В четыре руки и в один кулак

      Сакура срывает с ветки яблони плод, потянув вниз, после чего посыпалась утренняя роса с молодых листьев. Заморгав глазками, девушка улыбнулась белоснежными, ровными, как зерна граната, зубами, продолжая любоваться лучами солнца, прокрадывающийся через лабиринты ветвей, яблок и листьев. Темные ресницы дрогают от влаги на кончике и зеленые изумруды глаз распахиваются шире. Под ясными лучами молочного цвета кожа становится буквально белой и матовой, словно у фарфоровой куклы, на яблочках щек которой зрел румянец юности.       Аккуратно приложив к чувственным губам, бывшая куноичи нежно и осторожно покрутилась вокруг своей оси, раскидывая на спину шелковистые полные силы и жизни розовые волосы, танцуя под легкий вой ветра и щебет птиц. Белое погребальное кимоно по щиколотки сковывает движение, но сейчас это ее никак не тревожило. Босые ноги ощущали влагу на траве и прохладу, давая понять, что день только начался и она первый гость в этом месте.       Откусив кусок яблока, Сакура не спешит жевать по старой привычке, когда челюсть была слабой и приходилось обсасывать плод, но на этот раз девушка немного подержала между зубов и медленно откусывает, прислушиваюсь к хрусту, ощущая, как свежий яблочный сок скатывается с губ на подборок и далее на зеленую траву. Кисло.       Не хотелось ни о чем думать и размышлять. Не хотелось включать мозг и переживать хоть о чем-либо, но, наверное, это отголоски прошлой жизни, ведь умение к сенсорике чакры и ее контролю она училась всю жизнь. Странность была в том, что она ощущала вокруг себя что-то темное. Небольших размеров, но занимающие определенное пространство в воздухе.       Сакура не стала испытывать судьбу и резво пошла в противоположную сторону, чтобы избежать неприятностей. В какой стране она очутилась — вопрос. Климат довольно схож с климатом Страны Огня. Может, ей немерено повезло и она просто в неизвестной деревушке на старой территории?       Продолжая идти вперед, бывшая куноичи надеялась встретиться с кем-то, кто не захочет ей навредить. Биться сейчас не входило в ее планы. Рассматривая фауну этой территории, девушка замечает несколько лечебных трав и следы людей на почве под деревом, так же срезанные ножки грибов. Тут кто-то был.       Собрав пальцы в печать перед собой, Сакура сконцентрировалась. Вокруг нет ни одного человека с чакрой. Может, это обычные жители?       Услышав звонкое мычание, бывшая куноичи вздрагивает. Идя на звук, Сакура замечает коричневого цвета корову с длинными рогами за спину, застрявшая в кустах смородины. Огромное млекопитающее билась копытами и большими карими глазами смотрела по сторонам, не понимая, почему не может ступить шагу.       Улыбнувшись, розововолосая подходит и срывает ветви грубой силой, выпытывая бедное животное из плена кустарника. Испуганное создание пыталась лягнуть, однако Сакура крепко держала парнокопытное за рога, подавляя чужую силу.       — Я тебе не наврежу, — успокаивающе говорит Сакура и мягко улыбнулась. — Где ты живешь?       Пусть животное и было неразумным, но память о доме ничто не стирает. Доверившись инстинктам, корова медленно направляется по тропе, а Сакура аккуратно следует за ней, держа веревку, обмотанную вокруг ее шеи.       Шли долго. Животное отмахивается от назойливых мух хвостом, изредка тяжело дыша от жажды и делая небольшие остановки. Та оглядывалась то назад к Сакуре, то вперед на тропу, после чего продолжала свой путь.       Увидев впереди крышу старого домика из глины, Сакура поспешила вперед, так как животное чуть резвее направилась, видимо, к своему дому. Домик, как из сказки, посчитала бы Сакура. Конечно, старый, но довольно аккуратный. Небольшой пруд неподалеку с мелкими рыбешками, судя по летающим над ней дикими птицами. Дом с соломенными крышами, окнами из дерева. Собственный маленький огород с цветами и пчелами. И, видимо, корова тоже часть всей картины, так как она подходила к стойлу и начинала пить воду.       Некрасиво было вот так врываться, но сейчас смелости в ней было больше обычного, из-за чего Сакура все же подходит к дому ближе, ища хозяина этого места. Но никого не было. Так ведь не может быть? Если есть животина и дом в хорошем состоянии, то хозяева точно недалеко.       — Извините? Есть кто дома? — Аккуратно постучавшись об деревянную дверь, сообщает о себе зеленоглазая девушка. — Я наткнулась на вашу корову и…       Вдруг дверь резко распахнули перед ее носом, что пришлось отпрянуть. На пороге стояла бабушка с треугольной соломенной шляпой и в старой рубахе на запах выцветшего коричневого цвета. Угрюмая, с глазами бусинами и плотно сжатыми в линию губами, описывающий весь ее характер.       — Я нашла корову и привела сюда, — указывая пальцем на животину, говорит девушка. — Подумала, может, ваша, потому что больше домов здесь нет.       Старуха медленно переводит взгляд на единственную кормилицу дома, немного выйдя за порог, продолжая держаться за стену, оценивая ее деяние. Будучи ростом по грудь Сакуре, та ее отпихивает назад и выходит на улицу, шаркая деревянными тапочками по земле. А девушка молчала, продолжая наблюдать. Не понимая, будет ли этот маленький божий одуванчик злиться или нет.       — Всё, можешь идти в таком случае, — достаточно грубо ответила хозяйка дома.       Сакура не стала реагировать, ибо понимала, что в таком возрасте злость это часть бытия, тем более если она живет тут одна. К такому выводу пришла Сакура осмотрев порог дома, где не было лишних атрибутов, как обуви, так как и одежды.       Медленно ковыляя пожилая женщина подходит к скоту и тянет по привязи в сторону от стойла, чтобы подоить. Сил, конечно, не хватало, но старушка не сдавалась. Встав на тенечек, приложив под себя небольшую табуретку, старушка хотела подоить корову, но охает и со вздохом снова встает. Дальше поковыляла за ведром. Подложила под корову. Села. Потом опять встает и идет за тряпочкой и чистой водой. Наконец-то садится и переводит дыхание.       Наблюдавшая за этой картиной Сакура улыбнулась и, аккурвтно обойдя корову, берет тряпочку с рук старушки. Под кливленным взглядом старца начинает вытирать вымя и медленно доит.       — Я сказала тебе уходить! — Ворчит бабушка, но не лезет под молодую руку.       — Мне не трудно, а тебе удобно, — отвечает Сакура, по немного подстраиваясь под обстоятельства. — Я не помню, как тут очутилась, но, если ты не против, позволь остаться мне. Я буду помогать тебе. Ем не много, работаю хорошо.       — Не помню, говоришь? — Переспрашивает старуха и хмыкает. — Однако через барьер чистой энергии прошла без труда. Ты либо глупа до смелости, либо смелая до глупости.       — Барьер? — Удивилась бывшая куноичи и переводит взгляд зеленых глаз на старушку. — Я ничего не заметила.       — Хм.       Под чутким взором глаз-бусинок Сакура подоила корову. Не так аккуратно, как хотелось бы, но могло быть и хуже. Давненько она не занималась чем-то домашним и не смертельным. Пенка от парного молока собирается на верхушке ведра. Запах и жар от молока вынуждает немного отпрянуть, но все же неприятным этот процесс назвать язык не повернется.       Указывая куда нести, старушка руководила за общей деятельностью, а Сакура несла всю тяжесть и приводила в порядок старую хижину. На душе было так спокойно и тихо, словно она обрела покой. Хотелось продолжить эту легкость — собирать урожай из овощей, смешивать молоко с сывороткой, чистить рис и молоть в труху.       Солнце медленно скатывается на горизонт, окрашивая небо в теплый оранжевый цвет. Оказалось, что старушка очень резвая, хоть и ворчливая. Все ей не так! То поставила косо, то криво, то некрасиво. Сакура продолжила помогать, с пониманием относясь к ней. И в конце дня лучик солнца достиг и ее лица.       — Останься на ночь, — говорит старушка, идя в дом. — Не проклятиям же тебя оставлять….К утру чтоб ушла первыми лучами солнца!       Довольно бедно накрытый стол из всего, что вырастили руками. Все домашнее, вкусное и не сильно сытное. Чувство легкого голода осталось после ужина. Внутри дома было тоже наполовину пусто, как и в ее желудке. Небольшой стол на полу, пару футонов и глиняный камин.       Было холодно ночью, но свежо. Сакура спала в тишине рядом с хозяйкой дома, когда та резко вскакивает с пола и выбегает на улицу. Девушка от внезапности опешила, но тоже выбежала следом. И замерла.       Нечто столь страшное и уродливое она видела впервые. И та храбрость, что была в сердце старухи поразило не менее сильно. Выкрикивая слова в сторону нечто, похожее на глину без формы и лица, хозяйка дома словно изгоняла это создание. Сакура думала что делать. Ударить? Со всей силы? А если она разгромит все вокруг?       — … Барьер!       Издавая вопль неизвестное существо отпрянуло и пропало, а вокруг дома образовывается полупрозрачный купол, опускаясь с неба до самой земли. Старушка дышала тяжело и сбито, то держала руки перед собой на готове, пока барьер полностью не окружил их.       — Так ты видишь их? — Без энтузиазма спрашивает старуха, оборачиваясь на молодую девушку. — Раз ты видишь, то, не грех и сказать тебе. Идем.       Сакура молча пошла за ней в сторону пруда, который был за пределами барьера. В темноте эта женщина ориентировалась просто прекрасно, словно видела все насквозь! И она показала на тот самый прекрасный пруд, коим был днём.       — Что это? — с ужасом в глазах спрашивает розововолосая.       — Проклятие. Может, дух, — хмыкнула собеседница. — От названия их опасность не становится меньше.       Чья-то голова торчала из-под толщи воды без волос и глаз с огромным ртом улыбкой от уха до уха, которого не было у него. Какое тело под водой тоже вопрос. Но это точно не человек.       — А ты?..       — Меня зовут Аманай. И я маг в прошлом. Хотела уйти от этого всего, но эти создания везде и от них не скрыться, — устало отвечает старушка. — Лес кишит ими. Странно, что ты не наткнулась на них. Везение, я считаю.       — Если их так много в лесу, то почему вы здесь? — Удивленно спросила Сакура. — Не было бы выгоднее и безопаснее быть в кругу других людей. И вы сказали, что вы маг?       — Да. Что переспрашиваешь, словно с луны свалилась? — Ворчит Аманай. — Маги убивают проклятия. Проклятия убивают людей. Или ты не веришь в демонов?       Сакура пошла обратно в дом вместе с Аманай, не посчитав нужным дать ответ. Та садится на свой футон и, как ни в чем не бывало, укрывается тонким соломенным одеялом.       Всю ночь она не могла уснуть. Смотрела по сторонам. Казалось, что барьер снова распадется и ужасы ворвутся в дом. Она сидела, лежала, ворочалась. И в конце измученно уснула, все же радуясь, что оказалась в своем здоровом и сильном теле.