Оазис. Предыстория

      — На подводной лодочке да с атомным моторчиком, да с десятком бомбочек под сотню мегатонн... — мурлычу под нос, копаясь во внутренностях боеголовки. Восемь ступеней предохранителей... а, нет, девять.       — Узрите! Он приходит с тучами, и все будут ослеплены его сиянием! — исповедник Кромвель завел привычную шарманку, обращаясь к последователям своей идиотской церкви. — Все будут оглушены громом его голоса! Пусть же мужчины, женщины и дети Земли соберутся и узрят силу Атома!       Скептически хмыкаю в такт безумной молитве и стараюсь абстрагироваться, продолжая потихоньку ковыряться в электронной начинке бомбы. Не время отвлекаться — у меня есть свое дело, и я должен его выполнить. Причем качественно.       Права на ошибку нет, иначе всё поселение взлетит прямиком на воздух. Как целый мир когда-то...       Ненавижу себя за это. И если есть хоть малейшая возможность что-то исправить — я непременно ей воспользуюсь.       — Объединитесь, испив Лучистой воды, поскольку это древнее орудие войны — наше спасение, символ Атомного сияния!..       Нет, это символ моего безумия и его далеко идущих последствий, а не то, что вы там себе навыдумывали. Чертовы фанатики, как же они меня бесят... Так и чешутся руки их перестрелять, но нельзя. Иначе возникнут проблемы с шерифом, что мне совершенно ни к чему.       Счетчик Гейгера трещит. Интересно, сколько рад я уже успел подхватить?.. Впрочем, неважно. Пора с этим заканчивать.       — Позвольте ей быть напоминанием о Делении, случившемся в прошлом, и блестящим обещанием нашего деления в грядущие времена! — воодушевленно вещает Кромвель; я словно вижу лица прихожан, с выражением благоговейного отупевания взирающих на своего бессменного лидера.       Ну уж нет. Хватит.       — Так, ребята, расходимся. Никакого Деления не будет, — выхожу из-за бомбы, утирая пот со лба; меня немного пошатывает — с одной стороны, я слишком резко встал, а с другой — хватанул радиации так, что еще немного — и мой завтрак вывалится прямиком в лужу. Священную лужу, не хухры-мухры... Я, конечно, принял рад-Х перед тем, как лезть в нутро к дремлющей до поры до времени боеголовке, но панацеей от радиации данное лекарство не является; да, оно увеличивает сопротивляемость, но не защищает полностью от облучения. Впрочем, без него было бы совсем хреново...       — Какие-то проблемы? — Один из Детей Атома выступает вперед. Немытый, небритый, заросший волосами и кудлатый, как собака, с кудрявой бородой, в которой запутались остатки хлебных крошек, мужик настроен вполне серьезно. Взгляд темных глаз полыхает сумасбродством; последователь Атома готов на всё, дабы отстаивать интересы своей Церкви и ее святыни, в коей я кощунственно покопался прямо у них на глазах. Рука мужика вскидывается в воздух с зажатым в ней ножом; визг одной из сектанток оглашает округу.       Медленно выдыхаю.       — Проблемы сейчас будут у тебя, если ты не заткнешься, — я чувствую себя отвратительно, но не собираюсь давать спуску какому-то зарвавшемуся смертному. Будь со мной мои прежние силы — мне не составило бы труда стереть его в порошок одним щелчком пальцев, но...       Я уже говорил, что почти ничем не отличаюсь от людей?       — Убери оружие и успокойся, — дуло пистолета упирается в шею сектанта. Лукас Симмс заканчивает так и не успевшую начаться драку. Шериф, а ты вовремя; еще немного — и единственное во всей округе божество разобрали бы на сувениры. Вернее, постарались бы, ибо я, Сет, не позволю такому случиться. Данный исход дела попросту не в моих интересах.       — А я че, я ниче, — культист мгновенно превращается в покладистого плюшевого мишку; агрессия тотчас улетучивается из пышущих неимоверной злобой глаз, сменяясь раболепием. Жалкое зрелище... что, почувствовал, у кого здесь власть, собака?       Исповедник Кромвель выходит из радиоактивной лужи, привлекая к себе всеобщее внимание.       — Успокойся, — ладонь духовного лидера ложится на плечо сектанта. — Раз этому суждено было свершиться, значит, на то воля Атома. Всё в порядке.       — Да, — как в бреду, соглашается последователь; внимание культиста ослабевает, пальцы расслабляются... Хороший момент, чтобы... Да, Лукас — парень не промах! Разоружив последователя Атома и толкнув его в спину, шериф кивает исповеднику:       — Кромвель, научи своих людей, как правильно себя вести. Сет, пойдем, — а это уже мне. — Нужно поговорить.       — Всенепременно, — кивает лидер Церкви; его взгляд, обычно сосредоточенный и одухотворенный, как будто преисполненный многократно в своем познании, цепко следит за устроившим представление культистом — и в том числе за нами. Эх, кому-то явно сегодня не поздоровится... впрочем, тот мужик сам виноват, нефиг было мешать проявлению божественной воли.       Моей воли, между прочим.       — Отдайте тела Атому, друзья. Впустите в себя его силу, почувствуйте его Сияние и Разделитесь, — заунывное вещание Кромвеля вновь разносится по всей Мегатонне, отравляя своей неприкрытой ересью слух. — И да не будет слёз, ни скорби, ни страданий, потому что в Делении мы увидим наше избавление от боли и печалей этого мира...       Богослужение продолжается, несмотря на возникший инцидент. Интересно, что бы эти сектанты сказали, узнав, что я и был тем самым, кто запустил когда-то процесс их так называемого Великого Деления? И что они, можно сказать, буквально несколько минут назад святотатственно посягнули на живое явление их возлюбленного Атома во Плоти?       Меня поневоле пробирает нервный смешок, пока мы с Лукасом идем по гулкой, выстланной из старых обломков железа лестнице. Да нет, звучит бредово. Наверняка они бы поржали и посоветовали мне завязать с психо. А там — кто знает, может, и правда бы на сувениры разобрали... Кто их, этих фанатиков, разберет.       — Сектанты хреновы!.. — мое возмущение вырывается наружу. Хочется заткнуть уши, дабы не слышать этой дурацкой молитвы; хорошо, что на верхнем ярусе города уже практически ничего не слышно. Еще и периодически подкатывающая к горлу тошнота... не, дело здесь явно не в поглощенном количестве радиации, не в непосредственном контакте с ядерной боеголовкой и даже не с вынужденным долгим пребыванием посреди токсичной лужи.       У меня аллергия на идиотов, и это еще мягко сказано.       — Спасибо за помощь, Сет. Она была неоценимой, — говорит Лукас; лицо шерифа светится, словно он хватанул двести рад кряду. — Вот твоя награда, держи.       В мои руки плюхается ключ. Простой ключ, с ржавыми потеками на когда-то серебристой поверхности.       — Что это? — недоумевающе смотрю на шерифа; да, мой вопрос звучит глупо, но я действительно не понимаю. Обычно за идеально выполненную работу мне платят крышками, так какого, блин...       — Как что? — Лукас, в свою очередь, недоумевающе смотрит на меня. Как на идиота, ей-богу. — Это ключ. Ключ от твоего нового дома.       — Какого дома? — Мысли сбиваются в кучку; думать сложно, и всё же мои слова сочатся подозрением. С чего это вдруг такая щедрость? Да и один дом у меня уже есть, я его только недавно приобрел у Мойры Браун...       — Парень, не тупи, — Лукас терпеливо растолковывает мне, как ребенку; в рокочущий бас шерифа проникают отеческие интонации. — Я тут подумал, что было бы неплохо, если бы ты поселился здесь на постоянной основе. Такой человек, как ты, нам бы пригодился. Поэтому держи ключ, он твой. И еще... — Не дав мне опомниться от нежданно-негаданно свалившейся на мою многострадальную голову новости, шериф ловким движением руки извлекает из карманов куртки потрепанный свиток. — Вот дарственная на дом.       Муа-ха-ха! Старина Симмс, ты серьезно?! До сих пор я жил здесь на птичьих правах, в основном блуждая по пустошам и ночуя, где придется — в том числе и в общинном доме среди вонючего сброда, не являющегося полноценными жителями Мегатонны, но строящего из себя невесть что, а тут — вот тебе на. Собственная комфортабельная халупа экстра-класса. ДВЕ КОМФОРТАБЕЛЬНЫЕ ХАЛУПЫ... В одной можно жить, а другую сдавать.       Выкусите все, кто до этого относился ко мне свысока.       Слегка подрагивающими пальцами касаюсь заветной бумаги. Меня не покидает ощущение розыгрыша или сна... слишком реалистичного сна наяву. Хочется ущипнуть себя, дабы уточнить, а не бред ли это моего больного мозга, отравленного радиацией и наркотой... но нет, ощущения слишком реалистичны, чтобы не быть правдой.       Разворачиваю свиток и бросаю беглый взгляд на пожелтевший от времени лист...       КАКОГО?!!       — Мойра, я тебя убью, — сдавленный злобный рык вырывается сквозь стиснутые зубы; я не на шутку разъярен, и это еще мягко сказано.       Чертова торговка... она всё знала, НЕ МОГЛА НЕ ЗНАТЬ!!!       — Что-то не так, парень? — Голос Лукаса доносится до меня сквозь багровую пелену тумана, сотканного из чистейшей ярости и гнева; краем глаза подмечаю, как рука старика делает едва уловимое движение, будто тянется к кобуре — так, на всякий... У шерифа, конечно, стальные яйца, но, учитывая мою вспыльчивость и... кхм... так называемую «дружбу» с Лео Сталом, о которой нет-нет — да и всплывет слушок, — я не могу винить Симмса за дополнительную гарантию обеспечения безопасности. В конце концов, это его прямая обязанность. Его прерогатива.       — Всё не так, — выпрямляюсь и шумно выдыхаю; в моих интонациях кипит злость, грозящая вылиться наружу, опаляя всё и вся, что встанет у меня на пути. — Эта несносная женщина буквально сегодня продала мне тот же самый дом. Она развела меня на бабки! Вот только не надо мне говорить, что она не знала об уговоре, — не терпящим возражений жестом прерываю попытку шерифа вступить в диалог. — Она знала.       Не могла не знать.       Руки сжимаются в кулаки, безжалостно комкая ни в чем не повинный лист. Возмущение достигает предела; я слишком зол, хочется орать матом на всех известных мне языках мира, и плевать, что со стороны это может выглядеть весьма палевно. Хотя... какая, кому, на хрен, разница, где и каких знаний мог нахвататься путешественник с Пустошей?! Раздраженно отшвыриваю от себя злополучную бумагу; ветер подхватывает ее и... Та-дам! Скомканный шарик прилетает точнехонько в убеленную сединами голову вещающего что-то про Сияющий Атом Кромвеля и отскакивает прямиком в священную лужу; не ожидавший такого подвоха исповедник на мгновение осекается, а затем как ни в чем не бывало продолжает литургию. Едкий смешок касается моих уст; даже если бы главный культист и увидел того, кто волей случая запустил в него сей странный снаряд, то не стал бы затевать конфликт. Это не в духе Кромвеля... да и не после сегодняшней некрасивой стычки с одним из его ребят.       — В любом случае, даже если это так — сделка была законной. Все мы люди и не можем всего предусмотреть, — интонации Лукаса обманчиво-успокаивающие; шериф словно пытается привести меня в чувство и воззвать к разуму... его остаткам среди беснующегося, но постепенно приходящего в равновесие хаоса. — Конечно, ты можешь пойти и поговорить с ней, но... Не делай глупостей.       Намек более чем ясен.       — Да, я и не собираюсь ее убивать, — отворачиваюсь от мимолетного созерцания упавшего в радиоактивную лужу шарика бумаги, ныне развернувшегося в лист и спокойно дрейфующего на водной поверхности. — Просто поговорю, я же не маньяк какой-то.       Первая волна гнева схлынула, и я чувствую себя немного легче... с поправочкой на радиацию и всё еще полыхающую внутри злость. Так, ладно, взглянем объективно на плюсы и минусы ситуации.       У меня есть дом, и это хорошо. Правда, купленный на с таким трудом заработанные крышки. Сколько я блуждал по заброшенным (и не очень) локациям, вычищая оттуда всякую гадость — не счесть. А уж бостонское метро — это отдельная песня, достойная фильма ужасов; как вспомнить — так вздрогнуть. И ладно бы супермутанты да дикие гули... эти лабиринты успели весьма подзаколебать меня, МЕНЯ, никогда топографическим кретинизмом не отличающегося.       При воспоминании о своих блужданиях в местной полуразрушенной подземке я едва подавил рвущийся наружу дикий стон. Те, кто ее проектировал, достойны отдельного места в аду; надеюсь, их сердца давно схрумкала Амат и попросила добавки. Что же до минусов — я бездарно потратил все свои кропотливо заработанные бабки; теперь у меня есть дом, но я, по сути, гол, как сокол. А всё эта несносная торговка! Хотя... может, следует винить не ушлую лавочницу, а себя? Я ведь тоже хорош, мог бы и предусмотреть такой исход, а не вестись на сладкий голос и смазливую мордашку.       Внезапный рвотный позыв подступает к горлу. Ну всё, приехали...       — Сет, да ты весь светишься, — во взгляде шерифа мелькает что-то похожее на беспокойство. — Тебе нужно к доктору.       — Нет! — отмахиваюсь от него, будто от назойливой мухи, всеми силами пытаясь сдержать порыв извергнуть наружу всё съеденное и выпитое ранее на завтрак. Дженни Стал готовит офигенную лапшу, не хотелось бы, чтобы ее усилия пропали даром. — То есть...       Слова так и застревают в моем горле, пока я пытаюсь справиться с нахлынувшей не вовремя тошнотой и отдышаться. С одной стороны, мне действительно не мешает посетить клинику, дабы ликвидировать последствия своего пребывания посреди токсичной лужи... но учитывая то, что я вновь подсел на психо, встречаться лишний раз с местным эскулапом не хочется. Да еще и без крышек в кармане. Черч, конечно, свою работу выполняет исправно и лишних вопросов не задает, но всё же...       — Денег нет? — Шериф мигом оценивает обстановку; от его бдительного взора, кажется, не может укрыться ничего. — Прости, тут я ничем не могу помочь. Разве что... — Старик указывает многозначительным кивком куда-то вправо и вбок, — ты же всё равно собирался к Мойре Браун?       — Что? Да я...       Завтрак стремительно рвется наружу, подавляя возмущенную волну протеста; еще немного, и...       Ладно. Уговорил.