Кровь мертвеца

      — Десятерых мы взяли в плен, семерых сбросили в море. Еще шестерых… — Ханнес по очереди загнул пальцы правой руки и один — на левой. — Да, шестерых. Шестерых мы убили при захвате. Только один согласился пойти с нами.        — Вы точно нашли всех? — спросил капитан, глядя на далекий огонек Святой Изабеллы, который стал почти неразличим из-за палящего солнца.        — Не знаю. Но полагаю, что вряд ли кто-то мог от нас скрыться.        — Но женщину вы почти проворонили.       — Она спряталась в помещении для скота и, похоже, породнилась с козой! Я до сих пор не могу понять, какой у нее настоящий запах!       — Это жалкое оправдание. Вы должны были найти всех.       — Так точно, капитан! Прошу прощения.        — Поздно просить прощения. Лучше узнай у Беззубого, сколько людей было на корабле.        — У нашего нового кока? Как прикажете. А потом, когда я узнаю, — продолжил Ханнес тише и заискивающим тоном, — могу ли я навестить нашего дьявола? Мне так хочется посмотреть на его лицо, когда он очнется.       — Делай что хочешь. Можешь поменяться с Ральфом и сторожить мальчишку сутками.        — Правда могу?        — Не думал, что тебя это так обрадует.       — Я не радуюсь, а злорадствую, капитан!       — Хорошо, пусть будет по-твоему. Буду признателен, если ты разговоришь мальчишку. Он бледен, как дева, а значит, стал моряком совсем недавно. Меня интересует, что его сюда привело и какую роль в этом сыграла женщина.       — Ладно, попробую. Но зачем вам это знать?        — Любопытство. Хочу помочь мальчишке завоевать даму его сердца. Пока мы не на Тортуге, время есть.       — А я думал, вы заберете женщину себе или на худой конец отдадите нам, — искренне признался Ханнес.        — Может, и отдам. Посмотрим для начала, что она за штучка.       — Да что там смотреть? Красивая и явно сбежала из публичного дома.       — Видел ее наряд?       — Да как-то не рассмотрел.       — Такое в публичном доме не носят.        — По-моему, в публичном доме чего только не носят.        — Ладно, поспеши: я должен знать, сколько людей отправил к морскому дьяволу сегодня.        — Мигом посчитаю!       — Главное не ошибись. Уже столько лет, а все не научился считать.       Ханнес откланялся, оставив капитана в одиночестве. Но долго одиночество не продлилось: вскоре к капитану подошел один из верзил и сообщил, что награбили они не так много. Похоже, Изабелла только недавно покинула родной порт и не успела как следует обзавестись грузами. Известно, что пиратами становятся из жажды наживы, но экипаж Брунгильды грабил не только из-за этого.       — Кого отдать команде? — поинтересовался верзила.       — Пока никого, — ответил капитан, все еще задумчиво глядя туда, где догорал корабль. — Они и так убили семерых. Думаю, этого достаточно. Потом, как придет черед, пусть будет мальчишка-испанец. Ах, я же даровал ему жизнь! Тогда выбери кого-то из матросов.        — А как же женщина? Или другой мальчишка?        — С мальчишкой разберется Ханнес. А с женщиной разберусь я. Кстати, мне уже пора к ней. Негоже заставлять даму ждать.       Капитан снял треуголку и на прощанье махнул ею верзиле. Святая Изабелла тем временем окончательно сгинула в пучине. Капитан снова надел треуголку и направился к своей каюте, предвкушая очередную порцию веселья. Бороздить моря годами напролет было скучно, поэтому дерзкие пленники делали жизнь чуточку ярче. Даже Ханнес как будто помолодел.       Открывая дверь каюты, капитан ожидал чего угодно, кроме того, что увидит в паре сантиметров от своего лица лезвие. Матросы докладывали, что связали женщину, но она стояла развязанная — краем глаза капитан приметил перерезанные веревки — с вытянутой рукой, в которой держала неизвестно откуда взявшийся кинжал. В глазах женщины был страх, но он граничил со злобой, бешенством, отчаянием и презрением. Казалось, она колеблется, поэтому капитан предпринял попытку вырвать кинжал — и на его щеке тут же образовался порез, причем до такой степени неприятный, что капитан, отпрыгнув к серванту, шикнул от боли и приложил к ране тыльную сторону ладони. На этом женщина, конечно, не остановилась и попыталась напасть снова, поэтому капитану пришлось броситься через стол, а потом опрокинуть этот стол на пленницу. Женщина увернулась, но вдруг схватилась за ногу, и капитан воспользовался заминкой, чтобы выбить из рук женщины кинжал. Через секунду она напала на него безоружная, неистово крича, царапаясь и кусаясь. Что оставалось делать Ханнесу, вернувшемуся с вестями? Только двинуть беснующейся по голове, чтобы она отключилась.        — Что тут происходит? Я думал, эту сумасшедшую связали!       — Я тоже так думал, — ответил, переведя дух, капитан. Пленница упала на него, поэтому ему пришлось присесть на колени, чтобы переложить ее на пол. — Но у этой женщины был кинжал, и она перерезала им веревку. А заодно порезала мне щеку. Серебряный кинжал.       — Серебряный? — возмутился Ханнес. — Давайте выбросим ее вместе с кинжалом за борт!        — Нет, это было не так опасно. Не похоже, чтобы она до этого держала кинжал.        — Но нужно же что-то сделать! Она напала на вас!       — Да, поэтому привяжи ее к стулу.       — Может, мне немного подпортить ее личико? Она же подпортила ваше!       — Ничего, заживет. А вот у нее вряд ли. А я бы хотел выручить за ее личико приличную сумму.         — Как знаете, капитан, но я все же как-нибудь проучил бы мерзавку, будь я на вашем месте.       — Не сомневаюсь, но ты пока не на моем месте. К тому же я и так собираюсь это сделать.       Капитан поднял стол с досок и подошел к серванту, взяв одну из белых шелковых салфеток, которые пару месяцев назад умыкнул из столовой каюты очередного захваченного корабля.        — И что же вы сделаете?         — Этого я тебе не скажу. Давай, связывай ее, пока не очнулась. А это, — капитан присел за кинжалом, — я надежно спрячу.        — Но мне любопытно! Хотя бы намекните.        — Не могу, это должно остаться между нами.       — Так эта женщина вам все-таки приглянулась?        Капитан не ответил. Он подошел к письменному столу, положил на него салфетку с кинжалом и вытащил из-под одежды ключ, который держал всегда при себе — на веревке, обмотанной вокруг шеи. Затем вставил ключ в замочную скважину единственного ящика, повернул, отодвинул ящик, положил внутрь кинжал, прежде чем Ханнес успел посмотреть, что еще там лежит, и снова повернул скважину.       — О содержимом вашего ящика ходят легенды, — сказал Ханнес.       — Не ты ли их сочиняешь?        — Всем интересно, что вы прячете в своем ящике.       — Ничего особенного. Там ты не найдешь секретов бессмертия.       — Очень жаль.       — И мне тоже.       Капитан повернул голову на шорох. Женщина зашевелилась.       — Так ты свяжешь ее или нет?       — Сейчас все сделаю. Кстати, капитан. Беззубый сказал, что на борту их корабля было два десятка и еще два моряка. Мы ошиблись на одного.       — Опять ты не так считаешь. Двадцать третья, наверное, эта женщина. Но она не член экипажа, поэтому Беззубый ее не назвал.       — Так вот оно что! — радостно воскликнул Ханнес, затягивая руки пленницы веревкой. — А я все голову ломаю, где же ошибся! Ну, тогда все сходится! Значит, шестерых убили при захвате, а еще семерых выбросили! Четырнадцать!       — Нет, тринадцать.       — Да как это тринадцать?       Ханнес снова бросил веревку и принялся пересчитывать по пальцам.        — Не хватает, — огорченно вздохнул он, оглядывая растопыренные ладони. — Ладно, я верю вашим словам, капитан! Тринадцать, так тринадцать! Дьявольское число.        — Заканчивай здесь и ступай. Мальчишка мог уже очнуться.       — Это вряд ли, я его хорошенько приложил. Но вы правы: мне не терпится. Сейчас, я уже заканчиваю. 

***

      Когда Кристина очнулась, то сперва подумала, что она все еще в цирке. Но легкая качка напомнила Кристине, что она на корабле. Святая Изабелла или как там его? Нет, не Святая Изабелла. Святой Изабеллы больше нет. В таком случае…         Кристина приподняла голову и увидела того мерзавца, а точнее, капитана пиратского судна. Он стоял, одной рукой опираясь на стол, а в другой держал стаканчик, полный сомнительного вида жидкости.        Почувствовав на себе взгляд пленницы, капитан бессовестно улыбнулся, очевидно, не чувствуя ни капельки вины за все произошедшее. От камзола негодяй успел избавиться. Теперь на нем были только брюки и белая рубашка, на фоне которой было особенно заметно, насколько капитан смугл. Кристина не удержалась перед соблазном заглянуть в вырез рубашки и пробежаться глазами по торсу капитана и черным волосам, спадавшим кудрями почти до плеч. Капитан это, разумеется, заметил, но не повел бровью. Похоже, считал себя неотразимым.        В голове Кристины тут же родился коварный план, который бы мог обеспечить ей спокойную жизнь на корабле до тех пор, пока он не пристанет к суше. Приятного в этом плане было мало, но это лучше, чем терпеть приставания всей команды.       — Очнулась, принцесса? — спросил капитан и сделал глоток своего странного пиратского пойла. — Скажу честно, я рассчитывал, что наше знакомство пройдет более гладко. Неужели было обязательно нападать на меня с ножом после того, как я сохранил тебе жизнь?        Кристина попыталась встать, но чуть на завалилась назад вместе со стулом. До Кристины только дошло, что ее снова связали, но теперь так крепко, что даже вдохи чуть глубже обычных давались с великим трудом.        — Думала, после всего я оставлю тебя на свободе? Прости, но ты подвела мое доверие.        — Какое доверие? Ты меня сразу же связал.        — И видно, не зря. Не учел только того, что у тебя может быть кинжал, еще и серебряный.        — Надо было догадаться. Мы, женщины, иногда тоже носим с собой оружие.       — Не зря говорят, что вы коварнее, чем мужчины. Мы хотя бы не прячем ножи в панталонах.       — На мне нет панталон, — беззастенчиво призналась Кристина. — Я из тех женщин, которые по роду деятельности их не носят.       — И куда тогда ты спрятала кинжал?       — Не скажу. В следующий раз снова спрячу его туда.       — Кто тебе сказал, что следующий раз будет?       — А кто сказал, что его не будет?       — Я могу просто убить тебя.       — Но не убил же до сих пор.       — Может быть, я просто ждал, когда ты очнешься. Видеть в твоих глазах ужас веселее, чем свернуть шею, пока ты в отключке.       — С чего ты вообще взял, что увидишь в моих глазах ужас? Я не доставлю тебе такого удовольствия.       — А какое доставишь?        Капитан с ухмылкой поставил стакан на стол и приблизился к Кристине, снова резко запрокинув ее голову за подбородок.       — Вымой руки, прежде чем касаться моего лица!        — А ты и правда ничего, принцесса. Но только характер отвратительный. Чувствую, от тебя будут одни проблемы. Порезала мне щеку, что дальше?       Взгляд Кристины непроизвольно метнулся к месту пореза. Но пореза… не оказалось? Только тонкая, едва заметная царапинка? Как это возможно? Кристина отчетливо помнила, что негодяй прошипел от боли и схватился за щеку. Почему вдруг он оказался цел и невредим? Не могло же показаться? Или все-таки показалось?       — Про щеку мою думаешь? — спросил капитан. — Не удивляйся. На мне все заживает, как на собаке.        — Может, ты и есть собака?       — Как грубо с твоей стороны. Я все-таки капитан этого судна. От меня зависит, пойдешь ты ко дну или нет.        — Вы, мужчины, слишком много всего обещаете. Лучше не болтай, а сразу отправь меня ко дну.       — Пока что не хочу. Хочу с тобой развлечься.        Капитан отпустил подбородок Кристины и выпрямился, улыбнувшись так галантно, что Кристине аж поплохело. Затем он положил ладони на плечи Кристины и, хорошенько ощупав их, спустился к груди. Не зря улыбка была такой: капитан, ни капельки не смущаясь, облапал Кристину там, куда ни один добропорядочный господин не прикоснется раньше первой брачной ночи.       — Так вот для чего ты меня связал, — Кристина презрительно сморщилась. — Чего и следовало ожидать от пирата.       — Да, отчасти я связал тебя для этого, — капитан медленно опустился на пол и принялся щупать бедра, а потом и вовсе бесцеремонно раздвинул ноги Кристины.       — Вот же нахал! Со мной еще никто так не обращался! А тебя это заводит, да?        — Не представляешь себе как, принцесса! Впервые вижу, чтобы у женщины были такие упругие ляжки.       — Это потому, что я гимнастка!       — Правда? Так и думал. Видишь ли, Ханнес настаивал, что ты шлюха.        — Вот же скотина! — Кристина резко задвинула ноги, прищемив между ними чересчур наглую руку капитана.        — Я передам ему твои слова. А теперь, будь добра, раздвинь свои ноги. Мы с тобой не настолько близки, чтобы моя рука находилась там.       — По-моему, ты сам ее туда положил!       — Ты путаешь желаемое с действительным. Я всего лишь обыскиваю тебя на предмет еще какого-нибудь оружия. Никто почему-то не догадался сделать это. Приходится самому.       Кристина резко разжала ноги, и капитан наконец высвободил руку, потерев ее так, словно ему было больно.       — Говоришь, не носишь панталон?       — Это потому, что я гимнастка! — выкрикнула Кристина, покраснев до ушей. — Панталоны видно под костюмом! Но это не значит, что я надеваю его на голое тело!       — Нет? А мне показалось, что надеваешь.        — У тебя ни стыда, ни совести.       — А у тебя они разве есть? — капитан поднялся с пола и направился обратно к столу, вероятно, за своим вонючим пойлом. — Кстати, на собаку больше похож твой юный друг. У него глаза, как у бешеной псины, когда дело касается тебя.       — Он мне не друг, — подостыв, ответила Кристина.        — Не друг и не любовник. Кто же он тебе тогда?        — Никто.       — Как же категорично, — присвистнул капитан. — А ведь он спас тебе жизнь. Неужели этот факт хоть чуть-чуть не смягчил твое каменное сердце?        — А я разве просила его меня спасать? И вообще, он сам притащил меня на корабль и поклялся, что будет защищать! Можно сказать, уволок против моей воли! Я сразу сказала ему, что ничего не должна, а вот он должен мне по гроб жизни!        — То есть, если я сейчас выброшу мальчишку в море, тебе будет плевать?        — Да пожалуйста. Он мне никто! Я же уже говорила!        — Поразительная неблагодарность, — искренне восхитился капитан. — Дай-ка угадаю: тебя интересует только собственная жизнь и ради нее ты готова пойти по головам?        — А чем ты от меня отличаешься?        — Ничем, но это все равно поразительно. Выходит, будет еще веселее, чем я предполагал.       — Веселее?        Вместо ответа капитан залпом опорожнил стакан и повернулся боком к пленнице, чтобы налить еще из бутылки. Когда он вернулся в исходное положение, то заметил на себе пристальный, вожделеющий и одновременно негодующий взгляд.       — Постоянно забываю о том, что такие, как ты, мучаются от жажды чаще.       — Какие такие?        — Будешь? — капитан продемонстрировал Кристине стакан.        — Нет, эту гадость я не хочу.       — Это не гадость, а первоклассный ром.       — Дай мне воды. Твой первоклассный ром выглядит как моя погибель.        — Воды у меня нет. Посылать кого-то за ней мне неохота. Либо пьешь ром, либо вообще ничего не пьешь, принцесса.       — Ты это серьезно?        — Предельно.       — Давай сюда свой чертов ром! Что за жизнь! Уже второй день подряд мучаюсь от жажды, и каждый раз по вине нового мужчины!       — Не меняй мужчин, как перчатки, и будешь мучаться по вине одного.       — Спасибо за совет, обязательно прислушаюсь. Ты развяжешь мне руки или как?        — Нет, конечно. От женщин на корабле одни беды, а от женщин с развязанными руками и подавно.       — Как мне тогда пить?        — Боюсь, только из моих рук.        — Еще чего! Просто развяжи меня.       — Нет, не буду. Если не хочешь пить — мне же больше достанется, — капитан легкомысленно поднес стакан к губам.        — Стой! Ладно, я выпью. Только вытри его после себя.       — Брезгуешь? Не переживай, принцесса, ко мне не цепляется никакая дрянь, кроме тебя.       — Вижу, тебе нравится унижать женщин.       — Немного, — признался капитан и протянул бокал.        Кристина вытянула шею, уже представила себе обжигающий вкус рома, но в решающий момент капитан, рассмеявшись, одернул руку.        — Хочешь, чтобы ползала по полу на коленях и умоляла тебя? Я бы с радостью, но я связана.       — Умолять меня необязательно. Я добрый и справедливый. Просто меня забавляет твоя реакция.       Капитан заткнул Кристину стаканом, а точнее, жидкостью, которая была в этом стакане и потекла не только в горло, орошая его живительной влагой после долгой жажды, но и мимо — по шее к плечам и груди. Кристина пила так жадно, что не замечала того, что ее костюм пропитывался ромом. Крепкий — не то что сангрия, к которой Кристина привыкла, алкоголь обжег пустой желудок. Стало теплее и спокойнее, но Кристина все равно была настороже: из-за такого напитка на пустой желудок легче легкого потерять рассудок. Вот почему все моряки так просто спиваются. Если выпить больше одного стакана, то ты уже не в себе. А там — второй, третий, четвертый — и прощай, трезвая жизнь.        — Гадость редкостная, — пробормотала Кристина, облизывая губы, на которых осталась пара капель. — Больше не давай мне эту дрянь! Лучше я помру от жажды, чем снова это выпью!       — Ты слишком привередлива. Тебе стоит привыкнуть или правда помрешь.        — Лучше уж помереть! Меня сейчас вывернет.        — Что-то не похоже.       — А ты подойди поближе! Я специально сдерживаю себя.       Капитан поставил стакан на место и снова оперся на стол, но теперь поясницей. Руки он скрестил на груди, брови забавно нахмурил, как будто собирался говорить на серьезную тему с ребенком.       — Смотрю на тебя и понять не могу: как у тебя только хватает наглости так себя вести. Как бы ты ни отнекивалась, а вы с мальчишкой два сапога пара. Он раздает мне приказы, ты — дерзишь.       — Да сколько раз повторять? Алан мне никто.       — Так мальчишку зовут Аланом? Все же он англичанин.       — Шотландец, — поправила Кристина. — По его акценту сразу понятно. Хотя, конечно, такой, как ты, мог и не заметить.       — Ты права, я встречал удивительно мало шотландцев для своих лет.        — Говоришь, как старик.       — Я старше, чем кажусь.       — Вряд ли настолько уж старше.       Капитан снисходительно улыбнулся. Кристина снова пришла в бешенство от его улыбочки, настолько легкой и беззлобной, что не возникало сомнений, что она насквозь пропитана фальшью.        — А как зовут тебя, принцесса? Думаю, после всего, что между нами произошло, нам следует познакомиться.       — Так я тебе и сказала.       — Ладно, буду звать тебя, как предложил Ханнес.       — Кристина! Меня зовут Кристина!       — Кристина? Как же тебе не идет это имя. А меня зовут Себастьян. Себастиан Ван дер Вальс.       — Мне неинтересно, как тебя зовут.       — Но больше я известен как Себастиан Бессмертный. Однако ты можешь обращаться ко мне «мой господин» или «спаситель».       — Зачем мелочиться? Может, сразу Ваше Величество?        — Ты права! Обращайся ко мне только так.       — Обязательно. Бессмертный? — добавила Кристина следом. — А ведь я почти лишила тебя этого прозвища.       — Не думай, что это так просто.       Себастиан снова потянулся к бутылке. Прежде чем Кристина успела подумать, что он, как и все моряки, страдает от пьянства, дверь резко распахнулась и в каюту влетел… Алан?        Рубашка Алана была перепачкана в крови, но что самое интересное: в руке он держал саблю, тоже окровавленную. Лицо Алана было злым, но не кипело от ярости, а внушало ужас своей сдержанностью. Одни глаза дико блестели на мокром от пота лице мальчишки.        — Я пришел убить тебя, — сказал Алан по-английски и резко выбросил шпагу так, что ее лезвие застыло в сантиметре от шеи капитана.        — Да вы издеваетесь, — протяжно вздохнул Себастиан.