтобы лопасть, на которой осталась длинная царапина после того, как Натаниэль вычищал из двигателя песок, осталась целой до Пальметто, возданы, и Рене успела помолиться своему богу в храме. Они пробыли на Земле чуть меньше двух суток, но что-то подсказывало Эндрю, что никто из них больше не захочет сюда возвращаться. Но двигатели работают, за стенами храма завывает песчаная буря, а местные жители толпятся в тоннеле, провожая интересных чужаков. Дэн и Натаниэль скрылись в кабине пилота, Рене, Мэтт, Ники, Аарон и Жан заняли свои места рядом с генератором защитного поля, Сет и Кевин разместились у пушек, а Элисон, Эбби и Ваймак уселись за столом в общей комнате, где первая следила за движением бури на улице, а последний проводил расчёты координат для наиболее благоприятного космического пути. Что же Эндрю? Он заперся в своём машинном отделе, в который раз порадовавшись тому, что там нет иллюминаторов — каждый полёт на корабле был для него пыткой, стоило ему только осознать, что он находится в сотнях и тысячах метров над землёй. Ну что ж, дело было сделано, и Натаниэль, как и обещал, и словом не обмолвился о том, что было в его сумке. Пора было возвращаться домой.☆☆☆
Роли на корабле лисов: 1. Дэн — пилот (полузащитник, канон) 2. Эбби — целительница (врач) 3. Эндрю — главный механик (вратарь) 4. Рене — концентратор защитного поля, может быть механиком (вратарь) 5. Мэтт — концентратор защитного поля (защитник) 6. Ники — концентратор (защитник) 7. Аарон — концентратор (защитник) 8. Жан — концентратор, может встать на пушки из-за того, что ранее летал на истребителе и стрелял из орудий (защитник) 9. Сет — на пушках (нападающий) 10. Кевин — на пушках, в крайнем случае может быть пилотом или концентратором, но к генератору защитного поля его всё-таки лучше не подпускать (проверено на опыте), (нападающий) 11. Элисон — метеоролог, иногда на пушках (полузащитник) 12. Ваймак — космические расчёты (тренер) 13. Натаниэль — и жнец, и швец, и на дуде игрец. Ему больше по душе высчитывать координаты в связи с тем, что он безумно любит математику (как и она — его), или же управлять кораблём в роли пилота, потому что он любит ту свободу, которую ему даёт полёт. Но он также немного разбирается в технике и механике из-за того, что сам ремонтировал свой истребитель; ему нужно немного поработать и потренироваться, чтобы он смог сесть за пушки, но в данный конкретный момент он скорее промажет, чем попадёт по противнику. В роли концентратора он не хочет себя видеть, хотя и разбирается в этом.