Кто сказал что время лечит?

— Фрин... — Бекки открыла рот от удивления, и округлила глаза. Образ в углу комнаты странно усмехнулся, затем прошёл к краю кровати, и сел напротив девушки. — Думаешь и правда, что я, это она? — Я схожу с ума... — Армстронг вжалась в стену. — Мне это кажется, ты всего лишь галлюцинация. — Посмотри на меня. — Образ Фрин наклонилась ниже к ней. — Ты так отчаянно прокручивала и представляла её у себя в голове, что получилась я. Но не бойся, не приченю тебе вреда. — Зачем... Для чего..? — Голос дрожал, а глаза бегали лихорадочно по образу на против. — Не бойся меня. Хочешь знать кто я на самом деле? — Фрин поднялась, и прошла к картине, затем указала на неё пальцем. — Я твоё нутро, твоя совесть, твой здравый рассудок, другая ты. А мой образ — это единственное из твоего прошлого, что сделало тебя счастливой. Единственное, что сейчас гложет и уничтожает тебя изнутри. Ребекка дрожала, следила за каждым её движением. В горле резко пересохло, и образовался ком. Образ Фрин заметила это, и указала на бутылку воды, которая стояла нетронутой на тумбочке. — Возьми и выпей. Ты сейчас слишком слабая, я бы сказала никчёмная. Армстронг жадно схватила воду, и осушила залпом полностью содержимое. Грудь высоко вздымалась, казалось сейчас от испуга выпрыгнет сердце. Собрав остатки сил, и более менее сформулировав в голове мысль, она прошептала: — Что тебе от меня нужно..? Мне же кажется... Я напилась... — О нет, теперь я буду частой гостьей у тебя. Ты настолько сильно ушла в себя, что возникла я. — Образ присела на стул возле двери. — Я тебя буду беречь, предостерегать, как бы делала это Фрин. А ты, должна покорно меня слушаться, иначе загонишь себя в яму поглубже. — Бред... Уйди! — Бекки закрыла глаза, и сильно зажмурилась. — Прочь! Ты только моё воображение! — Строптивая, но ничего, справлюсь. — Фрин улыбнулась. — Кстати, ты ничего не замечаешь во мне? Кажется чего-то не хватает... Как думаешь? Ребекка открыла глаза, страх куда-то пропал, а заместо него, внезапно возникла уверенность и смелость. Она тщательно вгляделась в черты лица образа, и действительно, кое-что обнаружила: — Глаза, где её глаза? Почему их нет? — Умница, значит не всё потеряно. — Образ подошла к ней, и села рядом. — Это единственное, что ты не смогла запомнить в деталях, поэтому ты их не видишь. Да, тебе кажется что помнишь, знаешь цвет, оттенок но нет... Дело далеко не в таких банальных вещах. — А в чём? — Ты и сама знаешь. Напоминаю, ты говоришь сама с собой, с своим сознанием, только в образе своей любимой девушки. — Зеркало души... В глазах можно увидеть всю суть... — Пробормотала Бекки. — Верно. Ты не смогла разгадать её, замок на дверях к её сердцу остался наполовину открытый для тебя. А последний, остался так и не открытым. — Фрин посмотрела на потолок. — Ты сейчас потерялась, скорбишь, будто бы она умерла. Уничтожаешь себя как физически, так и морально. — Она посмотрела на Ребекку, только не глазами, а черными кругами вместо них. — Что ты из этого получишь? Кому станет лучше? Она бы точно не хотела для тебя такого. — Она меня ненавидит. — Подумай хорошенько... Ты не права, она говорит только так, а самом деле, она желает тебе только лучшего, а не бухать два месяца, и лежать в кровати. — Откуда ты знаешь? — Мы знаем, просто тебя нужно правильно подвести к этому выводу. Я откопала этот факт из твоего внутреннего «я». — Что ты хочешь? Куда двигаться, что делать? — Вернись к обычной жизни, работай, существую, будь как все. Армстронг прикусила губу, и подперела рукой голову. — Ещё скажи что время меня излечит... — Мы с тобой знаем, что это полнейший бред. Время только притупит твою рану, покроет её коркой, которой рано или поздно суждено отпасть. А там уже два пути: или немедленно наложить пластырь, или позволить ей кровоточить. — У меня она будет кровоточить вновь и вновь. — Не зарекайся БекБек... Мы сильные. Мама с папой нами гордятся, и ты это знаешь. — Я брата угодила за решётку, потеряла дочь и любимую девушку, разрушила сама свою жизнь, упустила сквозь пальцы счастье, которое казалось поймала крепко в ладони. Чем гордиться? — Это опыт, испытание. Ты ещё не осознала, но мы стали сильнее, намного. А что случилось, кого закрыла, что упустила — не важно. Всё в этой жизни можно исправить. Невозвратно только время и прошлое. А как распорядиться будущим — наш с тобой выбор. — Важно, я ужасно скучаю за ними. Меня рвёт на части изнутри. У меня ощущение, будто с нашей последней встречи, я все свои силы и энергию оставила там, на пляже... — Ты слишком много себя жалеешь, не кажется? Так нас учили с самого детства? Ныть и сопли распускать? Нет, нам прививали стойкость к обстоятельствам, к трудностям, переменам. А вместо этого что я вижу? В конце концов ты меня уже начала видеть, это ненормально. Пистолетом стрелять в картины, тоже ненормально. — Почему остановила тогда? Зачем тебе меня поднимать? — Ты в глубине души не хочешь этого, Фрин и Анна тоже не хотят. Пистолет был последней каплей. Анна, наша принцесса, считай тебя остановила. Внезапно на кровати послышался звонок телефона. Уже неделю, каждый день подряд, в одно и то же время, ей звонил неизвестный номер. Ребекка ни с кем не хотела разговаривать, или как-то контактировать, поэтому всячески игнорировала настойчивые звонки. — Тебе уже очень долго и упорно кто-то звонит, возьми трубку. — Не хочу, и не буду. — Я как твоя сущность, подскажу тебе. — Фрин указала пальцем на рисунок, который валялся на полу. — Это связано с ней. — Затем улыбнулась и растворилась в воздухе. Бекки проследила за её исчезновением, после чего встала и взяла в руки свой телефон, который так и продолжал звонить. Откинув страх и сомнения, она подняла трубку, и поднесла экран к уху. По ту сторону она услышала тихий плач, и шёпот: — Пожалуйста... Ответь, это же твой номер, я помню... — Слушаю, с кем я разговариваю? — После паузы произнесла Ребекка. — Бекки! Ты ответила! — Уже громче послышалось из того конца. Армстронг поняла с кем разговаривает, и кто так настойчиво звонил эти дни. От шока, она чуть ли не упала обратно на пол. Армстронг моментально оживилась, и вцепилась двумя руками в телефон, будто в последнюю надежду. Поставив его на кровать, она включила громкую связь: — Анна, принцесса, это ты? Как ты мне позвонила? Чей это номер? — Мне мама купила новую сим-карту, но отказалась дать твой номер, но я запомнила его, пыталась тебе дозвониться, но никто не отвечал. Я думала ты на меня злишься, поэтому не берёшь трубку. — Девочка шмыгнула носом. — Эй, нет... Ты что, вытри слёзы, пожалуйста. Извини меня, это я виновата... — Бекки сжалась и укусила себя за руку. — Не плачь, я умоляю тебя, котёнок мой родной. Я с тобой разговариваю, слышишь? Ты дозвонилась, умница. Большая молодец. — Почему ты не приезжаешь..? Я очень скучаю по тебе. Ты из-за меня уехала, да? Ребекка замолчала, затем ударила ногой в кровать, и заплакала. Слезы сейчас душили больше, чем все разы вместе взятых, за все эти чёртовы два месяца. Адское мучение слышать такие слова от маленького ребёнка. Она думала, что тяжело сейчас только ей, но как же Армстронг ошибалась... — Бекки... Ты тут? Девушка прочистила горло, и подвинулась обратно телефону: — Да малыш, я здесь, никуда не уйду, пока ты сама не попросишь. — Ответь на мой вопрос. — Я должна тут быть, должна вас оставить, понимаешь? Так всем будет лучше. Но я безумно скучаю за вами с мамой, ты даже не представляешь насколько... — Она вытерла ладонью слёзы. — Почему ты плачешь? Ты не хочешь со мной говорить? Мне не нужно было тебе звонить? — Нет-нет, что ты... Нужно, звони когда угодно, я всегда рада услышать твой голос. Расскажи мне, как у тебя дела? — Я заболела, сильно болит горло. Папа спит, а мамы нет дома, мне одиноко и скучно. — Маленькая моя... Ты выпила лекарства, нет температуры? — Днём был врач, он сказал, что я скоро поправлюсь. — Замечательно, береги себя. — Бекки... Почему мне мама запрещает с тобой общаться? Я просила её, чтобы поговорить просто с тобой, а она начала плакать, а потом ругаться на меня. Ребекка скользнула вниз на пол, закрыла лицо руками и зарыдала. Фрин... Что ты творишь... — Она говорит, что ты больше никогда не приедешь, и я тебя никогда не увижу. Это правда? — Я не могу тебе точно сказать... Но ты не обижайся на маму, ладно? Можешь обижаться на меня. — Но ты же ничего плохого не сделала. Делает папа... — Что делает? Он тебя обижает?! — Он вчера ночью ударил маму, я слышала. Она сильно плакала, потом куда-то уехала. Урод! Мразь! Размажу по стенке гниду! — Я улажу, твой папа больше никогда не посмеет обидеть маму, хорошо? Ты мне веришь? Только не бойся ничего, будь смелой и сильной, я тебя защищу от всех и всего на свете. — Ладно. А как ты поможешь? Ты же очень далеко. — Я придумаю выход, прям завтра. Только не говори маме, что мы общались, а то будет злиться. — Не скажу. — Ложись спать, тебе нужно отдыхать. Звони мне в любое время, когда угодно. — Спокойной ночи Бекки. Я тебя люблю, и сильно скучаю. Армстронг застыла глядя на экран телефона, а после слов девочки, впервые за эти месяцы смогла искренне улыбнуться сквозь солёные и рясные слёзы. Она прислонилась губами к телефону, и смазано прикоснулась к экрану, будто бы это поможет передать всю свою любовь маленькому и родному человечку на том конце провода. — И я тебя люблю котёнок. Спокойной ночи, очень крепко тебя обнимаю. Вызов завершился, экран погас, а вместе с ним и её, казалось пару минут назад воскресшая душа и сердце. Тот маленький огонёк, который смогла разжечь в ней Анна — опять потух, как только она перестала слышать её голос. Упав обессиленно на кровать, Ребекка смогла сразу же спокойно уснуть, впервые, от момента переезда сюда. Я сделаю всё возможное для вашей защиты, перегрызу горло любому, кто бы это не был. Никто не смеет вас трогать...