В четыре руки и в один кулак

      Это было прекрасно — жить заново. Но это было ужасно — жить в другом мире.       Слушая Аманай, Сакура пыталась вразумиться, ведь в такое поверить не так просто, но все же раз она снова в своем молодом теле с сохраненным разумом, то почему и это не может быть правдой? В конец концов Смерть не обещала, что вернет ее в прошлое или переселит в будущее.       Новой информации она не нашла, лишь общее понятие о проклятиях и духах. Из слов Аманай стало известно, что есть кланы, практикующие охоту на эти проклятия. Не так много, к сожалению. Вкратце узнав о кланах, Сакура надеялась найти схожесть с кланами своей деревни, но увы ничего не нашла. И что еще больше странно так это то, что не было понятий чакры. Лишь отрицательная проклятая энергия, генерируемая эмоциями человека. Свой кеккей-генкай в кланах, то бишь ограничение по крови, врожденные техники, как и предполагалось есть. Но очень и очень мало.       Зенин.       Камо.       Годжо.       Аманай дала совет, больше уж предупреждение — не доверять и не верить ни одному из кланов.       — Я выбила себе все воспоминания, кажется, — виновата отвечает Сакура с улыбкой. — И я ничего кроме своего имени не знаю. Извините.       — Не повезло тогда. Давай, продолжай молоть рис!       На одной корове не прожить. Аманай порой продавала в деревушке неподалеку всякие закуски и сладости. Если честно, то они были ужасные. Может, старость, а может, лень. Кто знает?       Пока она сама наблюдала, Сакура месила мягкое и податливое тесто из рисовой муки, собирая в шарики на одной веточке. Остатки сахара растопила в печи и полила сверху получившегося данго. Не так вкусно, но лучше, чем было. Ингредиентов нет совсем.       Найдя несколько приправ и специи, Сакура с рвением юного повара побежала пробовать сделать свои любимые вкусности. Клецки с острым соусом зашли на «ура». Аманай приятно была удивлена и даже похвалила за старания.       — Надень это. А-то выглядишь, будто тебя поминать собираются.       Некая забота или жалость с ее стороны? Сакура берет свежую и чистую рубашку со штанами черного цвета. Обуви запасной не было, но это не проблема. Сняв погребальное кимоно белого цвета, бывшая куноичи оделась и погладила ткань рубахи на животе. Мягкая.       — Спасибо, — поклонившись, поблагодарила Сакура. — Вы меня не знаете, но так помогаете… Я безмерно вам благодарна.       Скудная на эмоции старушка кивнула и проковыляла на улицу. Пора на торговлю. Проходя мимо пруда, Сакура взглянула с опаской на гладь воды, где ночью было проклятие. Сейчас никого нет. Возможно, это проклятие создано от чьих-то страхов. Страха самой Аманай?       Они запрягли корову, закрепляя веревками старую телегу. Сакура принесла всю еду на продажу, молоко и сваренный рис. Надев на голову соломенную шляпку треугольным верхом, бывшая куноичи, не обратив никакого внимания, подняла небольшой бидон с молоком в пятьдесят литров. Аманай немного застывает, сидя уже в телеге, после чего, дождавшись, пока Сакура поставит тяжесть, свой рукой попыталась сдвинуть с места этот котелок.       — Удивительно, как ты совмещаешь силу в своем небольшом теле, — замечает старый маг. - Хотя от тебя не чувствуется никакая проклятая энергия.       — Ну, это…       Черт. Она и забыла, что хотела скрывать свои возможности и силу. Но, кажется, Аманай не собиралась допытывать вопросами, так как сказала поспешить и сесть на телегу.       Выйдя из барьера, старушка взялась за хлыст и потянула веревки на себя, дав сигнал животному, чтобы та двинулась вперед. И их дорога началась.       Лежа спиной на телеге, укрытая футоном на одну половину, Сакура смотрела на безоблачное небо, наслаждаясь утренней прохладой. Наконец-то она могла поддаться своей лени и ничего не делать. Жить для себя. Отдыхать. Однако настроенный на войну мозг не переставал размышлять и искать пути к выживанию.       Не хотелось признавать себе, но нынешнее тело пусть и было молодым, но так же был и слабым физически. Мышц таковых нет, что очень плохо. Какой бы ни был контроль чакры, без физической подготовки все не имеет смысла. Все должно быть взаимодополняемо. Начать тренироваться хоть иногда стоит, но даже это не срастит мышцы. Нужен белок для организма, как строительный материал, иначе будет сушиться от дефицита калории и гормоны в конце концов сойдут с ума. Проблема с пропитанием здесь не нова.       Информации было слишком мало, чтобы хоть что-то представлять о внешнем мире, но из слов Аманай она поняла, что не все видят проклятия и не верят в них. И тем более, что не каждый может им противостоять. Ежедневно десятки человек умирают от рук проклятий.       — А кто нынешний правитель? — Интересуется Сакура.       — Осадзаки. Или кто-то из его щенков. Не попадайся под взор военных. Все они продажные скоты.       Это какое-то далекое прошлое. Не прошлое ее мира, так как речи о Каге не было, да и название деревень здесь ставятся по именам императора. Но, учитывая тот факт, что нет никакого намека на межклановые войны таких, как Сенджу и Учиха, этот мир отличался от ее прежнего. Этот мир был схож, но так же далек от мира шиноби. Да и неизвестно есть ли здесь ниндзя. По крайней мере Аманай сказала, что есть маги. Кто они и сильные ли они Сакура не знала. И, не дай Бог, если придется противостоять, то сможет ли выйти живой, учитывая ее слабые физические данные, но с прежним контролем чакры, куноичи не знала. В мире шиноби Сакура была не самой сильной, но так же и не самой слабой. Как будут обстоять дела здесь еще неизвестно.       Деревня оказалась довольно большой. Много купцов и жителей. Небольшие дома вокруг тропы в основном из дров и сена. Нет намека на металл. Перед входом их проверили на наличие запрещенки, после чего впустили внутрь. Аманай медленно вела корову в сторону других купцов.       — Не снимай шляпу, — вдруг предупреждает старушка и медленно спускается с телеги. — Розовые волосы считают признаком бедствия. Не хватало, чтобы посчитали тебя союзником Двуликого.       — А кто это? — Удивилась Сакура, инстинктивно придерживаясь за острие шляпы, чтобы та не улетела.       — Само исчадие ада.       Хотелось, узнать больше, но было видно, что сейчас не время.       Устроив небольшую палатку, Сакура установила несколько деревянных коробок друг на друга, накрывая соломенной скатертью. Аманай же садилась подле под тенью, наблюдая за тем, как девушка без труда опускает с телеги бидон с молоком и довольно таки тяжелые мешки с рисом, коробки и футляры с едой для продажи.       Аманай видела. Ее глаза не обмануть. Видела то, чем она пользуется. Это не проклятие. Это — чистая энергия, которую годами накапливают монахи в храмах, учась контролировать свои эмоции. Не каждый может владеть таким контролем, что концентрирует на разных участках тела. Кто она и откуда взялась? Неудивительно, что она смогла увидеть сквозь барьер вокруг дома, который не виден чужим глазам. Если ее увидят магические кланы, то захотят завербовать. Не сказать, что Сакура кажется глупой девочкой, но невооруженным глазом видно, что она ничего не понимает в этом мире магов. Действительно ли она потеряла память и не помнит ничего?       Приветливо улыбаясь, Сакура продавала клецки в соусе и сладости. Ее радовала такая безмятежная простая работа. Мешочек с деньгами по немного наполнялся, несмотря на то, что пробыли здесь недолго. Видать, запах еды манит всех во всем мире одинаково.       Увидев блекло-белую тень, Аманай напрягается и сжимает трость в руке. На вид совсем юноша. Монах в стандартном свободном кимоно с длинными рукавами. Белые волосы с необычным красным, как кровь, пятном на затылке.       — Мне две порции, — доставая деньги, говорит юноша.       — Вот, пожалуйста! — Улыбнулась Сакура, отдавая клецки в бамбуковом листе. — Надеюсь, вам понравится.       Монах посмотрел на нее своими сиреневыми глазами и прищурился, заметив розовые волосы, незаметно выглядывающие из-под шляпки.       Аманай напрягается, после чего встает на ноги, опираясь на трость, после чего спихивает Сакуру в сторону, вставая на ее место.       — Если это все, то нам пора идти.       Держа в руке зеленый лист, в котором завернута еда, монах незаметно хмыкнул. Аманай закрывает лавочку, шикнув на девушку, чтобы та быстро начала собираться. Не понимая, что происходит, Сакура поспешно кидает все на телегу, благо, все было пустым и силы использовать не пришлось. Беловолосый юноша, пусть и уходил, но Аманай чувствовала… его взгляд ото всюду.       Юноша не спеша шел в сторону небольшого дома, где пребывал его господин после тяжелого боя, длившийся четыре дня. Пусть в его силе он не сомневался, но чувство усталости свойственно для всех, даже для такого всесильного существа, почти Бога.       Та розововолосая девушка была не с этих краев. Не свойственен цвет волос и глаз. Нынче такую породу женщин не сыскать на западе, где сейчас они находились. Больше уж свойственно для жителей жаркого юга. Однако эта территория разделена морем. А море переплыть мало кому удавалось. Лишь его господину очень и очень давно.       Зайдя внутрь помещения, Урауме поклонился, хотя его хозяин пребывал во сне. Мужчина средних лет голый по пояс лежал на футоне в позе эмбриона спиной к входу, подложив согнутую руку под голову. Все тело было покрыто татуировками. То длинными, то короткими. Некоторые с острыми завитками. Абсолютно черные. По длине руки, мышцы переплетенные между собой в единый механизм для убийства, пульсировала жилка на сгибах суставов, обманчиво создавая сходство с человеком. Смертным. Сильная и натренированная спина с такими же татуировками мирно подымалась при вдохе, как огромная грудь колесом. И снова эта артерия на шее… так и манит, чаруя своей простотой. Но стоит лишь взглянуть на лик этого мужчины, как желание находиться с ним в одной империи пропадает напрочь. Лицо убийцы, вытатуированный по периферии… Высокие скулы, темные и густые брови с морщинкой на переносице, сомкнутые глазницы, в которых глубоко посажены глаза, обрамлённые короткими, но густыми ресницами и бледные губы с трещинками на слизистой от сухости. И все бы ничего, но бледно-розовые волосы отнюдь не подходили для общего нутра и существа этого чудовища.       Урауме садится подле Ремен Сукуны, положив рядом сверток с едой. Хозяин уже вторые сутки спит. Обратная бесконечность хоть и лечила тело, но разум восстановить мог лишь покой и сон.       — Урауме, — сухость в горле после двух суток сна неприятно хрипел. — Воды.       Монах достает из-под рукава сосуд с водой и протягивает хозяину, который аккуратно присаживается сгорбившись, держась за растрепанные розовые волосы. Голова гудела от долгого сна. Тело приятно ныло, напоминая о прекрасной битве с магами из дальних земель. Сила — вот, что он уважал. И павших магов он считал сильными. Недостаточно, чтобы его убить, но достаточно, чтобы раз в тысячу лет удостоить своим воспоминанием их жалкое существование.       Протянутая рука так и стояла в воздухе, держа сосуд с водой. Голова монаха была опущена, как и взгляд. Он недостоин смотреть на Бога так безбожно прямо. Лишь по его личному хотению.       Небрежно взяв сосуд, Сукуна прильнул высохшими губами к горлышку, отхлебывая холодную воду с жадностью путника в пустыне. Урауме так же раскрывает бамбуковые листья, внутри которых лежали рисовые палочки в красном соусе, воткнутые в деревянную шпажку, покрытый сверху кунжутными семечками. Запах был изумительный, но было сомнительно понравится ли его господину.       Взяв за палочку, мужчина смотрит на рисовые брусочки в соусе и в кунжутных семечках, после чего раздраженно опять положил обратно.       — Что за дерьмо ты притащил?       — Я не стал опускаться до воровства, так как денег у нас нет.       — Я не чувствую магов в этой местности, — отмечает Сукуна и наконец-то переводит алые, полные злобы и жестокости, глаза на своего подчиненного.       — Первая поблизости, что оказалась. Вы не помните, как дошли до сюда?       Сукуна помнил, конечно, но не все. Поддавшись метомарфозу своего тела, он свистом ветра добрался до этой деревни, во все свои пары глаз смотря с высоты крыши домов, оценивая местность. Ему нужно место для своих покоев, где помимо битвы будет получать жертвоприношения и тешить свое эго. Он — Бог для слабых. А слабые все, кто находятся вокруг него. И почему-то решил в начале передохнуть, свалившись в дом через окно и зарезав мужчину с женой на пополам. Кажется, Урауме куда-то дел тела, так как ни запаха , ни самих трупов не было.       — Теперь это моя территория, — провозгласил Ремен и, вернув сосуд, встает на ноги, выпрямившись во весь свой громадный рост до самого потолка. — Чем больше наивных, молодых и верных в своих идолов идиотов, тем лучше. Будет на что смотреть, когда их божества из камней не смогут им помочь.       Поняв, к чему клонит его господин, Урауме убирает воду на место и встает рядом с ним, макушкой еле достигая его груди. Сегодня прольется река крови и зависнет в воздухе туман из страха. Мольбы утопятся в рассеченных глотках. Стены домов впитают чужие страдания и крики. Ничего особенного. Они не виноваты. Но они стали частью желания его господина. Желания убивать.       В это время телега скрипела по неровной дороге, пока корова во всю бежала прочь. Куда угодно, лишь бы быть далеко! Аманай, как умалишенная хлыстала кнутом, дабы скот быстрее и быстрее бежала вдаль, пока Сакура еле держалась, чтобы не свалиться из телеги.       Она уже хотело было спросить, что происходит, как вдруг происходит взрыв в деревне, откуда они выехали. Обернувшись на звук, Сакура вздрагивает от темной энергии, сочащаяся с той территории. И крики людей, доносившиеся из деревни не сулили ничего хорошего. Кто-то устроился бойню в той мирной деревне.       — Аманай! Там люди!..       — Им уже не помочь! — Рявкнула женщина, продолжая гнать скотину вперед. — Они все обречены на смерть, если повезет. Если нет, то мучительное рабство.       — Мы могли ведь помочь!       — Против НЕГО нет орудия, — почти в отчаянном смирении отвечает бывший маг. — Нет кого-либо, кто смог бы ему противостоять. Не родился еще такой маг ни в одном клане.       Позади доносились крики и визги. Сакура смотрела и… ничего не предпринимала. С одной стороны хотелось помочь, но старцу виднее. Да и с другой стороны Сакура считала, что достаточно помогала в прошлой жизни. Достаточно жалела и достаточно рисковала своей жизнью ради других. Но и глаза закрывать было трудно на такой кошмар.       Когда повозка резко остановилась, бывшая куноичи чуть не вылетела по инерции, благо, удержалась за бортик телеги. Аманай доставала из пазухи старой потрёпанной рубахи меч-топор, на рукояти которой висел кусок ткани с обилием символов. Сакура же застыла от ужаса. Она никак не может привыкнуть к этим монстрам.       Некое существо длиной в два метра зеленого цвета с округлым телом стояло перед ними, единственным огромным глазом смотря на них, расположенный прямо по середине лица. Рот, если эту пасть можно было так назвать, было приоткрыто. И от этой пасти разило гноем и разложенным трупом.       Сакура уже подумала, что стоит вернуться в деревню, но, кажется, бывший маг решил иначе. Для нее Сукуна был куда более страшным врагом, чем проклятие перед ним.       — Я отвлеку на себя, а ты уводи телегу, — спускаясь на землю и, оставляя трость, говорит женщина. — Я доберусь сама.       — Но вы… — Сакура осеклась и сглотнула. — Вы точно справитесь? Может, мы сможем скрыться в лесу?       — Не задавай глупых вопросов, раз навлекла беду. Езжай.       Сакура неосознанно коснулась своих волос, торчащие из-под соломенной шляпы, хотя и собирала локоны в низкий пучок. Может, это она сама в правду навлекла беду на них?       Аманай выпрямляется, хрустнув суставами, после встает в боевую позу, выставив меч-топор. Сакура же стиснула зубы и, хлыстнув по телу коровы плетью, вынудила ту двинуться по второй тропе, оставляя их наедине.       И все дальше и дальше отдаляясь, бывшая куноичи боролась со своими принципами и страхом. Умирать не хотелось. Мириться с таким устоем мира не хотелось тоже. Когда ей дали шанс наконец-то пожить для себя Сакура не могла так собой рисковать.       Руки сжимали веревки, пока скот мчался как можно дальше от проклятия. Хотелось верить, что Аманай справится. Но это больше казалось на оправдание.       Трус.       Она убегала.       Ведь никогда так не делала и обещала себе в прошлом, что чего бы ни было встретит свою судьбу! Но ведь это было в прошлом… Да?       Сакура остановила повозку. Хватит ли ей сил или нет? Умрет ли? Сможет ли помочь или помешает?       Сомнения вторгались в ее сердце.       В конечном итоге лишь перед смертью мы становимся честны перед собой.       — Черт!       Спрыгнув с телеги, бывшая куноичи скидывает с головы соломенную шляпу, распустив свои розовые волосы по плечи. Скинув неудобные сандалии, девушка рванула назад босиком, концентрируя чакру на конечностях, придавая себе скорости.       Аманай готова была принять свою смерть. Она уже стара и даже опыт не помогает ей, когда нет сильного тела. Проклятие наступало, хоть руку она и смогла отрезать. Из разделяло лишь десять метров, может, больше еще на пару. Издавая треск своей челюстью, чудовище близится, желая поглатить.       Она ведь знала, что ее жизнь — жизнь мага всё равно окончится вот так. Как бы она не пряталась и не убегала судьба настигла ее.       По крайнее мера она так думала.       — Получи!       Что-то бледно-розовое кричит сверху, концентрирую чистую энергию в себе, камнем несясь для нанесения удара. Проклятие с разинутым ртом поднимает голову, куда впечатывается босая стопа бывшей куноичи, сминая под собой до самой земли. Происходит взрыв чакры, одним ударом разгромив твердую землю до огромных глыб, оставляя кратер в диаметре десяти метра, устроив землетрясение. Из трещин земли вырывается наверх ее чакра бело-голубым паром, оповещая всех магов в окрестности о чистой энергии, захлестнувшая эту территорию.       Аманай, не удержавшись на своих двоих от этого землетрясения, падает на колени, но взора от своей сожительницы не убрала. Она наступала на проклятие, которая чувствовала боль от каждого удара, содрогаясь всем своим нутром. Сакура не жалела сие существо, но не понимала, как его убить. От одного ее удара не только простой человек, но и опытный шиноби не в состоянии бывал и сдвинуться с места!       — Возьми этот меч и!..       Собрав пальцы перед собой, Сакура концентрирует чакру до идеала, создав скальпель, которым перерезает шею проклятию, спустив из него всю кровь, если эту фиолетовую жидкость можно так назвать. Переводя дыхание, бывшая куноичи ощущала ноющую боль в мышцах. Тело совсем не подготовлено для боя.       Аманай так и застыла, держа протянутый меч, смотря на спину девушки, которая только что превратила равнину в небольшие холмы без проклятой энергии, без проклятого оружия. Розовые волосы — вестники беды. Так считают в этом мире из-за схожести с Королем Проклятий. Но сейчас это «розовы волосы» спасли ее.       — Поспешим в барьер, — предлагает Сакура, неспеша подходя к женщине. — Шум приманит других.       И не поспоришь ведь. Вопросов у бывшего мага все больше и больше, но она не могла отрицать тот факт, что перед ней уникальный боев, которых в этом мире магов пусть и встретишь, но очень и очень редко.       Находящийся в пылающем огне деревни Урауме застывает, смотря на молящего о милосердии человека с ребенком, уловив всплеск чистой положительной энергии. В таком объеме… Даже опытные монахи за сотни лет в храмах не достигают такого уровня.       Обернувшись на своего господина, который смотрел в сторону леса, тот замечает его заинтересованность, однако не спешил с выводами. Несомненно он найдет этого необычного бойца, но не сейчас. Бойца, который пахнет сладко и терпко, как спелая дозревшая вишенка.       «Что это? Не проклятая энергия точно. Интересно. Омега?» - Растянувшись в хищной улыбке, Король Проклятий в предвкушении облизнулся. — «Я тебя найду, где бы ты не спрятался.»