Лешак

      Шатёр, который нам выделил визирь, размером не уступал гостинице в Речной. Он не был так украшен, как шатёр Мансура, но и здесь на полу, и стенах висели богато украшенные ковры. Присланный медик, жирный, словно хряк, лысый мужик в балахоне серого цвета, обработал раны Стаса какой-то бурой смесью, вонявшей на весь шатёр. После этого он заставил охотника выпить травяной отвар, цветом подозрительно смахивавший на разведённый в воде мозголом, и порекомендовал покой в течении недели. После того, как слегка осоловевший от отвара охотник спросил его, не Мансур ли велел им задержаться, жирдяй побелел и с неожиданной для своих габаритов скоростью выскочил из шатра.       Всего мы торчали в лагере уже три дня. Единственные наши посетители — это слуги, которых к нам прислал Мансур. Всё это время меня мучал вопрос: о каком, мать его, задании говорил визирь? Нет, что он знает, что нам нужно за хребет — это было бы понятно любому идиоту. Возможно, Шеф сказал ему и о «лесничих», да и тачку нашу явно перевернули вверх дном и нашли документы. Кстати, я ж так и не удосужился их глянуть. Надо будет посмотреть, что мы хоть везём.       Я усмехнулся. Да-да, водятел, посмотришь. Вот прибьют тебя гвоздями к борту грузовика и прям тогда и почитаешь вдумчиво. Хотя, мы нужны зачем-то Мансуру. Может, он тоже что-то хочет доставить за Урал? Бред. У него целое войско под рукой, он сможет при желании выжечь всё до… А что там вообще, за горами? Я полез в рюкзак, любезно отданный нам визирем. Если верить карте, то земля острым носом врезалась в Берингов пролив — узкую полоску воды между двумя материками. Меня начало разъедать практически детское любопытство, там ж, наверное, целый другой материк! Хотя, попасть на него мне, скорее всего, не суждено. Ну да и пока хер с ним, меня и на моём родном могут убить в любой момент.       — Как по твоему, о каком задании говорил Мансур? — Стас в последнее время почти не говорил, только мрачно косился на выход из шатра, да шипел от боли, когда давали о себе знать следы от кнута.       — Хер его знает, — честно ответил я.       — Приветствую гостей визиря. Мы так и не поговорили тогда, — мы с охотником одновременно повернулись ко входу. Там стоял красноволосый Марат, в этот раз без кнута. Правда, рукоятка пистолета всё еще торчала из-за пояса красного кафтана.       — Я бы пожал руку, да только знаешь, вставать как-то больно, — Резнов смерил кочевника недобрым взглядом.       — Приказ есть приказ, — пожал плечами красноволосый, — не исполни я его и меня бы проволокли за машиной 40 километров и скормили шурале.       — Зачем пришел? — я окинул мужика взглядом ещё раз.       Теперь, при солнечном свете, он выглядел немногим старше меня, только глаза словно принадлежали глубокому старику. На горле у него был безобразный шрам, будто что-то разъело кожу. В памяти всплыл череп мутанта из шатра. Интересно, а могла та тварь такое сделать?       — Поговорить, выпить, объяснить, что вам нужно будет сделать. — Нам объяснили ещё в Речной. Марат оскалился желтыми зубами и уселся на скамью, сколоченную из толстенных брусков чёрного, словно уголь, дерева. Закинув ногу на ногу, кочевник запустил руку под полу и вытащил оттуда сложенный вдвое лист бумаги. — Полагаю, это не сильно осложнит вам задачу. Эй, охотник, ты же с запада? — Ну с запада. Хочешь узнать, есть ли что пограбить там? — Зачем? — искренне удивился красноволосый, — если мы покорим всё до Великого леса, ни одна сила не удержит вождей кланов вместе. Нужна задача, которую не выполнит одно поколение. — Очень глубокая мысль. Ты не хочешь попробовать себя в качестве чиновника? Парить мозги ты умеешь, в Лесном ты будешь, как рыба в воде, — Стас поморщился от боли и встал. — Мне хорошо и здесь. И если ты перестанешь пытаться шутить, то вам тоже станет гораздо лучше. Сколько вам обещали заплатить, если вы вернётесь? — 30 000 и 15 000 на расходы. Полагаю, те деньги мы уже не увидим. — Мы воины, а не воры. Вам дадут топливо, еду и оружие, за те деньги, что вы привезли. Но если вы согласитесь, то получите больше. — Согласитесь с чем? — не выдержал я. Кочевник развернул лист и жестом подозвал нас. Резнов неохотно подошёл и, взяв из рук кочевника лист, бросил на него взгляд. На лице охотника отразилось удивление, сменившиеся непониманием. Протянув лист мне, он спросил: — Ты же не думаешь, что мы сможем это утащить? Это была очень старая фотография. Сейчас таких уже не делают, почти столетние принтера работали один на миллион, а пленки почти не осталось. Да и она не вечная, говорят правда, что где-то очень далеко на юге есть город, который почти не пострадал ни от пандемии, ни от войны, и там, якобы, все осталось, как в старом мире. В эти байки никто не верил, но один раз торговцы привезли откуда-то наручные часы невероятной работы, радиостанции и даже пару ПНВ. На все расспросы, ответ был один: Нашли в старой барже, севшей на мель. Я взглянул на фотографию и присвистнул, кочевник неодобрительно взглянул на меня. Огромный грузовик, размером с пару мазов караванщика Сыча, стоял на улице, перегородив ее от края до края. Сверху на нем громоздился гигантский цилиндр, тянувшийся от кабины до последней пары колес почти в человеческий рост высотой. — Этим, — Марат заговорил чуть тише, словно боясь потревожить чей-то сон, — прежние люди много лет назад уничтожили свои города, пытаясь остановить больных. Я видел огромные ямы, которые оно оставило. Видел горы, расколотые надвое и скалы, которые плавило их огнём.       — Думаешь, где-то ещё остались подобные? — с сомнением спросил Стас.       — Откуда ты пришёл, охотник? — неожиданно спросил красноволосый.       — Киев, — ответил охотник.       — Киев, — медленно протянул Марат, — он долго держался. Там хорошие кузни, Давлет носит нож, сделанный в них.       — Были кузни. Белое Воинство сожгло его через месяц, как я ушёл. Вырезали всех до единого на дюжину дней пути вокруг.       — Что ещё за воинство? — удивился я. Нечасто такие крупные города с мощной армией в наше время уничтожают.       — Фанатики. Они верят, что бог наслал на нас эти испытания, чтобы отсеять «лишних людей». Они поклоняются Матери, и та якобы велела им убивать всех, кто не принял её учение. Они вроде даже до войны были, просто не зверствовали. Так, пара драк и всё, а теперь развернулись.       — Много их? — спросил кочевник.       — Дохера. Люди охотно верят в то, что если они убьют пару человек, то их спасёт эта Матерь. К Киеву пришло несколько тысяч, и ещё непонятно сколько ошивается вокруг.       Марат кивнул каким-то своим мыслям и продолжил:       — Давлет 10 лет назад повел нас за хребет. Он хотел вырезать как можно больше зомби, чтобы освободить место под кочевье тем из нас, кто не имеет железного транспорта. Мы убили много тысяч и дошли до топей, которым нет конца. Давлет решил идти на север, там были большие стаи этих тварей. А потом на нас обрушилось это, — кочевник кивнул на фотографию, — словно солнце сошло с неба и сожгло сотни людей. Там погиб брат Давлета, Муртаза. Я вытащил его обгоревший труп, и за это Давлет простил мне то, что я не погиб вместе с ним. Остальным запретили носить волосы на голове, словно рабам.       Кочевник вздохнул, и мне показалось, что он постарел лет на 15. Наверное, это страшно, видеть такое. Но ещё страшнее такое пережить.       — Они стреляли три раза. Мы пытались найти то место, откуда нас убивали, но не смогли. Пришли люди в броне из старых времён и не говорившие на известных нам языках, со старыми военными машинами, что стреляют на километры. Нас осталась тысяча из пяти. Мы повернули к хребту, но ещё долго нас преследовали их машины. Мы смогли уничтожить пару и одну захватить, но она выпила почти всё наше топливо, и хан приказал утопить её в реке. До хребта дошло 300 человек. И Давлет поклялся своим родом, что он отомстит. А для этого, нам нужно знать, с кем мы воюем.       Мы с охотником молчали. Не знаю, что было в голове у Стаса, но в моей словно бушевал ураган. Кто смог загнать словно трусливых щенков 5 000 ханских воинов с оружием, машинами и топливом? Может не только у нас военные части не превратились в банды мародёров? Но почему кочевники не поняли их языка? Как за 50 лет у этих людей в том аду, что творился за горами, не закончились боеприпасы и топливо? Почему они не решились добить кочевников? Знают ли они о том, что за горами есть какая-никакая цивилизация? И если знают, стоит ли нам ждать их? Помогут они нам или, помня о нападении Давлета, вырежут всех до кого смогут добраться?       — И ты думаешь, что мы проведём за вас разведку, а потом прибежим с докладом? — голос Резнова мне не понравился. Очень не понравился. Таким злым я его ещё не видел ни разу, он готов был зубами рвать Марата. Тот это тоже понял и, прищурившись, уставился на охотника. Ситуацию надо было срочно спасать.       — Даже если мы согласимся, — вклинился я, — то как мы до них доберёмся? Нам не хватит топлива даже до Зел… конечной точки добраться, а тут крюк в сотню километров.       — Мансур даст вам цистерну в 5 тонн бензака, оружие, еду и защитные костюмы. К тому же, отказаться вы вряд ли сможете.       — Ты думаешь, нас совесть замучает? — ядом в голосе охотника можно было свалить быка.       — Вам дадут уйти за горы и не будут преследовать. Но дороги назад вам не будет. Через горы много путей, мы не сможем перекрыть все, но вы не пройдете и десяти километров по нашей стороне, — в голосе красноволосого зазвучало злое веселье.       Мы молчали. А что тут было ответить, он был прав во всем. Обойдем горы с юга или пересечем по тропам сам хребет — нас встретят кланы. А на севере нас ждут огромные радиационные пятна, непроходимая местность и охеревшее от такой жизни местное население, что пустит нас на корм зверям или само сожрёт. Можно, конечно, будет попытаться уйти на совсем дальний юг, но в таком случае шансы нашего выживания будут не стремиться к нулю, а провалятся куда-то ниже.       — Итак, — Марат встал и обвел нас взглядом, — ваше решение? — мы молчали.       Красноволосый оскалился и хлопнул меня по плечу. Потом повернулся к охотнику и, шагнув к нему, схватил за предплечье и, подняв руку ничего не понимающего Стаса к потолку шатра, заговорил на своём языке. Охотник попытался высвободиться, но хватка кочевника была железной. Закончив свою речь, Марат отпустил руку и, сделав шаг назад, вновь заговорил:              — Раз уж мы пришли к взаимопониманию, предлагаю скрепить наш договор хорошей выпивкой! Человек проживёт жизнь зря, если не попробует настоек госпожи Зулейхи.       И ведь не соврал. Не знаю, кто такая Зулейха и есть ли она вообще, но её выпивка была лучшим, что я пил. Правда, удовольствие немного портила компания: вместе с нами у гигантского костра сидело ещё с полсотни пьяных мужиков и около двух десятков женщин. Как объяснил нам Марат, это была «добыча с прошлого похода». Одетые только в короткие юбки из тонкой красной ткани, с бесчисленными ожерельями и цепочками на шее и руках, девушки танцевали или сидели на коленях кочевников, кого-то уже «естествовали», поставив на четвереньки прямо на землю под одобрительные пьяные выкрики соседей. Всё это под ревущую из двух огромных динамиков музыку, подключенных к стоящей рядом машине.       Марат, сидевший рядом с нами прямо на земле, жестом подозвал одну из рабынь — это была молодая девушка, на вид не больше 20 лет, с чёрными волосами и огромными глазами небесно-голубого цвета. Та послушно подошла и замерла, ожидая дальнейших приказов.       — Эй, Лешак! — я отвел взгляд от красавицы и посмотрел на кочевника, — тебе надо развлечься. Возьми её себе, не пожалеешь, Ирина сделает всё, чтобы ты молил своих богов о новой встрече, ведь так, яшь кояш?       — Да, господин, — голос девушки потонул в шуме, она приблизилась ко мне и тут же села на колени, обвив тонкими руками шею.       — Ты какого хуя делаешь, пизда пермская?! Какого хуя ты лезешь к этому осёдлому пидорасу! — в ухо мне врезался кулак, я рухнул на бок, инстинктивно отпихнув от себя Ирину, та, вскрикнув, упала рядом.       — Забыла вкус кнута? Сейчас я тебе напомню, сучка, ты у меня своими же зубами даваться будешь! — в живот врезался носок сапога, я захрипел от боли и перевернулся на другой бок.       Резнов вскочил и выбив из рук у проходившей мимо служанки поднос с какой-то жратвой, бросился на кочевника. Марат же напротив, с места не сдвинулся, только что-то сказал стоявшему рядом бугаю. Тот кивнул и куда-то потопал.       Кочевник переступил через меня и попытался ударить Стаса в лицо кулаком.Тот заблокировал удар железным подносом, словно щитом и тут же врезал кромкой противнику в лицо. Тот отшатнулся и тут же получил новый удар в горло, потом снова в лицо. Стас остановился на секунду и вдруг ударил кочевника ногой в челюсть. Тот свалился, как мешок с дерьмом. Охотник навис над ним и занёс импровизированное оружие, видимо целясь по кадыку. Окружившие нас мужики одобрительно загудели, видимо под воздействием выпивки или природной кровожадности.       — Стой! — голос Марата пробился через гвалт. Красноволосый вышел из толпы и, подойдя к бесчувственному телу, наклонился над ним, вглядываясь в лицо. Я к этому времени уже не очень твёрдо стоял на ногах, держась за ушибленные места. Перепуганная до смерти Ирина сидела рядом, в ужасе глядя на Марата.       — Ты как? — я коснулся её плеча, она дёрнулась, словно получив удар током. — Всё нормально, всё кончилось.       — Что за налётчик, которого может прибить оседлый человек? — голос Марата зазвучал снова, — что за воин, который, как баба, у которой отняли платок, с визгом лезет в драку? Говно, а не воин. Так пусть шурале приберёт это говно!       Толпа взревела. Тут же четверо мужиков кинулись к начавшему приходить в себя кочевнику и схватив его за руки и за ноги, поволокли куда-то под одобрительные выкрики. Ещё двое схватили Ирину и потащили следом. Меня и Стаса буквально на руках потащили следом, мне в зубы кто-то всунул горлышко бутылки:       — Пей оседлый, пей за упокой! — заорали мне в ухо.       Нас выволокли за пределы лагеря и подтащили к стоявшему особняком грузовику с открытым кузовом. В нем стояло что-то огромное, накрытое брезентом, в нос ударил резкий запах. Так пахли крупные звери, но к нему примешался ещё один. Запах крови, застоявшийся, висевший тяжёлым облаком. Пара крепких мужиков залезли в кузов и скинули на землю длинную доску. Затем один из них стащил с груза брезент.       Сперва мне показалось, что в клетке лежал медведь. Бурая, скатанная шерсть покрывала все тело существа. Кочевник, скинувший брезент, поднял со дна кузова длинный шест и, просунув его между прутьями, ткнул зверя. Тот заворчал и встал, выпрямившись во весь свой немалый рост. По телу побежали мурашки, мне захотелось оказаться как можно дальше от этой клетки, этого проклятого лагеря, этих сраных кочевников. Сука, и дернуло ж меня на такое подписаться!       Огромное, человекоподобное существо распрямилось, почти уперевшись головой в верхние прутья. Длинные руки свисали ниже колен, на морде, или на лице мутанта, виднелись два глубоко посаженных, маленьких глаза. Тварь набрала воздуха в лёгкие и взревела, толпа радостно завопила и к клетке вытолкнули кочевника и Ирину. В спины им уперлись стволы автоматов, кто-то швырнул в девушку пустую бутылку. Их дотолкали до двери в клеть, которую пред ними распахнул кочевник и впихнули сначала мужика, а потом и рыдающую девушку внутрь. Когда лязгнул засов, толпа радостно взревела.       Тварь медленно двинулась к своим жертвам. Кочевник что-то крикнул и, вдруг выхватив нож из-за голенища сапога, кинулся на мутанта. Я так и не увидел удара, просто вдруг голова человека лопнула, словно тыква. Мутант схватил труп и швырнул его в прутья, раздался хруст костей. Ирина, захлёбываясь слезами, бросилась к двери, заколотила по прутьям и вдруг закричала:       — Лешак, спаси! Спаси, умоляю, женой тебе…       Она не договорила. Шурале схватил её за плечо и рванул вверх, одновременно держа второй рукой за кисть. С жутким треском та оторвалась, крик боли резанул слух. Тварь швырнула добычу на пол и новым ударом сломала несчастной ногу. Следующий удар длинных когтей распорол девушке лицо. Тварь заворчала и вдруг сунула лапу в живот, вытащив кишечник и принявшись жадно его поедать. Ирина уже не кричала, а только хрипела и дергалась, даваясь кровью. Мутант небрежным движением лапы вырвал печень и, сожрав её, взялся за голову. Сдавив её с двух сторон, он потянул её вверх, прижав труп ногой и оторвал, словно стебелёк. Подняв голову с кровоточащим обрывком шеи над головой, чудовище взревело, а вместе с ним взревела и толпа, потрясая оружием и что-то выкрикивая.