***
Они как те люди, которые думают, что будут счастливы, если переедут в другое место, а потом оказывается: куда бы ты ни поехал, ты берёшь с собой себя. Нил Гейман «История с кладбищем»
Уилсон — надежда своих пациентов, их эдакий ангел-хранитель, готовый выслушать, поддержать и остаться рядом до последнего вздоха, когда неблагодарные (если верить словам умирающих) отпрыски и прочие отпрыски не оказываются рядом, либо «задерживаются в пробках», либо просто не берут трубку. Уилсон известен среди коллег как хороший человек, полный сочувствия и готовности прийти на помощь в случае чего. Наверное, если бы в больнице выдавали премию «Самый человечный человек» — все работники проголосовали бы за кандидатуру Уилсона, параллельно осыпая того комплиментами и благодарностями за мелкую помощь. Уилсон имеет прекрасную репутацию (если не брать в счёт судимость, полученную в результате несчастного случая в другом штате), не запачканную ни скандалами с коллегами, ни намеренными смертями. Пациенты строчат отличные отзывы в социальных сетях, другие врачи на конференциях уважительно пожимают руки, а Кадди с гордостью называет «лучшим онкологом больницы» и отправляет к нему самых безнадёжных пациентов. Почему? Знает, что если их не спасут, то хотя бы достойно отправят умирать. Уилсон весь из себя положительный, прям до тошноты хороший и почти что идеальный, пусть и со своими странностями. Он никогда не надевает футболок. К счастью, на работе оно и не нужно, руки скрывает плотная рубашка (всегда идеально выглаженная), поверх которой красуется идеально-белый халат. Дома можно ограничиться простыми кофтами и толстовками, аргументируя их ношение склонностью мёрзнуть (даже летом). Ночью достаточно просто надеть пижаму (опять потому что холодно) и не снимать её до утра, пока не настанет момент приводить себя в порядок в ванной комнате. Уилсон не ходит на пляжи, носит толстовки у бассейна, а сексом занимается только с выключенным светом, чтобы никто не видел его руки, чтобы не было лишних вопросов, чтобы никто не пытался залезть в душу, чтобы маска идеального человека не треснула пополам, обнажив правду. Везёт, что правило «спать без света» принимается. А вот на операциях безобразные шрамы на руках объясняются неудачными играми в университете. Уилсон выглядит в чужих глазах самым оптимистичным человеком, никогда не теряющим надежду, способным даже новость о чьей-то смерти преподнести так, чтобы обречённые благодарили от «чистого сердца». Эдакий идеальный онколог, который, как никто другой, заслуживает быть главой отделения. Уилсон — самый счастливый человек, у которого, кажется, есть всё для счастья: успешная карьера, уважение от коллег, обожание от пациентов, своя квартира, машина и вполне крепкие отношения. Их мало кто понимает, многие считают, что они являются единственным минусом касательно Уилсона, но тот старается не слушать. Он счастлив. Он чертовски счастлив. Он обязан быть счастлив. На обратное он не имеет права. Правда… Только Хаус знает, что в самом Уилсоне надежды на будущее нет, отвозит того на сеансы с психотерапевтом, едко шутит, но провожает до кабинета и ждёт, когда встреча завершится, а потом возвращает домой. Хаус знает, что вне работы Уилсон заставляет себя отвечать на сообщения от пациентов и их родственников, материт каждого и старается отложить время, когда необходимо будет печатать объяснения, которые могли бы подождать до утра. Правда, люди верят, что у хорошего врача не может быть усталости. А Хаус знает, что Уилсон — тот ещё лицемер, прячущий за маской «хорошего парня» страх, усталость, отвращение и ненависть ко всему, в частности к себе. Это удаётся спрятать ото всех, скрыть и притвориться счастливым. Хаус знает, что Уилсон глотает не только кофе, но и антидепрессанты, а потом врёт всем в лицо о том, что счастлив, чувствуя, что на обратное не имеет права, а аргументы не слушает, отмахивается от них небрежно и снова лицемерит. Хаус знает, почему Уилсон носит одежду с длинными рукавами, переодевается либо дома, либо у себя в кабинете и избегает любой возможности оголить тело. Дело в шрамах, нет, в ожогах или тех неловких рубцах, оставшихся после пьянки в университете. Это была попытка вскрыть вены, обернувшаяся неудачей, а ещё долгими мольбами и опустошающими карманы взятками, позволившими стереть «некрасивый эпизод» из истории болезни. Зачем? Чтобы это не мешало карьере врача. Хаус знает, кого Уилсон не смог спасти, по-своему мнению, конечно. Он якобы отвернулся в нужный момент от больного брата, выбрал свой комфорт, и это обернулось трагедией — побегом Дени и его исчезновением. Оно было вполне ожидаемо, если учесть диагноз «шизофрения» и неспособность жить самостоятельно. Хаус знает, что Уилсон сгорает от вины, вызванной побегом брата, и продолжает из-за этого убиваться в те моменты, когда остаётся один без работы. Тогда не слышно плача, тогда видно лишь мёртвый взгляд. Хаус знает, что Уилсон попытался вскрыть вены после последней встречи с Дени и выжил исключительно благодаря тогдашней пассии, вовремя пришедшей домой и заставшей своего парня в кровавой ванне. Сухожилия не были задеты, у него не вышло даже вены вскрыть нормально, потому что он сомневался. Хаус знает, что Уилсон порой по-прежнему думает о самоубийстве. Моменты эдакого обострения мыслей о суициде легко определить: Уилсон делается тише, больше ест, хуже спит и много смотрит этим умоляющим взглядом, который прямо-таки просит побыть рядом и провести время вместе. Хаус делает это без лишних вопросов. Хаус знает, насколько «вечно позитивному» Уилсону бывает плохо и принимает это целиком и полностью, не пытаясь приободрить и позволяя быть слабым, материться, проклинать мир. Хаус лишь изредка бросает едкие комментарии, но палку не перегибает, сидит рядом и слушает, насколько Уилсона всё достало, как он жалеет, что не смог спасти брата (он бы и не смог), с какой силой надоело жить. Хаус знает правду, знает настоящего Уилсона, а тот ему доверяет целиком и полностью, пусть и всё равно старается не показывать шрамы.***