В четыре руки и в один кулак

      — Расскажи мне о том лекарстве подробнее.       — …       Урауме не сразу понимает, что эта девчонка имеет ввиду. А ведь день начинался вполне даже ничего. Он успел вовремя убраться в покоях своего господина, отправить на очередную мясорубку с проклятиями и даже расчленил ему обед, замариновал и осталось лишь запечь.       К своему великому стыду Урауме признает способности Сакуры, ведь именно благодаря снятию боли в теле он смог полноценно отдохнуть. Эта незнакомка казалась ему странной во всем. Начиная с внешности и заканчивая своей магией. Чакра, как она описала позже. Он знает, что это, но не умеет ею пользоваться. Давно забытые знания среди монах, которые не каждому подходят. Ведь легче использовать отрицательные эмоции, чем положительные. А Сакура не просто пользовалась этой самой чакрой, а владела ею виртуозно для своих лет.       Непонятно еще, для чего именно Сукуна-сама оставил ее в живых. Желание научиться чему-то новому? Желание иметь под рукой подчиненного с положительной энергией? Или у него другие планы?       Урауме не отрицал факт ее происхождения. Она — омега. И опять же необычная. Весь ее характер и вся энергия была слишком яркой для омеги. Слишком резкая и через чур пылающая, нестабильная. Она не манила к себе альф, хотя ее первые полгода, кажется, только сейчас наступают. Не избегала людей вокруг. Контролировала себя, однако, это всего лишь второй день. И не сказать, что она себя удовлетворяет, судя по заданному вопросу. Настоящая жара начнется на третьи и четвертые сутки. Тогда Урауме и узнает ее получше, видя ее поведение.       — Расскажи мне, — просит Сакура, наблюдая за тем, как Урауме чистит рыбу. — Взамен я помогу тебе с готовкой.       — Сукуна-сама привередлив в еде. Твои клецки с ярмарки он не оценил, — хмыкнул беловолосый юноша.       Сакура прыснула, хотя считала, что ее топпоки были очень даже вкусными. Смотря на своего собеседника, она все же ждала от него ответа. Больше обратиться даже не к кому. Все прислуги при виде нее кланялись и убегали. Уходить она не собиралась. И дала понять это, скрестив руки на груди и упрямо смотря на монаха.       — Ладно. Слушай тогда, — вздыхает Урауме, и глаза Сакуры радостно просияли. — Есть несколько типов людей. Альфы. Омеги. Бетты. Как женщины, так и мужчины.       — …       — Ты — омега, судя по твоему запаху и поведению рядом с господином, который является альфой. Альфы всегда сильнее, быстрее и властней, чем омеги, которым больше свойственно подчиняться. Есть беты — нейтральные.       — Дай угадаю, ты бета, — хмыкнула Сакура.       — Не твоё дело, — как обычно язвит Урауме, вытирая руки влажной тряпочкой и достав из пазухи мешочек. — У каждого представителя временами бывает гон — сильное влечение и желание совокупиться или же отстоять свою территорию. Раз в три или четыре, иногда в шесть месяцев. И чтобы не совращать окружающих существуют лекарства для подавления запаха. Продают почти даром. На этот раз я дам тебе, но в следующий… Если останешься в живых, разумеется, до следующей течки.       Сакура задумалась. А ведь точно! Прошло примерно шесть месяцев, как она переродилась здесь. Надо же, она не знала.       — Спасибо, — поблагодарила куноичи, взяв мешочек и слегка поклонилась, чем удивила монаха. — Что? Думал, я совсем неблагодарная?       — Был почти уверен с твоими-то манерами разговора с мужчиной.       «Ты-то этот мужчина?» — подумала Сакура, чуть не рассмеявшись.       Второй день в роли гостьи начался очень уютно. Тихо, сказала бы Сакура, не считая воплей в главном зале Великого Сукуны. Интересно, почему, но Сакуру не интересовали чужие мольбы о пощаде. Возможно, до нее, наконец-то, дошло, что беспокоиться стоит за свою жизнь и меньше нервничать. Ведь Сукуна дал понять четко — «будь гостем, пока не натворишь что-то, что меня разозлит». Радовало, что с порога не убил.       Усталость в теле все еще ощущалась, а выпитый порошок совсем отнял все силы. Хотелось спать и нежиться под теплым одеялом в эту сырую осень. Прием пищи в ее случае, кажется, станет еще меньше, чем раньше. Денег у нее было крайне мало, а еда, которой ее кормили, совсем не приносила удовольствия. Надо бы решать этот вопрос. Разве гостя так положено кормить? Или она уже пленница?       До обеденного времени никто ее не беспокоил, кроме меленькой девочки, которая смотрела на нее исподтишка за каждым углом. В начале Сакура старалась не обращать внимания, так как прислуг было тут очень мало и могло быть обычным совпадением. Но нет. Выйдя из душа, находясь на кухне и даже идя по коридорам храма со стороны улицы, она четко чувствовала чужое присутствие.       — Эй, я тебя вижу, — через полчаса после обнаружения, выкрикнула Сакура. — Выходи.       Это была девочка лет восьми с черными, как уголь короткими под горшок волосами и карими глазками. Совсем щуплая. Небольшая девочка. Видно, что голод отразился на ее развитии. Никакой слой одежды не мог скрыть худобу маленького тельца. По сравнению с другими прислугами она была здесь лишней.       — Чего тебе нужно? — Спрашивает Сакура, как можно мягче, немного склонившись вперед и подзывая к себе. — Потерялась, что ли?       -…       Сакура отправила за ухо прядь розовых волос и вздохнула. Детей она любила, но старалась это чувство в себе подавить. Девочка очень напоминала ей собственную дочь в детстве, но… Это все в прошлом. А о прошлом Сакура думать не хотела. Ее дочь свое прожила и достигла высот в своем мире. Нечего думать о ней. Ведь она обещала, что эта жизнь будет только ее и стараться будет только ради себя.       — Вы такой же, как господин Рёмен? — Спрашивает в полушёпот девочка.       — С чего ты взяла? — Удивилась куноичи.       — Вы очень похожи.       Да нет. Только цветом волос разве что.       — Ты меня боишься? — Спрашивает Сакура, склонив голову на бок и всматриваясь своими зелеными глазами в ее карие, на что девочка слегка кивает. — Я не такой, как он… Наверное. Как тебе зовут?       — Меня? Лоулань.       Вдруг ее затягивают за угол и чей-то голос ругает. Сакура не стала искать ее, решив, что взрослым лучше знать и морочить голову за чужую жизнь не хотелось.       На сегодня было удивительно тепло, безветренно. Пасмурно, но все же теплее, чем могло быть осенью. Изредка кружащий, сорванные желтые листья, шальной ветер ласкал распущенные волосы, немного холодя светлую шею. Розовые волосы стали слишком длинными и неудобными, доходя до поясницы. От короткой челки не осталось и следа, став длинным локоном, которую приходилось отправлять за ухо. При всей своей худобе Сакура была среднего роста, отчего длинные волосы делали ее еще тоньше. Несомненно, она была красивой. Всегда знала это, но никто не говорил этого. Ни муж, ни друзья, ни родители.       В комнате было сыро, слишком одиноко. Между ног все предательски мокро. Часто в душ в прохладную погоду невозможно было идти, но с предательским телом надо было что-то делать. Сидя одна, Сакура решается на самодовольствие.       Предательски перед глазами всплывает образ Двуликого с четырьмя руками, сжимающий ее за шею, талию… Представляя, как он целует, кусает и подминает под своим огромным телом, прижимаясь крепким телом к ее тонкому стану, Сакура получала удовольствие от самой себя, представляя свои пальцы продолжением его рук. Как бы он сжимал ее небольшую грудь и зарывался носом в ее шею, потягивая за длинные розовые волосы… Как бы он входил в нее, заставляя кричать от боли и удовольствия… Как бы она подчинилась ему в постели, сжимая всеми мышцами его плоть внутри себя…       Тонкие пальчики гладили по половым губам, слабо задевая бусинку клитора, дразня себя, представляя чужую ласку. Ноги подрагивали. Колени собирались вместе. Пальцы сжимались на ноге. Тонкие пальчики между ног стали влажными и липкими, не переставая теребить клитор, сводя с ума без того голодный организм.       — Ах… Мнх!       Стоило телу получить долгожданный оргазм, как Сакура тут же ощутила облегчение и настоящий ручей под собой. Это того стоило. Ее щеки алели, став под цвет ее волосам. Зеленые глаза стали еще ярче и пронзительнее. Слишком развратно смотря в пустоту перед собой. Она ведь не была такой! Что творит с ней эта тяга к сумасшедшему маньяку?       Сакура нехотя встает с футона и подходит к окну, открыв дверцу, впуская свежий воздух. У нее совсем не было вещей. Хотя вчерашние вещи уже высохли. Вещи, которые дал Итсуёми. Какая жалость… Она ведь надеялась, что наконец-то сможет зажить спокойно. Интересно, где он? Что с ним?       Переодевшись в чистую одежду, состоящая из белой рубахи и красного хакама, куноичи выходит наружу. Идя по коридору с толстыми колоннами, расписанные каким-то символами, Сакура чувствовала реальное облегчение после мастурбации. Стыдно признаться самой, но оказалось, что мастурбировать приятнее, чем вспоминать весь секс с прошлым мужем.        Сакура останавливается, увидев Сукуну у небольшого дерева, смотрящий на него пристально и, кажется, ища взглядом что-то. Двуликий касался коры дерева своей широкой ладонью, потом собирал ее в крепкий кулак и наносил совсем легкий удар. Ничего не происходило, если смотреть обычным взором. Но Сакура видела, как совсем крошечная энергия чакры собиралась в его кистях и быстро развеивалась. Надо же! Он за одну ночь научился контролировать новый вид энергии, хотя это и контролем не назвать. Лишь слабая искра. Но ведь всем известно, что даже одна искра может начать пожар.       Учуяв чужой запах, Сукуна оборачивается. Сладкий аромат кислой вишни ветер доносил до его ноздрей запах Сакуры, которая стояла у колонны и смотрела на него не мигая. И он понимает, что девчонка видит его старания — он начал понимать азы чакры.       От нее приятно пахло. Запах подавлялся, но внутренний альфа кричал о лакомом кусочке, стоящий неподалеку. Разумеется, что Сукуна не был озабоченным и не был извращенцем. Не сравнивал себя с животными и не приравнивал себя к людям, отчего и дикое поведение, в котором альфы не могут свой член держать в узде, был для него поведением недопустимым.       Если от Урауме пахло холодной морозной свежестью, успокаивающий его, то запах Сакуры пробуждал огонь в нем.       От внимательного взгляда, который подавлял всю волю к жизни, Сакура против своей воли опускает глаза, после чего склоняет голову, сгибаясь пополам. Сукуна кажется ему чем-то недосягаемым и опасным. Он далеко не человек, но не демон, ведь человеческое начало только могло дать возможность управлять чакрой.       Его характер… Его сильный и стальной нрав был чуждым для нее. Он был слишком то холоден, то адски горяч, что можно было поджечься от его касания. В его легком подступе ощущается безумие. Все, что угодно могло его разозлить и вывести из себя. Сакура никогда не встречала кого-либо, похожий на него.       Сукуна легким велением руки указывает на место подле себя, куда Сакура тихим, но быстрым шагом подходит.       — Покажи мне что-то, что заинтересует меня, — приказывает Двуликий и расправляет длинные рукава кимоно. — Пока я буду тебя ловить.       — Что?..       Не успевает Сакура и понять, как мужчина напротив резким движением руки разрезает ее бедро до голого куска мяса. Вскрикнув от боли, куноичи отпрыгивает в сторону на здоровой ноге, держась за кровоточащую ногу. Боль была настолько нестерпимой, что перехватывало дыхание. А он смотрел на ее страдания с наслаждением, медленно идя в ее сторону, демонстрируя свои длинные когти, обмазанные ее кровью. После чего лизнул и широко улыбнулся.       — Ну же, не разочаровывай меня.       И снова наступает. Сакура не успевала отбиваться. Он волок ее за шею из стороны в сторону, кидая чудовищной силой в стену, к колоннам, пробивая насквозь и оставляя валяться в его руинах. Сукуна даже не старался, не спешил. Растягивая удовольствие, наслаждаясь чужим стоном боли, поднимает ее с грязи и пыли за распущенные розовые волосы, вынуждая беднягу корчиться и жмуриться от боли. Намереваясь нанести очередную резаную рану, которая ее не убьет, но потешит его эго, Сукуна не сразу замечает зеленое сияние в ее пальцах, которым Сакура проводит по его руке, что Двуликий успевает притянуть к себе и так же отступить.       Смотря на свою левую ладонь, на которой был глубокий парез, что не проходил обратной техникой, Сукуна переводит взгляд на поднимающуюся на ноги девушку. Шатаясь из стороны в сторону, та собирала пальцами печати перед собой, активируя Бьякуго.       Поняв, что она что-то намеревается делать, Сукуна наступает первым на бешеной скорости, желая нанести удар, чтобы та не смогла стоять на своих двоих. Сакура отходит назад, видя движения своего соперника. Быстрый. Резкий. Опасный, как настоящий дьявол. Куноичи блокировала его удары, защищаясь предплечьем, локтями и ладонью, так же нанося удары по его плечу и животу. Ближний бой — ее сильная сторона.       Но никто не смог друг другу нанести свой сильнейший удар.       Сакура и Сукуна стояли лицо к лице вплотную, сдерживая кулаки друг друга и толкаясь, меряясь силами. Понимая, что так будут только время впустую тратить, отпрыгивают назад. И смотрят.       Возможно, только сейчас они понимают, как же чертовски похожи. С активированным Бьякуго тело Сакуры покрылось черными татуировками, став похожим на тело Сукуны. Спокойный и холодный, не показывающий гнева, взгляд темно-зеленых и темно-красных глаз. Розовые волосы.       — Интересно, насколько тяжелые раны ты можешь затянуть? — Спрашивает Сукуна, заметив, что оставленный им глубокий порез на бедре уже пропал.       — А ты? — Сжимая его ладонь, на которой оставила порез скальпелем чакры, спрашивает куноичи, из-за чего с сомкнутых их рук стекает его кровь.       — Да ты дерзишь мне? — Усмехнулся с нескрываемым азартом Сукуна.       — Заигрываю.       Если будет бездействовать, то он убьет ее. Ему слабаки не нужны. Он черпал знания с ее навыков. Бился с нею без капли жалости и желал видеть того же. Если не даст это, то разорвет на части.       Со всей силы толкнув их сомкнутые воедино руки, Сакура отпрыгивает в сторону, на максимум раскрыв все каналы чакры на ногах, чтобы ускориться. Скорость — не самая ее сильная часть.       Бежать. Бежать. Бежать. Бежать!       Нет. Она должна преодолеть свой порог, если хочет выжить. Она потратила одну жизнь, будучи тенью Солнца и Луны. Пора и самой засиять и показать свое цветение. Пора расцвести заново. Ведь вишня многолетнее цветущее дерево, хранящий в себе память прошлым цветов.       Сакура решила поддаться чужому безумию, щекочущий ее под кожей у сердца. Страх давал ей новые силы, новую скорость. Страх давал желание жить. Желание стать сильнее. Быстрее! Если сейчас не переступит свой предел и не станет быстрее, то умрет. Ее соперник — не учитель, который будет жалеть. Хочет выжить — пусть старается ради него и развлекает. Жажда знании снова полыхает в ней. Удивительно, но благодаря страху.       — Давай-давай! Да! — Словно резвясь, кричит Сакура, перепрыгивая дома под собой.       Сукуна ухмыльнулся, ощутив ее азарт, чувствуя, как безумие рвется наружу. Тот самый азарт, который заставляет карабкаться даже в темноте и в грязи. Он чувствовал голод, исходящий от нее. Это, действительно, интересно.       Те самые салки на смерть.       Ноги уже не чувствовали землю под собой, будто летали по пустоте. Сакура ощущала силу, которая в ней бурлит. Да, то самое чувство азарта…       — Интересно, — отмечая чужое рвение, улыбается во все зубы Сукуна. — Что же ты будешь делать, если я стану еще быстрее?!       Достигнув Сакуру, Сукуна тянет руку, чтобы схватить за шиворот, но опять же… Она ускоряется.       Урауме, стоящий неподалёку, следит за их движениями, удивляясь мастерству ведения боя и ловкости безродной девчонки, которая даже проклятой энергией не владела. Потрясающее ощущение пространства. Она пользовалась всем, что дала природа — гибкость, хитрость и ловкость. Даже свою сверхчеловеческую силу Сакура не использовала. Такое чувство, будто эти двое… Эти да психопата с розовыми волосами… игрались, как дети малые.       «Надо же, неплохо, хотя я могу быть еще быстрее», — про себя отмечает Сукуна. — « Нехватку скорости возмещает ловкостью. Убегающему легче подстроиться под догоняющего. Бегать без конца слишком скучно.»       Сакура знала, что слабее Сукуны. Конечно, чего уж скрывать? Безродная, без великого клана, без врожденной техники. Все, что она делала и все, что она когда-либо сделала она добилась своими силами. Она была глупа, наивна и плаксива. Она была девочкой, которую все оберегали. Она всегда плакала и жаловалась. Но сейчас… Она наконец-то ощущает жизнь. Чувствует все краски. В ней не было больше того высокомерия и надменности. Она понимала, что может умереть. Но так же и у нее есть свои сильные стороны.       Сукуна ускоряется до предела, уже готовый нанести удар по спине убегающей девушки, но та оборачивается. Смотрит в его алые глаза своими зелеными и смеется. Это была секунда. Всего лишь одна секунда. В момент нанесения удара женский силуэт растворяется в воздухе, как лепестки цветок в воздухе. Двуликий, ранее никогда не видевший подобного, останавливается, еле затормозив на одной из крыш домов, медленно оборачиваясь по сторонам. Справа нету. Слева тоже. Но он точно видел ее.       Внезапно небо над ним стало тучным. Ветер разошелся не на шутку, поднимая в воздух пыль с земли. Сукуна немного щурится, но продолжает искать розовую голову, которая куда-то пропала. Желая ступить шаг, Двуликий ощущает, что его нога буквально срастается с черепицей крыши храма. Что это? Дергает из стороны в сторону, но ноги не слушали его. Паралич? Яд?       — Я здесь!       Спрыгнув откуда-то сверху Сукуны, Сакура наносит сокрушительный удар по крыше дома прямо перед ним, позволяя тому наконец-то прийти в себя и отпрыгнуть. Крыша трескается и проваливается, как и стены, пускающие дорожки, как шрамы на теле. Мужчина поправляет волосы, зачесывая назад, и смотрит на свои ноги. На месте. Небо за секунду прояснилось. Ветер стих.       — Ты что-то сделала, — заинтересованно говорит Сукуна, скрестив руки на груди.       Сакура спрыгивает неподалеку от него и выдыхает. Кровь в ней бурлила. Сила плескалась. Чакра горела. Вот она — сила молодости, которую куноичи растеряла после замужества.       — Генджицу, — отвечает куноичи. — Будь это настоящая битва, то выбраться из него незнающему человеку было бы очень сложно.       Сукуна хмыкнул. Пусть она и была в двое и даже в трое слабее, но ее уникальные для этого мира навыки были недоступны ему и неизвестны, из-за чего и бороться он никак не мог.       Сейчас он не казался ей таким же опасным, как в начале боя. Он заинтересован, но не пытался ее убить, задумавшись над произошедшим. Когда она не испускал ауру убийцы, то кажется совсем другим. По другому привлекательным.       Сакура словно в бреду подходила к нему, опаленная его жарким взглядом, способный растопить лед. Со смущенной улыбкой на лице, сияющими и блестящими глазами, розововолосая куноичи сходила с ума от одного лишь вида этого мужчины. Какой он невероятный! Какой сильный! Какой потрясающий! От одного его взгляда она забывала о его жестоком поведении над ним.       И от этого взгляда Сукуне не хорошо. Чрезмерное внимание тоже подозрительно, отчего Король хмурится, показывая свое недовольство, чтобы спугнуть эту наглую девчонку и поставить на свое место. Но с другой стороны, если он перестарается, то задавит ее, а страх возьмет ее в тиски. Тогда и пользы от нее не будет.       — Великий Сукуна, — подходя к господину, отзывается Урауме и склоняет голову. — Не желаете поесть, ведь вы только вернулись с сражении?       Одна из маленьких радостей в его жизни — стряпня Урауме.       — Проклятие, бросивший мне вызов, был слишком слаб, — к слову говорит Сукуна. — Я не голоден. Приготовь мне лучше саке и танцовщиц.       Можно и закончить. Хорошая разминка. Если не пугать ее, то девчонка раскрывалась, показывая без колебания свои способности. Сегодня он был в настроении. К вечеру надо будет узнать о том, что девчонка использовала против него. Какая-то иллюзия? Интересно. Осознание, что он может стать еще сильнее не могло не радовать.       Сукуна уже уходил в храм, когда слышит, что Сакура обращается к Урауме с вопросом:       — А где мне взять продукты?       — На рынке покупай.       — У меня нет денег, — к слову напоминает Сакура.       — Тогда ешь то, что дают прислугам.       — Да это есть невозможно! Там один сгоревший рис и вяленая рыба с ужасным запахом.       — Довольствуйся тем, что дают, — злобно произносит монах.       Сакура устало и раздраженно вздыхает. С Урауме переговоры вести было невозможно. Он упрямый и до ужаса жадный! Если, конечно, это не касается его господина. Невероятно, как можно быть таким скрягой. Но, что, если обратиться к человеку выше, чем он?       Обойдя Урауме, Сакура догоняет легким бегом Сукуну, который замедляет свой шаг и смотрит на девчонку своими алыми глазами с вселенским холодом.       — О Великий Сукуна! — Начала петь дифирамбы куноичи, склонив голову перед Королем Проклятий, что тот остановился полностью и заинтересованно посмотрел на нее сверху вниз. — Одолжи мне, пожалуйста, немного денег?       Сукуна чуть не рассмеялся от такой наглости. Никто и никто не просил у него денег! Да у него их и нет. Все деньги были у Урауме.       — Заработай.       — А можно? Ведь ты запретил выходить за пределы храма, — напомнила Сакура. — Или все же нет?       -…       — Тогда позволь мне заработать в деревне, — просит куноичи, собрав руки перед собой в замок и умоляюще смотря на него. — Пожалуйста!.. Никто ничего не узнает.       Сукуна, как ни в чем не бывало, обходит ее, продолжая медленным и пружинящим шагом идя в сторону храма.       — Это жестоко! — Возмутилась Сакура и снова побежала за ним, теперь идя чуть позади него, топчась вместе с Урауме, и продолжая бурчать. — Я же не разочаровала тебя. Показала что-то новое и интересное. Я думала, мы партнеры. Мне ведь нужны деньги, чтобы хотя бы одеваться подобающе рядом с тобой, а не в лохмотьях ходить. Я ведь все еще девушка — нежное создание, как цветочек.       Урауме фыркнул — это кто тут нежное создание? Девчонка, которая может стену проломить?       Двуликий остановился на такую долгую и скучную тираду. Урауме встал справа от него и склонил голову, собрав перед собой руки кончиками пальцем вместе, проявляя свое смирение и уважение, пока Сакура наоборот — с вздернутым носиком смотрела в его глаза. Пару глаз.       — Может, мне стоит держать тебя в цепях, чтобы ты не забывала свое место?       Сакура насупилась и опустила голову. Да, точно. Она злится, из-за чего и позволяет себе многое. В следующий раз он может ей такую оплошность не простить.       — И ты разбиваешь мне сердце, считая себя моим партнером, рабыня, — издевательски произносит Сукуна, взяв девушку за подбородок и подняв ее голову вверх, чтобы видеть ее глаза.       — У тебя нет сердца, — осмелилась на правду куноичи. — Бездушный ты Бог.       Сукуну ее слова веселят, отчего тот тихо смеется, находя в ее словах и правду, и язву. Не каждый рискнет при нем так выражаться. Толи глупая, толи слишком смелая.       Сегодня у него хорошее настроение. Даже слишком. Может, небольшая разминка так на него повлияла.       — Хорошо, — соглашается Сукуна, отпустив ее лицо с своих когтистых пальцев, чем удивил Урауме. — До заката солнца должна быть в храме.       Сакура вся радостная, поблагодарила и помчалась в комнату, чтобы привести себя в порядок и начать искать работу. Наверное, он сомневается в ее способностях, но деньги зарабатывать она умела. Благо, будучи медиком она не пропадёт просто так.       — Почему вы согласились, мой господин? — Спрашивает Урауме, идя следом за Сукуной. — А если Сбежит?       — Не рискнет.       — …       — Длинная привязь все равно ошейник. На коротком поводке она будет задыхаться и я не получу то, что хочу. — Вы, как всегда, мудры, Сукуна-сама.       Ничего особенного. Лишь выгодная в его пользу договор. Он даст этой безродной девчонке иллюзию свободы, не более.       Сакура уже бежала по улицам небольшой деревни, готовая взяться за любую работу. В основном деревня жила на продаже овощей, шерсти и лекарств. На последнем, разумеется, не много заработаешь, ведь не все готовы покупать травы и делать из него порошки.       Чтобы что-то продать нужно иметь что-то ненужное и в большом количестве. Чего не было у Сакуры. Торговлей она долго не протянет.       Быть разнорабочим тоже не выгодно. Долго, тяжело и платят мало. А до заката ей надо быть уже в храме. Тоже не вариант.       Проституция… Очень заманчиво, но подхватить букет венерических заболевании не хотелось.       Последний вариант — лечебница. А еще говорят, что диплом и образование нынче бесполезны.        -… Поверьте, я очень способный лекарь из дальних краев. Раны, царапины, боль в горле — все могу вылечить. За определенную цену, разумеется.       Местные лекари не поверили, хотя ее вычурный внешний вид с розовыми волосами и зелеными глазами заставляло и задуматься. Сакура лишь раз продемонстрировала свои навыки ирьенина, как тут же лекари вокруг стали потирать ладони, ожидая огромную прибыль.       Чего уж говорить, если тут медицина была на дне. Основная проблема сельских людей то, что они сельские люди. И смирились с тем, что тяжелый быт — это нормально. Боль в спине, слабость, головная боль и все остальное можно было бы решить обычным отдыхом от досуга. Разумеется, что были и вещи по серьезнее, такие как гнойно-воспалительные процессы на пальцах, миндалинах или на коже, что без особых трав не вылечить, но не все так плохо. В травах она разбиралась. Уточняла, что есть в наличии и на месте делала лекарства.       Всего лишь за пару часов молва о волшебной целительнице добралась до всех уголков деревни. Набирались люди. С ним и деньги. Сакура работала себя не жалея наконец-то чувствуя себя тем кем являлась — врачом. Ведь вся ее способности даже в ведении боя — это базовые медицинские техники.       Разумеется, что не все могли оплатить деньгами. Благо, Сакура нуждалась и в еде, и в одежде. Кто-то приносил кулек с едой, кто-то с лекарствами, кто-то какие-то старые травы и оружия, а кто-то платья и ткани. Все нажитое всё равно не ей достанется, ведь налоги даже тут были. Ровно по полам. Поровну. Но вылазка была очень даже выгодной. Сакура осталась при хороших деньгах. И сразу же переоделась в прекрасное розовое кимоно из шелка. Наконец-то можно ощутить себя девушкой!       Солнце понемногу касался до линии горизонта, отчего погода за пару часов стала куда холоднее. Возвращаясь обратно в храм, Сакура вся радостная, в припрыжку несла с собой небольшой кулек с едой и деньгами. Настолько озабоченная своим доходом, та даже не замечает хозяина этого поместья, стоящий у пруда с длинной трубкой с головой дракона, сжимая между губ. Выдыхая тонкую струю дыма, Сукуна стоял с Урауме в паре, кажется, сразу заметив счастливую девицу. Даже ожидая ее прихода, если что там же постучать по голове.       С каждым прыжком лицо Сукуны становилось все менее и менее эмоциональным, а у Урауме наоборот — больше и больше выразительно возмущенное. Заметив их обоих, Сакура с легкой и игривой походкой идет в их сторону, демонстрируя свой заработок и кулек с едой. Только вот не это их заботило.       — Какой стыд!       Урауме в ужасе раскрыл рот и закрыл глаза длинными рукавами кимоно, немного даже скрывшись за спиной своего господина. А Сукуна… застыл, особо не изменившись с лице.        — Что? — удивилась Сакура, подходя ближе.       — Какой разврат! — Завопил Урауме не своим голосом, а на лице появляется легкий румянец. — Ты что творишь?! Ты в храме Великого Сукуны! Проявляй уважение!       — Ты о чем? — Искренне удивилась девушка.       — Сукуна-сама, простите, что позволил ей вернуться в таком виде! — Встав перед господином и, заговорив собой «страшную» картину, говорит Урауме. — Я ее накажу лично. А ты, если идешь продавать тело, то по возвращению одевайся скромней в храме!       Сакура не понимала, что он несет. Но потом обращает внимание на взгляд Сукуны, который оценивающе смотрел на ее кимоно, которое было слишком облегающим, а в области груди имел глубокий вырез из-за неплотного запаха у пояса. Шелковый, конечно, староватый, но все равно красивый и облегающий по телу, больше уж летнее платье, чем осеннее, оно подчеркивало все изгибы молодого тела куноичи.       — Эй, Урауме, что за грязные мысли? — Фыркнула Сакура и довольная собой, показала пальцами знак «Ок». — Я не тело продавала, а свои секретные способности.       Какие еще навыки? Секретные?       — Какой ужас, — не переставал возмущаться монах. — Эта похабщина… даже грешно!       Сакура не смогла сдерживать рвущий наружу смех. Но Двуликий ее веселья не оценил, продолжая буравить ее взглядом четырех глаз, излучая темную ауру. От пристального взгляда становится немного некомфортно, отчего девушка извиняется и, кашлянув, плотнее закрывает грудь, соединяя концы запаха комоно.       Не сказав ни слова, Сукуна обходит ее, показывая абсолютное безразличие к ее одежде. Урауме же, прикрыв глаза рукавом кимоно, белой тенью пробегает за своим господином.       Сакура же немного смутилась от чужого взгляда, но… Он же ничего не сказал? И она ничего не нарушала. Почему бы тогда не носить что-то красивое, а не кутаться в старых лохмотьях?       — Через два часа будь здесь. Буду дурь из тебя выбивать, — в след бросает Сукуна, даже не оборачиваясь к обращенной. — И оденься подобающе. Выглядишь, как дешёвая моль с чулана.       Сакура на такие слова лишь грустно вздыхает, прикрывая плотнее запах на груди. Всего лишь хотелось быть красивой, а они оба облили грязью с ног до головы. Да уж, этого мужчину ничего, кроме силы не волновало. И пока есть то, чем куноичи может его заинтересовать — есть и шанс на выживание. Тоже неплохо, учитывая тот факт, что все прошлые его пленники умирали через десяток минут после встречи с ним. Да?