Медиум: за завесой

Вечером на улице просто потрясающе. В сиреневых кустах, в саду и на опушке леса щебечут соловьи, мотыльки кружатся вокруг фонарей над беседкой, где-то в кустах пионов шуршат ежи. Ветер шелестит листвой высоких старых лип, тихонько позвякивая нержавеющими трубочками на ветках. Я сижу в беседке с чашкой лавандового чая, заботливо укутанный в плед неуёмным Власовым. Наблюдаю, как Денька с Васькой кочегарят, собираясь жарить мясо. В основном наблюдаю за Васей. Он светится. Не просто светится — он светится иначе. Его свечение ярче и легче. Уж не понимаю, в чём дело, но подсказывает мне что-то, что всё дело в Сорокине. Это Артур так влияет на ауру Чернова. Я рад этому, на самом деле. Это хорошее влияние. Проснувшиеся вампиры, устроившись на качелях неподалёку, неспешно пьют переданную кровь из контейнеров. Вечер дышит умиротворением и спокойствием, пахнет свежескошенной травой, хвоей, древовидными расцветающими пионами, сиренью и дымом. Все кажутся спокойными и расслаблеными. Арчик суетится, помогая Лиле накрывать на стол. Все при деле. Сидеть бы тихонько и наслаждаться, но меня мучает несколько вопросов, которые просто необходимо задать. Осторожно выползаю из своего пледа и направляюсь к упырям, пока всем не до меня — Деня с Васей заняты мясом, а Арчик, натирая тарелки, активно обсуждает с Лилькой салат. Тихонько подбираюсь к качелям под липой, закуриваю и втискиваюсь третьим, как раз между Колькой и Женей. — Прошу прощения? — заметно удивляется Женька, непонимающе глядя на меня. — Надо поговорить, — помолчав немного, произношу, выдыхая дым. — У меня есть к тебе пара вопросов. — Ну, что же, задавай, — упырь закидывает ногу на ногу, явно закрываясь от меня. — Вопрос первый: Алекс служил во время войны? Женя смотрит на меня, как на идиота — с непониманием и нескрываемой жалостью. Затем прикрывает глаза, делает глубокий вдох, и, видимо, справляется как-то с собой. — В те времена почти все служили, — начинает негромко, и по выражению его лица понятно: Женька не здесь и не сейчас. — Он тоже служил. Вампирам, естественно в такой ситуации тяжелее, чем людям, но нас всех объединяла одна цель, независимо от того, чем именно мы питались. — Хорошо, — киваю я, затягиваясь, — очень хорошо. Что ты знаешь про Лёшу? — Вот, мы и подошли к этому моменту, — отпив крови из контейнера, недовольно произносит Женя. — Лёша — это ошибка, Миша. Понимаешь ли, как ты уже знаешь, все упыри живут достаточно долго. В этом им, конечно, помогает регенерация. Ну и, зачастую, инстинкт самосохранения. Везде есть правила. В нашей жизни они тоже присутствуют. На всё нужно разрешение. Мы не можем проводить обряды инициации без лицензии, мы не можем пить человеческую кровь без лицензии, мы, слава Богу, хотя бы можем дышать без лицензии, но это не точно. Конечно, мы не имеем права убивать людей. Либо обращаем, либо надкусили и отпустили. Но это редкое явление, — он тяжело вздыхает, мрачнеет лицом и с минуту молчит. — В сороковые годы кровь лилась рекой. Мёртвых было столько, что жнецы не справлялись. Комитету было не до лицензий. По миру пронеслись всадники Апокалипсиса. У всех магов всех уровней была, на тот момент, одна цель — остановить армагеддон. Над миром гремела война. Деятельность вампиров мало кто контролировал. Не до того было. Лёша — это ошибка Саши. Или вполне осмысленная замена мне. Лёша был совсем ребёнком. Ему, на момент обращения, и семнадцати не было. Нельзя обращать таких молодых. У Саши не было выбора. Во всяком случае, он всегда на этом настаивал. Я долгое время не верил, но, когда Коля на заводе упал, и штырь прошёл через грудную клетку, поверил и понял Алекса. Если бы я не обратил Кольку, вы бы его уже давно похоронили. У меня не было выбора. Я нарушил закон и должен буду за это ответить, но Сашу теперь понимаю. Если бы он не обратил Лёшу, тот бы умер от кровопотери. Его ранили, и нужно было действовать быстро. Алекс обратил его. Естественно он нарушил правила, как я недавно, и должен был бы понести наказание, но всем было не до того. Военное время, сам понимаешь. Сейчас за этим следят намного строже. Когда Лекс притащил ребёнка, я был против, вернее, даже не так, я был в бешенстве, прекрасно понимая, что однажды война закончится, и с нас спросят по всей строгости. Собственно говоря, по этой же причине мы с Алексом разошлись. Не сошлись во взглядах на воспитание Лёши. Ты же понимаешь, новообращенный вампир — хуже ребёнка. Он пытается жрать всё, что движется, а что не движется — то движет и жрёт. К тому же, новообращённый вампир был не просто нулевым — он был магом четвёртого уровня. Да, по сути, он умер после обращения, хоть и переродился. Он исчез из всех списков, лицензия на колдовскую деятельность самоаннулировалась, но способности его никуда не делись. В хрупком теле Лёши заключена огромная сила. Помимо вампирской регенерации, у него остались магические способности, и не какие-то безобидные, а разрушительные. Лёша очень вспыльчивый, он никогда не думает о последствиях. Может вспылить и таких делов натворить, что даже три взрослых вампира потом последствия не разгребут. В общем, я решил, что убирать трупы за воспитанником Алекса не стану, потому мы разошлись. — А что Алекс? — не унимаюсь я, медленно подводя беседу к нужному моменту. — А что Алекс? — тяжело вздыхает Женя, покачивая в воздухе ногами. — Алекс, как правило, где-то рядом. Напрямую он редко вмешивается в мою жизнь, но всегда маячит поблизости. Обычно старается не светиться, просто тихо наблюдает. Кроме тех случаев, когда в нём просыпается жажда убийства. Он, за всё время нашего знакомства, пытался прикончить меня раз восемь, но никогда у него это не получалось. — И за что же он хочет тебя убить? — немного недопонимаю я. — Мотив? — Понимаешь ли, Миша, — скользнув языком по окровавленным зубам, Женька горько усмехается и недолго молчит, — за нашу длинную многовековую жизнь, — задумывается ненадолго и хмыкает, — или, вернее, смерть, каждый из нас успевает совершить множество ошибок. Кто-то способен прощать, кто-то — нет. У Лекса скверный характер. Алекс не умеет прощать. Он может долго терпеть, но потом его внезапно и очень резко накрывает, и он обязательно припомнит все твои ошибки разом. С ним такое постоянно. Ну, с определённой периодичностью в несколько десятилетий. Я научился с этим справляться, хотя Алекс старше и сильнее. Несколько раз мне даже помогал Димка. — Кстати, об этом, — произношу со вздохом, — сегодня утром мы обнаружили тело Катеньки в его постели. Но, пока думали, как это тело вынести, оно исчезло. — Катеньки? — явно не понимает Женя. — Катенька была его медсестрой, — раздавливая окурок о подошву кроссовки, спешу внести ясность. — Девушка, труп которой был в холодильнике на южной. Скажи, пожалуйста, всё это может быть связано с Алексом? — Саша с удовольствием бы насолил и мне, и Диме, и Коле заодно, но он раньше никогда так не утруждался, — задумчиво произносит Женька. — Ему гораздо проще было затолкать меня в гроб, заколотить крышку и пихнуть в крематорскую печь, чем… — упырь замирает, а на лице его отражается удивление, которое медленно сменяется осознанием. — Да, — усмехаюсь я невесело, — ему, может быть, и проще, но ты, каким-то чудом, всегда выживал после всех крематорских печей, стрельбы и всего остального, потому, я так думаю, Алекс решил избавиться от тебя иначе. Если он не может убить тебя, то ревизоры могут. Потому он решил подставить тебя, Диму и Кольку. — Ну, это же смешно — таскать труп туда-сюда! — возмущённо подаёт голос последний. — Смешно, — не могу не согласиться я, — но это происходит. Знать бы ещё, куда он его девал теперь… — Наверное, уже закопал, — неуверенно озвучивает предположение Рогозин. — Сильно сомневаюсь, — качаю головой я. — Рано или поздно этот труп ещё всплывёт. Не всё так просто. Нам бы узнать, где Алекс убил Катю. — Для чего тебе это? — спрашивает Коля негромко, непонимающе глядя на меня. — Он же медиум, — усмехается Женя, убирая пустой контейнер на край качелей, — найдёт место убийства — найдёт призрака. В случае чего, у нас будет свидетель. На суде очень кстати. — Хотелось бы не доводить до суда, — на выдохе произношу я, прислушиваясь. Где-то вдалеке знакомо гудит мотор. Димка едет — не иначе. Он въезжает во двор как раз к тому моменту, когда шашлыки, поджариваясь, начинают благоухать. Выглядит упырь, мягко говоря, удручённым. Он выбирается из машины, одёргивает утренний костюм и, не доставая вещи из багажника, сразу идёт к нам. Я тоже решаю перебраться поближе к беседке. Пока Димон здоровается и жмёт руки остальным, присматриваюсь и принюхиваюсь. Мой доктор пахнет беспокойством. Пахнет настолько сильно, что от этого едкого кисловатого запаха щиплет в носу. И, чем сильнее старается Димка скрыть своё состояние, тем заметнее оно становится. — Что не так? — задерживая его руку в своей ладони дольше приличного, спрашиваю, вскидывая голову. Димон ёжится и кривится. — Я сорок пять минут по городу носился, стараясь уйти от ревизоров, — делится он устало и неохотно, — то в супермаркет, то в зоомагазин… Даже домой не заглядывал, сменную одежду с работы взял — и сразу к вам. — А почему же не заглядывал? — мягко ехидничает Денька, протягивая нам с Димой по бокалу вина. — Мог бы заглянуть, возможно, ребята из ревизионного не сунулись бы за тобой. — Умный ты больно! — Димка холодный и колкий, как зимний ёжик. — А если… — он делает глубокий вдох, на минуту прикрывает глаза, заметно бледнеет и залпом осушает свой бокал. — А если бы я приехал, а Катя снова там? — Ты как-то слишком нервничаешь для того, кто, ради пропитания, убивает людей, — тихо хмыкнув, замечает Денис. — Я не убиваю ради пропитания! — упырь моментально взвивается, воинственно сверкая глазами. — Я вообще не убиваю очень давно! Видеть трупы, самопроизвольно появляющиеся в моей квартире, не привык. За долгие годы моей бытности, такой случай приключился впервые. — Давайте будем объективны, — тихо, на контрасте спокойно предлагаю я. — Мы же с вами все — люди взрослые. Некоторые из нас пока ещё даже в неплохих отношениях с логикой и здравомыслием. Давайте смотреть правде в глаза: даже в нашем не вполне обычном мире трупы сами по себе не перемещаются, в постель не приходят и из неё не уходят. Я думаю, что все, собравшиеся здесь, прекрасно понимают: кто-то принёс труп в твою квартиру и уложил в твою постель. И, полагаю, пятьдесят процентов собравшихся прекрасно понимают, кто это был. По поводу внезапного незапланированного появления трупов в твоём доме недурно бы спросить Алекса, ты так не считаешь, Дима? — ставлю свой бокал на край стола и, скрестив руки на груди, пытливо смотрю на него. — Не хочу я этого гондона ни о чём спрашивать! — непривычно агрессивно рявкает мой доктор. — Этот сраный Алекс — как мандавошка на лобке цивилизации! Я не желаю иметь с ним ничего общего. — Боюсь, Дима, ты с ним уже поимел кое-что общее, — напоминаю я, переводя многозначительно взгляд на Женьку. — Или кое-кого… — Алекс сам виноват! — продолжает бушевать Димка, даже круг по беседке наворачивается. — Нужно было думать головой, а не жопой! Не нужно было делать гадости, а потом, когда тебе на это указывают, пытаться убить собственного компаньона! Которого он, кстати, обратил, а не я! — Дима, — тяжело начинает Чернов, растирая переносицу подушечками пальцев и на миг устало прикрывая глаза, — я очень прошу тебя, как уважаемого гостя в моём доме: сядь, блядь! От твоего мельтешения у меня дёргается глаз, а моей стрессоустойчивости практически любой мог бы позавидовать… — Это не от моего мельтешения у тебя дёргается глаз, многоуважаемый коллега, — ехидно отзывается Димка, сверкнув клыками. — Это от того, что обычным нулевым, даже если они трахаются с экзорцистами, лучше в мир за завесой не соваться, а то дёргаться будет не только глаз… — О, ну, конечно! — мгновенно вспыхивает Артур, и музыка ветра на липе тот час отзывается на его вопль мелодичным звоном. — Я, разумеется, дико извиняюсь, но подозреваю, совершенно не твоё собачье дело — кто, с кем, почему и сколько трахается! И, учитывая все сложившиеся обстоятельства, тебе бы закрыть свою пасть и сидеть тихонечко, помалкивая в тряпочку! — Арчик, милый, успокойся, — мягко просит Лилит, легко сжимая его плечо сквозь ткань рубашки. — Да я спокоен! — рявкает Сорокин, фыркнув. — Посмотрите на него: явился, кровосос! Умный очень! Вот, только трупы мы находим не в Васиной и не в моей постели… — Так, — очень тихо произносит Власов, но голос его будто гремит над беседкой, над двором и поместьем, даже над окружающим этот участок лесом. — А ну заглохли все немедленно. Вместо того, чтобы активно обмениваться взаимными оскорблениями, лучше бы сели и подумали, как эту ситуацию разрулить. Начнём с простого: где ваш Алекс мог убить Катю? Мы все дружно замолкаем и переводим взгляды на Димку. — Да мне почём знать?! — он снова взвизгивает и наворачивает круг по беседке. — Не знаю я, где! В парке по дороге с работы, в тёмном переулке у дома, в её собственной квартире! Он довольно древний вампир. Он очень способный. Он перемещается значительно быстрее, чем я или Женя. Пара быстрых, незаметных человеческому глазу движений — и всё. — Лады, — Денис закуривает, устраиваясь на скамье рядом со мной. — Вопрос следующий, товарищи кровососы: где найти вашего ебаного Алекса? — Ещё лучше! — всплеснув руками, гадко, совсем по-бабьи верещит Димка. — Мне почём знать?! Он скрывается от ревизионного отдела с сорок шестого года! Уж если ревизоры его не могут найти, то, пожалуй, я — и подавно. — То есть ты хочешь сказать, что этот твой блядский фокусник неуловим прямо? — скептически изгибает бровь Власов. — Я думаю, что вы просто не пытались его искать. Найдём вашего сраного Алекса — это решит все наши проблемы. — Не решит, — говорю я негромко, закидываю руку на его плечо и удобнее устраиваюсь на скамье. — Нужно найти душу Кати — и это действительно решит все наши проблемы. Если мы сейчас найдём Алекса и не найдём Катю, это только усугубит положение. — Это всё, конечно, очень славно, — язвительно начинает Лиля, окидывая нас всех взглядом, так и говорящим: «Я бреду по колено в идиотах…» — но сейчас что нам делать? — Я думаю, светлая, — не менее ядовито отзывается Денис, раздавливая окурок в пепельнице, — сейчас нам всем стоит поужинать. Голодные упыри слишком нервные, и толку от них всё равно ноль, потому я предлагаю сначала поесть, а потом решать проблему. Мы устраиваемся за столом. В кустах отцветаюшей сирени, как и вдалеке, на опушке леса, заливаются соловьи. Цветы благоухают под лёгшей на лепестки росой. Свечи на столе тихо потрескивают, стрекочут сверчки, музыка ветра мелодично звенит в ветвях над беседкой. На темнеющем небосводе постепенно зажигаются звёзды, и здесь они будто ярче, ниже. Прохладный ночной ветерок приносит со стороны леса аромат хвои и разнотравья. Все собравшиеся нелюди кажутся, в кои-то веки, спокойными и расслабленными, когда Димка, опомнившись и просияв, вскакивает. — Куда?! — возмущается Лилька, бухнув миску с салатом на стол. — Я же сказала: все садимся! — Сейчас! Подождите! — орёт не в меру радостный Дима со стороны кустов у машины. — Я крольчатину привёз! Совсем забыл с этими трупами! Пока Денька разливает вино, Артур носится с Васькой, а вампиры сцеживают привезённую Димкой кровь в свои бокалы, сам доктор возвращается с небольшой металлической клеткой в руках. — А вот и мы! — сияет он. Денис едва не сносит локтём бутылку со стола, моментально меняясь в лице. Я успеваю её поймать и перевожу взгляд туда, куда смотрит Власов. На дне клетки, тихо попискивая, загнанно мечутся три перепуганных декоративных кролика — серый, белый и чёрный. — Ужин! — улыбаясь, торжественно провозглашает Димон, играя бровями. Вася бледнеет. — О, нет-нет-нет! — вытягивает руки в предупредительном жесте Арчик. — Только не за столом! — Упыри… — театрально закатывает глаза Лиля. До меня не сразу доходит, что здесь намечается, а когда доходит, радостный Димка, изловив серого короля, успевает отдать его Жене, белого вручает Коле, а сам вынимает чёрного и, поставив клетку около розового куста, устраивается за столом, усаживая несчастную животинку к себе на колени. — Приятного аппетита! — только и успевает произнести мой травматолог. Дальнейшее происходит невероятно быстро, за какие-то считанные секунды. Женя с Колей, перехватив маленькие пищащие комочки, молниеносно вгрызаются в мех. Денька стоит ближе всех к Диме, и реагирует мгновенно. Он перехватывает чёрного кролика, буквально выдёргивает у вампира из рук, прижимает к груди и кутает в свою рубашку. — Господи… — морщится Арчик, закрывая Ваське глаза ладонью и наблюдая, как Колька со своим парнем с аппетитом пьют из ещё тёплых подёргивающихся тушек. — Да лучше бы ты энергетики жрал! Меж тем кролик, прижатый Денисом к груди и заботливо укутанный в ткань рубашки, истерично попискивает, сверкая тёмными глазами-бусинками. — Какого чёрта! — возмущается Димка, подаваясь вперёд и воинственно щёлкая зубами. — Сядь, — шипит Денис, опасно сверкая изумрудными глазами, прищуривается, и ногти на его руках темнеют, постепенно превращаясь в когти. — Даже не думай, кровосос недодохший, — очень раздельно, угрожающе произносит мой демон, явно готовый драться насмерть. — Кроля я тебе не отдам. Вышеупомянутый кроль, издав возмущённый писк, мечется у Дени под рубашкой. — Бля, мужики… — тяжело выдыхаю я, возводя обречённый взгляд к тёмному, подсвеченному пламенем свечей потолку беседки, — только не снова. — Он ужин у меня отобрал! — бушует Димка, активно жестикулируя в сторону Дениса. — Ты хотел его сожрать! — обличительно рявкает Денька, прижимая перепуганную животинку к груди. — Если бы это был человек — пожалуйста, сколько угодно! Людей мне ни грамма не жаль. Но мучить бессловестное животное я не позволю! — С кем я живу, — устало выдыхаю, прикрывая глаза и понимая: сейчас начнётся. — Ну, и зачем он тебе?! — не унимается Димон. — Куда ты его денешь?! Он сдохнет в дикой природе! — Миша? — Деня поворачивается и смотрит на меня просящим взглядом. Какой из него демон?.. Буквально чистый невинный ангел. Только крылья в химчистке, нимб на подзарядке, а вместо них рога и хвост напрокат взял. Ну, не ходить же голым, в самом деле! — Нет, — я изо всех сил сохраняю твёрдость и не ведусь. — Ну, darling! — тянет Денька, наивно хлопая пушистыми, по-девичьи длинными ресницами. — Нет, — стараюсь держаться, но что-то неприятно начинает скрестись за рёбрами. — Ну, Зорин, — продолжает взывать к моей совести Власов, глядя при этом совершенно обезоруживающе. Кролик, жалобно пискнув, высовывает пушистую чёрную мордочку из-за полы рубашки и тоже переводит взгляд маленьких чёрных глазок с длинных тёмных когтей Дениса на мою рожу. И, когда они вдвоём так просяще смотрят, я просто… Шумно выдыхаю и прикрываю глаза. — Ладно, — неохотно произношу, чувствуя, как моё самоуважение трещит по швам. — Но это твоё животное, и ты будешь за ним ухаживать. — Отлично! — просияв, Денька мгновенно прячет когти и перестаёт быть таким демонически пугающим. — Слышал, Уголёк? Мы поедем домой! — обращается к королю он, поглаживая меж ушей. — Ты невозможен, — с тяжёлым выдохом констатирую я, наблюдая, как мой демон, влюблённо воркуя и тиская, пихает своего нового питомца в клетку. — Прошу прощения, — всё это время молча наблюдавший за происходившим Вася, наконец-то, подаёт голос. — Уважаемые нелюди и прочие, собравшиеся здесь, маги, возможно, если вы не против, мы, в конце концов, пожрём?! Я смеюсь, прикрывая глаза и низко опуская голову. Да, Арчик всё-таки имеет на Васю определённое влияние, и, кажется мне, чем дальше, тем это влияние будет всё больше и больше заметным.