Кровь мертвеца

      Алан проснулся с ужасной головной болью, как и в прошлый раз, но теперь там, где он проснулся, не было солнца. Темноты тоже не было, поэтому версию с преисподней Алан тут же отмел. Пахло, правда, отвратительно: помоями вперемешку с рыбой и сыростью. В аду, должно быть, запашок поприятнее: там должно пахнуть жареным мясом и кострами.       — Я говорю тебе: нас продадут в рабство, как только мы причалим на Тортугу, — сказал кто-то знакомый. — Сбежать не получится, а стать частью команды, как Беззубый, мы уже не сможем: момент упущен.       — И что же делать? Я должен вернуться: у меня жена и дети.       — Молись, чтобы твоя жена вышла замуж повторно, а ее новый муж принял твоих ублюдков. Ну, или на худой конец не морил их голодом.       — Тебе легко говорить! У тебя ничего нет!       — Ты прав: ничего, кроме своей жизни. И терять ее из-за твоих глупых выдумок я не собираюсь.       — Но мы же не можем стать рабами. Мы свободные люди…       Говорящие услышали скрип досок и повернули головы к Алану, который, простонав, через силу занял сидячее положение. Через силу потому, что руки были все еще связаны, правда, не очень туго. Похоже, капитан решил, что с буйным пленником надо быть вдвойне осторожным.       На других членах экипажа ныне не существующей Святой Изабеллы веревок не было, но не сказать, что им повезло больше: восемь человек ютились в одной клетке, в то время как у Алана была личная. Большинство при этом выглядело жалко. Кажется, многие смирились со своей участью. Один Альфонсо был прежним: все молился богу, сжимая в грязной ладони крестик. Темные волосы налипли на широкий, блестящий от пота лоб, а глаза распахнулись, как никогда широко, и горели, поэтому видок у Альфонсо был безумным. Какую молитву он повторял на своем родном языке — Алан не понимал, но знал, что Альфонсо потерял право притворяться святой невинностью с тех пор, как сдал Кристину пиратам. Только один бог знает, что с ней сейчас происходит. Быть отданной на потеху команде — это отвратительно, но еще ничего по сравнению с тем, чтобы стать чьим-то ужином. Капитан этого корыта точно говорил про ужин и так плотоядно улыбнулся при этом, что сомнений не оставалось: из-за жары, соленой воды и разбойного образа жизни у него мозги пошли набекрень. Капитан и его команда берут пленников не только из жажды наживы. Есть еще одна, не менее насущная цель — пропитание. Попробовав человеческую плоть однажды, они уже не могут остановиться и теперь — Алан обвел взглядом товарищей по Святой Изабелле: жалкое зрелище! — все присутствующие обречены. Они еще надеются быть проданными в рабство? Да как бы не так! Только единицам посчастливится стать рабами. Надо было выбирать смерть, потому что сейчас даже бог, которому Альфонсо столь усердно молился, не поможет.       Отец говорил Алану: «Надейся на бога, но и сам не плошай». Еще отец говорил никого и ничего не бояться, потому что именно страх делает людей рабами. Надо не трястись в уголке, зажимая крестик в руках, а решительно действовать. Поэтому первоочередная задача — выбраться из клетки. Затем, избавившись от веревок, спасти Кристину от людоеда, а после — как-то оказаться на суше. Как именно Алан придумает потом: пока что фантазия у него закончилась. Спасать оставшуюся часть команды он не собирался: хотят жить — сами выберутся.       — Как по мне, лучше быть несвободным, чем мертвым, — продолжил пленник. — Ты делай, что хочешь, но меня в свои авантюры не впутывай.       — Зря трусишь. Его же не бросили за борт, — второй говорящий мотнул головой в сторону Алана.       — Шотландцу просто повезло. Но, будь я на месте капитана, мальчишка бы давно пошел на корм акулам. Как и Альфонсо.       Пленники дружно уставились на испанца, который усердно крестился и продолжал бубнить под нос молитвы.       — Трус редкий, но, когда начнет молиться, ничем не пробьешь. Вера — штука поразительная.       — Такой себе из него христианин. Говорят, на Изабелле с ним была женщина и он выдал ее, чтобы спасти свою шкуру.       — Женщина?       Алан с силой ударил плечом в дверь своей клети.       — Даже не пытайся, — по-английски сказал, отвлекшись от разговора, тот из пленников, который предпочитал рабство смерти. — Не получится силой. Мы уже пытались.       Алан врезался в дверь еще раз, но, несмотря на жуткий звук, она не поддалась.       — Вот это сила у тебя, конечно, малец! Жаль, она уйдет на рабский труд на какой-нибудь плантации. Хотя, возможно, тебе повезет больше. Ты юный и светловолосый. Вдруг тебя выкупит какая-нибудь матронна, пленившись твоим личиком?       — Почему не открывается? — прошептал Алан еле слышно и наклонился к замку, чтобы рассмотреть его поближе.       Если бы не связанные руки, управиться с замком было бы намного проще. Прежде Алан не вскрывал замков, но не сомневался, что при должном усердии у него получится. Но сперва надо освободить руки…       — Тут очень хорошие замки. Без ключа не выйдет.       — Ключа? — оживился Алан. — А где ключ?       — У того, кто нас сторожит. Но его сейчас здесь нет.       Послышались шаги. Кто-то, торопясь, спускался в трюм. Алан прищурился. Спустя секунд десять показался тот противный старикашка — кажется, Ханнес. Он пришел с подсвечником и поставил его на стол, за которым, вероятно, должен был сидеть неизвестно куда пропавший сторож. Въедливый взгляд Алана зацепился за шпагу, подвешенную на портупее.       — Вижу, ты очнулся, дьяволенок, — сказал Ханнес на английском; акцент у него был сильным, но говорил он удивительно бодро. — И каково тебе проснуться в клетке по соседству с человеком, который выдал твою подружку? Ты уж прости, что не поместил вас в одну клетку: не хочу, чтобы вы переубивали друг друга раньше времени. Но хочу, чтобы вы видели друг друга и сгорали: один от гнева, другой — от страха. Это же так весело!       — Где Кристина? — спросил Алан, нагло заглянув в глаза старику.       — Так вот как ее зовут. Думаю, твоя драгоценная Кристина сейчас у капитана. Тоже та еще штучка, оказывается! Капитан связал ее, а она выбралась с помощью припрятанного кинжала и еще умудрилась напасть на капитана. Глупо с ее стороны, ведь я всегда рядом. Пришлось стукнуть по башке и снова связать веревкой, но на сей раз вместе со стулом. Наверное, капитан сейчас воспитывает негодницу. Надо же преподать ей урок манер на корабле. Капитан в этом большой умелец. Злишься?       — Открой клетку, — почти по слогам выговорил Алан.       — С чего бы? Разве я здесь, чтобы исполнять твои приказы? Я слушаюсь только капитана.       — Открой клетку.       — Послушай, мальчишка, — Ханнес подошел ближе и улыбнулся, наклонившись к пленнику. — Ты забываешься. Напоминаю, что ты на пиратском судне и лучшее, что тебя ждет, — это быть проданным в рабство. А о худшем, поверь, тебе лучше не знать.       — Поздно. Я уже все про вас знаю. Вы не просто пираты.       — Правда? И кто же мы?       — Людоеды, — уверенно ответил Алан. — Но я это так не оставлю! Я не собираюсь быть съеденным вами и уж точно не позволю, чтобы ты или твой убоюдок-капитан тронул Кристину!       — Что ты сказал про капитана? — Ханнес просунул руку сквозь прутья и вцепился в рубашку Алана. — Ты пожалеешь…       — Я могу повторить хоть тысячу раз, что ты и твой капитан — ублюдки.       Ханнес побледнел, а через секунду со всей силы дернул пленника на себя. Алан рассек правую бровь и ушиб губу, но, вместо того чтобы простонать, глухо рассмеялся. Ханнес снова прижал его к прутьям клетки, но смех не умолкал.       — Ты поистине дьявол. Только дьявол до такой степени не боится смерти. Не искушай судьбу, я держусь из последних сил.       — Я тоже держусь из последних сил.       — Надо было ударить посильнее и размозжить тебе голову.       — Ты все еще можешь это сделать.       — Хитро, — Ханнес безрадостно приподнял уголки губ, показав бледно-желтые клыки. — Только я ни за что не открою твою клетку.       — Страшно?       — Неохота возиться с мальчишкой вроде тебя.       — Так все-таки страшно.       — Это ты должен бояться. В конце концов ты прав: в какой-то степени мы едим людей и тебя мне определенно хочется сожрать.       — Ну так попробуй, старик.       Ханнес убрал руки от прутьев и, не переставая улыбаться, отошел на несколько шагов назад.       — На то я и старик, что такими уловками меня не возьмешь. Счастливо гнить в этой клетке.       — Скоро придет черед твоего капитана.       Ханнес остановился и, мило усмехнувшись, поинтересовался:       — Тебе что, не терпится умереть? Или решил, что бессмертен? Знаешь, а ведь я хотел с тобой по-хорошему. Ты мне даже понравился. Думал, мы поладим и ты станешь частью команды. Но таких, как ты, надо сразу отправлять к морскому дьяволу, неблагодарный сукин сын.       — Так отправь, — спокойно ответил Алан. — Что-то не похоже, что ты собираешься претворить в жизнь хоть одну из своих угроз. Когда мужчины так много обещают, это значит, что они ничего не собираются делать.       — Мужчины? — Ханнес нахмурился и медленными шагами вернулся обратно к клетке. — Учти, ты сам напросился. Я превращу тебя в отбивную. Ты еще будешь молить о пощаде.       — Посмотрим, кто еще кого превратит в отбивную.       Внезапно Алан вывел руки из-за спины и схватил Ханнеса за воротник. Все случилось быстро: старик не успел опомниться, как его дважды приложили лицом к клетке.       — Как ты развязался? — Ханнес облизнул губу, по которой струилась кровь из разбитого носа. — Не понимаю…       — Меня слабо связали. Только и всего. Уж что, а веревки я умею развязывать.       — Ты пожалеешь.       — Не думаю.       Ханнес хотел добавить что-то еще, но Алан не дал ему ни шанса. Он снова ударил старика о прутья клетки, теперь вообще не щадя силы, а затем — ко всеобщему ужасу! — еще и еще. Ханнес, конечно, вырывался, но Алан вцепился в него мертвой хваткой и бил с таким остервенением, что вскоре лицо старика превратилось в кровавую мешанину, а сам он потерял сознание и рухнул наземь.       Пленники, несмотря на страх, заликовали. Те из них, которые понимали английский, были рады представившемуся шансу не стать чьим-то ужином, а тем, кто не понимал, содержание разговора передали.       — Кто же мог подумать, что нашим спасителем будет этот шотландец! — воскликнул один из пленников, когда Алан, обретев руку о камзол Ханнеса, снял с цепочки звенящую связку.       — Ключи! Дай нам ключи!       Алан, не торопясь, вставил первый попавшийся ключ в скважину и, когда он не подошел, попробовал второй. На этот раз угадал: замок, скрипнув, повернулся.       Пленники, взбудораженные звуком свободы, закричали сильнее. Наверное, они ждали, что, выйдя, Алан первым делом бросится к ним, однако он опустился на корточки рядом с Ханнесом и потрепал старика за обе щеки. Затем, убедившись, что Ханнес не представляет опасности, Алан реквизировал его шпагу. Раньше он не держал подобного оружия, но представлял себе, что оно будет тяжелее. Рукоятка оказалась удобной, а лезвие — Алан вытащил шпагу из ножен и внимательно осмотрел обнажившееся железо — острым.       — Шотландец, выпусти и нас!       Алан равнодушно посмотрел на клетку с бывшими товарищами. Мысль вновь стать свободными сделала пленников еще более жалкими. Казалось, они готовы пресмыкаться и даже лобызать ему обувь, как недавно Альфонсо лобызал сапоги капитана. Кстати, Альфонсо: Алан отыскал его взглядом в самом углу клетки. Подлец все еще молился, держась за свой треклятый крестик. Что ж, недолго ему осталось повторять «Отче наш…», ведь прощать Альфонсо за Кристину Алан не собирался, как, впрочем, и валявшегося в ногах старикашку.       Алан замахнулся — и через секунду доски окрасились в алый. Ханнес в ужасе отворил глаза и схватился обеими руками за горло, но рана была смертельной, и все, что ему оставалось, — это задыхаться и харкать кровью, умирая в мучениях.       — Что ты делаешь? — спросил один из пленников. — Выпусти же нас! Потом добьешь!       Алан стер с лица брызнувшие на него капли, но несколько особо крупных осталось на рубашке. Возможно, это была кровь самого Алана. В конце концов ему тоже досталось.       — Эй, ты! Шотландец! А ну шевелись! Освободи нас, пока никто не пришел! Один ты все равно труп!       Алан не ответил. Он даже не посмотрел на бывшего товарища, лицо которого так вытянулось и побледнело, когда связка рухнула на пол рядом с истекающим кровью телом Ханнеса, что казалось, будто он сейчас и сам свалится замертво.       — Что это значит? Ты нас всех здесь бросишь?       Алан отряхнул от крови шпагу и преспокойно направился к лестнице. Крики, звучавшие вдогонку, ни на секунду не заставили его остановиться. Алан знал только одно: он виноват в том, что Кристина оказалась на этом судне, и должен спасти ее, чего бы это ни стоило. Он без колебаний перережет глотку и капитану. Только где найти его каюту?       Когда Алан вышел на палубу, было все еще светло. Никого из моряков почему-то не было. Это к лучшему, но пираты бы не остановили Алана, даже если бы бросились на него целой оравой. Он выбрал тот же план, что и в цирке: ходил и заглядывал в каждую чертову дверь. И вот наконец…       — Бессмертный? А ведь я почти лишила тебя этого прозвища.       Знакомый голос. Алан бросился на него и влетел в каюту. В первую очередь он увидел капитана, уже без треуголки и камзола. В руках капитан держал пустой стакан. Кристина сидела напротив, привязанная к стулу. Лицо у нее было красным из-за недавней вспышки гнева, но уже приняло удивленное выражение.       — Я пришел убить тебя, — заявил Алан, вытянув шпагу.       — Да вы издеваетесь, — капитан, казалось, ни капельки не испугался. — Может, обойдемся без этого? Все равно это бесполезная затея.              — Молить о пощаде — вот что бесполезно. Я перережу тебе глотку вслед за твоим прихвостнем.       — Ты перерезал Ханнесу горло? — капитан весело рассмеялся. — Тогда поздравляю тебя с первым убийством. Правда, в полной мере убийством это не назовешь.       — С третьим, — прервал его Алан.       — С третьим? Не ожидал. Ну пусть с третьим.       — Сейчас будет четвертое.       — Постой-постой. Откуда в тебе столько злости? Я же сохранил тебе и твоей милой Кристине жизнь. Более того, она цела и невредима. Может, заключим мир?       Ответом стал резкий взмах лезвия. Капитан отскочил к противоположной стене, но слишком поздно, поэтому сразу же схватился правой рукой за горло, словно это могло помочь ему остановить кровь.       — Что ты делаешь? Ты… — Кристина была напугана. Но мало того, что напугана, — она пришла в настоящее бешенство. — Что мы будем с этим делать? Думаешь, убийство капитана тебе спустят с рук? Мы посреди моря, нам некуда бежать!       — Положись на меня. Я доставлю тебя на сушу.       — С чего ты взял, что я вообще хочу на сушу? И как можно на тебя полагаться? Ты с разницей в пару минут, не моргнув глазом, перерезал горло двум людям!       Дверь скрипнула. Алан и Кристина одновременно повернули головы. На дверной косяк легла чья-то окровавленная рука. Через секунду в каюту вошел Ханнес. На его шее все еще кровоточил порез, но уже не так сильно, как будто зажил.       — Я же говорил тебе, что ты об этом пожалеешь, — Ханнес жутко посмотрел на Алана, но через секунду перевел взгляд на своего капитана. — Как вы?       — Порядок, — капитан неопределенно тряхнул головой. — Через минуту оклемаюсь.       — Твой капитан труп, и ты тоже должен был умереть, — проговорил Алан. — Не понимаю…       — Все всегда так этому удивляются. Я уже даже перестал получать от этого удовольствие. На ваших лицах всегда одни и те же эмоции.       — Да что здесь, черт подери, происходит! — истерично вскрикнула Кристина.       — Как бы тебе объяснить, принцесса, — сказал капитан, убрав руку от шеи; кровь перестала течь и у него. — Меня не просто так зовут Себастианом Бессмертным. Дело в том, что меня и правда трудно убить, а точнее, невозможно. Как, кстати, и мою команду. Не всю, конечно, но большую часть.       — Да зачем вы это им объясняете, капитан? Давайте просто выбросим их в море. Они преступили черту.       — Нет, Ханнес, — возразил Себастиан. — Моя рана пустяковая. К тому же, скажу честно, мне нравится, что самоотверженность нашего юного друга не знает границ. Посмотри на него: он готов убить ради нее.       — И чего в этом хорошего? — вмешалась Кристина.       — Для нас ничего, просто за вами весело наблюдать. Знаешь, Алан, пока мы были наедине, дама твоего сердца сказала мне, что не против, если я выброшу тебя за борт, ты ей никто и, в общем-то, не особо нужен. Что скажешь на это?       Кристина вытянулась, как по струнке. Теперь пришел ее черед бояться. Такой человек, как Алан, без зазрения совести убивший почти четверых, — пресвятая дева, четверых! — вряд ли сделает исключение даже для приглянувшейся ему женщины, если разозлится. Умереть от шпаги лучше, чем быть съеденной, но Кристине уже начало казаться, что никто ее есть не собирается, поэтому мысль о смерти начала снова пугать. Год назад одну из танцовщиц труппы убили, перерезав горло. Это случилось сразу после выступления, зрители еще не успели разойтись, поэтому поднялся сильный шум. Агния еще не была мертва, когда ее обнаружили, и мучилась, наверное, минут десять после этого. Никто не решился ее добить. Кристина тоже не решилась. С тех пор она боялась умереть так же. Лучше уж мгновенная смерть от клыков голодных акул, чем долгая и мучительная от рук маньяка.       — Без разницы. Мисс Кристина мне ничем не обязана, — ответил Алан, снова вытянув шпагу. — Но я обещал, что защищу ее, и сделаю для этого все, что потребуется. Если придется, пожертвую собой. Для меня главное, чтобы мисс Кристина выжила.       — Так вот где твое слабое место. Капитан, — Ханнес наконец вошел в каюту и, сверкая безумными глазами, уставился на Себастиана. — Давайте просто избавимся от этой женщины. Выбросим ее за борт — и дьявол отправится следом в морскую пучину, а акулы завершат дело. После того, как они оба покусились на вашу жизнь, это самое милосердное, что я могу предложить. Но заслуживают ли эти двое милосердия? Может, они пойдут на корм отнюдь не акулам?       — Что это значит? — Кристина всерьез перепугалась. — То есть про ужин мне не послышалось? Вы правда едите людей?       — Ну, как сказать тебе, принцесса, — Себастиан поднял лицо, на котором не было ни единого намека на приближающуюся смерть, как и намедни оставленной царапины. — Не то чтобы мы едим вас. Мы пьем вашу кровь. Заметь, что это не одно и то же, хотя для вас, людей, все обычно все равно кончается весьма плачевно.       — Так вот почему у Бернулли была разгрызана шея… — пробормотал Алан, а спустя несколько секунд раздумий добавил: — Так вы не людоеды, а вурдалаки?       — Я больше предпочитаю слово «вампиры», — поморщился Себастиан. — Но в целом ты прав.       — Плохо, вас сложнее убить.       — Нас невозможно убить.       — Раз даже Бога распяли, то таких, как вы, уж точно можно как-то прикончить.       Кристина нахмурилась. Вурдалаки. Так значит… Когда она задрала голову, то поймала на себе пристальный взгляд Себастиана. Лицо его обрело небывалую серьезность, а губы, вместо того чтобы изгибаться в улыбке, поджались.       — Нет ничего, что может убить бессмертного, — сказал Себастиан, не отводя глаз от Кристины. — И раз теперь ты знаешь об этом, то бросай шпагу, пока не стало хуже.       — Да, это моя шпага. Я дрался за нее с десятерыми сразу! — вмешался Ханнес. — Так что гони обратно! Иначе точно пожалеешь!       — Не раньше, чем вы развяжите Кристину и позволите нам уйти.       — Капитан, да он нарывается!       — Хорошо, пусть будет по-твоему, мальчишка, — пожал плечами Себастиан. — Только куда мне вас отпустить? В море?       — Дай нам шлюпку, дальше я сам.       — Мы сейчас в открытом море очень далеко от суши. Каким бы самоотверженным ты ни был, это чистое самоубийство. Вы окажетесь под палящим солнцем и будете скитаться неделями, а потом умрете. Ты желаешь такого будущего своей «мисс Кристине»?       — Я довезу ее до суши, можете не сомневаться, — упрямо заверил Алан. — Я дал ей клятву.       — Ну уж нет! — взвизгнула Кристина. — Я никуда с тобой не поплыву! Я доверяю тебе не больше, чем этим двоим! Ты обещал, что мы доберемся до Нового Света на корабле, а не на лодке. Я не хочу умереть в море!       — Ты все сам слышал, — вздохнул Себастиан. — Боюсь, уплыть на лодке не получится. Могу дать лодку лично для тебя. Что скажешь?       — Без мисс Кристины я корабль не покину.       — Тогда бросай шпагу и сдайся Ханнесу.       — Еще чего! Чтобы вы выпили кровь мисс Кристины…       — А как ты можешь этому помешать? Я просто убью тебя — и сделаю с мисс Кристиной все, что захочу.       — Ты ошибаешься! Меня не так просто… убить…       Алан вдруг побледнел и опустил шпагу. Не прошло и пяти секунд, как оружие выскользнуло из рук мальчишки, а сам он упал на доски.       — Да ты уже труп! — радостно воскликнул Ханнес. — Капитан, можно мне с ним разобраться?       — Подожди-ка, — Себастиан подошел к Алану и наклонился за шпагой.       — Он еще жив, но я это мигом исправлю! Только дайте мне команду!       — Я хочу разобраться с ним сам.       Себастиан обошел Алана с правой стороны и замер рядом с его головой. Хорошенько рассмотрев мальчишку, он прислонил край шпаги к беззащитной шее.       — Что теперь скажешь, принцесса? Ничего, если я зарежу его?       Кристина облизнула посиневшие губы.       — Делай, что хочешь… Я… Мне плевать, что будет с ним.       — Так и думал.       Себастиан улыбнулся и резко взмахнул шпагой.