Темные воды чужой жизни

Санька «Если вас трамвай задавит, вы конечно вскрикнете, раз задавит, два задавит, а потом привыкнете» Воскресенье. Саша аккуратно тронула припухшее место у правого глаза, беззвучно выругавшись. Фонарь, очевидно, будет такой, что хоть всю Москву ночью освещай. Полицейский в очередной раз уточнил, есть ли у неё другие родственники или опекуны. Саша помотала головой — увы. Стала б она жить с отцом, будь у неё кто-то более адекватный? Голова болела все сильнее. Свет в ОВД был омерзительно желтым — не солнечно желтым, не уютно-домашним, а тусклым с зеленцой. Саше казалось, это самый мерзкий свет из возможных. Интересно, кто-то специально подбирал такие лампочки, чтобы задержанные чувствовали себя максимально паршиво? По крайней мере Саша могла радоваться, что её не закрыли в обезьяннике, как отца и прочих виновников этого ночного приключения. Сотрудники отделения ходили туда-сюда по кабинетам, писали полотна бумаг и делали ксерокопии. — Когда я смогу уйти? — уточнила Саша у женщины-полицейской с сальными волосами. — С этими? — хмыкнула та, бросив взгляд на железные двери обезьянника с маленьким окошком. — Это вряд ли, если у тебя нет других опекунов. — Да боже, — Саша закатила глаза. — Мне через месяц с хвостиком восемнадцать. Обойдусь без опекунов. Саша уронила голову на деревянный столик, за которым сидела с момента приезда сюда. Ей хотелось выдрать волосы от злости на себя. За то, что в очередной раз поддалась эмоциям, как малолетняя дура, вместо того, чтобы подумать башкой наперед. Ей, конечно, не стоило пинками выгонять незнакомое пьяное тело со своей кровати. Ей, конечно, не стоило вламываться на «вечеринку» на первом этаже и орать на отца. Чем она вообще думала? Что справится с ними всеми в случае чего?! Нужно было просто уехать и переночевать где-то, а на утро решать проблемы по мере их поступления. Нет же. Саша ненавидела себя за то, что так долго делала вид, будто ничего не происходит. Хотя опасность витала в воздухе последние два месяца минимум. За всю жизнь до этого дня отец поднимал на неё руку только один раз — тогда Саше было одиннадцать и она в порыве борьбы с алкоголизмом вылила две бутылки водки в раковину. С тех пор с алкоголизмом она больше не боролась. Это была плата за худой мир и возможность жить дома. На этот раз полицию вызвала одна из отцовских собутыльниц — самая трезвая, видимо. Похоже, она все же смогла оценить ситуацию вовремя, когда Сашин отец слишком далеко зашел с вопросом «Почему такое неуважение?», а красномордый Валера подначивал его «показать этой писюхе, как надо с родителями разговаривать». Не успев увернуться от отцовского кулака и едва высвободившись от цепкой руки Валеры, Саша рванула в свою комнату и закрылась на шпингалет. Это было совсем не надежно, но позволило выиграть время. Она открыла заначку с деньгами, достала из компьютера флешку с домашними заданиями и засунула в рюкзак старую игрушечную собаку — последний подарок мамы. Плана, что делать дальше, у Саши не было. В комнату ломились. Прыгать из окна второго этажа да еще и без верхней одежды было слишком рискованно. Хотя, наверное, она бы всё-таки прыгнула, если бы в последний момент не заметила, как темная поселковая дорога освещается красно-синими мигалками полицейских машин. В тот момент это казалось спасением. Теперь не особо. На отца и его товарищей по бутылке, которые медленно приходили в себя за железной дверью с маленьким окошком, составляли протокол. А Саша не могла никуда деться — чертово бесправие. До свободы, до желанного совершеннолетия, оставалось чуть больше месяца — и надо было так вляпаться! Саша машинально вертела в руках телефон. В телеграмме уже висели новые задорные сообщения от Макара — он что-то шутил про гипотезу Пуанкаре. Их веселая посиделка сейчас ощущалась как что-то, что было вечность назад. А переписка — как насмешка. И несколько новых сообщений от Ани… Их было выдержать почти невозможно. Саша с болью в сердце останавливала себя, чтобы не открывать диалог — ведь тогда нужно будет что-то написать. Как? Ответить на вопросы про олимпиаду, а потом невзначай добавить «как бы эт самое, а сейчас я в мусарне… НО ТЫ НЕ ВОЛНУЙСЯ!» Можно подумать Аня не будет волноваться. Ха. А что она сделает? Она сама несовершеннолетняя. И они не родственники. Даже примчись Аня среди ночи сюда — её и на порог вероятно не пустят. — Собирайся, — сказал один из полицейских, складывая кипу бумажек в файл. — Куда? — Саша быстро заморгала, не веря ушам. Неужели ей дадут уйти, наконец? Она могла бы поехать к Медведевой на одну ночь или напроситься к Мише — его родители, конечно, не считали Сашу хорошей компанией для своего сына, но и на улицу бы не выставили. Да даже можно было бы переступить через гордость и позвонить Марку… — В приют. — Да в смысле? — ее сердце одним махом рухнуло. Какой еще приют? Она взрослый человек. — Не надо мне никакой приют! Я сама разберусь, что делать. Мне есть куда пойти! Мне почти восемнадцать. — В законах нет никаких «почти», — ухмыльнулся полицейский, — Пока твой папаша не в адеквате, за тебя отвечает государство. — Ах ты боже мой. Наконец-то оно обо мне вспомнило. Когда не надо. — А это уже не к нам. Вот в приюте права и покачаешь. Понедельник. Когда свет утра ударил в глаза, Саша не сразу поняла, где находится. Она лежала на узкой кровати под жестким одеялом, пахнущим дешевым порошком для белья. На соседней такой же кровати сидела какая-то девчонка — одетая во все черное — и жевала жвачку, внимательно разглядывая только что проснувшуюся Сашу. Кадры вчерашнего дня, один за одним, возникали в памяти, складываясь в общую картину: Саша в панике успела отпроситься в ОВД в туалет, чтобы спрятать деньги в лифчик. В приюте её встретила какая-то кучерявая женщина — явно только что поднятая с кровати. Заполнила очередные бумажки в тесном кабинетике, проводила в душ и выдала пижаму. Рюкзак и телефон у Саши забрали, несмотря на протесты. Разрешили оставить только игрушечную собаку. Хотя, по правде говоря, сил на серьезный протест уже не было. Саша была уверена, что уснет мертвым сном, едва коснется подушки — даже в этом незнакомом месте, в непонятной комнате на четыре кровати… — А я уже собиралась тебя будить, — сказала девочка в черном. На вид она была возраста Саши. — А то весь завтрак продрыхнешь. Саша резко села на кровати. Ее соседка и две другие девочки из комнаты — им было не больше тринадцати — рассмеялись. Но Саше было все равно. Она нервно оглядела комнату, выбралась из-под одеяла и подошла к окну. Вид открывался на мрачный дворик, заляпанный подтаявшим снегом, и высокий забор с колючей проволокой. Рисунки на заборе выглядели уродски. Персонажей мультфильмов будто рисовал человек, особенно сильно ненавидящий детей. Маша из «Маши и медведя» больше походила на старый распухший труп. — Да не скачи ты так, — сказала девочка с соседней кровати. — Первый раз тут что ли? Саша кивнула. — Нормально всё будет. Переживём, — она протянула руку. — Я Лиза, кстати. Кстати-Лиза оказалась её соседкой очень кстати. Это Саша поняла, когда поплелась за ней к умывальникам. Лиза деловито шла впереди и рассказывала о приюте так, будто проводила экскурсию. — Столвка этажом ниже. Тут игровая. Есть еще библиотека, но она вечно закрыта. А на третьем этаже есть одно секретное место, но это я тебе позже покажу. — Лиза улыбнулась, и Саша отметила, что у нее очень милые ямочки на щеках, да и в целом она не выглядила такой мрачной, какой показалась в самом начале. — Ну че ты нахохлилась? — она легонько пнула Сашу в бок. — Ща поговоришь з заведующей, потом туда-сюда и в детдом распределят. Не надолго же. Тебе сколько до восемнадцати? — Месяц, — округлила Саша. — Блин, завидую! Мне еще полгода! Они спустились по серой лестнице и оказались в гулком помещении с длинными столами, где воняло кипяченным молоком. За столами уже сидели дети — в основном все были сильно младше Саши. Некоторые — совсем крошечные. С ними возилась кудрявая, коротко стриженная женщина, которая ночью оформляла Сашу. Перед Сашей и Лизой стояли тарелки с овсяной кашей. Рядом на блюдце лежали куски хлеба, намазанные маслом. Еда аппетита не вызывала, но Саша была слишком голодной, чтобы перебирать. К тому же её голод всегда становился зверским, когда она нервничала. А волноваться было о чем. В её планы не входило отправляться в какой-то чертов детский дом, пусть даже и на месяц. Она могла думать лишь о том, что сегодня пропускает школу, контрольную по химии, и главное — без телефона ничего не может сообщить Ане. — Тебя тоже распределят в детский дом? — спросила Саша, задумчиво глядя на маленького мальчика в другом конце столовки, который ковырял корочку от ранки на локте. — Хрен там. Меня вернут предкам, — ответила Лиза помрачнев. — Значит и меня могут? — Ну может. Они бухают у тебя или вроде того? — Вроде того. — Тогда будет суд, а потом хз, но на время суда поедешь в детдом. — А тебя почему без суда вернут? — А мои предки не бухают. Они солидные, хорошие и положительные, ясно? Очень приличные люди. Никого не колышет, какие они дома за закрытыми дверьми, правда же? — Лиза хохотнула и нехотя закинула в рот ложку овсянки. Саша не стала лезть с расспросами и уточнять подробности. И так было всё ясно. — И ты не первый раз сбегаешь? — спросила она только. — Угу. И опять попалась. Говорили мне ребята не воровать в «Перекрестке»… Нянечку с мелкими кудрями и короткой стрижкой Лиза называла Кудряхой. Заведующую — которую Саше еще не посчастливилось увидеть — мадам Начесихой. — Ты всех называешь по форме прически? — А больно мне надо их по имени-отчеству запоминать. Но ты подожди, сама этот начес увидишь — поймешь, что ее по-другому и не обозвать! Сразу после завтрака Саша вознамерилась сидеть у кабинета мадам Начесихи, чтобы как можно скорее поговорить о своей дальнейшей судьбе. Она то и дело хваталась за карман, чтобы достать фантомный телефон, но тут же разочарованно вздыхала. Лиза объяснила, что телефоны выдают после обеда на два часа — и то за хорошее поведение. Начесиха явилась ближе к одиннадцати. Это была немолодая женщина с поистине (Лиза не обманула) высоченной прической. Начес был такого размера, что мог вместить в себя как минимум еще одну голову. Саша тут же рванула к ней, попутно заготавливая речь. Ей нужно было, нет, ей было просто НЕОБХОДИМО объяснить заведующей, что она никак не может тут торчать до суда или совершеннолетия. Что ей нужно вернуться в свою школу. На работу. Домой, в конце концов. Однако Начесиха прошагала в свой кабинет, глядя сквозь девочек, и быстро захлопнула двери перед Сашиным носом. Лиза закатила глаза. — Ну а ты че думала? Что ей на тебя не насрать? Еще час заведующая не появлялась. Саша бродила возле кабинета, нервно кусала губы, снова и снова продумывая, что сказать, чтобы выбраться отсюда. Лиза пыталась её успокоить, но выходило не очень. Наконец, незадолго до обеда, Начесиха выползла в коридор. — Ты новенькая? Трусова? Саша энергично закивала. Начесиха вздохнула так тяжело, будто ей предстояло как минимум разгрузить вагон с углем. — В кабинет, — сказала она сурово. Лиза подбадривающе кивнула, и Саша вошла в кабинет с одним зарешеченным окном. На всех стенах — так, что почти не было просвета, — висели грамоты: «лучшему сотруднику…», «лучшему работнику», «победителю…». Заведующая села за стол. Саша не знала, что делать, и через некоторое время заняла стул напротив. Она заламывала пальцы, все еще судорожно продумывая в голове речь, но заведующая даже не смотрела в её сторону. Она открыла папку, устало листала файлики и страницы Сашиного «дела». Затем начала что-то набирать в компьютере. Тишина затягивалась, и Саша не выдержала. — Эм… Я хотела узнать. Может я могла бы поехать в школу? Мне бы не хотелось пропускать уроки, сейчас много контрольных. Игнор. Женщина с высокой прической обращала на Сашу не больше внимания, чем на назойливого комара. Пришлось предпринять вторую попытку, уже немного громче. — Я же смогу вернуться в свою школу, пока тут суд да дело? Начесиха, наконец, оторвалась от компьютера и взглянула на Сашу так, будто та явилась к ней домой и вымогала деньги. — Ты не первая у меня, кто внезапно вспомнил про образование. Так вы все в школу хотите вернуться, как же. А то я не понимаю, что это повод сбежать. — Нет, вы не понимаете, моя школа — это очень хорошая школа, — настаивала Саша, надеясь достучаться, пока заведующая не уткнулась в компьютер снова. — Если я попаду в детский дом или куда еще, я бы не хотела переводиться. А лучше бы мне вообще ни в какой детский дом не попадать. — От меня ты чего хочешь? — Хочу знать… Когда я смогу вернуться к обычной жизни? — Когда рак на горе свистнет, — Начесиха скривилась. — Опека передала дело твоего нерадивого папаши в суд. Мы скоро оформим тебя в детдом, а там уже разберутся, в какую школу пойдешь. Ишь, как учебу любит! — Но мне нужно в _мою_ школу. — А мне нужно в отпуск. Три года не была нормально в отпуске из-за вас всех. Мало ли кому что нужно! — женщина снова начала вбивать в компьютер что-то из бумажного «дела». — Буду я разбираться, делать мне больше нечего. За обедом Саша злилась и мысленно перемывала Начесихе кости, периодически выдавая вслух что-то вроде «старвя!», «гадкая!», «вошь!» Закончив с трапезой, Лиза потащила все еще злющую Сашу на третий этаж. Теперь при них были телефоны, выданные на два часа. Оказалось, тревогу это только усилило. Разговор с заведующей пошел совершенно не по плану и Саша понятия не имела, что с ней будет завтра — а значит, не могла написать ничего конкретного и Ане. Девочки добрались до конца коридора. Лиза приоткрыла двери в какое-то старое помещение, похожее на заброшенную, давно не использующуюся душевую. Здесь было холодно, в форточку задувал ветер с улицы. Лиза прошлась рукой между стеной и неработающей батареей, выудив полиэтиленовый пакет, набитый сигаретами. — Пронесла в трусах, — сообщила она гордо. — Будешь? Поможет расслабиться… Саша отказалась, погрузившись в чтение сообщений в телеграмме. Лиза тем временем взобралась на высокий подоконник и начала курить в форточку. Дым от сигарет частично заполнил их странное кафельное убежище. Он был едким, но не противным. Саша решила, что лучше всего будет написать Ане, что она решила прогулять школу и выспаться — по крайней мере это хотя бы на время освободит её от лишних вопросов. Что она могла сообщить Ане, если сама не знала, где окажется завтра? Да и в целом всё её нутро протестовало против того, чтобы вываливать эту реальность на Аню. Жизнь снова напомнила Саше, где её место. Пока её одноклассники планировали очередную заграничную поездку на весенние каникулы, она стояла тут — в дыму, в холоде, в комнате с облупленным кафелем. Все старания, все попытки жить как люди опять шли прахом. Что она ни делала - результат один. Видимо, потому что она такая — бедовая. И это никогда не изменится. Для Ани хотелось быть другой. Хотелось быть сильным человеком, который со всем справляется, а не ноет. Но, видимо, она всегда будет только вляпываться в тупые, стыдные истории. Вторник. Бесило. Бесило, что телефоны выдавали на два часа, как в тюрьме. Бесил вид из окна. Бесила облезлая детская площадка, куда их выводили гулять. Бесил серый снег, серый забор, серая молочная каша и серое всё. Но больше всего бесила неизвестность. Просыпаясь, Саша не знала, скажут ли ей сегодня же отправляться в какой-то детский дом на Кудыкиной горе, или она проторчит еще неделю в приюте. Ей была неизвестна дата суда, назначенного отцу. Как и то, явится ли он в суд вообще. Лиза про свою судьбу знала чуть больше. Ее родители должны были вернуться из-за границы в четверг. — И закончатся мои вольные деньки, — сообщила она. Должно быть, думала Саша, жизнь с семьей у Лизы была кромешно тёмной, если скитания по улицам и пребывание в этом сером приюте она называла _вольными_ деньками. Интересно, если бы Аня могла, она бы тоже сбежала при первой же возможности из своего хэппи хауса, как Лиза? Получив телефон в руки, Саша соврала Ане первое, что пришло в голову. Про работу. Это звучало правдоподобно и убедительно — Карина и в самом деле иногда просила её выйти на замену в будни, пусть и очень редко. Anna S: Блин, Саш. Не пропадай так. Саша с тоской выдохнула. Как будто она могла решать, когда «пропадать» Alexandra: Ну чего «блин, Саш», говорю же, ДЕЛААА Anna S: У тебя точно всё в порядке? Ну вот. Даже ничего не зная, Аня почему-то подозревала, что что-то не в порядке. Видимо, у Саши на лице всегда было написано «Я человек-проблема» Alexandra: Лучше всех Anna S: Хорошо. Я просто уже забыла, как ты выглядишь. Как хоть олимпиада прошла? Как ты вообще? Alexandra: Да всё расскажу при встрече! Anna S: Завтра? Alexandra: Слушай, не факт, что завтра, тут просто кое что еще надо решить… Anna S: Саш. Что происходит? Может тебе что-то нужно? Ты скажи. Писать на ходу было неудобно. Лиза торопила Сашу на лестнице — они с другими детьми возвращались с дневной прогулки. Суета и детские крики рядом очень раздражали. Но хуже всего было то, что Аня опять предлагала помощь, будто Саша по определению всегда нуждается в помощи и сама ни на что не способна. Alexandra: да с чего ты решила, что что-то нужно? Прям какой-то девой в беде меня считаешь чуть что! Ведь это было так. Аня слила ради неё олимпиаду — Сашечке же нужнее. Аня выручила её перед Новым годом с платьем для бала - ведь Сашечка в очередной раз не справилась. И вот снова — стоило просто на пару дней пропасть, и Аня уже уверена, что Сашу нужно вытаскивать из какого-нибудь дерьма. Вытаскивать-то, может, и нужно, но господи, как же бесило, что это так очевидно. Что единственный человек, для которого Саша хотела бы быть опорой, партнером, девушкой, — видит в ней бедовую девчонку, которая нет-нет да вляпывается в истории. Anna S: Не правда, не выдумывай Саша сняла куртку и переобулась, не отрываясь от экрана. Они вошли в игровую. Лиза с кем-то говорила по телефону, одновременно пытаясь что-то сказать Саше, но та не слышала. У неё уже просто голова шла кругом от разных источников раздражения. Alexandra: ну да, я ж выдумщица Anna S: Ну вот что мне с тобой делать?:) Саша закатила глаза и упала в ближайшее кресло. Ребенок неподалеку истошно орал, потому что стукнулся ногой о ножку стола. Саша не знала, как поскорее закончить диалог с Аней — все равно скоро отберут телефоны. «Что мне с тобой делать?» Серьезно? Саша вспомнила стихотворение и решила, что это будет лучшей финальной точкой на сегодня. Alexandra: нет, со мной тебе делать нечего. От меня ни добра, ни толку, ни просто ужина – Я всегда несдержанна, заторможенна и простужена. Я всегда поступаю скучно и опрометчиво. Отправив сообщение, Саша тут же пожалела. Как-то это было по-детски. Она представила Аню, которая с недоумением смотрит в экран, читая это. Аню, которая не сделала ничего плохого. Саша ведь не злилась на неё. Просто она так отчаянно хотела, чтобы всё у них было… Без перекосов что ли… Нет, Саша, конечно, не считала, что чувства это что-то вроде рыночной экономики. Но все же в любви, а точнее в ее проявлениях, неуловимо хотелось быть наравне. Когда один делает больше, это будто ослабляет другого, отправляет куда-то на ступень ниже. Саша чувствовала, что Аня и так сделала для неё много. Она была терпеливее и спокойнее. Она могла дать Саше в разы больше, чем Саша в принципе могла дать в ответ — и эта неравномерность удручала. Anna S: И как это понимать? Саша еще раз прокляла себя за то четверостишие — ну в самом деле. Как Аня должна была это понять? Нужно было срочно написать что-то. Даже пусть и не очень оригинальное «прости, дело не в тебе». Но на горизонте нарисовалась Кудряха. — Де-воч-ки, время вышло! Лиза с кислым лицом положила ей в руку свой телефон, а Саша точно зависла. Нет, она не могла сейчас закончить разговор с Аней вот так. Какого черта?! — Тру-со-ва! — Кудряха протянула к ней руку. Саша встала с кресла и повернулась спиной, будто закрывая себя и телефон от назойливой работницы. Не обращая внимания на ставшие громче требования, она быстро набирала сообщение. Alexandra: Да всё, ладно, никак. Просто суету не наводи — ЧТО ТУТ ПРОИСХОДИТ?! — раздался скрипучий и одновременно громкий голос. Саша резко обернулась — с ней рядом стояла заведущая, с возмущением глядя на попытки Кудряхи отобрать телефон. Alexandra: Сори, мне надо бежать — Нет, ну до чего распоясались! — снова заскрипела Начесиха. Несколько детей помладше прошмыгнули в двери, чтобы поскорее убраться из игровой подальше от наметившейся бури. Саша вцепилась в телефон сильнее. Ее охватило раздражение — впрочем, не впервые за последние дни. — Да где вообще написано, что вы имеете право отбирать у нас телефоны? — сказала она, глядя Начесихе прямо в глаза. С несвойственной возрасту силой заведующая вырвала трубку прямо у Саши из рук. — Я тебе сейчас покажу, какие я имею права, засранка мелкая! — заорала она, брызжа слюной. — Я имею право этот телефон разбить об твою голову пустую и выкинуть в окно! Вот какие я имею права! — она перевела полный гнева взгляд на Кудряху. — Вы совсем работу свою делать разучились?! Распустили детей совершенно! Этих двоих, — она указала длинным желтым ногтем на Сашу и Лизу. — Завтра на весь день без телефонов оставить. Чтобы поменьше рот открывали в следующий раз! Среда. Саша сама попросила у Лизы сигарету, когда они спрятались в бывшей душевой на третьем этаже. Легкие будто объял огонь. Саша закашлялась, но через время снова сделала аккуратную затяжку. — Я клянусь! Вот будет мне восемнадцать, я вернусь сюда, подойду и превращу ее мерзкую рожу в фарш! И пусть меня потом посадят, плевать! — сигарета ходила ходуном в дрожащих от гнева пальцах. — Э не, дорогая, — Лиза была намного спокойнее. — Ты должна жить свою лучшую жизнь. Назло этой старой лобковой воши. А не пускать всё под откос. — Я ей этот начес на задницу натяну! — Саша снова затянулась и снова закашлялась, но уже не так сильно, как в первый раз. Сквозь проступившие слезы она смотрела на размытые очертания своей игрушечной собаки, которая сидела между ней и Лизой на подоконнике. Нужно было с горечью признать, что ни на что, кроме пустых угроз, Саша не способна. Злиться до зубовного скрежета — да. Сыпать проклятьями с безопасного расстояния — пожалуйста. Но в случае чего, любой может сделать с ней что угодно. Высадить двери. Дать в глаз. Вызвать полицию. Запереть в приюте. Отобрать телефон. Звезд с неба Саша не хватала. Но было чертовски обидно чувствовать себя прыщом на жопе человечества _настолько_ явно. Она засыпала плохо. Ворочалась. Сминала и расправляла подушку. Смотрела в потолок. Впервые за последние дни хотелось отпустить ситуацию, перестать бороться, решать, выкручиваться. Ей так не хватало простого человеческого поныть, обнять, рассказать. И у неё была Аня — единственный человек, который не осудил бы её за это. Вот только связаться с ней не было никакой возможности. Саша вспомнила, как Аня когда-то, очень нехотя и мельком, рассказала про реанимацию. Кто, как не она, в конце концов, понимал про абсолютное бессилие? Саше вдруг сделалось до слез грустно и тоскливо — Аня, милая Аня, её Нюта знала, что такое быть привязанной к кровати в полной невозможности себя защитить. А Саша, помня это, вместо того чтобы ей открыться — валяла дурака и выдумывала всякую ерунду. Детский сад. Она завтра же, как только впервые дорвется до телефона, позвонит Ане и всё объяснит. Четверг. — А это для тебя! — Лиза нависала над только проснувшейся Сашей и протягивала ей странную черную бумажку. Саша потерла глаза и села на кровати. Странной бумажкой оказалось сердечко из картона, выкрашенное черной гуашью. — Ох блин, — сипло и отчаянно протянула Саша. — Нет, не-е-е-ет! — Только не говори, что ты забыла, какой сегодня день! — Знаешь, были проблемы поважнее! — Могла бы просто сказать «Спасибо за валентинку, Лиза!» Всё утро Саша провела, как на иголках. Ходила из стороны в сторону, бросала взгляд на часы — только бы дождаться обеда, только бы поскорее получить в руки заветный телефон! Ей было страшно представить, что должна сейчас чувствовать Аня. Они общались последние дни черти как. Саша постоянно пропадала. Вчера разговор вообще не склеился. А сегодня, в день Влюбленных, Саша в очередной раз не явится в школу. Класс… Оставалось надеяться, что, узнав всю историю, Аня сможет понять. Конечно, сможет. Только бы поскорее. Саша не доела второе и, едва завидев Кудряху, рванула к ней за мобильным. Новых сообщений от Ани не было… Значит всё-таки вчера она обиделась. Черт. Саша не стала тратить время и писать. Она сразу набрала Анин номер, надеясь продумать начало своего удивительного рассказа, пока идут гудки. Но гудков не последовало. Механический голос сообщил, что абонент временно находится вне зоны действия сети. Саша быстро написала в телеграмм. Alexandra: Нюта, я дура, идиотка, балда! Alexandra: Набери меня, как сможешь. Пожалуйста! Alexandra: Аняяяяя Alexandra: Мне очень надо тебе что-то рассказать, но через пару часов я опять останусь без телефона:( Поэтому плиииз, напиши, как только прочтешь Лиза тоже ходила взад-вперед по коридору мрачная. Ближе к вечеру её должны были забрать родители. День Валентина определенно не обещал быть веселым. Сообщения оставались непрочитанными, и Саша тревожилась. Она не могла поверить, что Аня стала бы игнорировать её в отместку. Мол, ты мне не отвечала, вот теперь почувствуй, как это. Она была слишком взрослой для этого что ли… И уж тем более Ане было незачем намеренно выключать телефон. Во время уроков она обычно просто ставила его на беззвучку. Саша нашла в контактах Алину. Они никогда особенно не общались, но сейчас выбора не было. Alexandra: Привет, Аня рядом с тобой? Zagi: Ого, какие люди в Голливуде. А че? Alexandra: Надо. Можешь ей сказать, чтобы перезвонила мне? Zagi: Я вам не сова! Zagi: Если она тебе не отвечает, то и нечего через меня тут послания передавать Alexandra: Бля, Загитова, просто передай и всё. ПОЖАЛУЙСТА Zagi: только вот не повышай на меня шрифт. Её в школе сегодня нет, так что сорян Саша несколько раз перечитала последнее сообщение, будто надеясь отыскать в нем еще какой-то смысл. Нет, никакого иного смысла в нем не проглядывалось, и это было плохо. Просто так Аня школу не пропускала. Alexandra: ??? Zagi: че? Alexandra: почему ее нет в школе??? Zagi: у неё и спроси! Куда-то с родоками, как обычно, усвистала. На горнолыжку вроде Zagi: чья б корова мычала, кстати. Сама-то где шастаешь всю неделю? Alexandra: где надо. Аня тебе писала сегодня? Внутри еще теплилась надежда узнать, что Аня все же была на связи. Хотя бы с утра. Zagi: «где надо» — это с Макарчиком?))))) Zagi: он кстати наверное хорош собой, потому что я слышала, что он та еще нищебродина. Чем тебя зацепил?))) Саше показалось, что она упала в кроличью нору и попала в параллельную реальность, где происходит черт знает что. При чем тут Макар? И откуда Алина (!) о нём знала вообще? Alexandra: Что ты несешь? К горлу подступала паника. Сегодня всё шло вообще не так, как Саша запланировала. Впрочем, не только сегодня. Zagi: Хотя может тебе понравится отмечать день Валентина в Бургер Кинге. В конце концов, наверное, в этом своя романтика есть Какой Бургер Кинг? Какой день Валентина? Почему вдруг Саша, по мнению Алины, должна была отмечать его с Макаром, которого едва знала? Что происходит? Где Аня? Alexandra: При чем тут Макар? Откуда ты его знаешь вообще? Zagi: да ладно юлить, Трусова)) У меня свои источники. К тому же все равно вся школа уже знает, что ты замутила с Петиным другом Alexandra: ??? Zagi: ой всё, не прикидывайся Саша закрыла диалог и взглянула на Лизу в отчаянии. Та, кажется, поняла ее без слов. — Что с мордой лица? Помер кто-то? Саша тряхнула головой. Бардак в ней никак не желал складываться во что-то осмысленное. Что, черт возьми, происходило? Кто сказал Алине эту чушь? И что значит «вся школа знает»? Аня, получается, тоже «знает»? Ее как будто окатили ведром ледяной воды. Без того паршивая ситуация совсем вышла из-под контроля. Значит, пока Саша пыталась разобраться тут со своими проблемами, за её спиной разносились абсолютно нелепые слухи. Кто их разнес? Петя? Зачем? А может сам Макар ему наплел фигни? Но Аня же не могла поверить в такую ерунду? Она бы спросила… Саша чертыхнулась. Возможно, Аня и пыталась спросить. А вместо ответов получила непонятные отписки с последующим игнором. Какие она должна была сделать выводы? А главное, почему не пришла в школу сегодня? Всё ли с ней было в порядке? Одна за одной очень мрачные мысли навалились на Сашу. «Нет, нет, нет, — повторяла она про себя. — С ней всё хорошо. Наверное просто… Просто что?» Кудряха звала на дневную прогулку, перекрикивая шумных детей. Многодневная тревога будто сжалась в одну сверхплотную точку где-то в области груди и вдруг взорвалась настоящей паникой. Десятки раз Саша замечала в школе, что Аня приезжала с утра бледная донельзя. Замечала чуть дрожащие руки или сбившееся дыхание. Она понимала, что это значит, конечно, понимала. Не понимала только, почему Аня при таком самочувствии не остается дома. И вот теперь ее не было в школе — значит, дела совсем плохи? Саша быстро набрала номер Медведевой, которая, к счастью, в этот день была на дежурстве, и сбивчиво спросила, нет ли Ани в больнице. Женя весьма удивилась вопросу. — А должна быть? — Нет, нет, — сказала Саша растерянно. — Не должна. Ладно, спасибо… Она не знала, радует её эта информация или нет. С одной стороны хорошо, что Аня не была в больнице. С другой — это вовсе не означало, что с ней все хорошо. Саша подбежала к Лизе и очень тихо, но при этом очень серьезно сказала. — Мне нужно отсюда свалить. Лиза надевала куртку. — Думаешь я не пыталась придумать, как это сделать, все эти дни? — прошептала она Саше на ухо. — Или ты считаешь я сгораю от нетерпения как хочу увидеть матушку с отцом, а? — Пожалуйста, подумай еще! Нас теперь двое, — взмолилась Саша. Они спускались на улицу, стараясь держаться подальше от взрослых. Саша снова и снова набирала номер Ани, но ответом было всё то же «абонент находится вне зоны действия сети». Паника усиливалась с каждым шагом и каждой минутой. — Выход с территории один. Там в будке охранник. Он лично открывает калитку или ворота, так что мы не сможем выйти. — А через забор? — Он весь с егозой. — Везде-везде? — Да, я в первый же день обошла периметр. Егоза везде! — И через нее никак не перелезть? — С ума сошла?! В лучшем случае ты зацепишься и порвешь штаны. В худшем — порвешь задницу, и будешь висеть и ждать, когда тебя МЧС с позором приедет выпутывать. — Может, её можно где-то кусачками сломать? — Ну, конечно, всегда ношу с собой в косметичке кусачки и плоскогубцы! Если у тебя нет людей с кусачками на воле, которые могут… — Почему нет? Есть! — спохватилась Саша. Они отошли к краю детской площадки, спрятавшись под железной горкой от начавшегося снега. Что ж. Кто бы из её новых «друзей» ни заварил эту кашу — Макар или Петя — пусть теперь всё сами исправляют. Она быстро набрала номер Макара. После нескольких гудков раздался довольный голос. — Вот это да! Я уже думал ты меня вечность будешь динамить! Саша собрала в кулак последние нервы. Она обязательно устроит ему и допрос, и разнос. Но сейчас на это не было времени. — Послушай, я в дерьме! И ты должен меня отсюда вытащить… Бери кусачки… — она выдохнула. — И еще. Нам будет нужна машина. Скажи Пете, чтобы срочно нашел Кондратюка из моего класса и объяснил ситуацию. — Да что, черт возьми, за ситуация?! — Ну слушай… *** Прогулка подходила к концу. Момент, когда отберут телефоны, неумолимо приближался, и Саша чувствовала себя, как человек, привязанный к рельсам, на которого мчится поезд. Лиза, видимо, тоже. Она нервно грызла ногти. — Ну где твои спасатели? — повторяла она, то и дело глядя на время. — Едут! Наверное… — Знаешь, лучше совсем не иметь надежды, чем получить её и потом потерять. Кудряха построила детей парами и повела в сторону здания. Лиза тихо материлась. Саша сжимала телефон в руках так крепко, что ладони, несмотря на мороз на улице, вспотели. Mark: Мы на месте. Саша схватила Лизу за руку. Они быстро глянули на Кудряху, которая вела строй детей по лестнице вверх, и тихо, стараясь не привлекать внимания, вернулись на улицу. Mark: У забора. С обратной стороны здания. Саша показала Лизе сообщение. Та быстро выдохнула и затем уверенно кивнула. Они помчались на задний двор, держась у самой стены приюта — чтобы никто не увидел их в окно ненароком. Времени было в обрез. Сколько пройдет минут, прежде, чем Кудряха обнаружит, что с прогулки не вернулось двое подопечных? Ребята оказались не промах. Саша услышала их голоса у забора. Как раз в том месте, где с торца здания не было окон. Над высоким забором вдруг показалось перепуганные лицо Макара. Он странно шатался — видимо, стоял ногами на чьих-то плечах. — Быстрее! — поторопила Саша. — Это криминал какой-то! Во что ты нас втягиваешь? — Макар с ужасом оглядел территорию приюта. Но тем не менее взялся резать колючую проволоку. Лиза в это время носилась в поисках любых предметов, из которых можно было бы соорудить небольшую баррикаду. Даже если забор частично освободят от егозы, он всё еще будет высоким солидным забором. Саша вынула из-за пазухи своего игрушечного пса и перебросила на ту сторону. Макар скомандовал ребятам внизу сместиться чуть в сторону. Он едва не грохнулся, снимая кусок отрезанной колючей проволоки. Лиза воровато оглянулась в сторону приюта. Саша подняла глаза к небу. — Господи помоги. — Давайте! — Макар свесился на пузе с забора, протянув руки. Саша кивнула Лизе, и та, цепляясь за рукава не знакомого ей парня, начала взбираться по скользкой стене. Саша дрожала от страха — в любой момент из-за угла здания мог показаться охранник, Кудряха или хуже всего — заведующая. Тогда им всем конец. Лиза, наконец, перебросила ногу через забор и затем с глухим хлопком спрыгнула с обратной стороны. Макар снова свесился с забора. — Готова? Саша в последний раз с опаской глянула на здание приюта. Она ухватилась за сильные руки Макара. Кто-то, наверное, Марк и Петя, держали его за ноги с обратной стороны. Сашины ноги скользили по серому забору. Она, наконец, зацепилась рукой о верхушку, где совсем еще недавно была егоза, и подтянулась. Куртка и джинсы теперь были грязными. У кармана спереди зияла дырка. Саша уселась на заборе, заметив внизу перепуганных и перепачканных Петю и Марка. Она спрыгнула, не очень удачно подвернув ногу, но физическая боль сейчас была ничто по сравнению со страхом. Макар слез с плеч друзей. — Какого черта, Саша, какого черта?! — повторял он на адреналине. — Во что ты вляпалась? Во что _мы_ вляпались?! — Это ты мне скажи, какого черта!.. — начала было Саша, но подошедший к ним Марк ее перебил. — Потом все разборки! А сейчас валим. Марк побежал к машине, открыв двери. Его водителя не было. Саша и забыла, что Марку уже исполнилось восемнадцать и он мог спокойно водить сам. Лиза, Макар и Петя запрыгнули на заднее сидение. Саша была полностью согласна с тем, что надо убираться как можно скорее. Но все же не удержалась и на секунду заключила Марка в крепкие объятия. Она и сама не понимала до этого момента, как сильно его не хватало. А тот факт, что посреди учебного дня он сорвался выручать её, даже толком не зная, во что придется ввязаться, говорил о многом. *** Они наконец ехали. Они удалялись от чертового забора и чертвого приюта. Макар смотрел на Сашу, которая быстро рассказывала Марку подробности последних недель, с досадой. Он-то ведь тоже приехал на спасательную операцию, рисковал шеей, но не был удостоен столь теплого приема. В глубине души Саша, разумеется, была ему тоже благодарна. Только вот если бы они с Петей не распустили тупых слухов, может, и спасать бы Сашу так срочно не пришлось. Так что сам виноват. Анин телефон был все еще выключен. Саша вертела мобильный в руках, машинально обновляя их диалог каждую минуту. — И как получилось, что вся школа рассказывает, что мы с тобой встречаемся? — наконец, спросила Саша, повернувшись к Макару. — Эм… Марк, не отрываясь от дороги, ухмыльнулся. — Я вот тоже удивился этим слухам, учитывая, что вы вообще-то с… — Не говори ничего, — Саша приложила палец к губам, и снова грозно уставилась на Макара. — Так какого?! — Петя? — Макар озадаченно глянул в сторону друга. — А что сразу «Петя»? Ты не говорил, что это секрет! — Нет никакого секрета! — заорала Саша. — Ничего между нами нет и даже не намечалось! — Ладно, это я виноват, — Макар тяжело вздохнул и отвернулся к окну. — Просто ты не отвечала, а мы с Петей поспорили, что я приглашу тебя на кофе. Ну и я не хотел говорить ему, что фактически продул спор. Наговорил, что типа всё окей, общаемся, планируем гулять! — он мрачно глянул на грозное Сашино лицо. — Да, я идиот! Но я понятия не имел, что этот!…— он больно ткнул Петю в бок, — …поведет себя хуже базарной бабы и расскажет всей твоей школе! — Я сказал только Гоше! А ты брехло и придурок. Лучшему другу трепаться! — Пофиг. Оба придурки! — заключила Саша и глянула на Марка с тревогой, добавив уже тише, только ему. — Аня не отвечает. — Её сегодня не было в школе. — Марк вдруг нахмурился. — Черт. Ты думаешь она могла всем этим разговорчикам поверить? Вы не говорили об этом? Саша пожала плечами. — Мне нужно к ней. Лиза сидела у окна притихшая, и не особо, кажется, понимала, о чем все вообще разговаривают. Она как будто до сих пор не могла поверить, что так удачно сбежала из-под носа родителей в последний момент. — Как думаешь, когда нас объявят в розыск? — спросила у неё Саша. — Или уже? — Может и не уже. Сначала понадеятся, что сами вернемся, чтобы скандала не было. Мы ж не первые такие, а Начесиха не захочет лишиться премии. Петя позвал Лизу переночевать у него. На утро она собиралась поехать во Владимир к своим знакомым на сквот. Ей нужно было не попадаться полиции еще полгода — до заветного совершеннолетия. Макар отправился с ней и Петей к ним домой, нехотя попрощавшись с Сашей у машины. Кажется, он рассчитывал на иное завершение дня. Наконец, Саша осталась с Марком вдвоем. — Тебе влетит от ба за то, что сбежал со школы серди дня? — спросила Саша. — Мне влетит, когда ба поймет, что я гонял машину неизвестно куда. Тут gps, она рано или поздно узнает. Но не парься, отойдет. Главное, чтобы меня за соучастие в похищении несовершеннолетних не приняли. — Прости. — За что? — Ну за всё это. За проблемы, — Саша смотрела куда-то перед собой. — Я что, смог бы по-другому? — хмыкнул Марк, заводя автомобиль. — Хотя, конечно, сегодня был полный шок, когда Петя прилетел на перемене с круглыми от ужаса глазами и сказал, во что ты вляпалась. Куда ты поедешь жить? Я договорюсь с ба, оставайся на месяц у нас. Саша покачала головой. — Я не собираюсь скрываться. Мне просто нужно увидеть Аню и поговорить с ней. Потом вернусь в приют и пусть уже там решают дальше, что угодно. Как-нибудь месяц переживу, это ж фигня. — Я не понимаю. Ты пошла на такие риски просто потому что Щербакова не отвечает по телефону? Завтра бы созвонились. Зачем было устраивать целый побег, если ты все равно собираешься вернуться в приют?! Саша устало прикрыла глаза. Это невозможно. Она снова не может рассказать Марку всей правды. — Есть причина. Я волнуюсь за неё. — Да они же постоянно куда-то с родителями ездят. Может там просто сеть не ловит. Не станет же она делать какие-то глупости… — Марк неуверенно покосился на Сашу. — Нет, Кондратюк, нет, — сказала она, с ужасом осознав, _что_ Марк имеет ввиду. Даже думать о таком не хотелось. — Не станет, конечно. Просто… Я бы тебе всё рассказала, честное слово, я бы очень хотела! Но не могу, прости, это касается только Ани. — То есть ты действительно знаешь о ней что-то, чего не знаем все мы? Женя, Алина, Ками… Это не шутка? Саша кивнула. — Поверь, это не то, что вы бы хотели знать. Но я должна увидеть её сегодня, я поеду к ней! Марк глубоко вздохнул. — Ты знаешь её адрес? Саша поняла, что ездила к Ане только на её машине с Глейхом и точного адреса не знала. Единственное, что она помнила — это название платформы, которую они проезжали прежде чем свернуть в коттеджный посёлок. Она попросила Марка довезти её до ближайшей электрички. Ей не хотелось, чтобы он возился с ней до позднего вечера — ему и так ведь влетит дома за прогул (и это если ба не узнает, почему именно ее послушный внук прогулял) Возле станции они обнялись с Марком на прощание. В жизнь снова понемногу возвращалось привычное тепло. Несмотря на полный треш вокруг. По крайней мере рядом опять был Марк. — Спасибо тебе за всё, — сказала Саша куда-то в воротник его дубленки. — Когда весь этот адок закончится, мы… мы… — Мы пойдем в одно очень классное место. Все вместе. Ты, я, Аня, Женя, Камила. Даже Загитову позовём. Будем пить вино и курить кальян. И пусть эти два дурака тоже приходят, если захотят! — Кто? — Да Петя и твой несостоявшийся жених! Саша грустно улыбнулась и кивнула, изо всех сил пытаясь представить себе эту картинку прекрасного будущего. Она ведь могла стать реальностью. Могла же. Если бы только Аня еще вышла на связь.