Кровь мертвеца

      Погрузка началась с восходом солнца, а отплыть запланировали около восьми часов. Капитан Бернулли, высокий, но непомерно широкий мужчина лет сорока, с улыбкой наблюдал, как матросы таскали первые грузы. Горизонт был ясным, ветер в меру сильным — то, что нужно для выхода в море. Один Беззубый вел себя странно и просил отложить отплытие. В конце концов он насторожил весь экипаж и был вызван на аудиенцию с капитаном.       — Ополоумел? Зачем пугаешь народ? — спросил Бернулли, сделав глоток своего любимого женевера, который обыкновенно пил на завтрак, обед и ужин.       — Никак нет, капитан. Просто погода скоро испортится. Ветер пахнет туманом.       — А как по мне, он пахнет обычно: морем.       — Осторожность не повредит, капитан. Как-никак мы везем ценный груз.       — А ты, как я посмотрю, в моряки заделался, кухарка проклятая! Не надо мне людей стращать! Мы в Испании, сюда никто в здравом рассудке не сунется!       — Среди пиратов нет людей в здравом рассудке, капитан.       — Пошел отсюда, пока я не выбросил тебя за борт!       Конечно, разговор велся на голландском и при малом количестве свидетелей, но слухи быстро разошлись по судну. Дошло до того, что про аудиенцию узнал и Алан. Но он больше доверял капитану, который спас корабль во время страшного шторма. К тому же капитан на то и капитан, что ему виднее, чем простому коку. Впрочем, легкое беспокойство все же преследовало, пока корабль снимался с якоря. Но по выходе в море оно прошло: на непогоду не было ни намека; судно как будто не плыло, а летело.       Кристина пряталась за стогом сена, когда дверь ее временного убежища скрипнула. Они с Аланом условились, что он будет стучать в стену три раза, чтобы дать знать, что это он. Поэтому после трех стуков Кристина неуверенно высунула голову.       — Долго же ты. Спасибо, что поселил меня по соседству с козой. Всю жизнь мечтала поспать в куче навоза.       — Это самое безопасное место на корабле. Сюда приходят только раз в день, чтобы надоить молока и проверить, не снесли ли куры яйца.       — Не снесли. Можешь поверить мне на слово.       Алан достал из-за пазухи сверток и протянул его Кристине.       — Завтрак, — пояснил он. — Скудный, но это лучшее, что здесь есть.       Кристина развернула ткань и тяжело вздохнула: несколько сухарей и солонина.       — Вот почему все моряки такие тощие. А попить что-нибудь есть? Умираю от жажды.       Алан передал Кристине флягу.       — Ты сам что-нибудь ел? Или решил отдать свой завтрак мне?       — Я не голоден.       Кристина хмыкнула и вцепилась зубами в кусок пересоленного мяса, параллельно вырвав закупорку из фляги.       — Как нога? — поинтересовался Алан.       Ответ последовал, только когда Кристина напилась и хорошенько прожевала мясо.                    — Дрянь редкостная эта ваша солонина. А нога нормально, жить буду.       — Я бы не сказал, что нормально, — Алан посмотрел на распухшую лодыжку, которую Кристина тут же спрятала под плащ.       — Не глазей, куда не следует. Раз я сказала, что все хорошо, значит, все и правда хорошо. Лучше иди делай то, что положено юнге. Продолжишь торчать тут — заметят, и у тебя будут проблемы.       — Сейчас уже пойду. А для ноги все же что-нибудь принесу.       — Только попробуй. Я выброшу это за борт.       — Чтобы выбросить что-то за борт, вам придется выйти на палубу, — рассмеялся Алан. — Ладно, пора. Вернусь, когда закончу с работой.       — Лучше возвращайся, когда найдешь что-нибудь посъедобнее. Есть это мясо невозможно.       — Я бы зажарил для вас курицу, но, боюсь, меня заметят. Подождите несколько дней — и сможете вернуться к привычной пище.       — Ты слишком много мне обещаешь. Когда мужчины обещают так много, это значит, что они ничего не собираются делать.       — Я пока не так много вам обещал.       — Поэтому тебе стоит остановиться на том, что ты уже мне наобещал. Или хотя бы начать исполнять обещанное.       — Я уже надежно спрятал вас, как и обещал.       — Да, в куче навоза. Ну иди, иди уже. А не то единственное исполненное обещание перестанет быть таковым.       Алан на прощание махнул рукой. Кристина не удостоила его даже улыбки. О какой улыбке может идти речь, когда ты делишь каюту с козой и курами?       К вечеру погода начала портиться. Как и предсказал Беззубый, на море медленно опускался туман. Капитан Бернулли озадаченно ходил по палубе взад-вперед со стаканом женевера, а уважение команды к Беззубому росло как на дрожжах. Никто не посмел сказать, что капитан оказался не прав, но каждый об этом подумал. В какой-то момент капитан, поборов гордость, подозвал Беззубого и принялся у него выведывать, чем отличается запах тумана от запаха соли. Беззубый в процессе объяснений заметно заважничал, поэтому его словесно отправили к морскому дьяволу, а в действительности — на кухню готовить ужин для команды. Раздосадованный Беззубый ушел, а капитан продолжил наяривать круги по палубе.       Алан тревожно всматривался вдаль. Альфонсо молился Богу, держа в руках свой крестик. Он делал так постоянно, стоило приключиться хоть какому-нибудь пустяку. Странно, что такой трус вообще нашел в себе решимость выйти в море.       К ночи видимость стала совсем никудышной. Кристина сидела в полной темноте, забившись в угол, и прислушивалась к каждому шороху. Курицы почти не кудахтали, а вот коза здорово раздражала своим причмокиванием: она беспрерывно ела. Кристине уже начало казаться, что единственным выходом будет вспороть соседке брюхо. Потом явился Алан, не постучав, как условились, и вспороть брюхо захотелось уже ему.       — Наконец ты пришел. Я, конечно, просила тебя оставить меня в покое, но как ты мог бросить меня с полупустой флягой?       Кристина нехотя вылезла из сена. Валяться в нем ей не нравилось, но так было меньше риска наступить в козье дерьмо.       — Чего молчишь? Язык прикусил, что ли?       Кристина, сощурившись, посмотрела на Алана, как вдруг поняла, что перед ней не Алан, а кто-то еще. Тоже мужчина, возможно, что примерно того же возраста, но совсем другой.       Дверь с грохотом захлопнулась. Даже тонкая полоска лунного света не успела брызнуть в комнату. Впрочем, никакого лунного света из-за тумана сегодня не было.       Кристина в ужасе прижалась к стене, сделанной из дерева. Гимнастический костюм был настолько тонким, что торчащие опилки больно впились в кожу. Но боль была последним, что Кристину интересовало. Она думала только о том, что пропала. Кем бы ни был тот мужчина, он сейчас позовет других мужчин и вернется за ней, а потом вся команда вдоволь ею утешится. Моряки, они ведь такие. Кристина не знала ни одного галантного моряка — только неотесанные и грубые мужланы.       Что же делать? Кристина истеричным движением заправила волосы за уши и посмотрела на бочку, в которую Алан приказал прятаться в самом крайнем случае. Что было в бочке, Кристина не хотела знать, но пахло от нее отвратительно. Неужто другого выхода нет?       Сбежать? Но куда? Кругом — море, до следующей остановки несколько дней. За ночь Кристина могла вынести двух, ладно — трех мужчин, но если для ней будет измываться вся команда, то не дожить ей до утра.       Опять шаги. Совсем близко. Кристина снова посмотрела на бочку, но лезть в нее уже не было времени. Дверь отворилась, и на пороге снова появился мужской силуэт. Кристина прижала кинжал к груди. От холода лезвия ее немного зазнобило, но это пустяки. Главное — нанести удар вовремя. Лучше всего порезать глаза, чтобы неизвестный ослеп. Так с ним будет проще управиться.       Сердце пропустило удар. Пора! Кристина резко выбросила руку вперед, ощетинившись, как кошка. Она почувствовала, что лезвие перехватили, но не стала так просто сдаваться. Через несколько секунд она разглядела светлую шевелюру соперника и выпустила кинжал.       Оружие упало на пол, звякнув. Алан вздохнул и наконец расслабил раненую руку. Молчание длилось недолго, но по ощущению оно весило, как пушечный заряд.       — Я думала, это не ты, а тот тип!       Алан хотел что-то ответить, но Кристина наклонилась за кинжалом, а разогнувшись, спрятала его у себя за спиной.       — Ты обещал мне, что будешь стучать! Но я что-то не услышала оговоренных нами трех стуков!       — Тише! — Алан внезапно повернул голову к двери.       — Я не буду извиняться! Ты сам виноват, потому что…       Алан положил здоровую руку на плечо Кристины и мягко толкнул ее к стене. Кристина задела козу и, выругавшись по-испански, отпихнула соседку.       — Что-то не так, — сказал Алан шепотом.       — Я ничего не слышу.       — Что-то не так. Оставайтесь здесь, я посмотрю.       — А как же твоя рана?       Алан взглянул на ладонь.       — Пустяк, она не очень глубокая.       Кристине стало легче от этих слов. К мукам совести она склонна не была, поэтому моментально избавилась от тяжкого груза вины. Вместо него пришел липкий страх. Что может быть не так на этот раз? Они посреди моря. Тут ничего не должно происходить. Но что-то, тем не менее, происходило, и Кристина это почувствовала. Она как будто снова выступала на сцене, но совершенно голая и без надлежащей страховки.       — Не уходи! Меня видели.       — Кто? — Алан взглянул на Кристину вскользь и снова уставился на дверь.       — Понятия не имею. Я что, знаю всех тут по именам? Ты — единственный, с кем я знакома на проклятой Изабелле.       — Святой Изабелле.       — Нет, на проклятой. А если он всем растерепет? Что будет со мной? — добавила Кристина тише и без напалма. — Моряк — худший мужчина, с которым можно провести ночь. Это все знают. Вы так долго обходитесь без женщины, что, получив ее, звереете. Сейчас я к такому не готова…       — С вами ничего не случится.       — Ты так постоянно говоришь, а в результате я порезала тебе руку!       — Пострадал я, а не вы. Вас я не дам в обиду.       Алан отвлекся от двери и повернул голову. Его светлые глаза поблескивали в темноте чем-то странным.       — Вы можете описать человека, который вас видел?       — Да не особо, тут же темно. Такого же роста, как ты. Может, чуть ниже. А еще мне показалось, что он того же возраста, но не уверена. Одежду и цвет волос не разглядела: он сразу же скрылся. Но вроде бы темноволосый.       — Похож на Альфонсо, — подумав, сказал Алан. — Этот вряд ли будет трепаться. Я с ним поговорю, но чуть позже. Сейчас есть дела поважнее. Пожалуйста, спрячьтесь за сено и никуда не выходите. Когда я вернусь, то постучу, как мы и условились.       — Только не забудь. Иначе я не ручаюсь за себя!       В качестве доказательства Кристина продемонстрировала кинжал.       — На этот раз не забуду. Могу ли я на прощание пожать вашу руку?       — Ну уж нет! Звучит так, словно ты собрался помирать, а я тут, если ты забыл, по твоей воле оказалась. Так что будь добр доставь меня в свой любимый Новый Свет, а уже потом отбрасывай копыта. И это не обсуждается. Не протягивай мне свои грязные ручонки.       Алан улыбнулся, кажется, ни капельки не расстроившись. Через секунду Кристина осталась наедине со своими мыслями. Так страшно ей не было давно, ведь к жизни в цирке и обязанностям гимнастки она привыкла. И все-таки умереть свободной здесь лучше, чем прожить долгую жизнь под ярмом рабства.

***

      Алан старался ступать осторожно. Святая Изабелла была относительно новым кораблем, но доски уже отсырели и издавали неприятные звуки, стоило чуть сильнее на них наступить. Из-за тумана ничего не было видно, поэтому задача делалась вдвойне трудной. Осложняло ситуацию и отсутствие оружия. Брать кинжал у Кристины Алан не решился: если что случится, он пригодится ей всяко больше. Без оружия совладать с неизвестными будет сложнее, но есть шанс, что получится отобрать шпагу. Вряд ли вторженцы явились на чужой корабль с голыми руками.       И все же так тихо. Неужели всех уже убили? Или команда до такой степени обпилась ромом и женевером, что заснула и в ус не дует?       А вот и первое тело. Алан почти наступил на чью-то бездыханную тушу. Присев на колени, он вцепился в волосы убитого и повернул его лицо к себе. Это был Бернулли. Скверные новости. И до чего же уродливо выпученные зрачки! Видимо, убийца застал его врасплох и напугал до трясучки.       От чего же Бернулли умер? Алан не заметил явных повреждений на теле. Только странная рваная рана на шее, как будто в нее вцепилось животное. На голове тоже была кровь. Алан понял это, когда почувствовал, что его ладонь стала липкой. Выходит, проломили голову. Для себя Алан решил, что капитан Бернулли умер именно из-за этого.       Вдруг неподалеку послышался странный шорох. Алан вытащил нож из-за пазухи убитого и, раскрыв его, обернулся по сторонам. Туман все еще не позволял видеть дальше вытянутой руки. Туман — идеальная погода для пиратов. Только идиот вывел бы корабль, когда надвигается туман. Капитан Бернулли был идиотом.       Алан встал с корточек и еще раз осмотрелся. Тишина, но он чувствовал чье-то присутствие. Кто бы это ни был, он тоже знал, что Алан его чувствует, и выжидал подходящую минуту.       Справа. Алан вовремя увернулся, и шпага незнакомца вместо плоти разрезала сгустившийся воздух. Но от скольки еще ударов получится увернуться? Следующий вполне может стать последним. Значит, надо выбить шпагу из рук незнакомца. Но как? Складной нож не соперник шпаге.       — Ik kan je ruiken aan de geur van bloed.       Голландский. Теперь Алан знал чуть больше: его противник голландец.       Слева. Алан парировал выпад ножом, но ему просто повезло, потому что нападавший стоял достаточно далеко. Еще немного — и он остался бы без руки.       — Niet slecht, — сказал незнакомец. — Je hebt een goede reactie, hoewel het niet lijkt alsof je een zwaardvechter bent.       Это была похвала? Алану показалось, что соперник слишком много мелет языком. И он оказался прав, поскольку противник потерял бдительность и через секунду после этого лишился шпаги. Правда, это только раззадорило неизвестного вторженца, и он достал нож. Алан узнал об этом, когда лезвие блеснуло в паре сантиметров от его лица.       Алан отскочил назад, но нож снова мелькнул совсем рядом. Тогда Алан тоже решил рискнуть и выбросил руку, на собственную удачу мельком порезав соперника. Тот выругался на родном языке и кинулся в бой снова.       Алан порезал его опять. Сегодня ему везло. Впрочем, если подумать, то и вчера тоже. Вчера он встретил Кристину и уговорил ее бежать вместе, а чем это не везение? Возможно, сегодняшнее везение — просто продолжение вчерашнего…       Не стоило вспоминать о Кристине. Алан потерял концентрацию, и из-за этого незнакомец полоснул его по щеке. Но полоснул по щеке — это ладно. Самое неприятное в том, что он выбил нож. Последним, что Алан услышал, прежде чем отрубиться из-за удара под дых, были слова, сказанные на незнакомом ему голландском: «Je amuseerde me. Ik denk dat ik je in leven zal houden. Nou, deze keer».       Затем наступила темнота — беспросветная, но такая приятная. Святая Изабелла пала, не продержавшись и суток в море. Какой безрадостный финал. Или же это только начало истории?